Вселенная Милены

Наталья Александровна Демьяненко, 2021

Третья книга про незрячую девушку Милену, которая по наитию угадывает скрытые от окружающих события, с первых страниц приглашает читателя вместе с героиней погрузиться в страшную загадку. В Санкт-Петербурге даже дети знают, какая опасность нависла над местными девушками с рыжими волосами: именно таких одну за другой убивает маньяк. Казалось бы, при чём здесь Милена, у которой от природы другой цвет волос? Жить бы ей спокойно, тем более что в её жизни появляется большая любовь. Милене хочется только одного – наслаждаться счастьем с любимым. Вот только её необычные способности с каждой новой жертвой маньяка доводят её почти до обмороков знанием, что девушек убивает человек, чей голос ей Знаком. Милена не готова, не умеет, да и боится противостоять такому откровенному злу, но снова жертва и снова пронзительное Знание – убийца-психопат один из тех, с кем она общается, разговаривает… Она больше не может оставаться в стороне. Она должна что-то сделать, но что?

Глава 3

Это осталось в прошлом, недалёком, но прошлом. Тогда я со своим Знанием чувствовала себя на острове, куда ко мне приходили только самые близкие. Со временем этот остров становился всё больше. Постепенно в мои необычные способности начали верить даже скептически настроенные. Затем был взрыв в концертном зале, о котором я узнала заранее как раз благодаря своему дару… Или наказанию? В общем, благодаря Знанию. Тогда обо мне заговорили. Острова не стало. Когда я невольно попала в переплёт с кражей денег у соседки, — историю, от которой изо всех сил старалась устраниться и не смогла, я прочувствовала с особенной силой, какую тяжесть ответственности иногда приходится брать на себя совершенно против воли. Как это бывает трудно, когда хочется, чтобы объяснили, почему так, а не иначе. Например, почему подлец не несёт наказания за содеянное и об этом надо молчать? Почему большая любовь обрушивается на людей там, где не имеет права, а ты знаешь, что это произойдёт, и не у кого спросить, кто виноват? И вот я уже не часть острова, часть чего-то большого-большого, а разделить это большое со мной не может никто. Потому что тут главный вопрос уже не в том, поверят или нет, а в мере ответственности перед самой собой.

И вот теперь это… Маньяк…

— Милена!

Я,, как будто, вынырнула из воды.

— Извините, я задумалась.

— Это Вы нас уж простите, что позволяем себе вторгаться в ваши раздумья, но есть у учителей, знаете, такая дурная манера — ждать ответа на заданный вопрос.

Да уж! Нашла время грезить, — цыкнула я на себя мысленно.

— Не сердитесь на Милену, Анатолий Владимирович, она не очень хорошо себя чувствует со вчерашнего вечера.

— Не буду сердиться, — и голос преподавателя в самом деле смягчился.

Интересно, сколько ему лет? Около тридцати? Ане он откровенно симпатизирует. Да и как может быть иначе? Аня — ангелочек: спокойная, добрая, открытая. Я вспомнила про мужа алкоголика. Как же нужно было допечь такого человека как Аня, чтобы она решилась «оторвать».

— И как всё-таки насчёт электронной почты?

Срочно собраться с мыслями и отвечать по-человечески.

— Я пользуюсь почтовым клиентом «летучая мышь»

— Скоро все эти клиенты никому будут не нужны, вот увидите, — назидательно произнёс Лёша, — люди станут общаться прямо в интернет-сети.

Когда мы выходили из кабинета, Анин брат обрадовал:

— Смотрю в окно, кажется, погода замечательная. Идём. погуляем до обеда.

— Идём, идём, конечно.

Обожаю гулять с Лёшей.

— Да, вы идите, погуляйте, — раздался нежный Анин голосок. Я удивилась. Аня всегда тоже ходила гулять с удовольствием.

— А ты?

— А я… Я, задержусь ненадолго, — она повернулась, проговорила вглубь кабинета, — Анатолий Владимирович, я бы хотела кое-что уточнить по прошлому заданию, можно?

— Разумеется.

Мы с Алексеем вышли на улицу. Мысленно я говорила себе, что Аня действительно ангелочек. но сейчас это словечко «Ангелочек» вертелось в голове почему-то больше похожее на ругательство.

Лёша положил руку мне на плечо:

— Знаешь, почему она осталась?

— Знаю, — ответила я односложно, совершенно не имея желания развивать тему.

— Да, всё верно. Она решила дать нам возможность побыть наедине.

Что? Зачем?

— По-моему, это лишнее, — сказала я, мягко высвобождая плечо из-под Лёшиной руки.

* * *

Однажды ночью я проснулась от… От чего? От тоски, непонятной печали. Что это? Нет, это не моя печаль. Это Знание, но опять какое-то непонятное. Я, как будто, вижу её, маленькую девочку. Ей грустно, очень грустно. И эта детская грусть передаётся мне до боли, до щемящего желания прижать к себе, пожалеть, спросить: «что случилось, малышка?»

Я и спросила мысленно. Ответа не получила. Потом чувство детской потери куда-то ушло, растаяло. Я снова уснула.

Днём после занятий попыталась вспомнить ночные ощущения, восстановить то чёткое понимание, что грустит девочка, но мне это не удалось. Мысли упорно переключались на то, что было ближе лично мне и сейчас.

На последнем уроке Анатолий Владимирович показывал нам, как исправлять ошибки в тексте. На ближайшем занятии мы должны будем, по словам учителя, красиво создать документ, написать текст и так же красиво наделать в нём ошибок, после чего с блеском их исправить.

Я задумалась. Какой текст написать? В голову лезла всякая чушь.

На дворе трава, на траве дрова…

Уронили мишку на пол. оторвали мишке…

Вообще-то написать стишок идея хорошая, но надо бы что-то повзрослей.

Предвкушая губы, целовал мне руку,

жгла шипами роза левую ладонь.

И терпело сердце сладостную муку,

и таил погибель вспыхнувший огонь.

Предвкушая счастье,

целовал мне губы,

и колола больно жёсткая щека.

И искала властно под покровом шубы…

Нет, стихи Ефимовской не пойдут. Они взрослые, пожалуй, слишком. Ладно, до занятия что-нибудь придумаю.

— И как заканчивается?

Анин голос как бур вошёл в моё сознание. На автопилоте я пробормотала окончание четверостишия:

— Откровенный отклик сильная рука.

— Что? — Изумлённо переспросила соседка по комнате, потом, явно обращаясь не ко мне, заговорила:

— Нет, Лёша, это я Милене, она что-то сказала про сильные руки.

Мне стало неловко:

— Извини. Я думала. ты меня спрашиваешь, а я готовлюсь к уроку.

Аня быстро закончила разговор по телефону с братом:

— Да, так к какому ты занятию готовишься, так задумалась и о чём! Сильная рука, что-то там откровенное.

— Да это я про занятия по ориентировке думала и Данилыча, — засмеялась я. Аня тоже расхохоталась.

Ориентирование на местности нам преподаёт дядька из разряда людей, которых называют живчиками: подвижный, сыплющий неиссякаемым запасом шуток дедок.

— Я так и подумала, — веселилась Аня.

— А про что ты спрашивала у Лёши «как заканчивается?»

— Да это мы про книгу говорили. Лёшка очень любит читать. И когда читает, ему обязательно нужно с кем-то делиться впечатлениями. Поэтому мы стараемся читать по такому принципу: сперва я, потом он. Иначе мне придётся выдерживать шквал информации, которая мне ни о чём не говорит. А сейчас он читал Набоковскую «Лолиту», которую я прочла несколько лет назад. Ты знакома с этой вещью?

— Нет.

— Оказывается, очень по-разному можно увидеть окончание романа. Я считала, что главное там в казни героя, от чьего имени ведётся повествование, а Лёша утверждает, что главное — смерть Лолиты, о чём в сюжете упоминается как-то очень вскользь.

Сейчас я сама чувствовала себя так, как будто на меня обрушивают информацию, которая мне ни о чём не говорит.

— Его казнили за убийство Лолиты?

— Нет. То есть, да. Его казнили… В общем, это надо читать. Это классика своего рода. А в книгах, как всегда, каждый видит своё. Мне читать было тяжело. Я считаю, что эта книга о поломанных судьбах, о преступлении, а братец усмотрел в этом сюжет о большой любви.

Я подумала, что большая любовь понятие тоже относительное. Вот если вспомнить мою первую любовь. Мне казалось, это такое огромное настоящее чувство, а сейчас неприятно даже вспоминать. Анна Ахматова как будто про меня сказала:

«для того ль тебя я ревновала,

для того ли мучилась, любя,

чтоб теперь спокойно и устало

с отвращеньем вспоминать тебя».

А Аня снова заговорила:

— Кстати, о преступлениях. Катя мне рассказала, утром слышала по телевизору, что в подвале дома нашли ещё одну жертву маньяка. Причём в нашем районе.

— Аня, тише! — закричала я.

Почему закричала, не знаю, Но мне вдруг стало необходимо, чтобы она замолчала.

— Что с тобой. Милена? Ты уже второй раз как-то странно реагируешь на подобные новости. Хотя, конечно, понимаю тебя. Ужасно это всё.

Я заткнула уши, попыталась унять дрожь в руках.

Девушка. Несчастная. Найдена в подвале. Маньяк. Поймать и обезвредить отморозка.

Голос, я ведь знаю его голос. Да, я не адекватно реагирую, потому что Знание бьёт меня буквально током. Голос маньяка я знаю. Я слышала его не так давно, но он не звучит в памяти, я просто знаю, что голос знаком. Кому он принадлежит?

Голос, голос… Голос знакомого человека, который я слышала недавно. Хорошо или плохо знакомого? Не понятно. Просто знаю, что голос я слышала.

Чьи мужские голоса я слышала не так давно?

А мужские ли? Да, тут никакого сомнения.

Голос Гриши? Глупость. Ромки? Это даже смешно. Так, берём центр. Лёша… Да, добрейшего, прекраснодушного Лёшеньку представить маньяком, убивающим девушек можно разве что в гриппозном бреду. Анатолий Владимирович… Степан Данилович… Да фиг их знает. Я потрясла головой. Кто ещё?

Ох, блин.

Я схватила мобильник.

— Милена, может, ты мне объяснишь своё поведение?

— Да, да, объясню, Ань, но сейчас мне срочно надо позвонить.

Гудок. Только бы Наташа взяла трубку.

Гудок. Мало ли где она. Может быть, в ванной, может, на кухне.

Гудок.

— Милена, ты чего? Уже соскучилась? Мы же только утром с тобой говорили.

Воздух вернулся в лёгкие.

— Наташ, ты где?

— А что, ты теперь бабушкой моей работаешь? — захихикала подружка.

— Чем занимаешься?

— Тебе скажи, самой захочется.

— Ты не одна?

— Какая ты умная Милена. Ага, я с Борисом, у него дома. А ты трезвонишь.

Я уже поняла, что разговор этот ни к чему не приведёт.

Да и правда. с чего вдруг я привязалась к Борису? Неужели то, что он сидел в тюрьме говорит о том, что он маньяк. Ерунда какая.

Или не ерунда? За что вообще можно попасть в тюрьму на пять лет?

И тут я вспомнила ещё один мужской голос, который слышала не так давно:

«может, пойдём попьём пивка?»

Незнакомый мужичишка, остановивший нас на улице. Если Знание подсказывает, что я не так давно слышала голос маньяка, не может ли быть этим маньяком тот самый пьяный мужик?

Как ни странно, меня только сейчас передёрнуло от мысли, что я могла столкнуться лицом к лицу с человеком, который убивает.

* * *

Текст, который я буду печатать, и в нём же исправлять ошибки, я, конечно, так и не придумала. Впрочем, от нас и всего-то требовалось несколько предложений, а уж за ошибками, будьте уверены, дело не станет.

Я поставила пальцы на клавиатуру. Напишу что на душу ляжет. На душу легло:

Я — Милена Барсова — самая нерадивая, неприлежная ученица, какую видел реабилитационный центр.

Плюс — самая самонадеянная. Если я ещё раз скажу Вам, Анатолий Владимирович, что хоть немного знаю компьютер, не верьте. Я просто люблю прихвастнуть.

А знаю я, если честно, мало что, не только на компьютере. Даже Набоковскую «Лолиту» не читала. Всё, чем я по-настоящему горжусь, так это тем, что в 15 лет своевременно предсказала теракт.

А сегодня я буду искать в Интернете информацию о том, за что могут посадить в тюрьму на…

Я прервалась, потому что почувствовала, что рядом со мной кто-то стоит.

Кто-то. Разумеется, учитель, кто ж ещё. Стоял и читал мой текст на мониторе.

Первое побуждение было закрыть документ, не сохраняя всю ту лабуду, которую написала, но потом стало интересно, что скажет преподаватель. И скажет ли что-нибудь.

Сказал:

— Хороший текст, Милена. Особенно гармонично вписывается строчка о теракте после признания в любви прихвастнуть.

Подкол мне понравился. Я засмеялась.

— А знаете, в чём Ваша единственная ошибка в этом тексте?

— В чём?

— А в том, что вы не сделали ни одной ошибки, а вам ведь нужно их исправить по заданию.

— Ну, это недолго. Ошибок я враз наделаю.

— Кстати, если вам нужна информация из Интернета, можете задержаться после занятия и поискать всё что нужно с учебного компьютера.

Если бы я была собакой, в этот момент наверняка замахала бы хвостом.

* * *

Я читала результаты поиска в Интернете и просто одуревала. Особенно впечатляли такие как: «причинение смерти по неосторожности двум и более лицам наказывается лишением свободы сроком до четырёх лет»

«Убийство в состоянии аффекта двух и более лиц наказывается сроком до пяти лет».

Шокировало это самое «и более». Это что, цена человеческой жизни? За два убийства в состоянии аффекта пять лет, за три столько же. И за четыре? Плюс-минус жизнь человека!

Да ну, не может быть.

Оказалось, может. Подобная формулировка встречалась во всех статьях.

— Что-то не выходит? — подошёл ко мне учитель, — у Вас такое озадаченное лицо.

— Анатолий Владимирович, что такое причинение смерти по неосторожности?

Мой собеседник на минуту задумался.

— С огнём кто-то заигрался, дом сгорел, а в доме погибли люди. Или водитель спьяну сбил кого-то насмерть. Много чего.

— Сбить людей насмерть в пьяном виде — это неосторожность?

— Я не юрист, но, думаю, что подпадает под ту же статью.

— А за это, если погиб один человек, дают не больше двух лет. А если два и больше до четырёх, представляете?

— Я смотрю, Вы уже подкованы.

— Ну да, — я усмехнулась, — подковалась на полчаса. Знаете, мне кажется, это неправильно.

— Несчастье может случиться с каждым. Я бы поостерёгся строго судить. Пьяный человек не всегда в состоянии контролировать свои поступки. Вполне может сесть за руль и… вы бы ему десять лет тюрьмы присудили, а он, может, в первый раз в жизни напился на свадьбе друга, а дома у него трое детей.

Конец ознакомительного фрагмента.