Осколки. Истории, которые ранят

Наталья Александровна Берязева

Новая книга Натальи Берязевой. Совсем не сказки, которые так полюбили наши читательницы. Это истории про нас. Осколки нашей жизни. Которые все еще ранят.

Соседи

Мы переехали в Новосибирск, когда дети были еще маленькими: пять лет да четыре года. После большой трехкомнатной квартиры в Прокопьевске двухкомнатная запущенная хрущевка казалась крохотной и неуютной.

Но в молодости все проблемы решаются легко и просто. Это же Новосибирск! А здесь перспективы для роста! Карьера! А у мужа еще и поэтическая слава. Ведь, живя в Кемеровской области, издать книгу в Новосибирске в то время было невозможно. И первый сборник должен был вот-вот появиться.

Из всех пожиток у нас был диван, четыре книжных полки и кухонный гарнитур. Купили в редакции по блату. Связки книг и нехитрые детские вещички. Всё. Начало новой жизни.

В первый же вечер, когда дети разыгрались, услышала стук по батарее. Ничего не поняла. Затем после смеха детей звук снова повторился. И так несколько раз. Я не могла взять в толк, что это за сигналы. Ближе к вечеру в дверь постучали. На пороге стоял кругленький моложавый мужчина лет сорока.

— Я ваш сосед. Ваши дети очень шумят. Прошу их успокоить.

Я пыталась сказать, что это малыши. Они сидеть тихо не умеют, да и ни к чему это.

В ответ было:

— Пусть сидят и катают друг другу мяч. Какая вы мать, если не можете успокоить детей!

Я пыталась что-то говорить, извиняться.

Это было только началом. Сосед стал нашим кошмаром.

Мы всё делали не так.

Постиранное белье капало с балкона.

Вода в кране слишком шумела.

Холодильник очень гудел.

Мы громко разговаривали.

Наша собака лаяла.

Вначале я интеллигентно оправдывалась. Потом начала отвечать. Кратко и грубо.

Моя мама, приехав погостить к внукам, была с ним более резка. Она взяла веник и гаркнула: «Пошел отсюда, а то сейчас веником поддам!»

Самое страшное было, когда приехал мой папа-фронтовик. Он в конце жизни очень плохо засыпал. У него болели ноги, простуженные на войне. Он маялся, ворочался, растирал ноги мазью. И вот, когда он только задремал, его разбудил телефонным звонком сосед. А потом он появился сам. Мол, в туалете громко шумит вода.

Я впервые наорала на него. Уже не сдерживаясь.

Каждый день я мечтала о том, чтобы сосед уехал, переселился, исчез из моей жизни навсегда.

Жена соседа Нина была его бледной тенью. Она вяло поддакивала, когда он скандалил, иногда приходила сама, просила: Ловцов ругается, не могли бы вы потише…

Удивительно. Я так и не знаю, как звали соседа. Он остался в моей памяти как Ловцов.

Письма из ЖЭУ, точнее его заявления о нашем недостойном поведении, мы получали регулярно. Приходили и делегации, которые проверяли, смотрели, замеряли уровень шума воды и холодильника и просили: «Пожалуйста, как-нибудь уж решите с ним. Завалил своими кляузами».

Я бы не стала сейчас вспоминать соседа и тот кошмар, если бы не удивительная история, случившаяся в конце нашего с ним знакомства.

Я допоздна работаю. Ночью как-то особенно хорошо пишется. Тишина в доме, покой в душе и в мыслях помогают рождаться словам.

Я писала.

Вдруг на пороге появилась соседка Нина. Как она вошла — я даже не успела подумать.

— Наташа, я хочу у вас попросить прощения. За все, что мы сделали плохого для вас. Я знаю, как мы вам мешали нормально жить. Простите меня. — И она так же бесшумно и таинственно исчезла, как и появилась.

Я посмотрела на часы. Было где-то половина второго.

Утром другая соседка сообщила, что ночью, как раз в половине второго, Нина умерла.

Я обомлела. Но это не все. В это же время она, оказывается, заходила и к моему сыну. Мы уже жили в разных квартирах. Я на первом этаже, а сын на четвертом.

Я плохо помню эту женщину. А вот как она стоит на пороге и просит у меня прощения — эта картина врезалась в мою память на всю жизнь.

Ловцов в итоге продал свою квартиру. Но это было намного позже, когда я там уже не жила.

Я и сейчас, когда давно перевалила за тот возраст, в каком был Ловцов, думаю: «Как можно в сорок лет так не любить людей, так не уметь прощать их слабости, так требовать подчинения и уважения своих правил? Правил, тобой самим же и придуманных».

Мне рассказывали, что он хороший сотрудник, конечно педант, но с ним можно работать. Так почему же дома он был другим? И почему весь его гнев обрушивался именно на нас? Потому что у него не сложилось в семье? Говорили, что от них сбежал сын и где-то погиб.

Конец ознакомительного фрагмента.