Домик №16

Наталия Романова, 2022

Может ли курортный роман превратиться в служебный и закончиться «долго и счастливо»? На пороге кабинета появилась она. Претендентка. На должность переводчика. Женщина, способная лишить его стрессоустойчивости за считанные минуты. Та, в чьих языковых способностях он не сомневался ни на минуты, не в этой жизни. Та, что нервировала его, волновала, возбуждала и выводила из себя. Он не хотел видеть эту женщину никогда в жизни, разве что переспать с ней. Снова.

Глава 2. Альбина

Альбине нужна была новая работа. Не позарез, но в перспективе хотелось. В конторке, которая пригрела у себя одинокую маму Иванову Альбину, было неплохо. Лояльно относились к больничным, опозданиям, отгулам в связи с детскими выступлениями, болячками, занятиями. И платили терпимо, с учётом лояльности, конечно.

Начальник, правда, был самодур, в периоды сезонных обострений можно было нарваться на разгром на ковре или лишение премиальной части заработка, а то и на дальнюю командировку несмотря на то, что невозможность оных оговаривалась не один раз. Лысый, круглый, похожий на сеньора Помидора руководитель бюро переводов в такие дни метал молнии и требовал от подчинённых, в основном выпускниц факультета иностранных языков, не нашедших лучшее применение своим знаниям, почти невозможного — то приходить на работу за час до начала рабочего времени, то увеличивал нагрузку, забыв прибавить зарплату, то вводил идиотскую систему штрафов и поощрений. Спустя время снова становился нормальным человеком, сотрудницы расслаблялись и начинали жить своей, отдельной от руководства, жизнью. Из года в год история повторялась.

В местах, где платили больше, сдирали три шкуры с сотрудников, а у Альбины была только одна. Хорошо, когда есть кому подстраховать с ребёнком. Муж, мама, дальняя родственница, добрая соседка, у Альбины таких людей не имелось. Её семья шесть лет назад сорвалась с насиженного места, а потом прочно обосновалась в южном регионе, открыв там семейный бизнес — базу отдыха, — и не собиралась возвращаться. Маме понравился климат, к тому же она была счастлива с третьим мужем, которому тоже приглянулось новое место жительства, а сестра вовсю расширяла бизнес, вынашивая грандиозные планы.

Альбина осталась в Питере, сначала с мужем, потом с мужем и ребёнком, в просторной, благоустроенной квартире с видом на Финский залив, подземным паркингом, консьержем и зелёным двором, а потом только с дочкой, разведясь с её отцом. На этот раз в трёхкомнатной квартире детства, требующей ремонта, в центре города, с видом во двор-колодец. Квартиру эту муж, преуспевающий адвокат по гражданским делам, не смог бы отсудить, потому и не пытался, иначе Альбина осталась бы и вовсе на улице.

Нужно быть довольной тем, что имеешь, часто повторяла Альбина, уговаривая себя каждый раз, когда синьор Помидор сотрясал стены ором или приходилось откровенно скучать на работе.

Да, ни денег, ни движения, ни перспектив, зато стабильность. Именно стабильность требовалась пятилетней дочке, и без того растущей в неполной семье. Естественно, лучше никакого отца, чем высокомерный засранец Поплавский, потому о разводе Альбина не жалела никогда. Только сомнения и нереализованные амбиции, желание новых перспектив, понимание, что годы уходят, а вместе с ними и возможности самореализации, порой сильно отравляли мысли Альбины, скреблись противными когтями, зудели в душе.

Юлька, давняя подружка ещё со школы, сейчас трудящаяся в рекрутинговом агентстве, время от времени подкидывала Альбине интересные вакансии, она же разместила анкету Альбины в базе данных, чтобы всё выглядело официально. Вот только все эти вакансии, и Юлька сама это понимала, не слишком-то подходили матери-одиночке. Требования у клиентов зачастую были заоблачные, зато, чаще всего, и оплата соответствующая. Работодатели попроще в рекрутинговое агентство скорей всего обращаться не станут, в такое престижное — точно.

Вот и этого потенциального работодателя Юлька «подогнала» без особого энтузиазма, а Альбина зацепилась. То ли настроение было решительное, то ли навалившаяся вдруг хандра потребовала от неугомонной Альбины решительных действий, а может, ее подстегнули слова «свободная занятость», но настроена она была решительно.

— Ты посмотри на оплату, — горячо поддерживала Юлька в трубку телефона. — Да и требования не такие и серьёзные… странные только, но, знаешь, такого насмотришься, что ничему уже не удивляешься!

— А знаешь, я схожу! Договорись. — согласилась Альбина.

— Перезвоню. — Коротко ответила Юлька и перезвонила через полчаса, показавшиеся Альбине сутками.

— Бли-и-ин, — взвизгнула Альбина, услышав время собеседования. — У Олеси прогон, я не могу!

— Ты обалдела, что ли? — С той стороны аж взвизгнули.

— А ты передоговорись на сегодня, после семи, пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста! Я успею и дочку забрать, и на собеседование, — попросила Альбина.

— Надеюсь, туда ты пойдёшь без ребёнка? — уточнила Юлька.

— Попрошу няню посидеть, она три раза в неделю её забирает из садика, на танцы водит, когда надо посидеть — не отказывает, только берёт негуманно. Редко прошу, в крайнем случае только, так что заплачу, а что делать, — решила Поплавская.

Всё складывалось для Альбины как нельзя лучше. И потенциальный работодатель согласился перенести собеседование на вечер, и девушка-секретарь, перезвонившая с уточнением времени и места встречи, была вежливой и оставила после себя приятное впечатление. И офис оказался в центре города, совсем рядом с домом. И ничего не насторожило Альбину, никаких подозрений не закралось в голову, а должны были. Должны!

Ещё на буквах ММА следовало насторожиться, но Альбина пропустила эту информацию, вернее, наоборот, аббревиатура приободрила её. Муж родной сестры — тренер спортивной школы, если точнее, собственной спортивной школы, помимо детей занимался со взрослыми спортсменами этим самым ММА. Так что узнать детали, нюансы было у кого, или даже попросить замолвить словечко. Они вполне могут быть знакомы с потенциальным работодателем. За время рабочего дня Альбина прошерстила всю информацию о ММА, правилах UFS, руководителях, чемпионах, хорошенько запомнив всё.

С языком маори тоже проблем не должно возникнуть, она не знала его, только несколько выражений, которые запомнила со времён романа с преподавателем — носителем языка на курсах английского, куда время от времени ходила, чтобы не потерять навык и не закиснуть окончательно на работе.

Лукас Реттелик приехал в Россию на несколько лет, как раз из Новой Зеландии, и имел второе маори-имя — Тамати. Они встречались несколько месяцев, заодно подтягивали друг друга по языку, она учила Лукаса русскому, было весело. Тогда-то Альбина и зазубрила несколько выражений, к тому же поняла, что язык этот не настолько сложен по структуре, как принято считать.

Потом Лукас ей наскучил, к тому же встречи с молодым, беззаботным студентом, когда у самой на руках ребёнок и связанные с ним обязательства, начали напрягать, и Альбина без сожалений порвала с новозеландцем. Несмотря на то, что пару месяцев назад даже собиралась за него замуж. Тогда это казалось прекрасной идеей!

Ну, а иврит Альбина учила просто так — целых два года, от скуки, можно сказать. У одинокой мамы с не самым большим доходом и скромным социальным статусом немного развлечений, а другой язык открывает дверь в неизвестную культуру и историю.

О том, к кому на собеседование она попала, Альбина поняла уже сидя на диване в приёмной.

— Михаил Леонидович ждёт, — констатировала секретарь.

Альбине стало не по себе от презентабельного вида секретарши. Женщина лет тридцати шести, не меньше, при этом безупречно выглядящая, в элегантном, дорогущем платье, оглядела Альбину с ног до головы, пряча улыбку и снисходительность во взгляде за вежливостью и деловой этикой.

Альбину обдало высокомерием с головы до ног, и она тут же задрала нос. Нет никаких причин у этой холёной мегеры, именно так прозвала про себя секретаршу Альбина, смотреть на неё свысока. Помощник она, секретарь-референт или даже любовница, секретарша есть секретарша!

— Михаил. Леонидович. Ждёт, — отчетливо, с расстановкой, повторила Ольга, именно это имя значилось на золотистой подставке на столе. Видимо, бейдж портил дорогое платье, или считалось, что секретарше не к лицу бирка. Не по статусу.

Альбина встрепенулась и двинулась к дверям в кабинет. Вздохнула. Резко выдохнула.

— Как, вы сказали, его зовут?

— Михаил Леонидович.

— А фамилия? — Пол покачнулся под ногами у Альбины.

Могла бы догадаться сразу! Проверить в интернете, спросить у Юльки, лично поинтересоваться, в конце концов!

— Розенберг. — Ольга посмотрела на соискательницу, как на умственно отсталую. Как можно не знать фамилию того, с кем собираешься вести переговоры о будущей работе, при том, что фамилия, имя и отчество этого руководителя не только указано в распечатке, отправленной ей Юлькой, но и на двери, перед которой сейчас стояла Альбина? Дура!

Она настолько увлеклась поисками информации о загадочных ММА и UFS, что не видела ничего и никого вокруг, а потом просто набрала номер из входящих, когда ей перезвонили по поводу собеседования.

А ведь это первое, что должно было прийти ей в голову! Самое-самое первое! Михаил родился для того, чтобы портить ей жизнь! Она не выносила его. Никогда не уступал, даже в малом. Они даже спали, когда и как он этого желал!

Альбина когда-то имела глупость подумать, что с ним может что-то получиться.

Курортный роман с Михаилом Розенбергом, разгоревшийся мгновенно, страстный, даже безумный, так захватил Альбину, что недели две она была под гипнозом собственных иллюзий. Миша показался ей едва ли не принцем из сказки, идеально подходящим мужчиной, созданным вселенной специально для неё, посланным ей небом, судьбой, фатумом.

Иллюзии развеялись быстро, так же быстро прошло разочарование. Ничего нового. По сравнению с бывшим мужем Поплавским или Эдиком, системным администратором из их конторки, который, закрутив с Альбиной, почему-то решил, что она его не только обстирывать и кормить должна — и это всего-то через месяц не такого уж и бурного романа, — но и содержать, Миша оказался обыкновенным хамливым и похотливым козлом.

На её имущество не покушался, напротив, на щедрые подарки не скупился, правда, дарил их с таким выражением лица, что хотелось засунуть их ему в то место, откуда ноги растут. Забыть бы его, да и дело с концом! Он не первый и не последний бывший. Но её сестру, Розу, месяц назад угораздило выйти замуж за родного брата-близнеца Миши — Матвея. Если уж говорить откровенно, то это Альбину угораздило вляпаться в отношения с братом мужа сестры, именно вляпаться, но что это меняет?

— У вас проблемы? — Ольга обогнула длинный стол и встала рядом с Альбиной у двери кабинета, ещё раз окинув взглядом, в этот раз с сочувствием. — Может быть, воды?

— Нет, спасибо, всё хорошо. — Альбина лучезарно улыбнулась и вплыла в кабинет Михаила Леонидовича Розенберга.

Михаил, если и удивился, то вида не подал. Сидел, откинувшись на спинку высокого кожаного кресла, и смотрел на зашедшую безо всякого интереса. Оглядел с ног до головы, вынес свой вердикт, коим не посчитал нужным поделиться, помолчал, выдержав театральную паузу, сдержанно улыбнулся. Улыбка шла карим глазам и свитеру из мягкого кашемира цвета с кофе с молоком.

Чёрт! Какой же он всё-таки обалденный мужик — Михаил Розенберг! Широкие плечи под мягкой уютной тканью, грудные мышцы, шея, руки свободно лежат на столе, рукава немного закатаны, на запястье — Тиссо с кожаным ремешком, лаконичный вид которых намекает на немалую цену, ухоженные руки. Сильные, грубоватые, с мозолями от тренажёров (Розенберг наверняка из спортзала не вылазит), но ухоженные. Альбина не сомневалась — Михаил не гнушается ухаживать за ногтями в салоне.

— Какими судьбами, милая? — поприветствовал Михаил.

— Добрый вечер. — Альбина решила быть вежливой.

Что ж, работу она не получит, это ясно, как божий день, но выйти из положения красиво должна. Обязана!

— Очевидно, мне нужна работа, — сухо пояснила Альбина.

— И ты думаешь, что я тебя возьму? Серьёзно? — Михаил усмехнулся, да так гадко, что Альбине захотелось врезать ему со всей мочи, не зря же она изучала сегодня целый день правила единоборств! — За выдающиеся постельные таланты, полагаю.

Уголок губ Михаила пополз вверх. Он ещё раз окинул взглядом Альбину, на этот раз останавливаясь на не совсем чистых сапожках. Обувь из замши и питерская слякоть не предназначены друг для друга. Альбина начистила их перед тем, как войти в приёмную, но реагент всё равно кое-где остался.

— У кого-то из нас двоих должны быть эти таланты, — пропела Альбина сладко.

— Тебе Роза сказала, что мне нужен переводчик, или Матвей? Как ты вышла на меня? — полностью проигнорировал намёк Михаил.

— Никто из них. — Альбина поджала губы. — Я вообще не знала, что ты руководитель этой шарашкиной конторы «Рога и Копыта», иначе бы не пришла!

— Значит, совпадение? Милая, в то, что это случайность, я поверю не раньше, чем рак на горе свиснет. Ты можешь не тратить своё и моё время и катиться отсюда вон. — издевательски продолжил Розенберг.

— Конечно, уйду! Я бы не стала работать на такого самоуверенного индюка, как ты! Только я ничего не подстраивала, в рекрутинговом агентстве мне предложили эту должность, потому что я подхожу! — тут же ответила Альбина.

— Не смеши меня. — Михаил откинул голову на кожаную спинку компьютерного кресла. Губы расплылись в улыбке, больше похожей на оскал. — Английский ты знаешь, не сомневаюсь, но иврит, терминологию ММА, правила UFS, маори, наконец. На что ты рассчитывала, милая? — Он снисходительно посмотрел на собеседницу, ухмыльнулся уничижительно, глядя сверху вниз.

— Спроси меня, если не веришь! — Альбина разозлилась.

Конечно, она и не собиралась работать в этой конторе, под руководством напыщенного осла Розенберга, но и терпеть подобное отношение ни за что не станет. Самое правильное было повернуться и уйти. Даже если Альбина споёт гимн Новой Зеландии на иврите и лично продемонстрирует боевые приёмы смешанных единоборств, Михаил скажет, что этого недостаточно, но позволить ему думать, что она рассчитывала на снисхождение, нельзя. Вслух он только посмеётся, хоть при этом будет знать, что права Альбина.

— Хорошо, — Михаил развёл руками и махнул на кресло напротив своего, через стол. Всё это время Альбина стояла по центру кабинета, и не уставала принимать наиболее выгодные позы с угла обзора Розенберга. Она должна выйти из кабинета победительницей, в любом случае.

И началось.

Михаил задавал вопросы о единоборствах, правилах, уточнял и переспрашивал. Альбина вспоминала то, что успела прочитать, благо память у неё феноменальная, она все запоминала буквально с первого раза. Альбина не понимала и половины из того, что говорила, считывала с внутреннего листа, как диктор, а при необходимости, не дрогнув, придумывала собственную версию или правила, не реагируя на насмешливый взгляд Михаила.

С ивритом получилось красочней всего, вот этого Михаил не ожидал, он даже замер, когда Альбина рассказывала то, что помнила из экскурсии по земле обетованной. Рассказала на иврите, между прочим! Ей самой понравилось, она даже увлеклась и подзабыла цель «собеседования», поймав себя на мысли, что просто делится с хорошим другом впечатлениями от поездки, тем более что сам «друг» не был против нормального общения, что-то добавлял, чем-то делился.

С маори и вовсе вышло просто, Миша и слова не знал на этом языке, скорей всего, на слух он бы даже не определил, маори ли слышит, маркизский язык или мангаревский. Альбина и сама бы не определила: австронезийские языки она не знала и, честно говоря, учить не собиралась. Пока уж точно. Так что Альбина обошлась парой бессмысленных фраз, перевода которых не помнила, и не была уверена в своём произношении, а потом победно посмотрела на Михаила.

Она положила его на лопатки. Да! Конечно, она подходит на эту должность, как никто другой, но работать тут не будет. Не в этой жизни! Он ещё походит за ней, попросит, поумоляет! Где Михаилу ещё взять такого замечательного специалиста, как она, Альбина Иванова?!

Несколько триумфальных минут Альбина смотрела прямо в глаза нанимателю, ликуя и не скрывая этого, демонстрируя широкую и самую язвительную улыбку, на которую только была способна. А она очень, очень способная! Маори знает!

— Ты же в курсе, милая, что в Новой Зеландии три государственных языка? — уточнил наконец Розенберг.

— Три? — Альбина растерялась. Какой же из австронезийских языков тоже признан государственным? Быстро перебрала в памяти всё, что читала, помнила, знала.

— Три. — Михаил вернул ей её же язвительную улыбку, вернул с лихвой. — Новозеландский язык жестов, милая. Ты знаешь его?

— Это не указано в требованиях к соискателю, — Альбина сощурила глаза, не совладав с минутной злостью и разочарованием в себе. Как она могла забыть, как могла позволить обыграть её? И кому? Михаилу Розенбергу. Только не ему.

— Я работодатель, — развёл руками Миша. — Имею право на любые требования, не противоречащие трудовому кодексу Российской Федерации. Есть там запрет на требование знаний новозеландского языка жестов? Правильно, нет. Было забавно, спасибо за цирк, ты не подходишь, милая.

— Что? — Альбина сморгнула.

Это её слово должно быть последним!

— Ты. Не. Подходишь. Милая. — Мрачно произнес Михаил.

— Я знаю, — вдруг, неожиданно для себя вскочила со стула Альбина. — Я знаю этот сраный язык жестов!

— Вот как? — Михаил буквально шлёпнулся в кресло и даже захлопал в ладоши. — Милая, ты бесподобна. Слушаю тебя, вернее — смотрю!

Он оглядел Альбину от макушки до носков чёрных сапог, облизнувшись, так, словно его мучила жажда.

— Пожалуйста! — Альбина прошла в центр просторного кабинета. Она больше десяти лет занималась танцами, воспроизвести движения новозеландских регбистов перед матчем ей несложно. Может быть, в борьбе Альбина не понимала ничего, кроме того, что успела выучить за сегодня, включая некоторые имена чемпионов, но регби она смотрела. Потому что у регбистов самые упругие задницы, какие только создала природа. И новозеландские не исключение! Она даже ходила несколько раз в спорт-бар на матчи и уж точно не пропускала этих ребят по спортивному каналу. Какие мальчики! Красавцы! Хороши почти так же, как биатлонисты, не то, что борцы или боксёры, и уж точно шикарней Михаила Розенберга!

Если для того, чтобы стереть с самодовольного лица Михаила улыбку, необходимо станцевать хаку — она её станцует. Высокие каблуки, деловой стиль одежды, узкая юбка ниже колена — не помеха. Юбку можно и задрать, оголив ноги до середины бедра, пиджак отбросить в сторону, встать в центре кабинета с лучезарной улыбкой, смотря вперёд, ровно перед собой, поклониться с достоинством и выдать.

Хака. Ритуальный танец новозеландских маори, с топаньем ногами, хлопками по груди и бёдрам, сопровождением голосом, прыжками. Не теряя выражения высокомерия на лице. Хотел новозеландский язык жестов — получи.

По истечении пары минут, закончив танец, Альбина быстро выскочила из кабинета, не забыв хлопнуть дверью так, чтоб полопались лампочки и барабанные перепонки у хозяина помещения. Ольга проводила Альбину удивлённым взглядом, можно только представить, что думала секретарша, слушая доносящиеся из-за двери вопли Альбины. Хака исполняется под аккомпанемент выкриков, на которые Иванова не поскупилась.

От ярости Альбина даже пуховик не застегнула, накинула на плечи и потопала к парковке, злясь на весь свет.

Вроде зима, снег идёт. Идёт и тут же тает, превращается в дождь ещё на подлёте к земле, разводя на улице слякоть, пропитывая пуховики и куртки прохожих, проникая под шапки, портя причёски. Когда же начнётся нормальная зима? Как же хочется носить шубу!

Хлопнула дверью машины, перевела дыхание. Надо успокоиться, просто успокоиться, а потом забыть. Впрочем, забывать, как вытягивалось лицо Михаила, его ошарашенный взгляд, удивленно приоткрытые губы, судорожный вздох, когда Альбина одёрнула юбку, стоя к нему спиной, специально вильнув бёдрами — как контрольным прошлась, не хотелось совсем.

«Ты не подходишь, милая». Как бы не так!