Шурочка, или Повесть первой любви

Наталья Баклина, 2023

Конец восьмидесятых. Студентов сибирского вуза отправляют в совхоз на сельхозработы. Для робкой и считающей себя некрасивой Шурочки эта поездка становится поводом резко и серьёзно повзрослеть: найти себя, разочароваться в людях и встретить настоящую любовь.

Глава 3

Куратором от института был какой-то белёсый тип с кафедры, Шурочка раньше его не видела. Он и объявлял распорядок на завтра. Подруги сыто отвалились от тарелок, запоминая, что «Подъём в девять, завтрак и работа на зернохранилище. А сейчас — свободное время, погуляйте пока».

Гулять девчонки начали с магазина, благо, что дверь — рядом. Ассортимент в магазине оказался убогим даже на фоне томского гастронома. Там хоть яйца всегда были. И консервы. А тут… Из продуктов — огромные жестянки с повидлом, маринованные огурцы-переростки в трёхлитровых стеклянных банках, мешки с крупой и макаронами, жёлтые слипшиеся конфеты без фантиков, ржавая селёдка в корытце, портвейн «Агдам». Из промтоваров, расположившихся у стены напротив прилавка, рядок ватников, шеренга резиновых сапог, оцинкованные ведра, вставленные башней одно в другое, кучки из лопат и грабель. Отдельно — черенки к ним.

У прилавка толклись трое молодых мужиков, одетыей в брезентовые куртки-штормовки и в серые рабочие штаны.

— Зинок, дай-ка нам триста грамм «Дунькиной радости и «Агдамчику» пузырёк, — задорно просил румяную молодуху за прилавком один из них, рыжий и высокий.

— На «Агдам» талон нужен, — строго отвечала молодуха. — Вы же знаете, у нас сухой закон.

— Будет тебе талон, Зинуля, будет. Завтра выпрошу и Иваныча, принесу! — обещал рыжий, для убедительности приложив руку к груди.

— Вот выпросишь, и приходи, — не поддалавась Зинуля, заворачивая в кулёк жёлтую карамель без фантиков. — За конфеты рубль десять. Берёте?

Рыжий возмущённо оглянулся на приятелей и заметил девчонок.

— О, красавицы, здравствуйте, — просиял он. — В битве за урожай, я гляжу, пополнение! Коль, заплати, — попросил он хмурого темноволосого приятеля. И пока тот шарил по карманам, взял у продавщицы кулёк и протянул его девушкам, марьяжно оттопырив мезинец:

— «Дунькина радость», прошу! Угощайтесь!

Леночка прыснула, Ира насмешливо скривилась, а Шурочка взяла жёлтую обсыпанную сахаром конфету.

— Тут что, продукты по талонам? — спросила Шурочка, пробуя конфету. Карамель оказалась мягкая, начинка — из тёмного вкусного повидла.

— Продукты? — не понял рыжий. — А! Ты про «Агдам»? Так уборочная же, сухой закон. Спиртное по талонам, талоны выдают в поссовете.

— Боятся, что забухаем, — хмыкнул хмурый Коля, пряча в карман сдачу.

— И правильно боятся, — поджала губы продавщица. — Вам только дай, алкашам!

— Ну, ну! Ты, Зинок, не путай нас с местными алкашами, — добродушно прогудел третий приятель, крупный носатый блондин. — Мы меру знаем. И с устатку имеем право.

— Имеем право на лево! — хохотнул рыжий.

— Так! Ещё что брать будете? — вдруг рассвирепела продавщица. — Нет? Так и идите отсюда. Не загораживайте прилавок покупателям. Вам чего? — развернулась она к девушкам.

— Спасибо, уже ничего, — хмыкнула Зинина.

— Спиртное по талонам! — отрезала продавщица.

— Сельпо, — отпасовала Зинина и девчонки возмущённо вышли вон.

У дощатого тротуара у магазина приткнулись три ЗИЛа с открытыми кузовами, троица из магазина стояла у крыльца.

— Девчонки, вы же из Томска? Как там, в городе? — спросил рыжий.

— Нормально, — кокетливо повела глазом Ира Зинина. — А вы кто? Трактористы местные?

— Не, — засмеялся рыжий, — мы не местные. Мы из Томска. По призыву тут шоферим, нас как бы в армию как бы на сборы призвали. Уже месяц, зерно возим. Много девчонок приехало?

— Вот, — повела Ира рукой, — мы все. Нас всего десять человек пока, остальные через недельку подтянутся.

— Местные не обижают? — цепко темноволосый Коля.

Зинина состроила глазки и этому:

— Нет. С чего им нас обижать?

— Смотрите, если что — скажите нам, мы разберёмся, — пообещал рыжий. — Меня Семён зовут, наша общага вон там, на соседней улице!

Семён махнул куда-то в конец посёлка. Девчонки кивнули, а парни отправились к припаркованным поодаль грузовикам.

— Я — Ира, очень приятно, — крикнула и вслед Зинина, но парни уже не слышали — забрались по кабинам и завели машины.

— Правда, симпатичный парень? — вздохнула Зинина.

— Интересно, а как они тут переходят через дорогу? — сказала Эльвира, окидывая взглядом грязь под колёсами отъезжавших грузовиков.

— А вон, как он, — кивнула Лена в сторону мужичка в шляпе и пиджаке. Брюки своего костюма мужичок заправил в высокие резиновые сапоги, и уверенно переходил дорогу. Грязь доходила ему до щиколоток.

— Да… — протянула Эльвира, — вот тебе и «Путь Ильича»… Сложными путями ведёт их Ильич! И это погода уже неделю без дождей! Представляю, что здесь творится после дождей! Ну, будем искать переход на ту сторону?

Девчонки пошли по дощатому настилу, отыскивая брод, и вскоре нашли хорошо натоптанную тропку. Здесь грязь была сбита в упругую твердь, лишь в одном месте вспаханную колёсами. Это место у них получилось перепрыгнуть, и подруги, почти на запачкав своих кед, вышли к зданию с табличкой «Совхоз «Путь Ильича», правление».

Красный флаг над крыльцом правления трепетал серпом и молотом. Возле крыльца аккуратным штабелем лежали тёмные полешки. Слева от правления высилась Доска почёта с портретами лучших доярок. Девчонки подошли поближе.

— Смотрите, какие красотки тут коровами занимаются, — Ира завистливо разглядывала фото молодой миловидной блондинки с тонкими чертами лица и тёмными большими глазами. Доярка была похожа на актрису, и имя у неё было соответствующее: Ирина Бригг.

— А другие страшные… — протянула Леночка, разглядывая остальные фотографии.

Шурочке они не показались страшными — обычные немолодые тётки кто устало, кто напряжённо смотрели в объектив. Мимо девушек простучала каблучками по деревянному тротуару женщина, и подруги отвлеклись от Доски почёта.

— Интересно, как они тут по такой грязи на каблуках умудряются ходить? И вообще — выглядеть? — удивилась Эльвира, глядя ей вслед. Женщина была лет тридцати, одета по-городскому в светлый жакет и узкую юбку длиной чуть ниже колена. Причёска — безупречно начёсанные и уложенные локоны.

— Есть женщины в русских селениях, — хихикнула Леночка, — коня на скаку и так далее. Эта — точно не доярка.

— Му-у-у! — ответили ей. Подруги оглянулись на звук.

На них надвигались коровы. Все рыже-белые, с круглыми боками, рогатые и большие, они шли по улице неотвратимой волной, которая текла и по чёрной грязи дороги, и по дощатым мосткам-тротуарам. Коровы флегматично шли прямо на застывших подруг, огибая их в последний момент и перебирая копытами в опасной близости от их беззащитных, обутых в тряпичные кеды, ног.

— Мамочки-мамочки-мамочки, — бормотала, в страхе зажмурившись, Леночка, побледнев до зелени. Ира Зинина стояла молча и настороженно, готовая оттолкнуть от себя корову, если та будет напирать. Эльвира была собрана и внимательна, следила за ногами и копытами. Шурочке же было интересно. Коровы её не пугали. Они вели себя деликатно, не напирали и не толкались. Они просто шли, покачивая тяжёлыми бурдюками вымени. От коров пахло навозом и парным молоком.

Стадо прошло сквозь девчонок минуты за три. Замыкал шествие подросток лет четырнадцати. Быстро стрельнув в сторону городских взглядом, пастушок принял степенный вид и стал похож на коровьего директора. На плече мальчишка нёс чёрный кнут, конец которого волочился по дощатому тротуару.

Стадо прошло, а Шурочка засмотрелась коровам вслед. В той стороне солнце уже клонилось к закату, и в его косых лучах коровы красиво уходили в перспективу чёрной дороги, обрамлённой зеленью деревенских палисадников. Совсем как в книжках про деревню, которые она любила читать.