Перекрёстки времени

Наталья Бобло

Самым обычным январским днём Софья проснулась и поняла, что завтра не наступило, а её жизнь внезапно потекла в противоположное нормальному, привычному направлении. Просыпаясь каждый раз в предыдущем дне, она изо всех сил старалась понять причины и вернуть обычный порядок и течение времени.Ведь чтобы понять что-то для себя, пожалуй, каждому человеку требуется своеобразная встряска, без которой невозможно изменить жизнь, начав жить своей собственной, настоящей.

ПОНЕДЕЛЬНИК. АРТЁМ

План поездки в институт физики отпал сам собой — ни варежки на руке, ни денежки в ней, ничего не было. Даже пижама чудным образом трансформировалась в мою сменную ей ночнушку. А вот голова болела. И я впервые за свою жизнь пожалела, что не веду дневник. Было бы очень удобно знать, что произошло с тобой в предыдущий день. А так вспоминать приходится. Самое интересное, что легко запоминаем мы лишь яркие моменты нашей жизни, а серые будни, в которых я пребывала до сих пор ничем, даже приблизительно ярким, не отличали один день от другого. Сплошная тоска и безнадёга…

Решила съездить на работу. Там была одна девочка, с которой я не так давно познакомилась, кажется, Света. Нет, визуально я её, конечно, знала, но так как в банке работает более тысячи человек, с некоторыми я даже не всегда здоровалась (хотя по этикету и внутреннему положению банка — должна), стопроцентной уверенности в том, что это так, у меня не было. Так вот, когда наши церберы, не помню уж, по какой причине отсутствовали на посту, я зашла поболтать с Танюхой, а она работает на балансе и ей многие сотрудники приносят на подшивку и проверку документы.

Так вот, к ней как раз и пришла Светка со своими бумагами. Завязался разговор и оказалось, что она ходит по воскресеньям в церковь, но не в православную, а какую — то другую. Я, как человек, воспитанный в атеистической семье, особого внимания различиям в религиях не придавала, так, на уровне теоретических, не особо глубоких познаний в пределах предмета «история религий» в институте, по которому был всего лишь зачёт. Но вещи, о которых она говорила, меня, помню, чем-то зацепили.

И теперь я решила сходить в банк, найти Светку и разузнать адрес церкви, в которой, как она говорила вместо общеизвестного (в том числе и по сказке обожаемого мной А.С.Пушкина) попа, — пастор, с которым можно в любое время пообщаться на интересующие и волнующие темы. Так сказать, ближе к народу они, что ли. Я, конечно, могла и позвонить, но, чтобы не ударить в грязь лицом перед служащими Богу людьми (я помню, как меня сто лет назад отчитывала старушка в Храме, за то что я, окаянная, неправильно как-то свечки ставила), я подумала, что не плохо было бы, чтобы Светка меня, так сказать, протежировала, да и проконсультировала по интересующим вопросам в соблюдении необходимых правил поведения.

Как же я давно не ездила на своей машинке! Я с огромным удовольствием проехала по городу и даже с хорошим временным запасом, поставив машину на стоянку, зашла в банк.

Никто, конечно же, не знал, что от работы я уже успела отвыкнуть, как-никак, уже больше недели я туда не хожу, и работать особо не собиралась. Для приличия включила компьютер и нашла по базе Светкин телефон. Позвонила. Договорилась через час встретиться в банковской кафешке (раньше она не открывалась) — кофе попить и поговорить.

Час надо было как-то убить, работать-то совсем не хотелось. Подошла к рабочему месту Танюхи, пообщалась. Всё ж таки я её уже давно не видела (даже умереть за это время успела, уже с оттенком лёгкой иронии подумала я). Слегка удивила её и себя желанием обнять, что незамедлительно и сделала (я себе с недавних пор перестала в чём-то отказывать). Подошла Настёна, жажда общения сильна в любом человеке любого общества. Нас быстренько разогнало начальство (крепостное право только теоретически в девятнадцатом веке отменили). Нарываться сегодня было не в моих интересах, поэтому пришлось сесть за компьютер и изобразить бурную рабочую деятельность.

У нас любят, когда все делают правильный внешний вид, соответствующий должности и выполняемым обязанностям. Например, для большого начальства правильный вид: озабоченно-деловой, но вполне, по-отечески, добродушный. Причём озабоченность должна придерживаться золотой середины, чтобы глядящий на него подчинённый, не дай Бог, не подумал, что он озабочен больше того, чем положено, ведь волнение низов — вещь тоже небезопасная. Одним словом, золотая середина — вот девиз большого начальства.

Начальство пониже должно смотреть как наверх, так и вниз. Для тех, кто выше, оно угодливо и в меру весело, чтобы у вышестоящего не возникло ощущения, что могут быть проблемы или невозможность выполнения поставленных задач, короче: в Багдаде всё спокойно. Для подчинённых же: с максимальной точностью во взгляде должно быть отражено знание о подчинённом наперёд — подчинённый ещё не подумал, а он, начальник, уже знает, о чём… И вот эта загадочная уверенность или уверенная загадочность должна преследовать подчинённого даже в мыслях, мол, мы, холопы, люди недалёкие и предсказуемые, а наше всезнающее начальство видит нас насквозь. Надо смириться.

Соответственно, нам, холопам, низам, простым смертным, недалёким простакам, и вид нужно делать соответствующий: придурковато-старательный. И лишь в случае перспективы карьерного, так сказать роста, когда тебя собираются за выслугу лет или по блату перевести на следующую должность, вид должен ненамного, на совсем чуть-чуть (чтоб не спугнуть начальство и удачу), поумнеть.

И вот когда всё это соблюдается в полной мере, без отклонений и исключений, тогда и можно с полной ответственностью говорить: в Багдаде всё спокойно. Я же своим излишне уверенным видом, прямой осанкой и высоко поднятой головой всегда раздражала начальство, вызывая в нём опасения и внутренний дискомфорт. И хотя работу свою делала я хорошо, революций не организовывала, но напряжение в воздухе вокруг меня витало, и при малейшем поводе с моей стороны начальство спуску мне никогда не давало. И когда более грубые ошибки сходили с рук «правильно ведущим себя» сотрудникам, мои даже незначительные промахи рассматривались под микроскопом и незамедлительно карались.

Я привыкла, но в сегодняшней ситуации, я ведь договорилась встретиться со Светкой, поэтому вела себя тихо. Даже глазки опустила и спинку ссутулила при виде начальницы. И смех сдержала тоже профессионально…

Через час мы пили кофе и беседовали «за жизнь».

— Послушай, начала я, не вдаваясь в подробности, мне очень нужно встретиться с твоим пастором и поговорить. Ты говорила, что это возможно.

— Конечно.

— А ты могла бы позвонить ему и договориться о моей встрече с ним?

— Хорошо. — И она стала набирать номер.

«Прикольно, — подумала я, — вот так легко можно позвонить и договориться об аудиенции с руководителем церкви… А может, она особенно к нему приближенная? Так это даже ещё и лучше»…

— Ало, Игорь, привет! Тут с тобой очень хочет поговорить одна моя хорошая знакомая… Что?… Нет, не верующая. Но у неё к тебе есть очень важные вопросы. Так она говорит. Ты мог бы с ней сегодня встретиться? Нет, ей именно сегодня надо — говорит, что завтра у неё уже не будет… (повторила она сказанные только что мной слова, удивлённо поднимая брови в мою сторону). — Хорошо… В два часа тебе подойдёт, он спрашивает? — обратилась она уже ко мне, и так как я согласно кивнула, она, заканчивая разговор, добавила: — В два она будет в церкви.

Продиктовав адрес и рассказав, где это, Светка начала задавать мне сочувственно-заботливо-внимательно-корректным голосом вопросы, думая, возможно, что я — неизлечимо больна. Я не стала с ней ни соглашаться, ни разубеждать её, одним словом, побольше загадочности и неопределённости, — всегда работает, ещё раз убедилась в этом я.

Кое-как, с горем пополам я досидела до обеда и «свалила», предварительно отключив мобильный (чтобы не достали). Ровно в два я заходила в двери церкви.

Игорь встретил меня приветливо, пожал руку, приветствуя, и пригласил пройти на второй этаж, в кабинет. Причём не в свой. Это было просто местом, где мы могли бы поговорить, и нам бы никто не помешал. От чая, кофе, бутербродов и печенья я отказалась.

Пастором оказался очень приятный мужчина лет сорока пяти с добрыми чёрными глазами, глядя в которые хотелось верить и довериться. Было такое чувство, что, открой я ему все «тайны мадридского двора», это бы осталось между нами. Вопрос доверия — более тонкая вещь, даже чем боязнь расплаты за излишне сказанное. Это — как раздеваться догола. Не со всеми подружками я могу спокойно себе это позволить (поэтому и не люблю бани), а вот с мужчинами… здесь всё гораздо сложнее… Не вдаваясь особо в подробности, я им просто не доверяю (взять хотя бы пушкинскую Татьяну Ларину и Онегина). Поэтому желание открыться пастору меня удивило, обрадовало, растормошило и… успокоило.

Так как свою историю я рассказывала уже не раз, она получилась компактной и при этом со всеми подробностями. Рассказала я и про смерть. Игорь слушал, ни разу не перебив вопросом. Когда я закончила, он задал один единственный вопрос: почему я захотела рассказать всё ему?

— Ну, с практической точки зрения, все плюсы и минусы моего положения я изучила, хотя и нового открываю с каждым вчерашним днём всё больше и больше. Но мне почему-то кажется, что здесь что-то большее, чем временнАя аномалия, происходящая только со мной. Что в этом есть какой-то скрытый от меня смысл, до которого я сама никак не могу додуматься.

— Почему ты так считаешь? — Как-то быстро и легко перешли мы с ним на ты.

— Сложно сказать. Какое-то внутреннее непонятное мне чувство, которого раньше никогда не было. А что обо всём этом думаешь ты? Ты хоть веришь мне?

Он очень внимательно посмотрел на меня.

— Я тебе верю. Конечно, с точки зрения науки, всему этому нет объяснения. Но пути Господни неисповедимы. И ты права. Если это происходит, значит и смысл в этом есть. Взять хотя бы даже то, что ты пришла сегодня сюда.

— Да, только ЗАВТРА для каждого из нас разное. Что будешь помнить ты, я не знаю. А вот для меня завтра — это воскресенье. А ты меня и знать-то не будешь.

— Пусть так. Всегда в воскресенье в церкви, в десять часов, идёт служба. Ты приходи. И ничего, что я не буду тебя знать. Уверен, ты много сможешь узнать и понять, прослушав проповедь. Бог гораздо больше нам даёт, чем забирает. И если ты действительно хочешь понять смысл, ты его найдёшь. Бог через людей, через то, что мы говорим, донесёт до тебя то, что ты должна узнать и понять.

— А если нет!?

— Не верю. С нами ничего не происходит просто так. Бог хочет спасти каждого из нас и, так или иначе, подводит нас к спасению, давая возможность и шанс. И только он один знает, через какие обстоятельства, как это сделать, какие струны души человека должны быть затронуты, чтобы он остановился, прислушался и понял, насколько грешен и несовершенен этот мир и увидеть фальшь в отношениях между людьми и испытать желание приблизиться к нему, к его святости и любви.

— По поводу греховности и фальши я с тобой абсолютно согласна (вспомнила я сегодняшние размышления). Но не настолько же всё плохо! Ведь в каждом человеке достаточно как плохого, так и хорошего…

— Важно, чтобы человек понимал, что и плохого в нём предостаточно, и чтобы он в полной мере осознавал, что самому ему не справиться с тем, что в нём есть, с его грехами, и куда они его в конечном счёте приведут. Ведь если бы всё было так просто: осознал, избавился, свободен. Тогда Иисусу Христу не пришлось бы отдавать свою жизнь для спасения верующих в него…

Игорь говорил, и его слова так просто доходили до меня, что казалось, будто они направлены прямо в сердце. Даже нет, в душу. Напрямую. Хотелось слушать и пропитываться всем, о чём он говорил.

Мы долго с ним разговаривали, но пришло время попрощаться. Перед тем, как уйти, Игорь подарил мне большую красную книгу «Библия» и ещё раз напомнил о воскресном служении. Я обещала прийти. Он пожал мне руку и проводил до дверей.

Было почти четыре часа и мне совсем не хотелось ехать домой. Мне нужно было обсудить с кем-нибудь полученную информацию. Из всех знакомых, которые подошли бы на эту ответственную роль… я не смогла никого придумать.

Лиса — слишком озабочена своим бизнесом и проблемами с бывшим мужем. Танюха — у неё трое детей и она бежит к ним. Настёна — у неё тоже муж и дети (к тому же сегодня понедельник). Викуся — с ней прикольно обсуждать практические аспекты жизни, а проблемы души, это не к ней. Обычно мы обсуждаем с ней вечеринки, отдых в Италии или в Юрмале, новых парней и мужей разных знакомых. В нескольких словах, — это общение двух незамужних молодых привлекательных женщин, мечтающих поудачней выйти замуж. Какая уж тут духовность?!

Грешным делом появилась и тут же исчезла мысль позвонить Тухану, к тому же он говорил что-то там о любви, душе… Нет, я ещё не готова. К тому же, похоже, это как раз его душу спасать придётся. И, очень надеюсь, что не мне…

Есть, конечно, ещё одна подруга по институту, Анжелка, но, как правило, наше с ней общение сводится к выслушиванию её проблем и переживаний по всем жизненным вопросам. А что касается моих, так это — ерунда! Особенно на фоне вечности и неразрешённых (причём никогда) Анжелкиных проблем. Сегодня, опять же, не мой случай.

Можно, конечно, побеспокоить своих бывших, но уверенности, что не потрачу своё время впустую, у меня не было, и я решила не рисковать.

Так рассуждала я, сидя в машине, собираясь уезжать с небольшой стоянки возле церкви, как в окошко кто-то постучал…

— «Кто там?», — спросила я и опустила окно.

— Что-нибудь случилось? Может, я могу вам чем-то помочь? — Задал мне вопросы молодой мужчина, заботливо улыбаясь и заглядывая в салон.

— А почему, стесняюсь спросить, вы вдруг решили, что мне нужна помощь? — Удивилась я такому участию.

— Просто вы уже минут десять сидите задумчиво в машине, не выходите, и не двигаетесь с места.

— Не поняла, я вам что, мешаю? По-моему, на стоянке достаточно места…

— Да нет же! Вы меня не так поняли. Если человек сидит в задумчивости, не предпринимая никаких действий: не выходит, не едет, не говорит по телефону…

— Значит, он просто задумался. Как вам такой вариант? — Не дала договорить ему я.

— То есть, вы хотите сказать, что у вас всё хорошо, — не стал спорить он.

— А тебе не всё ли равно? — Не унималась я.

— Ладно. Извините, что побеспокоил…

— Мне вообще-то поговорить не с кем… — вдруг зачем-то неожиданно для себя произнесла я.

— Тебя как зовут?

— Софья.

— Мудрая, значит…

— Ну, надеюсь, что не дура, — поскромничала я.

— А я — Артём. Так и будем через форточку разговаривать?

— А ты предпочитаешь на улице, или в машине?

— Это уж на твоё усмотрение, — «сджентльменничал» он.

— Садись! — Сказала я и открыла соседнюю дверь.

Артём обошёл машину и сел на сиденье рядом.

— Ну, привет.

— Оно-то, конечно, привет, — продолжала «покусываться» я, — а ты что, действительно согласен стать моим собеседником?

— По-моему, у нас это неплохо получалось до сих пор.

— Так это не беседа была, а обмен колкостями…

— Ты за себя говоришь.

— Ну да. Мне действительно нужен человек, с которым я могла бы поговорить по волнующему меня поводу. И так, чтобы этому человеку не всё равно было. Чтоб он спорил со мной, убеждал, разубеждал, уговаривал, отговаривал даже, если придётся… И вот из своих друзей, знакомых, я такого никак найти не могу… Хотя, ты не подумай, у меня много друзей…

«Да что ж это такое? — здесь что, — место заколдованное? Почему у меня постоянно возникает желание делиться своими проблемами (если это можно так назвать) с незнакомыми людьми?! Мне это совсем несвойственно…»

— Я, пожалуй, рискну стать для тебя таким человеком…

— А вот скажи, с какой это радости тебе, человеку, который меня совсем не знает, мне помогать? Ты что, в меня влюбился, а? Отвечай: любовь с первого взгляда?!

— Вообще-то я женат и жену свою люблю. — Снова улыбнулся он.

— Ну, тогда я вообще ничего в этой жизни не понимаю. В чём прикол-то?

— То есть ты себе даже представить не можешь, что один человек хочет помочь другому просто так, без всякой выгоды для себя и корысти, и даже без надежды на отношения?

Конец ознакомительного фрагмента.