Куда уходит нежность? Записки Насти Январевой

Наталья Борисова

«Теплый душевный роман о поколении конца семидесятых, о студенчестве, о любви и надеждах – без всякой политики и притязаний на премии. В памяти воскресают лучшие моменты нашей жизни. Я читаю и вспоминаю – это же было, было! Какими мы были чистыми, наивными, как слепо верили, что впереди только радость, а плохое обойдет стороной, как мечтали о любви. Вся институтская жизнь была пропитана этим ожиданием любви». Ирина Гатальская

Глава 3. Судьбы повороты

Никто не знает, что ожидает его за поворотом.

Я не прошла по конкурсу, недобрав всего один балл. Пришлось возвратиться в родительский дом и заняться поиском работы. Год был трудным, но время пролетело незаметно В рабочем коллективе шумного цеха я закаляла свой характер, преодолевая неизбежные трудности становления. В конце мая, когда весна вернула к жизни надежды на лучшее, меня вызвал к себе на аудиенцию директор школы, где я училась.

— Скажите мне, Анастасия Январева, чем вы сейчас занимаетесь? — он оторвался от бумаг и близоруко прищурился. — Работаете где? Думаете продолжать учебу в высшем учебном заведении?

— Да, работаю, — ответила я, тронутая его неожиданной отеческой заботой, — на лесопромышленном комплексе. Готовлюсь поступать в университет, на журналистику.

— Напомните мне, будьте добры, какой общественной работой вы занимались, будучи ученицей нашей школы?

Юрий Степанович придерживался непонятной мне линии поведения, продолжая свое дотошное выспрашивание. Я честно припомнила свой «послужной список».

— Так-так, очень хорошо, можно сказать, вы вели активную общественную работу, — согласился «пан Директор», что-то просматривая в своих бумагах.

— А что случилось? — я не удержалась от вопроса, мучившего меня на протяжении всей встречи.

— Дело в том, что городской отдел народного образования получил направление в Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы, — охотно пояснил Юрий Степанович. — Вы, наверное, знаете, это крупное учебное заведение, можно даже сказать научный центр в Москве, его выпускники работают во многих странах мира. Направление — единственное на весь город, поэтому кандидатура человека, который будет направлен на обучение, должна быть достойной. Мы перебрали всех поименно и подумали про вас. У вас имеется стаж работы на производстве, школа помнит вас как активную комсомолку. Педсовет принял решение выделить это направление вам.

Прогремел гром среди ясного неба. Манна небесная просыпалась на мою голову. Моя жизнь сделала такой крутой поворот, что я на какое-то время потеряла способность соображать.

«В Москву! В Москву!» — ликовала я, торопливо шагая домой. Я представляла растерянные лица своих родителей в тот момент, когда они услышат эту новость.

И так, на ходу, я перекраивала все свои дальнейшие планы.

Полная амбиций, решительно настроенная начинать новую жизнь, я прилетела в Москву и сразу во Внуково перевела время на пять часов назад. Мой первый день в столице растянулся до бесконечности. До УДН доехала «с ветерком». Таксист лихо притормозил возле здания с высокими колоннами, где кучковались чернокожие студенты, и, высунув голову из окна автомобиля, с нарочитым удовольствием громко выкрикнул:

— Black monkeys!

— Ну, вы даете! — неодобрительно сказала я, выгружая свой багаж. Афроамериканцы что-то закричали, замахали руками — и при этом так радостно заулыбались, что мне захотелось обернуться и посмотреть, не прибыла ли следом за мной английская королева. Что могло вызвать их столь возбужденную реакцию? Мой ярко-оранжевый кримпленовый костюм? Крашеные волосы цвета соломы?

— Усталя? — приветливо улыбнулся мне иссиня-черный белозубый «баклажан», когда я опустилась на лавочку, чтобы наметить план дальнейших действий. Из оживленной компании чернокожих отделился парень и, слегка вихляя бедрами, направился в мою сторону.

— Не проходил ли здесь африканский студент в желтых брюках? — поинтересовался он, и было странно услышать русскую речь из его уст.

Неприятные неожиданности не заставили себя ждать. В приемной комиссии забраковали мою медицинскую справку, к которой требовались отдельные справки из тубдиспансера, от психиатра и расширенная кардиограмма.

В деканате меня огорошили сообщением, что при отсутствии двухлетнего трудового стажа я иду как школьница и должна выдержать очень высокий конкурс — сдать экзамены на одни пятерки. «Две четверки — это уже катастрофа для вас!» Оказывается, УДН гостеприимно распахивает двери только для молодежи из развивающихся стран, а советскому студенту надо хорошо поработать локтями, чтобы пробиться в его стены.

Меня подселили к девочкам из Казахстана и Узбекистана. Они носили национальные шелковые платья и разговаривали между собой на родном языке. Одна из них, Джамиля, в моем присутствии объяснялась на русском.

Комната, в которой мы жили, была учебной аудиторией, куда добродушный дядечка-комендант наставил раскладушек. Из окон открывался чудесный вид на густую чащу берез, где степенно прохаживались наши чернокожие собратья. На фоне ярко-зеленой листвы они были похожи на диковинных птиц с необычным оперением. Появление в окнах общежития девичьих голов вызывало их бурные эмоции.

Москву с ее высотными зданиями я полюбила с первого взгляда. Москвичи показались мне очень доброжелательными. Я намеренно искала повод, чтобы обратиться к прохожему с вопросом. Будь то старичок-пенсионер с тросточкой, домохозяйка с продуктовыми авоськами или худощавый интеллигент в солидной шляпе, все давали исчерпывающие ответы с одинаковой вычурностью тона, словно подчеркивали свою многозначительность в этом огромном городе.

Пока не вывесили расписание экзаменов, мы знакомились со столицей: посетили Кремль и Красную площадь, покатались на речном трамвайчике по Москва-реке, сходили в театр на оперу «Пиковая дама». С галерки Кремлевского Дворца Съездов, где значились наши места, мы с трудом угадывали, что за страсти разыгрывались на сцене, но праздничной атмосферой настоящего театрального представления прониклись.

Когда начались вступительные экзамены, Москва для нас ограничилась маршрутом автобуса и трамвая от станции метро Юго-Западная до УДН.

Университет с его атмосферой другого мира, привнесенного студентами из Африки, Азии, Латинской Америки, захватил мой разум. Я не переставала удивляться: какое счастье мне выпало быть здесь абитуриенткой, жить в благоустроенном студенческом городке, питаться в комфортной столовой, где гул «иностранщины» заглушал твой собственный голос.

Временами я ловила себя на мысли, что скучаю по дому и хочу хотя бы на короткое время окунуться в прежнюю жизнь, но только на один денек — больше не надо! Мне эта московско-университетская жизнь нравилась безумно. Здесь я духовно увеличивалась, словно обретала крылья, чтобы вознестись к вершинам знаний. Я бы не скучала, если бы здесь училась!

Золотая медалистка Джамиля успешно сдала один экзамен и была зачислена на медицинский факультет вне конкурса. Даже в повседневном быту она удивляла меня своими блестящими умственными способностями, при этом ничуть не задавалась, а была очень дружелюбна и проста в общении.

Получив на экзаменах одни «четверки», я понимала, что мои шансы поступить равны нулю, однако в последний момент стала надеяться на чудо: а вдруг да зачислят! Но этого, конечно же, не произошло. Пришлось возвращаться на землю с заоблачных высот.

В Иркутске я сошла с поезда и с чемоданом в руках направилась в институт иностранных языков имени Хо Ши Мина. Интуитивно выбрала испанское отделение — это было то, что могло восполнить мою неудачу в УДН.

Спортзал с плотными рядами раскладушек, где временно разместили приезжих абитуриенток, гудел, как растревоженный улей. Кто-то прилежно штудировал учебник, запивая и заедая усвоенный материал, кто-то в мечтательном раздумье вязал спицами, кто-то спал, заботясь о сохранности нервной системы, всегда находились желающие поболтать или попиликать на расстроенном пианино. Шум голосов поднимался под высокий потолок и множился там гулким эхом.

В той многоголосой толпе «женской абитуры» я не различала отдельных лиц. Все сливалось в общий фон, как на оживленной улице с идущими навстречу пешеходами и снующими взад-вперед автомобилями. Уже потом, когда в студенческих буднях стали отчетливо «проявляться» лица, факт совместного пребывания в спортзале вызывал бурные эмоции…

На этот раз все экзамены, за исключением английского (им не понравилось мое произношение), я сдала на «отлично».