Принцип Солнца

Наталья Бентанга, 2014

Путешествие героя продолжается. Бог солнечного света и творческого вдохновения Аполлон и богиня любви Афродита помогают Дмитрию победить собственную агрессивность… Действие романа происходит в 1968-2001 годах. Какую роль в нашей жизни играют мифологические сюжеты? Подобно древним египетским богам мы творим свой мир мыслью и словом, и в наших сердцах продолжается битва Гора и Сета (добра и зла). Ревнивый Рама, по-прежнему, требует доказательств верности Ситы, а терпеливая Пенелопа ждет своего Одиссея… Что является религией для современного человека? Какую религию исповедовал Альберт Эйнштейн и что такое анеканта? Знаете ли вы о том, что буддизм – это религия без бога, в ней каждый сам себе – бог? Как выглядит гнев? И на чьей стороне были симпатии пуританина Джона Мильтона, когда он описывал бунт Люцифера? Догадываетесь ли вы о том, как велика роль бабушек и дедушек в воспитании детей? Дети учат абсолютной любви, и поэтому ничего родителям не должны. Знаете, как влияют на их судьбы аборты, и что такое прерванное движение любви? А кто виноват, что они обманывают, воруют и хулиганят? Принуждаете ли вы своих друзей делать что-то против воли? Кто дал вам право обращаться с детьми как с рабами?! Можете представить, как Шива-Матарайя кружится в вихре творения и разрушения Вселенной, земные континенты танцуют под “музыку” Альфреда Вегенера, а на месте Тибета и Гималаев плещется море? Кстати, вы были в Тибете, вы видели Толлинг – он гораздо «круче» Большого каньона в США! Знаете, почему Натаниэль Ротшильд назвал капитализацию восьмым чудом света? И как случилось, что наполеоновский маршал Жан-Батист Бернадот, став королем Карлом XIV, «изобрел» знаменитый швейцарский нейтралитет, а Крестовые походы во славу Гроба Господня привели к вражде между Востоком и Западом на целых восемьсот лет?! Сколько лет прошло на земле, пока Будда достиг просветления? Сколько нужно времени, чтобы научиться любить и летать? В чем заключается тайна времени и тайна бессмертия? Как изменить этот мир? Как стать счастливым?

Глава вторая

Тайна времени

Тайна Адриаана Бекмана

Оставим наших героев в горном монастыре, а сами вернемся к событиям, предшествовавшим падению героя…

“Героическая” эпопея с разводом

(Москва)

Летом 1999 года Дмитрию исполнился тридцать один год, он работал вместе с отцом в юридической фирме, поэтому знакомые называли его “адвокатом”. Де-юре Дима был женат, де-факто — свободен, как ветер. У него было две квартиры, каждый год он менял машину, с женщинами — тоже не было определенности, но зато у него были настоящие друзья. Их было не много, но они были.

Что касается внешности, если он хотел, он мог быть очень и очень привлекательным. Вещей в его гардеробе было ровно столько, чтобы быстро собраться на работу: два-три костюма, подобранные к каждому костюму рубашки и галстуки. В одежде Диме нравился свободный стиль: джинсы, не мнущиеся слаксы и трикотажные пуловеры. Он обожал кожаные куртки и дорогую удобную обувь. Носки у него были всегда под цвет этой самой обуви. Соблюдая эти немногочисленные правила, ему удавалось выглядеть стильно. Перед тем, как появиться в магазинах “Джентльмен”, что случалось с ним два-три раза в год, он писал себе список вещей и не уходил, пока всего не покупал. Два раза в год, считал он — вполне достаточно. Мужчины — счастливые люди: для них одежда — это одежда, не средство самовыражения.

После автомобильной аварии, случившейся в ноябре 1996 года, Дмитрий перестал много пить, увлекся восточным мистицизмом и пристрастился к экстремальному туризму: то лазил в горы, то погружался на морское дно, а то и вовсе парил над землей на параплане. Мама очень переживала: Димка был ее единственным ребенком. Владимир Николаевич был спокоен: “Ищет себя, сын. Дай бог, когда-нибудь, найдет”. “Если шею раньше времени не сломает”, — сокрушалась Зинаида Алексеевна.

С легкой руки небесного куратора Дмитрия, бога солнечного света Аполлона, в нашем герое лихо уживались два мужских архетипа из египетской мифологии: Сет, которому всегда чего-то не хватает, который всегда чего-то боится, кого-то ненавидит, кому-то завидует, на кого-то обижается, стремится к обильному и разнообразному сексу; и Гор — самый гармоничный из всех мужских архетипов — настойчивый, упорный в достижении цели и даже готовый прислушиваться к мудрым советам… Так Дмитрий и жил в вечной борьбе с самим собой: побеждал Сет — и он погружался в гремучую пучину доступных развлечений, побеждал Гор — он выбирался на солнечный берег и начинал заниматься духовным самосовершенствованием.

В обычной жизни Димка был циником. Циник — это такой промежуточный тип, который, обладая ранимой душой, уже научился огрызаться и обороняться, но еще не научился принимать этот мир таким, каков он есть.

Всю первую половину 1999 года Дима разводился со своей второй женой…

…

Он матерился в кабинете отца, как пьяный сапожник на вокзальной площади, когда узнал, на каких условиях Анька-стерва, наконец-то, согласилась на развод.

Родив ребенка от своего любовника, пока он путешествовал по Америке, бывшая супруга потребовала двухкомнатную квартиру, машину, и “денег на жизнь”. (Причем квартира, о которой шла речь, была куплена задолго до их знакомства!)

— Нет, все, мое терпение кончилось! Б… какая! Убить ее дешевле! (Дима.)

— Ты не горячись, — успокаивал отец. — По закону, ей ничего “не светит”, кроме половины совместно нажитого вами автомобиля. Ну, и комнату в коммуналке тебе придется купить: не можешь же ты ее с ребенком выписать в “никуда”? Я бы с ней до победы судился. У тебя целых три года впереди на раздел имущества. И она получила бы то, что положено по закону. Ну, конечно, если ты уверен, что ребенок — не твой… (Владимир Николаевич.)

— Я абсолютно в этом уверен! Сколько раз я должен это повторять?! Я познакомился с ней в сентябре! (Дима.)

— Ну и что? Может быть, он родился недоношенным… (Влад. Ник.)

— У меня есть документы из роддома: он нормально доношен! Это — не мой ребенок! У меня, слава богу, вообще нет детей! (Дима.)

Владимир Николаевич многозначительно посмотрел на сына. — Тогда зачем ты торопишься?

— А я тороплюсь?! Я ушел из своей квартиры в марте. На улице, — Дмитрий посмотрел в окно, — лето! Эти хитроумные ребята припеваючи живут в моей квартире, которую я заработал собственными руками, ну, то есть головой; а у меня даже документы на развод не принимают. Потому что у меня, видите ли, грудной ребенок! У меня!? Нет, я не хочу судиться с ней в течение последующих трех лет. Отец, твои адвокатские «заморочки” не приемлемы для нормального человека. Я согласен: я куплю ей комнату и денег дам. Пусть подавится! Но при условии, что она исчезнет с моего горизонта вместе со своим сопливым ребенком! А то не ровен час, я ее убью, тогда ей и комната не нужна будет… Тысяч двадцать пять — хватит ей? (Дима.)

— Если ты согласен купить ей комнату — я решу вопрос и без денег. (Влад. Ник.)

— Ну, тогда, договаривайся, отец, не тяни; а то она еще кого-нибудь родит… (Дима.)

— Ох, Дима, Дима. Правильно говорят люди: если человек не хочет растить своих детей, значит, будет растить чужих! (Влад. Ник.)

— Пап, что ты имеешь в виду?! Я не хочу сейчас разговаривать о детях. Я не в том состоянии нахожусь! (Дима.)

— А ты всегда находишься не в том состоянии. (Влад. Ник.)

…

История Димкиного развода со второй женой была гораздо интереснее развода с первой. Аня предупредила Дмитрия, что из “своей, честно заработанной телом и умом”, квартиры, она уйдет только в одном случае — ногами вперед. Никто за язык ее не тянул.

Пока Дима не соглашался предоставить жилье — развод не получался. Сначала Аня была беременная, на что у нее имелась соответствующая справка из медицинского учреждения. Дмитрий проконсультировался со специалистом по семейному праву и выяснил, что выписать беременную женщину “в никуда”, практически не возможно. Пришлось герою разбудить в себе Сета, перестать быть приличным человеком и устроить супруге “сладкую” жизнь. Каждый нормальный человек его поймет.

Он жил в квартире, принадлежащей ему на праве собственности, и не пускал туда Игоря, генетического отца ребенка. А когда тот все-таки рискнул проникнуть в квартиру Дима вызвал милицию. Аня попыталась было заступиться за Игоря как за своего родственника… Но документов, подтверждающих родство, у нее не оказалось, а назвать Игоря отцом своего ребенка она не могла по “идеологическим соображениям”.

Через какое-то время Игоря из милиции выпустили, и он стал навещать беременную Аню тайком, пока Дмитрий был на работе. Тогда Дима установил металлическую дверь с двумя сейфовыми замками на большую комнату и перенес туда холодильник. Аня терпела. Еще он обратился в частную охранную фирму, и теперь во время его отсутствия в квартире “дежурил” охранник.

Когда Дима возвращался с работы, он отпускал охранника и включал телевизор и магнитофон на полную громкость. Аня закрывалась в своей комнате, плакала, но терпела. На ужин бывший муж жарил мясо, изводя голодную женщину “вкусными запахами”. (Аня не работала, а у Игоря была “напряженка” с деньгами.)

По вечерам к Димке приходили “подружки” — знакомые проститутки. Он даже не всегда пользовался их профессиональными услугами, просто предлагал “помыться в ванне, побегать по квартире, пошалить и покурить”. И платил за это по установленному тарифу. Вопрос же не в деньгах, а в принципе. Аня терпела.

Димка “сдался” первым. Он понял, что она, действительно, умрет, в прямом смысле этого слова, погубит своего недоношенного ребенка, сделает все, что угодно — но ни за что не уйдет из его квартиры. И тогда в марте Дима сдал комнату одной бойкой бабенке, торгующей на рынке свежей рыбой. Мария Ильинична предупредила Диму, что у нее есть сожитель, который, в общем-то, “мужик хороший, но по выходным выпивает”.

— Буянит? — обрадовался Дима.

— Нет…Выпивает и засыпает прямо на кухне… (Мария Ильинична.)

— А… Это ничего. (Дима.)

Дима вывез на дачу бытовую технику, забрал личные вещи, и к Аниному ужасу отдал два комплекта ключей от квартиры Марии Ильиничне. Холодильник оказался тяжелым, вывозить его из квартиры было лень, поэтому Димка подарил его арендаторам, и разрешил им пользоваться стиральной машинкой. Виктора Петровича он попросил следить за тем, чтобы в квартиру не проникали “разные чужие люди”, имея в виду Игоря, фотографию которого он ему и показал. Так как оплата за охранные услуги совпала с оплатой за комнату, радостная Мария Ильинична сообщила, что “туточки никакого другого хахаля, окромя ее Витички, не будет, и в том не может быть никакого сомнения”.

Создав Ане “нечеловеческие условия существования”, Дима переселился в однокомнатную квартиру^[29]. В мае он уехал в Америку, а Аня родила девочку. После родов у нее случилось “просветление в мозгах”, которому немало поспособствовал Владимир Николаевич, и она согласилась на развод. А Дима согласился “подарить” ей комнату, но в другой квартире. Вот так, прежде чем стать буддистом, герой освоил азы благотворительности.

Так как комнату он пока еще не купил, Аня, Игорь и их маленькая дочка, которая “почему-то” все-время плакала и болела, а так же Мария Ильинична и Виктор Петрович продолжали “дружно” жить в Димкиной частной собственности.

Два дня из жизни героини

(Москва — Ближайшее Подмосковье)

Ольга Владимировна работала финансовым директором в фирме, торгующей горюче-смазочными материалами.

…Как-то в октябре, сидя в своем кабинете, из окон которого был виден Кремль, она решила, что как только досчитает эффективность нового проекта, порученного ей Валерием Вениаминовичем (Председателем совета директоров), так сразу же устроит себе заслуженный отдых. “Поеду к Митьке^[30], буду смотреть американские фильмы и заниматься с ним сексом… Ну и что, что мне тридцать лет, а ему всего двадцать четыре? Я же замуж за него не собираюсь…”

Ольга Владимировна была очаровательной женщиной. Она была невысокого роста, всего сто шестьдесят четыре сантиметра; между прочим, как сама богиня любви Афродита! У нее была потрясающая фигура: стройные ноги, крутые бедра, тонкая талия и грудь размера D. И весила она не больше пятидесяти килограмм. Свои вьющиеся, русые от природы волосы, Оля постоянно перекрашивала во все цвета радуги. В настоящий момент волосы были ярко каштановыми с золотыми прядями. А еще у нее были удивительные сине-зеленые глаза, цвет которых менялся в зависимости то ли от настроения, то ли от освещения.

У героини было двое детей: сын Алексей, десяти с половиной лет, от первого брака, и дочка Аленка, трех с половиной лет отроду.

Ольга была замужем за генеральным директором фирмы, в которой работала. Имея высшее экономическое образование, она закончила еще MBA-финансы, так что если бы ей, вдруг, пришлось развестись с мужем (в жизни, знаете ли, всякое бывает) — она смогла бы дать своим детям достойное образование.

Детей своих Ольга любила, но вот заниматься ими ей было некогда. Во-первых, она “с утра до ночи” работала; во-вторых, всегда была в кого-нибудь влюблена; в-третьих, была вынуждена сопровождать мужа на разные “важные мероприятия”, а значит, должна была сногсшибательно выглядеть, а это, знаете ли, отнимает массу времени и сил!

Ольге нравилась ее работа, она любила общаться с людьми и обожала деньги, которые расширяли его горизонты. Еще она любила путешествовать и делать подарки друзьям. Приезжая домой, она с интересом узнавала, какие приключения случились с ее детьми, пока ее не было рядом. Олины родители жили вместе с молодыми в большом загородном доме, помогали вести хозяйство. Можно даже сказать, что вели хозяйство и растили детей.

Больше всего на свете Оле нравились ее “секретные” романы, особенно в начале, когда “что-то такое непостижимое происходит внутри тебя, и непонятно, что из всего этого получится”. Но в последнее время с нашей героиней стали происходить странные вещи: ей определенно чего-то не хватало… Но вот чего? Пока у нее не было времени с этим разобраться.

— Оля, а куда это ты собралась? — спросила Лена Васильевна. Главбух внимательно смотрела на подругу, которая, закончив финансовые расчеты, стояла перед зеркалом и расчесывала свои кудрявые волосы, длиной до середины спины.

— Ленусь, ну, понимаешь, — как-то неопределенно махнула рукой Оля.

— У нас, между прочим, баланс, — сообщила Лена. — И Вениаминович тебя спрашивал, и Вася в офисе…

— Ну и что? Если я кому-то понадоблюсь, скажи, что я в налоговой инспекции. (Оля.)

— Ты и Сашку заберешь?! И как я отчеты сдавать буду? Блин, а до конца месяца нельзя потерпеть со свиданиями?! (Лена.)

— Как это потерпеть?! Ты что говоришь такое? Да это самое важное в жизни! — Оля перестала причесываться и с удивлением посмотрела на подругу. — У Митьки мама сегодня в гости уехала, он из-за этого врача на дом вызвал, на работу не пошел… (Оля.)

— Детский сад какой-то… (Лена.)

— Так и быть, я тебе Сашку оставлю; сама такси возьму. Пусть он только вечером меня заберет, а то в Митькиной Тмутаракани такси поймать практически невозможно! Да, проект Вениаминовичу я посчитала. Вот здесь, в папке лежит, если он вдруг вспомнит. Не вспомнит — не отдавай, привяжется потом, как банный лист. Лен, если что срочно, пошли мне смс-ку. (Оля.)

— Нет, все, моему терпению пришел конец! Вот сдам баланс и уеду на целый месяц в отпуск! И отчет Совету директоров ты будешь делать одна! И не смотри на меня так. (Лена.)

— На месяц?! Ты что же, хочешь моей погибели? На две недели, ладно? Месяц я без тебя не продержусь. И потом, мы же договаривались на январь? (Оля.)

Лена молчала.

— Лен, вот когда ты влюбишься, я тоже буду отпускать тебя на свидания… (Оля.)

— Не дай бог, чтобы со мной когда-нибудь случилась такая оказия, потому что у меня муж “отмороженный” и двое сумасшедших детей. И на работе я торчу с девяти утра и до семи часов вечера! И начальник у меня — Лена вполне определенно покрутила пальцем у виска — вечно влюбленный… Ты еще и во Вьетнам, по моим сведениям, собираешься в ближайшее время?

Ольга параллельно была влюблена во вьетнамского ученого-космолога, с которым познакомилась по Интернету.

— Лен, но у меня тоже есть муж и дети, — попыталась “оправдаться” героиня.

— Да что ты говоришь?! Только у тебя еще есть я! (Лена.)

— А я никогда не умаляла твоего значения… (Оля.)

— Еще бы! Я покупаю твоим детям учебники и игрушки, одежду и обувь; родителям — продукты; многочисленным родственникам — лекарства и билеты в театр; твоим мужикам — подарки к праздникам! Оль, мне не тяжело — я “электроника”^[31] загружу, он все, что хочешь, в интернете найдет; но я устала объяснять твоему мужу, почему ты постоянно отсутствуешь в офисе. (Лена.)

— Ленусь, ну чуть-чуть еще потерпи, роман мой скоро закончится. Романы, они всегда заканчиваются… (Оля.)

— Свежо предание, да верится с трудом. Один закончится, другой — начнется. У тебя же это хобби… (Лена.)

— Скоро вообще все романы закончатся! Мы состаримся, будем сидеть за бухгалтерскими отчетами, и ничто нас не будет отвлекать от них. Но если сейчас у меня не будет романов, о чем же я буду рассказывать тебе в старости?! — Оля посмотрела на Лену широко открытыми сине-зелеными глазами. — Ну, ты меня отпускаешь?

— Нет, я тебя не отпускаю… Но ты же все равно уедешь? — вздохнула, улыбаясь, Лена.

— Спасибо, Лен. Ты — настоящий друг. (Оля.)

— Ты только не забудь, как в прошлый раз, что налоговая инспекция работает до 17.45. (Лена.)

— А где же я потом? — задумалась Оля.

— Потом ты в магазине… шубу ищешь. (Лена.)

— Почему шубу? Ты же знаешь, я не ношу шубы: в шубе — во-первых, жарко, во-вторых… Я здесь прочла надпись в маршрутке: “носишь мех — носишь грех”. Я даже записала, для детей, вот послушай: “Одна шуба — это ВОСЕМНАДЦАТЬ убитых лисиц! Или ДВАДЦАТЬ СЕМЬ убитых енотов! Или ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТЬ убитых норок! Или ШЕСТЬДЕСЯТ куниц! Или СТО СЕМЬДЕСЯТ шиншилл! Или ДВЕСТИ ПЯТЬДЕСЯТ белок”! Представляешь?! Не хочу быть увешанной таким количеством трупов! На стекле еще была библейская заповедь N6: “Не убий” и слова Льва Николаевича Толстого: “От убийства животных до убийства человека — всего один шаг”. Что за замечательные люди есть на свете, которые оставляют такие надписи в маршрутках! (Оля.)

— Для Васи — ты ищешь шубу. И не перепутай, философ. (Лена.)

— Почему шубу? (Оля.)

— Потому что мне нужна шуба, а у меня из-за твоих свиданий совсем нет времени ее искать! (Лена.)

— Поехали в выходные по магазинам? Возьмем детей, Сашка будет с ними возиться, потому что он сам как ребенок… (Оля.)

— Оль, а сколько стоит норковая шуба, ты в курсе? (Лена.)

— Да не нужна тебе шуба! Сейчас такие куртки классные продаются с искусственным мехом… (Оля.)

— Давай съездим, только в куртке, без машины, холодно… (Лена.)

— Так и купи себе машину, зачем же животных истреблять? Вася мне по секрету сказал о хорошей премии к Новому году, — Оля “вильнула хвостом” и умчалась на свидание.

На следующее утро Ольга проснулась от Алькиного “визга”…

Алька была очень активным ребенком, ей было три года восемь месяцев, и по любому поводу она устраивала громкий визг, который разносился по огромному дому. Все домашние сбегались посмотреть, что с ней опять приключилось. А ничего особенного и не произошло: просто ей захотелось чего-нибудь, что бабушка давать ей отказывалась, из-за соображений безопасности.

— Мам, доброе утро! Аля, что у тебя опять стряслось? — спустилась Оля на первый этаж в гостиную. — Мам, дай ты ей, бога ради, что она просит! Голова уже болит от ее визга. Ты же знаешь, если ей что-то нужно, она не успокоится, пока не получит.

— Она не плачет, заметь, — спокойно ответила Татьяна Алексеевна, — она визжит. Она такая же, как ты была в детстве: любой ценой хочет получить то, что ей понравилось.

— А разве это плохо? (Оля.)

— Это опасно, потому что в данный момент она требует набор ножей. (Тат. Алекс.)

— Аль, а зачем тебе ножи? — поинтересовалась мама Оля.

— Надо, — тут же успокоившись, сказала Аля. — Буду делать салат.

— Бабушка все равно не даст тебе настоящие ножи, потому что они очень острые. Помнишь, сколько было крови, когда Алешка порезался? Когда я была маленькой, бабушка и мне ножи не давала. Но салат можно делать… волшебными ножами, тогда он, кстати, получится еще вкуснее. Давай, поедем в магазин игрушек и купим тебе набор волшебных ножей? — предложила Ольга.

— Давай, — прошептала восхищенная такой перспективой Алька.

— Дед, а ты с нами поедешь? (Оля.)

— Куда это вы собрались? — поинтересовался Василий, тоже проснувшийся от Алькиного визга.

— Будем покупать волшебные ножи! — гордо сообщила Алька.

— И кого ты хочешь зарезать этими ножами? Своего братца? Это правильно, давно пора… Татьяна Алексеевна, а можно я курицу съем? (Василий.)

— Вообще-то, курица предназначалась на обед, а на завтрак — яичница с ветчиной. Есть еще овсяная каша, — ответила теща.

— И пить я хочу. О, лимонник — это как раз, то что надо… Татьяна Алексеевна, вы не переживайте: я сначала съем курицу, на закуску; потом — завтрак; а когда вы приготовите обед, съем и обед. Обещаю. Слово даю. — Василий выпил два стакана лимонника и смотрел на тещу такими голодными глазами, что та не выдержала: — Ешь, что с тобой сделаешь! Давай разогрею.

— Нет, только зря время терять; я и так съем, холодную… Дамочки, а хотите, я с вами в магазин поеду? — поинтересовался Василий.

— Ула! Папа едет с нами! (Аля.)

— Ну, тогда я не поеду, — облегченно вздохнул Владимир Иванович, — а то мне надо вино разлить, и с Алешкой позаниматься…

— Так Алешка, наверное, с нами поедет? — предположила Оля.

— Ну, тогда я не поеду! — сказал Вася. — У меня всего полтора выходных осталось, — он посмотрел на часы. — Не так много, чтобы это рыжее “исчадие ада” мне их портило!

— Оля, езжайте без Алешки. Мы с ним физикой должны позаниматься… (Влад. Ив.)

— Владимир Иванович, я вот никак не пойму: зачем вы ему загромождаете мозги, если он итак у нас слишком умный; не понятно только в кого… (Василий.)

— Понимаешь, Василий, детство — это такая золотая пора, когда все получается, все успеваешь и очень многое можно узнать. (Влад. Ив.)

— Я, когда вспоминаю свое “золотое” детство — мама моя тоже почему-то считала, что оно было золотым — то сразу начинаю благодарить бога, что оно уже закончилось. И очень радуюсь, что я вырос, а значит, могу одно дело делать хорошо, другое — плохо, а на третье вообще могу плюнуть и не делать, если я устал, или мне не хочется… (Василий.)

Вскоре Василий, Ольга и Алька уехали в магазин игрушек…

…

Вечером, после того, как Алька изрезала своими “волшебными” ножами все, что только смогла изрезать, она утащила у Алешки фломастеры, чтобы нарисовать бабушке красивую картину на кухню.

Ольга с Василием сидели в гостиной, смотрели кино, а Алька, высунув язык от удовольствия, рисовала картину.

— Так, ты зачем украла мои фломастеры?! — Алешка подошел к сестре и забрал принадлежавшую ему вещь.

Алька завизжала как сирена на милицейской машине. Василий сделал звук телевизора громче; но громче Альки у телевизора кричать не получилось. Ольга нажала на клавишу “стоп” на пульте видеомагнитофона.

— Алеш, отдай ей фломастеры, — приказал пасынку Василий.

— С какой стати? Это мои фломастеры. Она их стащила с моего письменного стола. (Алеша.)

Алька перестала кричать, внимательно прислушиваясь к диалогу.

— Тебе что, жалко? — спросил Василий.

— Аль, чьи это фломастеры? (мама Оля.)

Аля показала пальцем на брата.

— Если эта вещь принадлежит Алексею, почему ты взяла ее без спроса? Разве можно так поступать?! — удивилась мама Оля.

Алька покачала головой из стороны в сторону.

— Разве Алеша когда-нибудь берет твои вещи, не спросив разрешения? (мама Оля.)

Алька опять покачала головой.

— Тогда в чем дело? (мама Оля.)

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

29

Эту квартиру подарил Димке на восемнадцатилетие отец.

30

Митька — романтик-киноман, последнее увлечение героини.

31

Электроник — системный администратор фирмы. Лена все покупала через интернет, или отправляла за покупками Сашку, как курьера, используя свое служебное положение, с разрешения Ольги и молчаливого согласия Василия Андреевича.