The Last station

Настиана Орлова, 2023

Действительно ли существует свобода воли, или это только её видимость. Есть ли кто-то ещё, кто управляет нашими жизнями? Почему одна из главных конспирологических теорий обрастает всё больше фактами и не выходит из головы Паши? Этими вопросами задается главный герой и, пытаясь найти ответы, оказывается в психиатрической больнице. Новые условия, новая влюблённость, размышления о жизни, о времени и о себе помогают ему оставаться на плаву и не утонуть в больничной нездоровой среде. Но вопрос остаётся открытым: так ли он безумен?

Часть 3. Психоз

Взгляд медбрата прожигал спину, но как только Паша оборачивался, парень смотрел спокойно и будто не на него. Смешно от этих догонялок, с одной стороны. А с другой, он даже побриться нормально не может. Бритву по понятным причинам не дают, а электрической машинкой гладкости не добьешься. Поэтому либо ходи с брутальной небритостью, либо проси, чтобы санитары сами побрили тебя, контролируя каждое движение, а на такое Паша соглашаться не намерен. Можно, конечно, ходить как жуткий дед, что оброс бородой до грудины: каждый день он выкидывал новые фокусы на «радость» медперсоналу, и здесь это вроде как в порядке вещей. Но это не путь Павла. Он старался обходить эту сторону жизни и совсем уж не уподобляться.

Закончив с процедурами, он имел несколько часов, свободных от занятий. Хобби он так и не обзавелся, а привезти сюда свои книги или ноутбук ему не дали. Даже телефон попросили на время сдать. Но это только пока он новенький и неадаптированный.

Довольствоваться Паша мог тем, что имелось.

Христианские журналы были на каждом столике, а хорошую литературу тут днём с огнём не сыщешь. Как и спичек. Как и сигарет. Настольные игры, к несчастью, предполагали компанию. По телевизору шли программы с канала «Культура». Из-за всего этого безобразия царило почти кладбищенское спокойствие. Никого не провоцировали ни цвета занавесок, ни громкие звуки за окном, только порядком поднадоевшая скука.

Он поплёлся к окну. Со второго этажа была прекрасно видно, как миролюбиво играли там на свежем воздухе те, кому было это разрешено. Паша в свою очередь уже вышел из одиночки, но доктор ещё не дал зелёный свет на прогулки.

На заднем дворе было некое место для трудотерапии. Пациенты могли сажать цветы в массивные клумбы. Хоть засади всю полянку, не важно. Никто за этими клумбами не следит, кроме самих пациентов. Там весьма красивые цветы кстати. Одна из пациенток, кажется, самая старая женщина на памяти Павла, Зоя Кирилловна, прикладывала все свои силы, чтобы трясущимися кистями посадить хоть одну ромашку с краю. Она опиралась на ходунки, с седой ухоженной прической и ростом полтора метра была похожа на возрастную Розу из Титаника. Просто наблюдение.

Можно было ничего не делать, как та же Мать-Природа: она снимала обувь и гуляла босиком по травке, напитываясь июньским солнцем. Странно, что она не верещали от того, что своими ногами давила незримую живность.

Свежий воздух исцелял. По крайней мере её.

Он точно полезет на стену, если придётся задержаться здесь надолго.

***

Была и неожиданно приятная часть в пребывании здесь. Среди десятков разных мировоззрений встречались настолько гениальные, о которых не задумывались даже отцы-прародители Философии.

На одной из групповых терапий речь зашла о «внутренних переживаниях», и Павел в самом деле начал немного переживать, когда услышал слова одного из пациентов:

— Если когда-нибудь Вы… Вы все! Захотите испытать высшую степень шока… И понять, что в мире всё тлен, а жизнь скучна и обыденна… — уверенным тоном начал он, а остальные затаили дыхание, — посмотрите полный разбор сюжета «Death Stranding»… Или игрофильм… Желательно перед этим посмотреть «Евангелион»… И пустить хмурого по вене…

— Кого пустить? — уточнила доктор Инга.

— Хмурого! Наркотик такой. Не при Вас будет сказано, но эффект такой, что крыша улетает напрочь. А без него у Вас не получится осознать масштаба того сюра, в котором мы живём…

— Спасибо, Денис, — проговорила доктор, настрачивая что-то в своём планшете. Она собиралась перевести тему, потому что игр этих не знала и знать не хотела. В отличие от Павла.

— Постой, можешь на пальцах объяснить, что в них такого особенного? Что тебя задело за живое? — говорил, а возможно, и проявлял хоть какую-то активность впервые за долгое время Павел.

Денис с радостью переключился на парня:

— Это мир, который вроде бы жив, но вроде мёртв. Это игра с очевидной целью, но неизвестно: это символизм или действительно цель героя. Это мир, в котором никого не удивляет телепатическая связь сестёр-близняшек, а духи населяют весь мир. Это игра, где для поисков призраков используют недоношенных детей, а женщина, чей ребёнок погиб ещё в утробе, была связана с его духом пуповиной. Это мир, где сны — это не сны, а реальность; а реальность не является таковой, поскольку всё относительно. В этом мире ты будешь путешествовать во времени, но так ли это?..

Повисло молчание. Павел ожидал совсем не этого. Искал камень, а нашёл алмаз собачье дерьмо. С ним такое бывает.

Немного с досадой под конец он понял, что здравая мысль парня и вовсе сорвалась с крючка, и Паша остался только с рекомендацией игры на будущее.

— Я бы с удовольствием поиграл с тобой в неё, — на всякий случай произнёс он и попросил кивком их доктора-стажёра продолжать.

Сессия только началась, а он уже чувствовал себя уставшим. Инга тоже была не в духе. Привычные сеансы терапии перед ужином давались нелегко, если перед этим ты всю ночь следил за шизофреническими выходками пациента, чьего имени Паша не знал, но слышал, как тот размазывал фекалии по палате.

В такие моменты Павлу хотелось просто отключить разум, чтобы время ускорило свой ход и романтика психиатрической больницы оставалась эстетически пригодной. Если в истории его сумасшествия фигурирует дерьмо, сперма и другие выделения человеческого организма, то он предпочитал их игнорировать, чтобы через несколько лет вовсе забыть. В его коротком курорте в психушку не было фекалий, и всё.

Однако, для Инги это обычный вторник. Разве что она спокойнее обычного, движения её плавнее и капельку грациознее. Меньше самоконтроля из-за усталости.

— Тогда, если больше никто не хочет высказаться, — она выждала монументальную паузу, — то предлагаю вам пройти опросник.

Из-за спины доктора появились кипа аккуратных листовок размером с альбомный лист и фломастеры.

— Это тест Бузина. Он выявляет Ваш умственный возраст.

— Прошу прощения? — переспросил Макс. Его лицо исказилось от заинтересованности.

— Мы посмотрим, в каком возрасте ваш мозг по меркам общепринятого среднестатистического человека.

— И что вам дадут эти результаты? — все-таки спросил Паша с подозрением. Зачем им знать о внутреннем возрасте его или их всех. В плане лечения едва ли это окажет им помощь. Если только с помощью этого теста они не собираются раскусить обман Павла…

— Они дадут мне понимание не только уровня вашего ума, но и эмоционального возраста. Вашу преемственность психотерапии, которую можно будет в дальнейшем подкорректировать.

— Я и без теста могу сказать, что мой биологический возраст соответствует умственному, можно мне его не проходить? — заявила Луиза, и от звука её голоса Паша напрягся. Возможно, она до сих пор его капельку пугала.

— Твое мироощущение, безусловно, важно для результата. Вопросы лишь объективизируют итоги, — говорила Инга мягко и вкрадчиво.

— Можно отказаться? — спросил Павел. Он имел способность предчувствовать неприятности даже в непримечательных вещах. Глаз наметан.

— Либо здесь, либо на индивидуальном занятии с вашим доктором. А там, как ты помнишь, отказаться ни от чего нельзя, и тест вы будете проходить вслух, обсуждая каждый вопрос и его значение…

— Ладно-ладно. Понял. — Он поднял руки, сдаваясь. — Давайте.

Доктор вытащила из мульфоры несколько тестов и встала, чтобы каждому отдать лично. Видимо, неспроста они сегодня рассажены по партам. Доктор, как учитель, прошлась между рядов, попросила торчка-Дениса убрать ноги со стола, раздала фломастеры и села напротив — за учительский стол.

Такая манера напомнила Павлу собрание на бывшей работе в отделе товарооборота, где они раз в неделю собирались и отчитывались о количестве сделанного продукта, получали новые распоряжения и проводили разбор полетов, по необходимости.

А теперь перед Павлом лежала анкета, состоящая из сорока вопросов. Пробежавшись по первой странице, Паша понял, что тест в прямом смысле на интеллект.

Он услышал голосок в своей голове, предупреждающий, что Паша должен скрыть настоящий результат, а потому выбирать ответы с умом. Голосок не подводил пока.

Первый вопрос был слишком прост: «Посредством чего человеческий мозг “коммуницирует” с остальным организмом?»

«Артерии», «Капилляры», «Мышцы», «Нервы».

Паша задумался, насколько он должен быть осведомлён? Если бы даже он не помнил школьную программу, то по логике смог бы догадаться.

Он обвёл «Нервы».

Следующий вопрос был об инсулине. По какой-то причине, Паша помнил, что инсулин вырабатывает поджелудочная железа, но намеренно выбрал «надпочечники».

Остальные вопросы были из курса географии, и с ними возникли проблемы:

«Сколько стран в мире?»

Он выбрал наиболее понравившееся число. «258». Тут он честно не знал. Вопросы вырваны из разных разделов школьной программы. Его слабости — География и История — попадались часто, отчего его настигло почти забытое чувство собственной тупости, которое сопровождало его в юности. Интересно, что произошло с ним позже, отчего он позабыл об этом? Вряд ли возраст играл роль, но что-то же заставило его поверить в собственные силы и навыки. Уже и не вспомнить.

А вот и Литература.

«Первый в мире роман, который был напечатан на печатной машинке, а не написан от руки?»

«Великий Гэтсби», «Приключение Тома Сойера», «Ярмарка тщеславия», «Унесенные ветром».

Однозначно, «Том Сойер».

Кулинария и Зоология. Эти ответы он знал, благодаря просмотрам «National Geographic».

Древнегреческая мифология. Периодическая таблица Менделеева.

Он отвечал быстро и с интересом, уже самостоятельно решив, какого результата должен добиться. Если он ответит на все вопросы правильно, будет подозрительно, и необходимость его нахождения здесь может оказаться под вопросом. Нельзя, чтобы они поняли, что он «в своём уме» раньше времени.

Такими темпами он быстро добрался до конца, пока не дошёл до этого вопроса:

«Какова плотность чугуна?».

Он разбирался в этом вопросе лучше остальных. Если разбудить его среди ночи, он ответит: «Плотность чугуна 6800 кг/м³. Ковкая разновидность этого металла увеличит плотность до 7000 кг/м³, а высокопрочный сорт чугуна имеет плотность 7200 кг/м³». Он знал, потому что выставлял на электрическом табло печи на заводе эти значения годами напролёт. Одни и те же.

И теперь в вариантах ответов не находил правильного.

Он поднял взгляд на Ингу, гадая, что за игры она ведёт. Она не может знать о его прошлых работах, о его специальностях и всяком другом. В день поступления сюда он заполнял информированное согласие и, наврал врачу приёмного отделения с три короба в личной беседе, а потом заполнял большую анкету о своей жизни, положении, семье, работе, где также насочинял по всем пунктам… А эти вопросы теперь — они неслучайны! Они составлены специально для него…

Они все уже в курсе, кто он и что намерен сделать…

Павел подскочил с места. В молчании, наполненном пыхтением других пациентов, он демонстративно порвал тест на маленькие кусочки и разбросал их вокруг.

Он не даст им того, чего они хотят!

Сидящие вокруг него отшатнулись, когда на них посыпались конфетти из бумажек. Сестра Рэтчед смотрела на него, не моргая.

— Да пошла ты! — процедил он сквозь зубы. Парень пробрался между пациентами и унесся в направлении своей палаты.

— Паш! — голос за спиной. Он принадлежал Луизе. С чего бы ей его звать?

Он зашёл в палату с отсутствующими дверями и стал ходить кругами. Его волновало, что делать дальше. Есть ли смысл теперь скрываться, строить из себя идиота и лепить куличики из хлеба, чтобы не выбиваться из общего контингента. Какую тактику выбрать?

Тест был неслучаен, это факт. Вопросы, которые знает пятиклассник, не рассказали бы ничего об умственном возрасте пациентов. На самом тесте не было даже сноски для подсчёта баллов и разъяснение промежуточных результатов.

Он думал, что водит их за нос, но за нос водили как раз его… Премерзкое чувство загнанности.

***

Ближе к ночи Павел нашёл себя, сидящим на кровати. Он глядел в окно, и кривое отражение, размытое каплями летнего дождя, наводило на него тоску своим безмолвием. Он так и не вышел больше оттуда, и никто не приходил, чтобы навешать ему новой лапши на уши, кроме медсестры, занёсшей вечернюю порцию таблеток. Ожидание давило. Что делать дальше — не понятно. Павел решил, что будет продолжать хитрить и не признается первым. Он не сдастся, ведь этого они и ждут. Нет уж. Игра продолжается.

Он уже лгал своему доктору, своим новым знакомым. И если первое время он отводил взгляд, сдерживая неприятные спазмы в горле, то со временем стало легче искажать действительность.

Проворная доктор, эта сестра Рэтчед, проницательнее других, надо заметить. Вернее, Павел так начал думать теперь. Он смотрел ей прямо в глаза всякий раз, когда говорил очередную чушь о своей «депрессии», и вездесущей взор её понимал то, что заложено между строк. Там было понимание, которого Павел не видел ещё ни у кого. Нужно собраться и начать думать. Даже если он будет неподвижно сидеть и пялиться в окно, он не должен терять бдительность.

Значит ли это, что доктор-стажёр Инга больше других задействована в Системе и стоит выше главных врачей? Возможно. Значит, рано или поздно она тоже мобилизуется и подкинет ему свинью, дабы приручить или припугнуть.

«Её нужно устранить», — подумал Паша, и это была последняя мысль перед тем, как он уснул.