Два зверёныша, или Мужчины не влюбляются

Наталия Рай

Не существует человека, который не боялся бы предательства. Как себя обезопасить от этого? Возможно ли это? А если возможно – как достичь? Это проблема из практически нерешаемых. Главная героиня пробовала различные методики самозащиты. Но предательств избежать не удаётся никому и никогда. Тем не менее –особо устойчивым у судьбы припасены награды!

Глава 2 Юность

Паспорта детдомовцам вручали прямо на месте — прибыл сотрудник паспортного стола и вручил всем десяти счастливчикам документ во взрослую жизнь. Включая Кирилла.

— Ну вот, теперь я смогу открыть новый счёт в банке, а тот, который открыл Артур, отныне будет только твоим. Пока и ты не сможешь открыть собственный.

— Мне ещё больше двух лет ждать, — уныло ответила Аля.

— Это быстро, вот увидишь. В любом случае этот будет только твоим. Можешь пароль поменять, хотя я и так к тебе не полезу.

— Поменяю. От греха.

— Так будет лучше. Не хочу, чтобы ты во мне сомневалась.

— А я и не сомневалась.

За прошедшие пять лет Кирилл здорово вытянулся и выглядел весьма симпатичным юношей — высоким для своего возраста, умным, энергичным и, по отношению к Але, очень заботливым. Никто и не сомневался, что он брат Александры. А она никого не разубеждала.

Она тоже сильно подросла — для одиннадцати лет Аля была достаточно высокой, хотя и тонкой, как тростинка. Не помогли приобрести более крепкую фигуру и активные занятия физкультурой и даже в группе самбо, куда её долго не хотели принимать. Но она настояла: умение защититься ей в жизни точно понадобится!

Подруг она не заводила, хотя была ровно доброжелательна со всеми и щедро делилась своими знаниями и умениями. Но зато тайны хранила при себе. А при попытках приблизиться хотя бы в ранг временной подруги как-то была вынуждена ответить:

— Послушай, я против тебя ничего не имею. И ни против кого-то другого. Мне просто не нужны подруги. Мне в принципе никто не нужен. Я решила и постановила: ни с кем не сближаться, чтобы ни от кого не зависеть. И потом — мне совершенно не улыбается доверить кому-нибудь что-то важное и потом дрожать, что меня предадут.

— Но я не собираюсь…

— Никто не собирается! Но постоянно предают. Причём даже этого не понимают. И да — я некоторых проверяла. Говорила что-то конкретное только одному человеку. Не проходило дня, чтобы это же, но перевранное, до меня не докатывалось. Хроническое недержание информации.

— Откуда ты знаешь, что именно…

— А я всегда говорила только одному человеку такое. И всегда! — понимаешь, всегда!!! — это пересказывалось кому-то ещё. Так что мне подруги не нужны. Вы все мне подруги, все одинаковы и никакой большей близости ни с кем у меня не будет. Никогда.

Одноклассницы — Аля специально говорила настолько громко, чтобы слышали все — были настолько ошарашены, что даже не сразу нашлись с ответом.

— У каждого человека должны быть друзья.

— Я заведу друзей, когда вырасту. Когда выйду отсюда. Возможно, это будет кто-то из вас. А пока мне надо готовиться к самостоятельной жизни. Не понимаю, почему это же не беспокоит никого из вас.

Они опять растерянно переглянусь:

— Мы же ещё маленькие!

— Неужели? Нам скоро паспорта выдадут — через каких-то два года. То есть нас признают взрослыми. А кто из вас знает, как жить будет? Кем станет? Где возьмёт жилье, одежду, куда пойдёт учиться? И так далее.

— Ты, можно подумать, знаешь!

— Конечно. Я стану юристом по семейному праву. И первым делом вышибу из чиновников положенные нам с братом квартиры. Потому что добровольно они не дадут. А когда вышибу и всё устрою, как положено, буду копить на другую, побольше. И на дом за городом. А на всё остальное, вроде хорошего автомобиля, само собой.

— Не у всех есть братья.

— У кого нет, тем следует очень старательно найти друзей.

— Тебе же они не нужны.

— Пока не нужны. Мне нужно хорошо закончить школу, чтобы с первого раза поступить в институт. Стать мастером спорта по самбо — чтобы никто не посмел ко мне прикоснуться. Выучить всё, что может понадобиться для взрослой жизни — чтобы ни от кого не зависеть. Так что не понимаю, почему у вас нет таких же забот.

— А мы не знаем, кем хотим быть.

— Я бы на вашем месте задумалась над этим.

— Но ты не на нашем месте.

— Моё точно такое же.

— Но у тебя есть брат.

— И что? У него будет своя жизнь, а у меня своя. Причём ему ещё предстоит армия, то есть целый год он будет не в состоянии мне помочь хоть чем-нибудь. Как бы не наоборот. А если я буду хлопать ушами, то ничем и никак ему помочь не сумею.

— И что нам делать?

— Думать. Надумаетесь — приходите: помогу, чем смогу.

Это прозвучало достаточно странно, если учесть, что Аля была младше всех больше чем на два года: поступила в школу в неполных шесть и сразу во второй класс. Сейчас, в неполных двенадцать, она оказалась умнее, даже мудрее тех, кому уже выдали или скоро выдадут паспорт. А с паспортом они могли поступать в колледжи и искать законную подработку. Вот только на первое решились немногие, а на второе — почти никто. И это при том, что у Али уже не только был счёт в банке, но и некоторая, не очень большая, но честно ею заработанная, сумма.

Поскольку даже к окончанию полного школьного курса ей будет только неполных шестнадцать, то она собиралась получить аттестат, причём как можно лучший. И поступить в институт. Но и до поступления она, прямо уже, начала старательно штудировать семейное законодательство, особенно в той части, где было указано, как государство обязано обеспечивать выпускников детдомов. Тех, у кого нет родителей или любых других старших родственников.

Надо отметить, что те, кто составляет законы, пользуются таким языком, что язык этот почти не читабелен и трудно понимаем. Но Аля была уверена, что разберётся и всё поймёт. И как только получит паспорт, начнёт штурмовать казённые кабинеты, чтобы добиться получения квартиры сначала Кириллом: он закончит школу намного раньше, а где ему жить?

И профессию он уже выбрал: дизайн. От помещений и зданий до территорий. Это, конечно, слишком широко, но лучше иметь широкую профессию, чем узкоспециальную. В выборе Кириллом профессии сыграли роль слишком унылые интерьеры казённых домов, в которых им пришлось обитать. Конечно, хороший дизайн (начиная с проекта) стоит хороших денег, а кто их детдому даст? Но потом, когда он станет свободным человеком, Кирилл не хотел жить в унылых стенах и домах. А кто сделает лучше тебя самого?

Вот только до этого ещё предстоит закончить школу и отслужить в армии. Выбить у чиновников жильё. Поступить в институт и получить профессию. И найти хорошую работу с максимально большой зарплатой.

— Да погоди ты с зарплатой…

— Нет, Аля, я хочу тебе помочь на первых порах. А поэтому зарплата должна быть хорошей. Причём, когда ты сама поступишь учиться, я тоже ещё буду студентом. А наших накоплений ни на что не хватит.

— Почему это?

— Потому что я заглядывал в магазины женской одежды. И цены там такие, что наши совместные накопления — даже с расчётами на будущее — как раз на один для тебя приличный наряд.

Аля засмеялась:

— Я же не принцесса, вполне оденусь в то, что носят все.

— Ты не все. Ты моя сестрёнка и должна иметь всё самое лучшее.

Вид при этом был у Кирилла такой, словно он спорил со всем миром, хотя даже с Алей не спорил, а просто разговаривал.

— Ладно, нам до этого дня ещё шагать и шагать.

— Вот я и буду шагать — делать проекты для студентов и всех желающих. За деньги. Чтобы к выпускному ты получила отличный наряд.

— Давай мы к твоему выпускному выбьем из чиновников жильё для тебя. Как и положено.

— Ты знаешь, как?

— Пока не точно, но я с этими законами разберусь. В запасе ещё есть немного времени.

— А нельзя выбивать одну для двоих квартиру? Мы же вроде как брат с сестрой?

— А где у нас документы об этом? Их нет. И быть не может. Поэтому лучше выбивать две.

Кирилл задумался: действительно, они-то твердили, что они брат и сестра, да и в документах у них записана та же фамилия и то же отчество — кстати, неправильное, поскольку они договорились утверждать, что их отца звали Александром, хотя Аля о своём отце не знала вообще ничего, а отчество у Кирилла Серова было другое — Игоревич.

Так что документов о родстве у них не было. Аля, как всегда была права: совпадений в фамилиях и отчествах — сколько хочешь. А тест на родство показал бы полное этого родства отсутствие. Да и все документы у обоих сделаны трудами Смышляевой. И с реальностью имели общего только имена и возраст, да и тот у Кирилла был неправильный.

Сейчас они решали: учиться Кириллу дальше в школе или поступить в колледж — он заканчивал восьмой и вполне мог это сделать.

— Получи аттестат! Без него в институт не поступишь!

— Почему это? С дипломом колледжа, тем более — по специальности на раз поступлю. А ещё у меня будет солдатская льгота. Меня не это волнует: как ты тут без меня останешься одна?

— Почему без тебя? Если нам удастся выбить тебе квартиру или хотя бы комнату, я буду к тебе в гости приходить. Или ты ко мне. Мы же в разных классах всё равно. Но я хочу получить аттестат: я в юридический поступать буду. А в колледжи можно только после девятого класса. Уж лучше получить аттестат.

— Смотри сама. Но я собираюсь до армии выбить квартиры и сделать несколько проектов — денег заработать. Если удастся выбить жильё, мы могли бы жить вместе.

— Вот это отпадает. Если у меня будет возможность жить у тебя, как у брата, мои шансы на получение собственного жилья резко падают. А если я буду учиться в колледже, то чем общежитие лучше детдома? Только к новым людям привыкать придётся. Нет уж.

Кирилл пожал плечами: он уже привык, что Аля, почти четырьмя годами его младше, почему-то лучше него оценивает и саму ситуацию, и перспективы на будущее. И лучше разрабатывает планы, как достичь целей. И, что интересно, всегда их достигает.

— Есть ещё проблема с колледжем, о которой ты точно не подумал. Это еда. Здесь кормят. А когда ты будешь студентом колледжа, ты будешь сам обязан кормиться. Готовить ты не умеешь, а это значит, что есть будешь плохо и, в лучшем случае, полуфабрикаты. За общежитие тоже надо платить. А если и освободят, то надо будет опасаться не только пьянок-гулянок, но и воровства. Потому что там нравы слишком свободные.

— Да что у меня красть-то?

— Воры найдут. Поэтому, я считаю, колледж подходит или для тех, кто приезжает из мест, где таких же колледжей совсем нет, либо для тех, кто живёт дома.

— Но если я получу жильё…

— То или мне придётся жить с тобой, чтобы отваживать всяких нежелательных гостей, или ты за неделю потратишь стипендию и будешь голодать.

— А я могу жить здесь?

— Это надо узнать точно!

— Но я хотел начать зарабатывать!

— В интернете полно всяких обучающих программ. Да в тех же колледжах посмотри — там выложены программы обучения. И по каждому вопросу ищешь материал. А проекты можно и здесь делать.

— А кому я их тут продам?

— Опять же: ищи в интернете. Сделай сайт с проектами и раскрути его. Покупатели сами найдутся.

Кирилл почесал в затылке: вроде всё верно говорит, но он уже так намерился в колледж…

— А если не передумаешь, после армии поступишь.

— Зачем мне после армии колледж? Я тогда меньше чем институтом не удовлетворюсь.

— Вот и правильно!

Так и получилось, что Кирилл закончил школу, отслужил в армии и как раз вовремя вернулся, чтобы получить жильё и встретить Алю-выпускницу. Которая первым делом ринулась не в институт, а к чиновникам — вышибать положенное жильё для себя и других. С ней пришли и все одноклассники. Так что, обложенные отрядом упорных и настойчивых детдомовцев, казённые люди были готовы им собственное жильё отдать, лишь бы только никогда больше их не видеть.

Аля получила жильё в соседнем переулке, так что в гости можно было ходить пешком.

— А теперь: на штурм гранита науки.

Поступили оба, причём, естественно, на бюджетные места: уж они на платные отделения поступить себе позволить не могли.

— Ну вот, а ты боялась!

— Не боялась, а допускала возникновение трудностей. А они и были — трудности. Но поскольку мы были подготовлены, то и преодолели их. Теперь осталось только отучиться и найти хорошую работу.

— А как мы будем жить на стипендии?

— Ну, не только на них. Помимо того, что у нас есть некоторые накопления, мы продолжим продавать работы — только теперь студентам. Я, ты же знаешь, право изучаю ещё с пятого класса. И к нынешнему дню неплохо в нём разбираюсь. Так что делать работы — не только свои, но и для сокурсников — не проблема.

— А у меня есть несколько неплохих проектов.

— Обратись в дизайнерские конторы — вдруг купят? Или подработку дадут? Им свежие идеи всегда нужны.

— Уже! Я тут в двух местах уже договорился.

— А я что говорила!

— И знаешь что, сестрёнка? С первых же денег купим тебе наряд. Хоть один. Но зато полный комплект. То есть плюс туфли, сумочки и прочие шарфы с перчатками.

— Уж лучше деловой костюм. Он мне точно скоро понадобится.

— Договорились!

До начала занятий оба трудились, как рабы на галерах — Александра строчила работы для портала, именно такими работами для студентов и промышлявшим, Кирилл обошёл все фирмы, имевшие хоть какое-то отношение к дизайну и везде предлагал свои услуги, включая уже готовые проекты. К сентябрю оба получили неплохие деньги, но Кир настоял, чтобы костюм Але купили именно за его заработки.

Александра была красива той изящной, изысканной красотой, которую могут оценить далеко не все: белокурые волосы налились цветом и отливали золотом даже в самый хмурый день, глаза были или светло-карие, почти золотистые или становились чёрными, как небо в грозу — в зависимости от её настроения и душевного состояния, белоснежная кожа была так нежна, что это было видно невооружённым глазом, фигура — так совершенна, что если бы она задалась целью её подчёркивать, мужчины — от старших детсадовцев и до дряхлых старикашек — сами укладывались бы в штабеля…

Но у неё были другие цели: заработать столько денег, чтобы заполучить всё запланированное: нормальный загородный дом с садом, приличную удобную квартиру, автомобиль класса люкс, библиотеку, в которой было бы всё интересное, одежду на все случаи жизни — для любого общества… И много чего ещё.

А при этом помочь всем, кого, как её и Кирилла, бросили двуногие, не достойные называться родными людьми.

Времени у неё не было совершенно: целеустремлённое движение к намеченным целям не отменяло необходимости учиться в институте. А это требует достаточно больших сил, внимания, энергии и времени. Спать удавалось ровно столько, чтобы прожить следующий день и не рухнуть замертво у ног преподавателя. Ибо ведь неправильно поймут!

Авансы от сокурсников, желавших завертеть флирт или стать подругой, Аля спокойно отвергала — некогда, братцы кролики! У меня просто нет ни сил, ни времени на какие бы то ни было отношения. И дело совсем не в вас, а именно в этих причинах. Так что не обижайтесь…

Тем не менее, обижались. Аля только плечами пожимала: да на здоровье! У вас есть время на увеселительные походы, тусовки и прочие развлечения, а у меня нет.

— Но почему?

— Потому что я детдомовка. Мне, в отличие от тебя, никто никогда ничего не даст, ибо некому. А это означает, что всё мне нужное я должна получить сама — от еды до статуса и карьеры. Теперь понимаешь?

Люди трудно понимают других, особенно если указанные собеседником причины мешают получить нечто желаемое.

— Может быть, позже, на старших курсах, если мне удастся достичь нужных результатов, время появится. Но пока — извините…

Так и получилось, что Аля не обзавелась ни подругами, ни поклонниками. Точнее, никому такие статусы не присвоила, хотя соискателей было немало. Да ей и не нужны были ни те, ни другие. Во-первых, она не верила никому. Кроме Кирилла, да и то не на сто процентов: он мог влюбиться, жениться, завести друзей и тогда её интересы и интересы новых в его жизни людей могут войти в конфликт. А это стало бы причиной страданий названного брата. Этого Аля допускать не собиралась, а потому всё, что она могла делать сама, она сама и делала.

Во-вторых, ей настолько не хватало времени, что пришлось отложить на неопределённый срок занятия в группе самбо — даже дома она не могла заниматься из-за нехватки сил и времени. Она засыпала, не успев долететь головой до подушки, но каждое утро поднималась на третьем сигнале будильника. И никогда, ни разу она не усомнилась в правильности своего распорядка — она вроде бы никуда не торопилась, но поскольку было решено к получению диплома добиться определённого размера банковского счёта и найти надёжную работу — это отмене не подлежало. А помимо учёбы у неё в работе постоянно было несколько дел по содействию детдомовцам: чиновники такие несгибаемые конструкции, что без умелых приёмов их не повернуть даже на полградуса.

Только к началу четвёртого курса на счету был, наконец, первый миллион. Квартира пока была та же, полученная от государства, теперь приватизированная и отделанная по лучшему из проектов Кирилла. Шкаф также был заполнен всем, что Александра сочла нужным к данному времени приобрести. А миллион должен был превратиться не в два, а в сто. Поэтому работу и прочие дела никто не отменял. Помимо прочего, ей удалось найти место помощницы у самого известного юриста Москвы и он не мог пожаловаться на малейшее небрежение в делах, порученных Але.

— А жить ты когда собираешься? — как-то спросил названный брат. — Ты в курсе, что каждый первый из моего окружения просит замолвить перед тобой словечко в его пользу?

— Зачем?

— Ты на себя в зеркало смотришь, а?

— Естественно, каждый день по много раз. А что?

— Ты же красавица! И все известные мне мужчины теряют голову при одной мысли о тебе!

— Не ври! Мужчины вообще не влюбляются!

— С чего ты взяла?

— Из жизни. Она, если ты не в курсе, практически вся состоит из трагедий женщин, брошенных мужчинами, которым приглянулось свежее личико.

— Но ведь когда-то придётся же выйти замуж! Ты что, не хочешь семью? Только не говори, что нет.

— А ты что, жениться собрался?

— Я если и женюсь когда-нибудь, то на тебе.

Аля застыла в шоке!

— Ты с ума сошёл? Ты же брат!

— Но мы-то с тобой знаем, что мы с тобой чужие по крови люди. И вполне можем жениться.

— Нас не поймут. Не хватало ещё обвинений в инцесте! И потом — я замуж пока не собираюсь вообще, а за тебя — в частности.

— Почему?

— Не время.

— Тебе денег не хватает? Давай я половину своих переведу на твой счёт. И он сразу увеличится в десять раз.

Спасибо, не надо. Моя профессия доходна не меньше твоей. Но ты редко, в отличие от меня, работаешь бесплатно. Но мне когда-нибудь мои подопечные заплатят.

— Если не забудут.

— Не забудут!

— Кстати, стоит нам сделать тест на родство, как сразу всё встанет на свои места: мы ведь чужие.

— И ты будешь всем эту бумажку показывать?

— Почему бы и нет?

— Потому что я замуж не собираюсь.

— А когда соберёшься?

— Когда полюблю кого-нибудь. А при моём полностью отсутствующем доверии это вряд ли произойдёт в данном явлении.

Кирилл хмыкнул: как любой мужчина, он был уверен, что женщина состоит сплошь из эмоций и как только настанет время, она обязательно полностью предаст себя в волю того, за кого выйдет замуж. Но мужчины почему-то постоянно забывают поговорку о том, что мужчина-то — голова, но головой вертит шея: куда захочет. А поэтому…

Впрочем, Але не было дела до мужских планов и намерений: у неё своих планов было множество. И ни в один из них не входил мужчина, как главный партнёр в чём бы то ни было. Нет, она их вовсе не чуждалась, охотно (или вынужденно) сотрудничала, но ни один не затронул её сердца. Все они были достаточно тупоголовы, чтобы не считать их кем-то выдающимся настолько, чтобы покорно склониться под их власть.

Влюбиться? Наверное, это когда-нибудь случится. Но память у Али была практически идеальной: достаточно того, что в её жизни было две женщины, которые сотворили эту глупость. И обрекли её на сиротство.

В свои двадцать два она не видела никого, кого могла бы, хотя бы, похвалить, за идеальные манеры, острый ум, отличное чувство юмора, дальновидность и готовность достигать высот. Все были стандартные, как дефектные болванки. Но больше всего ей, мягко говоря — не нравилось (чтобы не сказать — унижало) то, что особи мужского пола своё хорошее отношение к особи женского пола определяли словом «хочу». И никаких других оценок. Всё остальное не имело значения: если не срабатывало «хочу её», то она могла быть хоть принцессой древнейшего рода или пьяной бомжихой — не суть. С такими особями дела иметь не стоило изначально. И рассчитывать, что в мире существует хотя бы один, кого будут интересовать другие характеристики — не приходилось.

Но мужчин не интересовали принципы Александры: они её хотели и были уверены, что добиться её не сложнее, чем любой другой. Одного из них, самого настырного, которого пришлось ударить довольно крепко, теперь лежащего в шоке от боли, она просветила:

— Послушай, ухажёр! Даже не прошу извинений за удары — слов ты не слышишь или не понимаешь. И если не услышишь или не поймёшь то, что я скажу тебе сейчас — я тебе сломаю что-нибудь. Скорее всего — ногу. Так что слушай меня внимательно и другим передай!

Меня не интересуют ваши рожи и ваши желания. А если кто-нибудь заинтересует — я непременно ему сообщу. А вы все можете от меня получить только вот такой приём. Я самбо с десяти лет занимаюсь. Поэтому…

— Но почему?

— Потому что у меня другие цели в жизни. Поэтому лучше вам меня не беспокоить — больно будет. Ты всё понял?

— Всё.

— Скорую вызвать? Или такси?

— Сам доберусь.

На некоторое время от неё отстали. И держались в отдалении до дня, в который она получила диплом. Видимо, у некоторых имелись планы на выпускной, но Александра туда не пошла: к спиртному она была равнодушна. Нет, она пробовала разные виды алкоголя — но ни один её не заинтересовал. А крепкие вообще вызвали отторжение: она любила, чтобы голова была ясной. Собственными руками себя дурманить — надо страдать идиотизмом. Как минимум. Если не больше.

Пойти ради танцев? Это было бы хорошо, но очень недолгое время: будущие партнёры по танцам налакаются ещё до их начала, а потом будут продолжать уже в открытую, так что их танцы очень скоро будут выглядеть как пьяное фиглярство. Нет, без меня!

Работу она нашла: теперь она была полноправной правой рукой юриста, с которым начинала путь в профессию. Должность оказалась достаточно высокооплачиваемой и при этом дающей свободное время — редко кто из детдомовцев был в состоянии самостоятельно выбить из чиновников все положенные льготы. Об оплате Александра с ними не договаривалась, более того, вообще не упоминала. Но если задавали вопрос о стоимости услуги, она начинала с фразы:

— Заплатишь, когда сможешь. Мне не горит. — А потом называла минимальную цену.

Кстати, очень многие ей платили — через год, несколько лет, частями, но платили. Она только пожимала плечами — деньги не помешают, но и никогда не настаивала. Если человек может, но не платит — его проблемы: предпочитает потом годами работать на лекарства — вольному воля.

Получение диплома она отметила вместе с названным братом: он как раз тоже получил свой. Аля даже свой единственный бокал вина не допила — вкусно, но не настолько, чтобы ловить капли. К сладкому тоже не пристрастилась: еда вообще была на двести каком-то месте в её жизни.

— Послушай, сестрёнка, а как насчёт детишек? Ты хочешь детей?

— Я думала над этим. Если я до тридцати никого не полюблю, обращусь в соответствующее медучреждение. Или ещё проще — усыновлю или удочерю кого-нибудь из детдома.

— Никогда бы не подумал, что из тебя вырастет синий чулок.

— Уж что выросло.

Правильно ли, что женщине отведена роль не просто подчинённая, а даже близкая к полному рабству? Это при том, что у многих женщин мозги получше, а почти у всех — не хуже мужских. В наличии также мужество, решительность, целеустремлённость и прочие достойные качества.

Правильно ли, что женщины априори считаются сплетницами, коварными, жадными и подлыми, хотя в этом мужчины могут дать им фору. А всё потому, что женщины реагируют на факты сердцем, а мужчины — мозгом. Причём далеко не у всех в черепе именно рабочие мозги.

Але это не нравилось. Но она не собиралась менять устройство мира: в одиночку этого всё равно сделать не выйдет, а если бы и вышло, у неё нет времени на подобные глупости. У неё есть цели: земные, реальные и вполне достижимые. И замужества в списке нет. А семья ей не нужна. Или то, что принято считать семьёй. Спасибо, не надо. Кстати, она наведалась и посмотрела и на свою неудавшуюся бабушку, и на ту, которая считалась её матерью. Так им и надо!

Подружек она не заводила: ни одна из тех, кто норовил приблизиться, не выдержала проверки на вшивость. Методика Алей была отработана ещё в детстве: претендентке на дружбу трагическим шёпотом рассказывалась удивительная история, которую Аля просила держать в суровой тайне. Но не проходило и трёх дней, как эта история, обросшая разными, включая смешные, подробностями и деталями, по кругу непременно возвращалась к Але. Она в очередной раз пожимала плечами и если у неё просили объяснений, просвещала:

— Видишь ли в чём дело — ты не прошла проверку на вшивость. Только тебе сообщена была история, которую ты не должна была никому рассказывать. Но ты рассказала. Правда, не называя моего имени, добавляя какие-то свои штрихи, но это именно та самая история. А если бы я рассказала тебе что-то реальное о себе? У тебя что — умственный и моральный понос? А если да, то зачем мне такая подруга?

Никаких тайн в моей жизни нет, но это моя жизнь и я её устроила так, чтобы в неё не совали нос любопытствующие мерзавцы. А ты перед ними не устояла: выложила всё, как на исповеди. И тем заставила меня сделать вывод: ты в подруги не годишься.

Конец ознакомительного фрагмента.