Пилюльки для души

Наталья Борисовна Хоц, 2013

Это небольшие рассказы про жизнь, знакомую каждому человеку. Своеобразное антистрессовое чтение с обязательным счастливым концом. Практически – лекарство от стресса.

Режим «On line».

Меня зовут «мама». Так зовут меня и дети, и муж, и даже моя собственная родительница, сама, правда, безропотно отзыва-ется на «бабушку». Подруги, позвонившие мне, обычно просят: «Позовите, пожалуйста, маму!», — а, когда я беру трубку, продол-жают разговор примерно так: «Ну, как дела, мамочка?» Бить себя в грудь, утверждая, что я не их мать, глупо. Думаю, они сами это знают. Поэтому покорно принимаю обращение.

Нет. Конечно, у меня было какое-то другое имя. Но это было «давно и не правда», будто в другой жизни. Странно, но когда я вспоминаю прошлое, память, в лучшем случае, подсовывает кар-тинки из раннего детства моих детей. Кажется, что это было в ста-родавние времена, хотя, объективно говоря, прошло всего лет 15. Представить же, что было время, когда я носила собственное имя и не была связана никакими семейными обязанностями, просто не могу. Курсор памяти прочно застрял на моменте рождения перво-го сына, что было до того — скрыто в тумане. Есть такой анекдот: «Что у Джеки Чана короткое, у Арнольда Шварценеггера длинное, а Папа Римский им совсем не пользуется?…Имя». Вот в этом смысле, я — совсем как Папа Римский.

День мой забит до безобразия, и, до неприличия, похож на все остальные. Растолкать, накормить, проводить, убрать, пости-рать и т. д., и т. п. Список полезных, но, абсолютно, неблагодарных дел, известен большей, как говорится, лучшей части человечества. Перечислять не стоит. Песенка про «пони, бегающую по кругу», на самом деле, про меня. И про всех прекрасно-несчастных, кому выпало родиться женщиной.

Нет. Я не жалуюсь. В конце концов, я сознательно выбрала эту жизнь. Безумно люблю своих домашних монстриков, и всех вместе и каждого по отдельности. Но иногда, между проверкой до-машних заданий детей и поиском затерянных документов мужа, на секунду зависаю во времени и пространстве, соображая: «Это все ИХ дела. Неужели, мамочка, твоя жизнь состоит только из решения ИХ проблем?!» Впрочем, времени на ответ никогда не бывает. «Не тормози!» — слышу я даже не высказанное вслух нетерпеливое раздражение и, закусив удила, мчусь по кругу длиною в день.

Раньше, когда дети были маленькими и ложились спать рано, у меня были вечера. Это было восхитительно! Я начинала готовиться к вечеру после шестичасовой программы «Новостей». Придумывала, как встречу мужа с работы, как зажгу свечи, как мы будем сидеть рядышком и болтать обо всем, или молчать об этом же. Если же Олег уезжал в командировки, по вечерам я звонила подругам, или смотрела любимые фильмы, или просто сидела, наслаждаясь тишиной, и в голову мою, правда-правда, приходили стихи. Я не записывала их, просто радовалась, как радуются долгожданным гостям.

Дети подросли. Теперь они укладываются спать позже меня. МОИ вечера канули в Лету. Стихи меня больше не беспокоят. Муж приходит домой усталый и заваливается на диван перед телевизором, или утыкается с сыновьями в экран компьютера. Иногда я бунтую и требую к себе внимания. «Дорогой! — говорю я, — по статистике муж и жена, прожившие в браке больше десяти лет, говорят друг с другом около двух минут в день. Давай не будем искажать серьезные научные данные. Я требую, чтобы ты со мной поговорил две минуты!» «Ну, мамочка, — отмахивается обычно Олег, — помнишь, в воскресенье, когда ходили в магазин за продуктами, мы довольно долго дискутировали с тобой по поводу сосисок. Минут шесть. Так что перед наукой мы чисты».

Сегодня на глаза мне попалась старая записная книжка, еще из «прошлой жизни». С трепетом перелистывая пожелтевшие страницы, я наткнулась на переписанное почти детским почерком высказывание Альбера Камю: «Все мы, сознавая это или нет, по-нимаем, что существует любовь, для которой нет пределов, и тем не менее соглашаемся, и даже довольно спокойно, что наша-то лю-бовь, в сущности, так себе, второго сорта ». Когда я писала эти строки, догадайтесь с трех раз, какой я представляла свою любовь? А «что мы имеем», как любит выражаться дочь? Я улыбнулась, подумав об Олеге. Олег…Олежка…Конечно, наши безумные ночи, дикие сцены ревности и прочие атрибуты африканских страстей давно в прошлом, но…Он родной мне человек. Не могу назвать свое чувство к нему привычкой, тогда и дети — привычка, и мама… Мне важно, чтобы он был жив и здоров, чтобы ему было хорошо. Иногда, звоня мужу на «мобильник» и слыша: «Абонент временно не доступен…», я делаюсь просто больной. В голову начинают лезть мысли одна другой страшнее — он попал в аварию, лежит и зовет: «Мамочка!», или он зашел в обменный пункт, и его захватили террористы, отобрали телефон, избили… Понимаю, бред собачий! Но ничего поделать с собой не могу. Мне кажется, если он возьмет трубку и скажет: «Мамочка, не волнуйся, я жив, здоров, сижу у любовницы», я буду просто счастлива: «Умница, шалунишка мой, только возвращайся не поздно!» Нет! Я не согласна, что моя семья создана второсортным чувством.

«Речь не о том, но все же, все же, все же…» Надо честно признаться, хотя бы самой себе, мне мало того, что есть. Хочется большего! Но чего? Вот вопрос!

И тут меня пронзила мысль: «Ведь для того, чтобы твоя любовь представляла собой что-то необыкновенное, надо, чтобы и ты что-то из себя представляла. А я?» Действительно, кто я? Что я? Боже мой, как я живу? Меня поглотил быт. Он убивает меня, прямо как Гринпинская трясина душку Янковского в фильме «Собака Баскер-вилей». Этому надо положить конец. Мне надо вытащить себя из этого болота, только как? С чего начать? «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих!» Решено! С сегодняшнего дня меняю свою жизнь. Убираться в квартире заставлю детей. Нет, они только грязь разведут…Ладно, уборка останется за мной. Готовка…Ну, это тоже на мне, не оставлю же я своих зайчиков голодными. Но! Мусор пусть выносят сами. И к неубранным кроватям я больше не прикоснусь! А самое главное — отныне я устанавливаю себе свое личное время. Пусть это будет всего пара часов…Я окинула взглядом кучу грязной посуды в раковине, гору неглаженного белья… Хорошо, час в день. Но это будет МОЕ время, никто и ничто будет не в праве нарушить моего уединения. Да будет так.

Выйдя вечером в магазин, остановилась и посмотрела на небо. Как давно я не делала этого! Звезды, много лет глядевшие на мою унылую макушку и, вдруг, увидевшие поднятые к ним глаза, казалось, одобрительно подмигивали мне: «Не волнуйся, мамочка! Мы верим в твой потенциал!» Окрыленная, влетела я в магазин, сделала запланированные покупки, и купила себе мороженое. Обалденно дорогое, за эти деньги можно купить пять прекрасных брикетиков. Но я прекращаю экономить на себе! Теперь я буду себя баловать. Иногда.

Я медленно шла домой, наслаждаясь восхитительным вкусом. Под ногами хлюпала снежная каша, вперемешку с песком, грязью и еще, бог знает, с чем. Обычно меня жутко раздражает эта жижа, но сегодня я была снисходительна и благодушна. Это было великоду-шие сильного к слабому, победителя к побежденному. Мне казалось, что не снежное месиво, а бытовые проблемы пытаются сдержать мой легкий шаг. И твердо знала, ничего у них не получится. Нет ни единого шанса остановить меня начать новую жизнь. До-плыть до дома. Доесть этот рожок, наконец!

«Вот уж скоро весна разметет эту хлипкую слякоть,

Будет солнечный зайчик беспечно по лужам скакать.

И захочется жить, и любить, и смеяться, и плакать,

И та-та-та-та-та-та захочется верить опять!»

Ну, надо же! Стихи! Мои. Они вернулись! Осталось только подобрать слова вместо та-та-та-та-та-та. Подумаю об этом завтра в МОЕ время!

За ужином я изложила домочадцам свои требования:

— Отныне, друзья мои, лафа для вас кончилась. Теперь мусор выносите вы, постели убираете вы и посуду моете тоже вы. Вопросы есть?

— Есть. А если мы…м-м-м…забудем это сделать, как долго ты сможешь терпеть вонь от мусора, грязную посуду и беспорядок в комнатах?

— Поверьте, мое терпение безгранично. Я буду слепа, глуха и нос у меня будет зажат прищепкой. Но учтите, если раковина будет занята посудой, я не смогу готовить. Так что вам решать, будет у нас обед и ужин или нет.

— Это произвол и гнусный шантаж, — завопил старшенький.

— Между прочим, — вставила дочка, — по Международной конвенции о правах ребенка родители обязаны кормить своих детей. Мы на «Граждановедении» проходили.

— А я и не отказываюсь. Но, во-первых, разве вам на граждановеде-нии не говорили, что надо помогать взрослым, а не паразитировать на их родительских чувствах. А, во-вторых, кроме мамы у вас еще и папа имеется. Уж он-то наверняка сможет почистить картошку в забитой посудой раковине. Правда, дорогой?

— Конечно, мамочка! — Олег оторвался от газеты. По-моему он пропустил весь разговор мимо ушей, — конечно, я куплю картошку. В субботу.

— Вот вам радужная перспектива, — усмехнулась я, — в субботу вас возможно покормят. Учитывая, что сегодня вторник…

— Пап, — младший теребил отца, — мама бунтует. Она отказывается готовить, если мы не будем мыть посуду. Готовить придется тебе.

— Вот именно, — я поднялась и гордо удалилась из кухни, уходя, я отлично слышала, как они поспорили на сколько меня хватит, на полдня или на день.

Утром следующего дня, отправив мужа на работу, а детей в школу, убедившись, что кровати не убраны, посуда не вымыта, мусор на месте, я не впала в отчаяние. Быстро переделала все остальные дела: запустила стиральную машину, вымыла пол, протерла пыль, накрутила котлет. Кровати застилать не стала, хотя руки, ох, как чесались. Может повезет, и к детям сегодня придут в гости друзья, тогда, надеюсь, моим оболтусам станет стыдно за бедлам в их комнатах. Нашу спальню тоже оставила неприбранной, за компанию. Посмотрела на время, за младшим надо отправляться через час с четвертью, значит, я все рассчитала правильно. Вот и пришло МОЕ время. Как бы им распорядиться, «чтобы не было мучительно больно…» Я сварила себе кофе, сделала тосты и отправилась в кабинет, единственную прилично выглядевшую комнату.

Включила компьютер. Интересно, чем занимаются люди, просиживая часами перед монитором. Посмотрим. Так, значок Интернета. Нажимаю. Что ж, добро пожаловать в Сеть!

Я как будто попала в другой мир. Безграничные возможности лазания во «Всемирной паутине», буквально, опьяняли. Хочу общения! «Больше собеседников хороших и разных». Мои мальчишки все время «чатятся». Набираю «www.chat.ru». Здорово! Как оказывается все просто! А мне-то всегда казалось, что люди, умеющие пользоваться «компом» — полубоги.

Так. Почитаем, что пишут… Народ развлекается вовсю, кто на что горазд. Знакомятся, шутят в меру своей испорченности, ругаются… С чем же мне выйти на этот праздник жизни? Ах, да! Строчка в стихе!

Мое сообщение выглядело так: «Дамы и господа! Помоги-те молодой начинающей поэтессе дописать последнюю строчку в эпохальном произведении. Тем самым Вы дадите ей возможность получить приличный гонорар и не погибнуть голодной смертью. В качестве вознаграждения — чувство глубокого морального удовлетворения, что именно Вы не дали пропасть юному таланту». Юному, это сильно сказано. Хотя, я же говорю не о себе, а о таланте. А талант мой, прямо скажем в зачаточном состоянии, так что не очень-то погрешила я против действительности. Далее шел сам шедевр:

«…. И захочется жить, и любить, и смеяться, и плакать,

И………………………захочется верить опять!»

Я отправила послание, отхлебнула кофе и, хрустя тостом, стала ждать откликов. Долго ждать не пришлось. Версии посыпались, как из рога изобилия. «… В счастливое завтра» — имеет право на существование, но не то. «…В зловонные кучи» — это без комментариев. «…В зарю коммунизма» — ого, даже так! «…Речам демократов» — господи, и кого только нет в сети. Право слово, в сортире и в Интернете все равны. «…В любовь до магилы», «… Учительским бредням», «…Папаше с мамашей» — а-я-яй, и почемуже вы не на уроках, прогуливаете?! И вдруг: «…В разумность поступков». Зацепило! Правда, это то, что надо. Кто же сие написал? Какоe-то 4406. Молодец!

Я вывела на экране: «Всем спасибо! Главный приз присуждается 4406. Уважаемое 4406, мое восхищение безгранично, равно как и благодарность. Обещаю свою первую книгу посвятить Вам. Но кто же Вы? «Если старый человек, тятей будешь мне навек…», далее по А.С. Пушкину».

Спустя пару минут экран высветил ответ: «Спасибо за высокую оценку. Польщен! (Ага, так это особь мужского пола!) Увы, информация обо мне строго засекречена, во всяком случае, в рамках этого форума.» Фу-ты ну-ты, какие мы загадочные! «Так давайте выйдем за эти рамки!» Мамочка, а не выходишь ли ты за рамки приличий.

«Где и когда?» — берет быка за рога, это 4406 не промах. Я бросила взгляд на часы, МОЕ время истекало. Золушке пора воз-вращаться к своим кастрюлям. «Ваши предложения?» «Скину их на твой e-mail. Называй!» Понятия не имею, есть ли у нас этот e-mail, и уж тем более его номер. А любопытство разбирает. Пишу: «Завтра. На том же месте, в тот же час», — выхожу из Сети, выключаю компьютер и бегу в школу.

Что ж, легкую порцию адреналина я сегодня получила. Час прошел не зря! Целый день ходила гордая, как индюк. У меня по-явилась маленькая тайна. Намек на личную жизнь, жизнь, выходящую за рамки семьи. Это «круто», как сказали бы дети.

Вечером, когда мы сидели и ужинали (между прочим, из блюдечек, все тарелки были грязными), я как можно непринужденнее поинтересовалась, есть ли у нас e-mail.

— Ого! — воскликнул сын, — «паутина» притянула даже самые отсталые слои населения. Мам! Я горжусь тобой.

Олег же таак на меня посмотрел! Своим коронным взгля-дом с прищуром. По-моему я его и полюбила за этот взгляд. Но сегодня я не растаю, не надейся, дорогой. И посуду не вымою, и секреты свои не выболтаю. Вот так!

На следующий день мусор пах уже вполне ощутимо, гора грязной посуды заполонила всю кухню. Ну что же за люди, мои домочадцы! Ну ладно же, война, так война! Ради отстаивания своих прав я готова идти до конца. Даже если придется пережить нашествие тараканов. Самым возмутительным было то, что это муж мутил воду. Дети еще вчера готовы были пойти на уступки, но Олег, я слышала!, велел им повременить до его особого распоряжения. Ничего себе «надежда и опора», вместо того, чтобы поддержать меня, он интриги плетет, паршивец! Ничего, я дождусь этого «особого распоряжения», будьте уверены!

В назначенный час я была «на связи». 4406, казалось, ждал моего появления, потому что как только я написала свой e-mail, пришло послание: « Юную поэтессу ждет сегодня в 19:00 в ресторане «Веселая утка» добропорядочный издатель. Талант нужно кормить». Вот тебе раз! На такие кардинальные шаги я не готова, у меня муж, дети и, наверное, уже тараканы. Но пошалить-то можно. Пишу: «Если Вас не смутит солидный возраст юного таланта, то, что он невероятно прожорлив и выпить не дурак, сообщите, пожалуйста, как узнать Вас, благодетель?» На ответ я, право, не рассчитывала. И вдруг: «Солидный возраст — это прекрасно, с юными дамами общаться бывает затруднительно. Хороший аппетит говорит об отменном здоровье. Вы просто находка! Меня узнаете по журналу «Огонек» в левой руке. Для верности давайте условимся о пароле. Я спрошу: «Вы уже избавились от славянского шкафа?» Что ответите мне Вы?» Подумав, я набрала: «Да, я пустила его на дрова».

Бывают же такие смешные мужики! Интересно, он и в правду придет в «Утку»? Удивительно, но я знаю этот ресторан, мы проезжаем мимо него, когда едем на дачу. Вот бы подглядеть, как выглядит сей «добропорядочный издатель». Пузико толстое, глазки масляные, лысинка — крысавец, наверное.

Раздался телефонный звонок. Звонил Олег:

— Слушай, мамочка! Бросай свои закидоны. Чтобы к моему приходу все было убрано. Не дом, а бардак какой-то! Я на работе, дети в школе, а ты дома сидишь и не хрена не делаешь. Не хотел при детях разговор с тобой заводить. Повыпендривалась и хватит. Ты слышишь меня? — рявкнул он в трубку.

Если бы он в меня выстрелил, и тогда бы не было так больно. Это говорит мой Олег, мой прекрасный спокойный муж?! Значит я для него домработница, которой можно устроить выволочку?! Господи! Да он ни с кем никогда не позволял себе разговаривать в подобном тоне! Ничего! Я не заплачу! Не заплачу!

— Я слышу тебя, дорогой! Боюсь, когда ты вернешься, меня дома не будет. У меня другие планы на вечер.

Он что-то говорил, но я повесила трубку. Аккуратно поло-жила ее на рычаг. Разговор окончен. И жизнь. Во всяком случае, семейная.

Я привела младшего из школы. Вернулся старший сын, за ним дочь. Потом мы сходили в «МакДональдс» (дома готовить было невозможно, да и находиться там мне стало тяжело). Дети были счастливы!

— Мам, у нас что, сегодня праздник?

— Да. Называется «Долой серые будни!»

— Давай устраивать его каждый день! Или кошелек не выдержит? — Желудок не выдержит.

Для закрепления праздничного настроения пошли в кино. Смотрели какую-то комедию. Дети рыдали от смеха, а я просто рыдала. Разница со стороны не заметна. Вернулись домой. Они пошли делать уроки, а я привела себя в порядок, оделась строго, но элегантно, чуть подкрасила ресницы, провела по губам помадой. Отражение в зеркале не разочаровало. Надела новое светло-кремовое пальто.

— Зайцы! Я ухожу. Вернусь поздно. — Куда это ты? Папа в курсе?

— По делам. Папу я в известность поставила. На всякий случай передайте ему, что мусор и грязная посуда вас заждались. Дерзайте! Пока.

На проспекте поймала машину. У ресторана я была ровно в 19:00. Почти вбежала внутрь, не дожидаясь, пока разные мысли полезут в голову, и я передумаю. Остановилась. Огляделась. В зале царил полумрак, на столах мерцали свечи, стояли цветы. Вполне достойный антураж для пожилой авантюристки с разбитым сердцем. Села за свободный столик. Не буду я разыскивать лысого потного пузана с «Огоньком» в руках. А меня он тоже, фиг, вычислит. Я представила себе некого Дени Де Вито, который бегает по залу и, заглядывая всем подряд в глаза, с надеждой спрашивает о судьбе славянского шкафа. Забавно! Но если я не собираюсь встречаться со своим 4406, то какого черта я приперлась в «Утку», на другой конец города! Впрочем, какой логики можно ожидать от женщины? Правильно, женской. Вот я и сижу со своей логикой за этим довольно уютным столом, сейчас закажу себе бокал «Мартини» и фирменное блюдо заведения. А потом… Додумать, что будет по-том я не успела. Кто-то подошел сзади и прошептал в самое ухо:

— Здравствуй, дорогая! Я рад, что ты пришла.

Кровь бросилась мне в голову. Какая я тебе, козел, дорогая! Почти не соображая, что творю, схватила вазочку с цветами и со всего маху треснула по склоненной ко мне голове. Тело, охнув, начало медленно оседать. Кто-то закричал. Подскочил какой-то человек, наверное, секьюрити. Меня словно парализовало, я не могла ни сдвинуться с места, ни говорить. И тут голос подала моя жертва.

— Все нормально. Не волнуйтесь. Мамочка, это я.

С трудом в этом заляпанном кровью человеке я узнала… Олега. Не скажу, что открытие вернуло мне способность говорить. Но какие-то изменения произошли, например, колени подогнулись, и я рухнула на стул. Олег уже заметно ожил. Сунул охраннику зеленую бумажку, тот ушел довольный, а через секунду вернулся с пластырем. Затем муж сделал заказ официанту и отправился в туалет приводить себя в порядок. Я же осталась приводить в порядок свои мысли. Не преуспела в этом. Просто сидела и тупо смотрела на пламя свечи.

Олег вернулся и сел напротив. На лбу у него красовался пластырь, рубашка была в пятнах крови, но он почти смеялся:

— Знаешь, мне нравится твоя реакция. Значит, так ты ведешь себя с ухажерами! И вообще, я — гений!

— Ты не гений, — я обрела дар речи, — ты — сволочь. Что ты мне наговорил?! Я была уверена, что завтра мы с тобой разводимся.

— Разводимся?! Да ни за то! А наговорил? Да. Я старался, чтобы звучало убедительно. Получилось?

— Еще как! Но зачем?!

— Чтобы вытащить тебя сюда.

— Странная логика. Ты думаешь, если бы ты меня сюда просто пригласил, я бы не пошла, а вот если на меня «всех собак спустить», то побегу, значит, вприпрыжку?

— Ну, ты же не ко мне на встречу шла, а к какому-то Мистеру Х. Ведь так?

— Господи! Я ничегошеньки не понимаю! Как это ты оказался им? Как ты меня вычислил? Как это все случилось?!

— Теперь я знаю точно — браки свершаются на небесах. Иначе, как объяснить, что я полез в Интернет, когда и Вам, сударыня, туда приспичило. Что-то мне в одном послании понравилось, ну, а когда вечером ты e-mailом стала интересоваться, я понял, что! А уж ког-да ты мне наш домашний «ящик» назвала, тут бы и дебил понял, кто эта прожорливая поэтесса. Не мог я такой случай проворонить! Вот и разыграл этот идиотский спектакль со звонком, — он тихонько коснулся лба, — впрочем, теперь мы квиты. Ты пострадала морально, а я физически. Мир?

— А мусор выносить будешь?

— Да нет проблем! Его уже наверняка дети выкинули и посуду перемыли. Я их попросил до твоего ухода ничего не делать. Ситуацию хотелось обострить, понимаешь?

— Ну, какой же ты гад, — почти с обожанием выдохнула я.

Вечер, который обещал стать самым печальным в моей жиз-ни, кончился феерически! Мы так здорово посидели, потанцевали. Напились прилично, не до зеленых чертиков, но ощутимо. По дороге домой вели себя, как разнузданные ПТУшники: бегали друг за дружкой, пару раз упали, целовались в каких-то подворотнях. Приятно вспомнить! Ни одна машина не хотела брать странную парочку, она в заляпанном грязью пальто, а он с отвратительным шрамом на лбу.

— Ты мой Гарри Поттер!

— Нет! Я кавалер, который выжил!

Нам повезло. В мартовской жиже забуксовал «Москвичок», мы честно вытолкнули его на дорогу. Плевать, что теперь были не просто грязны, грязь стекала с нас ручьями. Зато водитель подбросил до дома.

Когда мы ввалились в квартиру, страрший еще не спал.

Окинул нас одобрительным взглядом, вздохнул:

— И эти люди не дают мне ковыряться в носу!

Хихикая и толкаясь, мы прошлепали в ванную. Вымылись, переоделись.

— Жаль, — сказала я, — пальто пропало!

— Другое купим. Считай, оно было принесено на алтарь семьи. Ладно, мамочка?

— Какая я тебе мамочка? У меня что, имени нет?! Сыночек!

— Никаких сыночков. Ну, их ко всем мамочкам! Катька! Катюшка!! Мои чувства далеки от сыновьих! — он подхватил меня на руки и отнес в спальню.

Итак, я снова обрела имя. Свое. Собственное. Надолго ли мне хватит безумств этой ночи? Наверное, еще лет на 10-15. А может не доводить дело до очередного кризиса жанра. Решено! Завтра же начинаю искать работу, хватит сидеть дома. Как искать? Ясно как! По Интернету.