Знак белой лилии

Наталия Антонова (2024)

Белые лилии могли бы показаться красивыми и романтичными цветами, если бы ими не было усыпано тело убитой женщины. Рядом с постелью жертвы некоторые из стеблей были раздавлены ногой, вероятно, преступника. Вокруг лежали осколки вазы. Смогут ли частный детектив Мирослава Волгина и ее верный помощник Морис по имеющимся следам установить преступника? В новом уютном детективе Наталии Антоновой знаменитые сыщики расследуют убийство бывшей учительницы физики Елены Андриевской. Их нанял муж Елены, так как он не согласен с версией полиции и хочет узнать, кто же на самом деле убил его жену.

Глава 7

Закончив с оформлением договора и выпустив автомобиль клиента за ворота, Морис прошел в кабинет Мирославы, сел напротив нее, проговорил задумчиво:

— Красивая была женщина эта — Елена Валентиновна Андриевская.

— Да, судя по ее прижизненной фотографии, дурнушкой она не была, — согласилась Мирослава и толкнула в сторону Мориса фотографию погибшей.

— Пока вы здесь разговаривали с клиентом, я успел насмотреться на нее во всевозможных ракурсах, — сообщил Миндаугас.

— Она что, выкладывала в интернет свои фотографии?

— Нет, в основном это делал сын Олег на своих страницах. Много там и семейных фотографий.

— Выходит, что мальчик любил свою мать, — обронила Мирослава.

— Что в этом удивительного? — спросил Морис, искренне любивший свою собственную мать.

— Ничего, — ответила она. — Меня скорее удивляет то, что ее любил муж.

— А что, мужьям воспрещается любить своих жен? — Миндаугас недоуменно изогнул правую бровь.

— Не в этом дело, — поморщилась Мирослава.

— А в чем?

— В том, что жена Андриевского была старше его на двадцать лет.

— По-моему, она тщательно следила за собой, — произнес он.

— Почему ты так решил?

— На снимках не бросается в глаза разница в их возрасте.

— Тебе только так кажется. Вспомни пословицу: «Хоть в работе, хоть на ложе, а все лучше помоложе». Впрочем, это бы нас не касалось, если бы Елена Андриевская не дала себя убить.

— Не понимаю, как убийство может быть связано с разницей в их возрасте, — недоуменно проговорил Морис.

— Если убивают одного из супругов, то под подозрение попадает второй. А тут и мотив налицо, — проговорила она небрежно.

— Вы что же, подозреваете Андриевского? — изумился Морис.

— Почему нет?

— Он мог просто развестись с ней, если она, конечно, и впрямь надоела ему.

— Развестись легко небогатым людям. А Андриевскому пришлось бы делить имущество с женой. Да и сына…

— Вы сами не верите в то, что вы говорите, — не без иронии заметил Морис.

— Может, ты и прав, — легко согласилась она. — Меня удивляет то, что эта версия не пришла в голову Наполеонову.

— Может, и пришла. Откуда вы знаете?

— Если бы Шура начал подозревать Андриевского, то он бы не разгуливал так свободно по городским окрестностям.

— Шура мог проверить алиби мужа убитой и таким образом убедиться в его невиновности.

— Ну да, ну да, — покивала она.

— По-моему, вы недооцениваете разыскной потенциал своего друга детства, — заметил Миндаугас.

— Что ты, Морис! Я не заслуживаю столь суровых укоров с твоей стороны, — рассмеялась Мирослава.

— В версию с алкоголиком вы тоже не верите? — спросил, проигнорировав ее иронию, Миндаугас.

— Скажем так, — попыталась она уйти от прямого ответа, — я в ней сильно сомневаюсь.

— Тогда, может быть, стоит начать с единственной родственницы Елены Валентиновны Андриевской? — предложил Миндаугас.

— Пожалуй, так и поступим, — согласилась она. — Вот только что-то подсказывает мне, что разговор с младшей сестрой Елены Валентиновны мало чем сможет нам помочь.

— Это все происки вашей интуиции, — пошутил он.

— И не говори! Скоро мне предстоит убедиться в правильности ее намеков.

— Надеюсь, вы не собираетесь прямо сейчас отправиться к Кустовой?

— Нет, я сделаю это завтра утром.

— Но позвоните вы ей сегодня?

— Нет, Морис.

— Завтра утром?

— Я вообще не собираюсь звонить Александре Валентиновне, потому что намереваюсь застать ее врасплох.

— Навряд ли у вас это получится, — заметил Морис.

— Это еще почему? — удивилась Мирослава.

— Потому что, узнав о гибели сестры, Кустовая находится в трауре. И это вне зависимости от того, в каких отношениях она находилась с Еленой Валентиновной при ее жизни.

— Оптимист, — обронила Мирослава.

— Что? — Морис широко распахнул свои серо-голубые глаза.

— С чего ты взял, что Кустовой известно о том, что ее сестра погибла?

— Ну как же, разве Эммануил Захарович… — начал он.

— Я уверена, что Андриевский не звонил Кустовой, — ответила Мирослава. — И знаешь что?

— Что?

— Давай отбросим мысли о расследовании до завтра и подумаем об ужине.

— Об ужине я уже подумал заранее.

— И что на ужин?

— Курица и салат.

— У меня потекли слюнки.

— Вот возьмите, — он протянул ей свой белоснежный платок.

— Что это?

— Слюнки вытрите и пойдемте на кухню.

Мирослава взяла у Мориса платок, тщательно вытерла им мордочку кота, развалившегося в кресле, и вернула платок Миндаугасу.

Кот, не подозревавший до поры до времени ни о каком утирании, недовольно встряхнулся и спрыгнул на пол.

— Бедняга, — посочувствовал ему Морис, — я, как и ты, не ожидал этого от твоей хозяйки. Так что извини.

Дон посмотрел на него своими большими янтарными глазами, которые на этот раз ясно говорили: «Плохо ты еще знаешь нашу хозяйку. Но я-то умудренный годами общения с нею кот».

За ужином явно чувствовалось отсутствие Наполеонова. Об этом говорила съеденная всего лишь наполовину курица и едва тронутый лимонный кекс.

У Мориса было такое подозрение, что Мирослава вообще могла бы ограничиться на ужин чаем с клубникой, которую она очень любила. Хорошо, что хоть Дон отдал должное куриной грудке. Коту всегда доставалось самое лучшее белое мясо.

После ужина все вместе пошли на пруд и пробыли возле него до темноты, которая не была густой, а напоминала скорее старинные фиолетовые чернила, разбавленные слезами вечерних рос.

Мирослава с Морисом сидели на скамье, а Дон расположился на вершине замшелого валуна.

Когда один из самцов лягушки зашелся на самой высокой ноте в своей серенаде, Мирослава объявила скучным голосом, что она, пожалуй, пойдет спать. А то эти лягушачьи страсти на разрыв души до такой степени растрогали ее сердце, что она, того и гляди, поймает первого попавшегося обитателя пруда, поцелует его, и у них в коттедже поселится еще один принц.

Морис улыбнулся краешком губ. Ему было приятно слышать, что Мирослава считает его принцем.

Бедный влюбленный и не догадывался о том, что кота Дона Мирослава также считала прекрасным принцем. Именно этот принц и увязался за ней в хозяйскую спальню.

Июньская ночь пролетела мгновенно. Все встали рано.

После завтрака Мирослава сразу же отправилась в город. Ей хотелось застать Александру Валентиновну Кустовую дома до ухода на работу, если она, конечно, работала.

Раннее утро позволило детективу избежать ловушки из пробок и до наступления жары оказаться возле дома, в котором жила Кустовая.

Обычная типовая двенадцатиэтажка. Вместо консьержа домофон.

Мирослава набрала номер квартиры на первом этаже и на вопрос «Кто там?», ответила:

— Почта.

Дверь открылась. На десятый этаж, чтобы не терять времени, Мирослава поднялась на лифте.

Дверь квартиры, в которой жили Кустовые, находилась в правом углу лестничной площадки. После того как Мирослава коснулась звонка, она почти сразу открылась.

На пороге стоял мужчина в пижамных штанах, майке и с махровым полотенцем на шее.

— Вам кого? — спросил он, удивленно разглядывая Мирославу.

— Вы, вероятно, Иван Платонович Кустовой.

— Ну да, — недоуменно кивнул он.

— Я детектив, Мирослава Волгина, — она провела у него перед носом своими развернутыми корочками частного детектива. Он не успел еще сфокусировать на них взгляда, как она продолжила: — Мне нужна ваша жена Александра Валентиновна Кустовая.

— Это еще зачем? — в его голосе прозвучали едва заметные нотки неудовольствия и подозрительности.

— Убита ее сестра Елена Валентиновна Андриевская, — решила не церемониться Мирослава.

Глаза мужчины широко раскрылись и стали похожи на серые пуговицы, челюсть отвисла.

Подождав, пока он ее подберет, она спросила:

— Разговаривать будем на лестничной площадке?

— Нет, нет, — заторопился он, — проходите, пожалуйста, — и крикнул вглубь комнаты: — Саша, выйди, пожалуйста! У нас гости.

— Какие еще гости в будни в такую рань? — ответил ему не совсем проснувшийся недовольный женский голос.

— Говорю же тебе, иди сюда! У нас полиция!

Мирослава не стала поправлять Кустового и проследовала в глубину квартиры следом за хозяином.

Наконец появилась хозяйка и уставилась на детектива точно такими же серыми, как у мужа, глазами.

— Здравствуйте, Александра Валентиновна, — произнесла Мирослава и, предупреждая вопрос женщины, представилась и ей: — Я Мирослава Волгина, детектив. Расследую убийство вашей сестры.

Конец ознакомительного фрагмента.