Свадебное платье мисс Холмс

Наталия Миронина, 2016

Старшая сестра Анастасия положила свою жизнь на то, чтобы осуществить мечту младшей, Лиды: открыть свой дом моделей. Зарабатывая всеми возможными способами, она оказывается в одном странном месте. Запертая в четырех стенах, за неплохие деньги Настя сочиняет какие-то тексты… И однажды узнает, что один из них стал самой популярной книгой сезона! Попытки связаться с автором, указанным на обложке, ни к чему не приводят. Продолжая свое расследование и одновременно занимаясь подготовкой к Неделе моды, где непременно должна блеснуть Лидина коллекция одежды, Настя знакомится с мужчиной, который может иметь к разгадке истории с книгой хоть какое-то отношение…

Глава 3

Фата, букет и прочие глупости

Шло время, и жизнь потихоньку выравнивалась. Она становилась намного понятнее и больше не напоминала путешествие на другую планету. Мы привыкли к расстояниям, толчее, к тому, что в метро все читают или спят. Мы узнали, что длина эскалатора на Таганской кольцевой равна времени, за которое съедалась одна ватрушка, а Арбатский пересадочный узел, при потере полной бдительности, вполне может привести тебя в город Омаха, штат Небраска. Мы узнали, что по магазинам ходить лучше всего в понедельник утром, а почти в полночь можно застрять в книжном — в это время там очень хорошо выбирать книги.

Мы были молодыми женщинами, хищницами и охотницами. А умный охотник не лезет на рожон, он маскируется, притворяется, он сливается с местностью. Поэтому мы запрятали куда подальше наши недорогие, наивно купленные специально для Москвы черные лодочки на высоченных каблуках и туда же отправили обтягивающие топы и юбки. Ажурные кофточки стали служить нам мешком для стирки женского белья. Мы были наблюдательны — мы стали ходить расслабленной, спокойной походкой, в обуви на низких каблуках, в удобной одежде. Мы не стреляли глазами в поисках мужчин, не строили матримониальных планов, мы вообще не стреляли глазами. Внешне мы стали похожи на тех счастливых москвичек, которые не спешат, которые знают, что родной город никуда не убежит, никуда не денется.

Наша жизнь наладилась — мы подружились с соседями, пережили необоснованные, к счастью, слухи о сносе нашего дома, поздравили квартирную хозяйку с рождением внука. Под нашими окнами проложили новую дорогу, а в конце улицы достроили наконец один из трех огромных небоскребов. За несколько лет вокруг нас многое поменялось, но незыблемо стоял мукомольный завод, и каждую ночь огромные машины толпились у его ворот.

Два раза мы навещали родителей и оба раза уезжали в слезах. Жизнь в нашем городе не менялась, как не менялись будни отца с матерью. Только еще больше они исхудали и почернели лицами. Мы привозили им продукты — словно в городе был голод, мы покупали им одежду, мы выдраивали квартиру и уезжали с такими тяжелыми сердцами, словно нашу совесть забросали тяжелыми каменьями.

— Так будет всегда. И пока они живы. И потом, когда мы останемся одни, — сказала как-то Лида. — Все оттого, что мы не смогли им помочь. Господи, только бы в наших семьях такого не было!

Эта фраза прозвучала с таким стоном, с такой болью, что мне впервые стало страшно за будущее.

О семье Лида беспокоилась недаром. Она окончила училище, сразу же поступила в институт и именно там познакомилась с приятным парнем, который сначала водил ее по кафе и кино, потом они сделались заядлыми театралами, потом съездили в отпуск, а потом он предложил ей выйти за него замуж.

— Я ему ответила «да», — сияя, доложила мне сестра.

— Поздравляю тебя. По-моему, он хороший парень.

— Да, очень, — согласилась Лида, пребывая в счастливом согласии с мирозданием. Но, с минуту помолчав, забеспокоилась: — А как же я тебя оставлю одну? Как же ты будешь?! Мы же привыкли…

Молодожены после свадьбы собирались жить у Игоря, которому родители давно купили маленькую квартирку.

— Слава богу! — воскликнула я. — Наконец-то эта твоя швейная машинка не будет жужжать у меня под ухом!

Я шутила, я была рада за сестру. Более того, я была горда собой — я сделала все, чтобы она получила образование, устроила свою жизнь. Но все же мне было грустно — теперь я действительно оставалась одна. От меня уезжала не только родная душа, а мой самый лучший, верный друг.

Теперь, когда были определены все даты, меню и список гостей, Лида приступила к шитью своего самого главного платья в жизни.

— Может, в ателье? Мама говорит, что у нее есть отличная портниха… — Будущий муж не очень деликатно пытался освободить Лиду от кропотливой и тяжелой работы.

— Я и есть отличная портниха, — ответила Лида и выставила Игоря за дверь. К поверью, что жених не должен видеть платье невесты, она относилась совершенно серьезно.

Теперь, как и раньше, в нашем родном городе, мы коротали вечера вдвоем — она шила, я сидела с книжкой рядом. В эти минуты я начинала верить в нашу удачу и счастливую звезду. «Ну вот. Она выучилась, и я выдаю ее замуж!» — думала я и гордилась собой, наверное, гораздо больше, чем сестрой.

— Мы молодцы! Вернее, ты — молодец! — читала мои мысли Лида, орудуя огромными ножницами. — Хотя мне так страшно было, я так боялась. Я просто виду не подавала…

— И мне было очень страшно! — кивнула я. — Иногда просто сердце в пятки уходило. Вдруг что-нибудь случится, вдруг из квартиры выгонят. Вдруг денег не заработаем. Что тогда?

— Но все же получилось. Вот только бы родители…

— Они не будут на свадьбе, — твердо сказала я.

— Это нехорошо, Настя.

— Знаю. Но они не приедут. — Я была неумолима.

— Я не согласна. Они же не виноваты.

Я промолчала. Это был тяжелый вопрос, ответа на который я не находила. Как и тот, другой, — зачем купили у алкоголика платье, сшитое его дочерью на выпускной вечер. Но я всегда считала, что не на все вопросы надо отвечать.

— Ну не дуйся. Ты подумай об остальных. Ты подумай о своем будущем муже. О его родителях. Что будет, если…

— Я все знаю… — Лида наклонила голову. — Но это неправильно.

— Лида. — Я повысила голос. — Если честно, я забочусь не о них — не об Игоре и его родственниках, и мне наплевать, что они о нас подумают. Я думаю о тебе — я знаю, что будешь чувствовать ты, если отец напьется на свадьбе. Я знаю, во что превратится этот твой самый важный и лучший день. Ты этого не заслуживаешь. Как не заслуживала того, чтобы они продали твое выпускное платье.

Лида хлюпала носом и мелко резала кусок нарядной ткани.

— Господи, сестра, ты сейчас все испортишь! — Я увидела, что она все-таки отхватила широкую полоску.

— Не испорчу. У меня стиль — авангард, — сквозь слезы ответила Лида.

Лида была права. По-человечески, по-дочернему. Она была права по всем общим правилам и канонам. Я была не права. Я была жестока и могла пожалеть об этом, могла к тем самым нашим с ней мучениям добавить угрызение совести и самое тяжелое и неприличное — стыд за родителей. Но я была старшей, и именно мне предстояло нести все моральные тяготы.

— Машинку, поди, заберешь свою? Или оставишь здесь? Тебе же обещали на свадьбу подарить новую, современную? — попыталась я отвлечь Лиду.

— Возьму с собой. Если бы не она — кто знает, как бы нам пришлось.

Лида была права — столько денег было заработано ночными часами, столько было переделано брюк, юбок, пальто! Столько было заштопано курток и подшито занавесок! Лида трудилась как вол. И вспоминая, я сделала вывод, что в самое рискованное путешествие имеет смысл брать только то, что поможет выжить. То, при помощи чего ты сможешь что-то делать, с помощью чего ты заработаешь деньги. Не бери с собой сентиментальный альбом с фотографиями, а положи в сумку фотоаппарат. Возьми спицы, краски, лобзик или… черт его знает что еще. Не пускайся в путешествие налегке — имея в голове образы красивых платьев и ненужных мелочей, способных вызвать лишь приступ слезливой чувствительности. Не бери с собой ничего, что расслабит тебя, наполнит сомнениями, лишит решительности и сделает уязвимым. Не забывай, что приехал ты сюда для борьбы, а не для того, чтобы вспоминать, жалеть себя и завидовать тем, кто смог здесь крепко встать на ноги.

Наша швейная машинка, маленькая, но тяжелая, как гиря, была самым лучшим вложением наших нищенских капиталов, она была лучшей инвестицией в наше будущее. Глядя на Лиду, которая благодаря своему упорству и трудолюбию, еще будучи студенткой, обросла большим количеством клиентов и заработала неплохие деньги, я радовалась нашей прозорливости.

— Поехали туфли выбирать. — Лида позвонила мне на работу.

— А Игорь?

— Ты с ума сошла?! Я же туфли под платье буду мерить. Я не хочу, чтобы он его видел.

— Ах да! Ладно, я попробую отпроситься.

У меня на работе уже все знали о предстоящем событии, а потому отпустили без разговоров.

— В какой магазин поедем?

Мы встретились в метро. В руках у Лиды был чехол с платьем.

— Я наша одно место. Дорогое, — ответила сестра. — Но я хочу прежде всего там посмотреть.

Дорогое место было очень дорогим. Примерочные кабинки в нем были размером с нашу квартиру, а кресла и пуфики напоминали о временах французской революции. Картину довершали мягкие ковры и большие вазы. Девушки-консультанты (в таком месте не могло быть просто продавцов), нежно улыбаясь, вцепились в нас мертвой хваткой.

— У нас есть все для свадьбы. Проходите, пожалуйста, в примерочную.

Мы с Лидой, словно завороженные, смотрели на обувь, выставленную в торговом зале. Приученная московской жизнью почти ко всему, я никак не могла понять, почему в дорогих магазинах всего так мало — на плечиках пара платьев, пять пар туфель, две пары сапог.

— Это чтобы ты понимала, что за такую сумму ты приобретаешь эксклюзив. Человеку лестно считать, что таких предметов раз, два, и все. Только у него и… кого-нибудь еще.

— Господи, да за такие деньги!

— Именно за такие деньги, — улыбнулась Лида.

— Девушка, нам нужны туфли к этому платью. — Я указала на чехол, который держала Лида.

— Вы позволите? — подошла к нам девушка.

— Да, пожалуйста. — Лида передала ей платье.

Девушка расстегнула чехол и повесила платье на вешалку рядом с примерочной. Я опустилась в глубокое кресло и стала ждать, пока сестра выберет туфли и примерит их с платьем.

— Вам кофе, чай, может, шампанское? — надо мной склонилась другая девушка-консультант. «Шампанское бы неплохо, но…» — подумала я и застеснялась.

— Мне — кофе, пожалуйста.

— Одну минуту. — Девушка исчезла, а я еще раз осмотрелась. За все время приготовлений к торжеству я впервые чувствовала себя спокойной. В конце концов, все уже решено. Все определено, все основные траты сделаны. Последнее обстоятельство меня очень волновало. Дело в том, что мы с сестрой, оказавшись в Москве, больше всего боялись всяких неожиданностей, которые могли бы повлечь за собой расход сбережений. Если бы что-то случилось в родном городе, где нас знал почти каждый и так или иначе готов был бы помочь, здесь мы были одни. И рассчитывать могли только на себя. Мы привыкли откладывать деньги, но в Москве мы порой просто скопидомничали.

— Слушай, можно просто погулять, а кофе с пирожным попить дома, — говорила я, и Лида, которой ужасно хотелось сходить в кафе не ради пирожных, а ради просто впечатлений, ради просто смены обстановки, соглашалась.

— Правильно. Деньги пригодятся.

Наша заветная коробочка, которую мы на всякий случай перепрятывали с места на место, становилось все более ценной. И наступил момент, когда мы могли сказать, что наши будни немного застрахованы.

— Слушай, — Лида пересчитала еще раз деньги, — мы можем поехать в отпуск. На море, где все включено. Ты меня понимаешь?

— Понимаю, — кивнула я.

— Мы можем купить шубу. Одну, но дорогую. Хотя это глупо. Шубу я скоро сама сошью и тебе, и себе. Надо будет только мех найти хороший. А еще можно переехать…

— Ты с ума сошла? Куда?! Здесь так привычно, здесь все нас знают…

— Конечно, конечно, это я так. Прикидываю наши возможности.

— Они уже есть. Мы можем накупить кучу шмоток — сапоги, туфли, сумки. Мы можем обедать в ресторанах. Мы можем купить дорогие телефоны и новый телевизор…

— Да, точно! — При слове «телефоны» глаза Лиды загорелись.

— Но мы ничего этого делать не будем.

— Почему?

— Потому что есть такие вещи, как болезнь, похороны и свадьба. К ним подготовиться нельзя, но имеет смысл попробовать.

Мой тон был строг. У моей сестры не было никого, кроме меня, а я отвечала не только за нее, но и за родителей.

— Ты права. Нашим бы денег отправить…

— Пропьют. Вот чуть теплее станет и навестим их, купим все сами.

Когда стало теплее, мы так и поступили, а потом вдруг Лида превратилась в невесту. Я не знаю, что думали про Лиду родители Игоря, подозреваю, что не были в особенном восторге от такой партии, но людьми они были деликатными настолько, что, улучив момент, его мама сказала мне:

— Анастасия, я все понимаю, и если вам сложно поучаствовать в свадебных хлопотах, только скажите…

— Что вы, на эти цели я выделила нужную сумму, — гордо ответила я.

Я выдавала замуж свою любимую сестру, и мне не хотелось прибегать к помощи этих милых людей. Большую часть отложенных денег мы потратили на свадебный переполох.

— Настя, коробочка почти пустая. — Лида заглянула в нашу копилку.

— Ничего страшного. Для этого мы и откладывали деньги.

Сама же я думала о том, что этот бег в колесе — экономия и рачительность — начнется уже на следующий день после свадебных торжеств…

— Пожалуйста, ваш кофе. — Девушка поставила передо мной чашку и вазочку с конфетами.

— Спасибо, — ответила я и окинула взглядом торговый зал. Он был пустой. Это обстоятельство меня тоже всегда удивляло. Частенько я заглядывала в окна таких заведений и видела только скучающих продавцов. Точно так же сейчас, кроме нас, в магазине была лишь одна девушка, которая громко сокрушалась в примерочной.

— Не подходит! Ни это, ни то лимонное. Да и цвет мне этот не нравится! Вот это, последнее, ничего, но уж очень дорогое.

— Давайте, я еще одно вам покажу. — Голос продавца выдавал усталость.

— Нет, спасибо. Я немного подожду. Может, еще что-нибудь появится у вас… Хотя времени у меня совсем мало… — Голос в примерочной сник.

— Мы вам обязательно позвоним, — бодро заверила продавщица, и сразу стало ясно, что ничего, чтобы устроило эту покупательницу, в ближайшее время они не получат.

Моя Лида тем временем выбирала туфли — сестра была неизбалованной, и ей так было неудобно обременять просьбами продавца, что она сама босиком носилась по залу, нарушая весь этот важный гламурный покой.

— А вот если эти?! Или эти? Понимаете, — она обратилась к продавщице, которая старалась за ней поспеть, — я хочу такие туфли, чтобы и потом, после свадьбы, носить… За такие-то деньги…

Что она там говорила дальше, я не знаю — в этот момент обо мне вспомнили на работе.

— Анатолий Дмитриевич, эта папка там же, где и остальные документы, — прокричала я в трубку и, увидев испуганные лица присутствующих, уже тише добавила: — Я сейчас выйду на улицу и перезвоню вам.

Анатолий Дмитриевич, тот самый молодой директор, который принимал меня на работу, был прекрасным руководителем. В его характере сочетались энергия, ум, решительность, принципиальность и… страшная нетерпеливость. Если ему что-то было нужно, это должно было появиться на его столе сию минуту. К его чести, он не требовал, чтобы секретарь или подчиненный бежал сломя голову за нужным документом. Он поднимался из своего кресла и сам лично начинал поиски. Вот это было хуже всего — после него найти что-то было уже невозможно. Выйдя из магазина и устроившись у витрины на солнышке, я занялась решением внезапно возникшей проблемы. Разговаривая, я наблюдала за тем, как внутри моя сестра выбирала туфли, как из примерочной наконец вышла та самая недовольная девушка. Я видела, как в кружок собрались продавцы, Лида и эта покупательница. Мне было забавно и очень приятно наблюдать, как молодые женщины крутились у зеркала, как они, словно подруги склонив головы, рассматривали тонкую ткань фаты. Потом они что-то обе опять примеряли…

— Там ничего нет, ни одного договора, — опять проорал в трубку мой директор. Он всегда по телефону разговаривал так, словно дозвонился к пингвинам в Антарктиду.

— Я же уже объяснила, все в бухгалтерии! Не у нас, у них! — Я стала кричать, как и Анатолий Дмитриевич. По-моему, вся улица уже знала о нашей проблеме.

— Ну так найдите их!

— Хорошо! Скоро буду!

— Ты чего кричишь?! — Я очнулась только тогда, когда сестра дернула меня за руку.

— Господи, да там такая ерунда, но уже сделали из нее проблему! Ты уже все, освободилась? Если нет — я тебя бросаю здесь и мчусь в контору.

— Все нормально. Мы свободны!

— Тогда бегом в метро!

— Давай. — Лида прибавила шаг.

— Извини, я думала, мы с тобой спокойно по магазинам походим, а тут видишь, как…

— Ничего страшного. — Лида прижала мою руку. — Все просто замечательно! Мы еще с тобой походим…

— Ну да, выйдешь замуж, только я тебя и видела! Кстати, где туфли?! Купила? Какие выбрала? — Я окинула сестру взглядом и, не дождавшись ответа, раздраженно воскликнула: — А платье! Твое платье! Ты оставила его в магазине. Но, Лида, возвращайся за ним одна! Я побежала…

— Настя, никто ничего не забыл. И не надо возвращаться!

— Что такое? — Я поняла, что тайное, подсознательное опасение, что все сорвется, что все слишком гладко, меня не обмануло. Их влюбленность, предложение руки и сердца, и приятные порядочные родители, и близкая свадьба — все это было слишком складным, слишком ровным. Не может быть в нашей семье такого! — Что-то случилось? Ты что-то о нем узнала и отменила свадьбу? — упавшим голосом спросила я. — Или он отменил свадьбу?

Мне вдруг стало наплевать на работу. Не маленькие — найдут они эту самую бумажку, которая сущая ерунда по сравнению с тем, что чувствует сейчас моя сестра. Я повернула назад в магазин, забрать платье. Мне стало безумно жаль Лиду, пережившую детские страхи, бедность, тяжелый труд. Мне было жаль ее, выросшую в одиночестве без подруг и друзей — мы никогда и никого не приглашали в гости, мы стеснялись того, что творится в доме, а потому ни с кем никогда не сходились. Лида, как и многие в подобной ситуации, заслуживала лучшего. Это лучшее виделось мне в Игоре, человеке мягком, добром, любящем Лиду. Но вот что-то случилось, и надежда растаяла.

— Ты куда?! — Лида попыталась остановить меня.

— За платьем. Его надо забрать! Не оставлять же там!

— Настя, ты с ума сошла! С чего ты взяла, что свадьба отменяется?! Будет свадьба! Будет. Но без свадебного платья и дорогущих туфель.

— О чем ты говоришь?

— Я не забыла платье. Я его продала. — Лида протянула мне деньги.

— Как — продала?!

— Так. За вот эти вот деньги. — Лида ловко сунула купюры мне в сумочку.

— Что ты делаешь?

— А ты мне предлагаешь с такой суммой стоять на перекрестке, привлекая внимание?

— Ну да. — Я растерянно застегнула сумочку. — Лида, объясни мне хоть что-нибудь. Как ты будешь выходить замуж без туфель и платья? Что Игорь скажет?

— Настя, я ему все объясню. Он поймет, я надеюсь.

— А мне объяснишь?

— Господи, все просто! Девушка, которая была со мной в магазине, не могла найти подходящее платье. Увидела мое и спросила, где я его купила. Я сказала, что сшила сама. Она попросила продать. У нее свадьба раньше, чем у меня.

— Ты все равно не успеешь сшить новое.

— Я буду в том, которое приготовила на «второй день». Оно тоже очень хорошее. И Игорь его не видел.

— Главное, чтобы ты и его не загнала по сходной цене! А то с тебя станется. — Мне вдруг стало очень смешно. Хотя, подозреваю, смех был слегка истеричный. Моей сестре положительно не везло с платьями.

— Надо будет — продам. Это очень выгодно, оказывается, шить свадебные платья. Дома посчитаешь денежки — удивишься, — говоря это, Лида как-то загадочно улыбалась.

— Ну, рассказывай! У тебя что-то на уме.

— Точно. С этого дня мы с тобой собираем деньги на открытие своего ателье. Или дома моды. Настя! Это отличный бизнес! Только надо ему научиться.

— Осталось сделать самую малость — научиться.

— Совершенно верно. Главное мы умеем — мы умеем шить.

— Ты умеешь шить.

— Да, я умею шить. И буду шить. А ты будешь управлять этим всем. У тебя получится. Ты вообще хороший командир. — Лида поцеловала меня в щеку.

— Да что с тобой?! Ты думай, как ты все объяснишь Игорю.

— Настя, а он ничего не знал и не видел. Ему и не надо все объяснять.

Свадьба состоялась, и никто не заметил подмены платья. Никто не узнал, что на туфлях невеста сэкономила, что фату за ночь смастерила сама, что прическа была сделана впопыхах и держалась на двух шпильках. К свадьбе невеста подошла полная идей, сосредоточенная и что-то записывающая в большой блокнот.

— Что это у тебя?

— План создания нашей швейной империи, — загадочно ответила невеста.

— Ты замуж завтра выходишь! — напомнила я.

Она вышла замуж, и свадьба была веселой и радостной. Без ужимок, родственных обид, намеков и неудобных ситуаций. Все ели, пили, плясали, произносили тосты, участвовали в конкурсах и импровизированном концерте. Лида была очень красивой невестой, а главное — счастливой.

— Игорь, постарайтесь ее не обижать. — Я выпила шампанского и растрогалась. Мне хотелось плакать от того, что моя любимая сестра выходит замуж. И что ее жених такой положительный, и родители такие добрые, и сама она красавица, а главное — умница и очень находчивая, очень деловая. «Это надо же! Платье, собственное платье продать! Не сходя с места! В магазине, куда пришла покупать туфли! Умница, что и говорить!» — умилялась я.

Маленькое свадебное путешествие на море, переезд, обустройство слегка запущенной квартиры новоиспеченного мужа — все это какое-то время занимало внимание Лиды. Как и ожидалось, мы не виделись. Я, оставшись одна в квартире, теперь имела возможность спокойно подумать о себе. Что за это время случилось со мной? Чего я добилась? Что бы я хотела сделать? И как, наконец, я представляю себе свою собственную будущую жизнь? Нельзя сказать, что над этими вопросами я не задумывалась раньше, не бывает так, чтобы человек о себе не думал. Но я старалась не углубляться в подобные размышления, ибо при ближайшем рассмотрении обнаруживалась картина не очень обнадеживающая. Одиннадцать классов образования, кассир в магазине, случайная удача — и вот сотрудник фирмы, которая занимается всем — от рекламы до кейтеринга. Многопрофильность, развитая нашим директором, позволяла мне овладевать новыми навыками, попробовать себя в разных областях и хорошо зарабатывать. Но не оставляла совсем времени для себя. Когда в своих размышлениях я доходила до этого места, настроение у меня сильно портилось. Моя жизнь представлялась мне настолько неустойчивой, настолько зыбкой, что страх накрывал меня, как в далеком детстве, когда я слышала, как ругаются пьющие отец и мать. Я была одинока. Я это отлично понимала, как понимала и то, что сестра, самый мой близкий человек, всегда придет на помощь, всегда будет рядом. Но всякая женщина знает, что есть чувство особой близости, особой привязанности, особой принадлежности, и без этого чувства даже самая насыщенная жизнь кажется неким полуфабрикатом.

Ко всему прочему у меня была тайна — я не хотела выходить замуж. Тяжелые, жестокие и скандальные отношения родителей отвратили меня от семейной жизни. Мне казалось, что рано или поздно между людьми возникнет то самое озлобление, которое может привести к распаду, если не семьи, то к распаду отношений. Какой смысл начинать, если может так все закончиться?! Этот дурацкий вопрос-опасение не давал мне покоя, а самое главное — делал меня очень недоверчивой к людям, к проявлению мужской доброжелательности. Любые попытки мужчин завязать со мной более близкие отношения делали меня настороженной.

— Чем лучше я к тебе относился, тем больше у меня было уверенности, что я делаю тебе плохо. Это странно, тебе не кажется?

Так сказал один мой любовник перед нашим окончательным расставанием. Я не нашлась, что ответить, он был прав, я была не права, но внутреннее устройство мое было именно таковым.

— Ты просто его не любила. И очень жаль. Он хороший, добрый и к тебе относился очень нежно. — Моя сестра Лида была огорчена нашим расставанием. Сестра была мягче характером, трепетна душой и считала, что семья — это главное, что может быть у человека.

— У меня мечта, — сказала как-то она. — Я хочу, чтобы у меня было много детей. Нет, не так, чтобы подгузники не успевать менять, а так, чтобы каждый следующий малыш был в радость. Еще я хочу, чтобы у тебя была такая же семья — муж и несколько детей. И чтобы наши семьи, наши дети, наши мужья и все остальные родственники дружили. Понимаешь, чтобы это была одна семья! Самая настоящая. Чтобы мы приходили друг другу на помощь, чтобы поддерживали, чтобы выручали, чтобы проводили все праздники вместе, встречались по выходным, устраивали поездки…

— Лида, семья — это не отряд бойскаутов. Это более сложная организация. И нельзя требовать, чтобы все были как один. Вдруг кому-то из членов семьи твоя схема не подойдет. Я даже знаю, кому она не подойдет. Тебе. — Лида обиделась на то, что я сравнила ее модель счастья с бойскаутским движением. — Представь себе, мне сложно, когда вокруг меня более трех человек. Но это, конечно, не отменяет родственной взаимовыручки. — Я смягчила ситуацию. Тем более что желание Лиды было очень объяснимым — она, как я уже говорила, жила без подруг и друзей. Это чувство одиночества очень ранит. Я же пребывала в «ножницах» — одиночество мне нужно было для борьбы за жизнь. Я сама себе воин, сама себе командир, моя воля и характер проявлялись именно тогда, когда я в одиночку старалась решить сложные задачи. Присутствие кого-то, кто пытался помочь мне, только раздражало и сбивало с толку. С другой стороны…

— С другой стороны, Анастасия, перестань капризничать. Вокруг тебя столько мужиков вертится, а ты как принцесса…

— Почему как принцесса?

— Потому что ты их не замечаешь даже. А ты попробуй, обрати внимание…

Легко дать такой совет, нелегко изменить себя.

Переезд Лиды обозначил новую веху в нашей жизни. Отныне мы порознь, отныне заботиться о ней будет ее муж, а я должна держать дистанцию и не влезать в семейную жизнь.

Претворять в жизнь свои идеи Лида начала почти сразу же.

— Я УЗИ сделала! Говорят — двойня! — Голос на том конце города ликовал.

— Лида, я суеверная. Меня учили не радоваться прежде времени, — наставительно пробурчала я, но в глубине души ликовала так же. Семья Боярцевых пускала московские корни.