Мемуары голодной попаданки

Наталья Владимирова, 2020

Заглянула в холодильник, а попала… в другой мир. Ура! Теперь без сомнения все мои мечты сбудутся: замки, принцы, магические способности. Попаданкам всегда везет. Нет? Не всегда? Ну, тогда придется приложить собственные усилия, чтобы восстановить замок, разоблачить местного злодея и самое главное – влюбить в себя лучшего мужчину на свете. Ане Метелкиной любая мечта по плечу!

Глава 4

Толкнув скрипучую дверь, над которой, накренившись, чернела разъеденная временем и дождями старая деревянная вывеска с лаконичной надписью «Ткани», я попала в мир ярких красок и пыли. Всюду лежали рулоны разноцветной материи, висели полотна, шали, газовые отрезы. В углу у открытого очага, сжавшись в шерстяной узелок, дремала в кресле-качалке крошечная старушка. Кожа ее и цветом, и морщинами напоминала печеное яблоко. Крупный грушевидный нос был единственной выделяющейся частью лица, где все остальные черты терялись в сетке старческих борозд.

— Доброго дня, илея, — поприветствовала я, смущаясь от того, что пришлось потревожить сладкий сон хозяйки.

— Ась? — старушка встрепенулась и уставилась на меня подслеповатым взглядом. — А-а-а. Добрый, добрый. — Она извлекла свое тщедушное тельце из качалки и поковыляла ко мне. Словно распускающийся бутон, ее одежды распахивались при каждом шаге и удивляли пестрым разноцветьем. На дрожащей головке из жиденьких седых волос была сотворена замысловатая прическа, которую украшал гребень с позвякивающими в такт подвесками.

— Илея, придумает же, — фыркнула женщина, расплываясь в довольной улыбке, похоже, обращение ей пришлось по сердцу. — Не гожусь я для илеи — давно все старухой кличут. Че в дверях встала? Проходь, давай. Илея.

Я шагнула к прилавку и принялась с преувеличенным интересом разглядывать и щупать попадающиеся мне под руку ткани.

— А по имени вас называть можно? — спросила я и признаться немного засмущалась.

— Можно. Отчё ж нельзя? Эгебельдеризенция я.

Теперь понятно, почему ее все старухой называют. Имя выговорить просто не реально.

— Чё ищешь-то, мила? — прихрамывая, добралась-таки до меня хозяйка лавки.

— Постельное белье, покрывала, занавески. Или хотя бы ткань для них. Готовых, я так понимаю, у вас нет?

— Отчё же. Все есть. Чё ж я — немощная? Шью помаленьку, пока сила в руках еще осталась и глаза видят. Сейчас принесу, жди здесь.

Она также неспешно двинулась к межкомнатной двери, а дойдя, обернулась и поинтересовалась:

— В который дом собралась красоту вешать?

— А? — растерялась я.

— Каждому дому свое убранство требуется. Чё за дом спрашиваю? Где живешь?

— А-а. У Зачарованного леса.

— У Закхариуса чё ли?

— Ага, у Захария, илея.

— Закхариус он. Графский сын, бывший маг. Это уж в простонародье, шоб язык, значить, не ломать, прозвали Захарием. А ты чё же, того не знаешь?

Я готова была подпрыгнуть и от радости потереть ладошки — так вот оказывается, кто в курсе о моем хозяине больше, чем сказано в общеизвестной легенде.

— Впервые вот от вас слышу, — повинилась, скромно опустив глазки к полу. — Он сам не представлялся. А в городе про него и вовсе мало что известно.

— Знамо дело мало. Та история с Эвенизой случилась тридцать лет назад…

— Тридцать? Серьезно?

— Тридцать-тридцать.

— Точно? Вы ничего не путаете?

— Ты меня за старую кошелку чё ли принимаешь? — взвилась старушка, с видом оскорбленной невинности поправляя гребешок в волосах.

— Ну что вы, уважаемая, — начала подлизываться я к бабулечке, — просто Захарий, то есть Закхариус не выглядит так старо. Это сколько же ему получается лет?

— Не знаю я, сколь ему лет, но не мальчик, уж точно. Маги они такие, долго выглядят моложаво. Да и живут поболее нашего.

— Маги? Это вы про Закхариуса?

— Про него, про кого еще. А ты чё, уж и позабыла, о ком разговор ведем?

— Я просто не знала. И что он умеет? — я пыталась вспомнить, чем же занимаются всевозможные экстрасенсы в моем мире. — Лечит народ, или там мужей к женам возвращает?

— Ничё уже не умеет. Как все случилось, так силу и потерял. И с тех пор не выходил ни разу в город. Затворником стал.

— А что случилось-то? В городе никто ничего не знает…

— Если кто чё и знал про него, уж давно позабыл. А большинство и не ведали, чё там у них с Эвенизой произошло. Говорю же, давно это было.

— А вы сами, илея, помните хоть что-нибудь о той истории? — с надеждой поинтересовалась я.

— Конечно, я все помню! — гордо задрала нос-грушу бабулечка. — Память еще не потеряла.

— Расскажете? — я даже подалась вперед, так мне не терпелось услышать о событиях из прошлой жизни Захария.

— Сейчас вернусь с бельем и поговорим, — буркнула старушка и черепашьим шагом скрылась за дверью.

Я успела множество раз пересмотреть весь ассортимент товара, выбрать несколько покрывал, посидеть в старушкином кресле-качалке, от безделья нашла старую тряпку и протерла всю пыль с окон, полок и прочих поверхностей, а Эгебе… тьфу-ты, в общем, хозяйка лавки все не шла. Когда я уж было решила, что бабулечка задремала где-то наверху, позабыв о моем существовании — старый человек, какой с нее спрос — та, наконец, появилась с огромной стопкой тканей в руках.

Аккуратно сложив свою ношу на прилавок, старушка принялась перебирать и раскладывать в разные стороны товар.

— Как я говорила, случилось это тридцать лет назад, — начала рассказ старушка важным тоном, — Закхариус аккурат вошел в совершеннолетие и полную магическую силу. Отец его, Замирловикс, неожиданно скончался. И пришлось парню принимать в свои руки вотчину предков да родовые обязанности.

— Это какие? — воспользовалась я паузой.

— Да понятно какие — за лесом приглядывать, Переговорный дом содержать, — и, не делая никаких переходов, — вот эти занавеси тебе нравятся? А то могу сходить за другими. У меня еще, кажись, голубые где-то лежали.

— Нравятся, очень нравятся, — испугалась я, что опять придется битый час ждать возращения лавочницы.

И поспешила снова задать вопрос:

— А чего за лесом приглядывать? Стоит на месте, и никуда убегать вроде не собирается.

— Он-то не собирается, да мало ль охотников проверить — действительно ли из него нельзя выйти, или это только слухи. Зайдут, да потом ищи свищи. Обычно мальчишки малолетние пропадали, но иной раз и молодёжь по пьяни забредала. Вот таких беспутных маг из рода Всеведа и вызволял из Зачарованного. Враги-то, из-за которых и создавался лес, уж сколько столетий к нам не суются, хоть и стоит город почти на самой границе. Ну, так чё? Эти берешь? Или за другими занавесями сбегать?

Насмешила. Сбегать она собралась.

— Эти беру. Надеюсь, по размеру подойдут. Я ведь и не подумала с окон мерки снять. А что на счет Переговорного дома?

— Ну, так это сейчас дом стал никому не нужным. А раньше чё ни день — кто-то приходил сделки заключать, документики разные подписывать, важные разговоры вести. Дом-то не простой — уж больно лжи не любит. Если кто соврет в нем — сразу всем станет ясно. Его ж и создал Всевед для заключения мирного договора с вражиной, когда от того почти никого не осталось. Шобы уж точно быть уверенным, что клятвы, даваемые тамошним королем, не имеют лазеек. А на счет мерки можешь не волноваться, я в молодости в Переговорном служила некоторое время, прекрасно помню, какие там высоченные потолки. Занавеси в самый раз.

Да что вы говорите! Высоченные? Да там того гляди все на голову вместе с крышей ляжет. Не говоря уже, что нет ни одного ровного нескособоченного окна. О чем я сообщать старушке, разумеется, не стала. Проще на месте потом подшить, чем сейчас спорить. К тому же пока рассказывает…

— Но ты, девка, меня не отвлекай, если хочешь слушать — слушай, но не отвлекай. Я такого не люблю. Занавеси, значить, вот эти и эти. А тут, смотри, постельное белье. В самый раз к кроватям, они, как я помню, просторные.

Ага, на весь дом только у меня одна и стоит, да еще старенький топчан у Захария.

— Так, о чем я? А! Остался Закхариус вроде один. Но не совсем. На самом деле, как отец помер, к нему в дом попыталась переехать невеста. Шутка ли, подобный дворец на весь город один такой был! Эта лиса видать только и ждала возможности. Старый маг-то ее не особо жаловал. Оно и правильно — не след им было с Закхариусом любовь крутить, да не о том речь. Не сбылось ее желание — не ужились они с домом. Как въехала Эвениза, так и убралась через неделю.

Мне очень хотелось узнать, каким же образом невеста «с домом не поладила». Планировка или обстановка не устроила? А что? Быть может, она все выступы мизинцем ноги собрала, потому и сбежала, откуда знать, я-то уже развалюху вместо дворца застала. Но старушка самозабвенно вещала дальше, а перебить я ее не посмела.

— Съехала, значить. А потом потребовала отстроить для нее в центре города дом, да шоб не хуже Переговорного. Вот каков гонор. Закхариус невесте ни в чем не мог отказать, денег у него хватило б и на десять домов, маг же, да еще единственный на весь город, а потому жилье для Эвенизы было вскоре готово. Оставалось дело за малым — свадьбу сыграть. Но тут уж Закхариус настоял на своем — выдержать положенный срок траура по отцу. Одеяла купить не хочешь?

— Хочу. А есть?

— Есть, как же им не быть. Сколько возьмёшь-то?

— Давайте пока два, а там видно будет. А…, — но сказать, вернее, спросить хозяйка лавки мне ничего не дала, продолжая историю.

— Так вот. Весь город потешался: Эвениза то тут, то там нахвастает, шо свадьба вот-вот будет, а Закхариус на все вопросы отрезает — только чрез год. Тогда-то оно и случилось.

Старушка надолго замолчала, повесив морщинистый костлявый подбородок на грудь. И лишь услышав храп, я поняла, что та заснула. Стоя! С открытыми глазами!

— Х-м-м, — громко откашлялась я, — вот эти покрывала тоже возьму.

Лавочница встрепенулась:

— Шо дохаешь? Простудилась? Закхариусу скажи, он хоть уже давно не лечит, но настойки из лесных трав отменные делает, от любого недуга.

Я вспомнила вчерашний напиток, и опять ощутила на губах умопомрачительный вкус цветочного нектара. Захарий говорил, что от простуды. А ведь действительно после прогулки под ледяным дождем я так и не заболела!

— Ну, так вот. Приехали к нам из столицы важные люди, преступника государственного ловить. А во главе — сам герцог…, как же его там звали… В общем не важно имя, главное — герцог! Вот наша Эвениза-то на него и клюнула. Вернее, он клюнул, когда она перед ним подолом крутить принялась. А граф Закхариус, всего лишь граф, и дом евойный в центре города, всего лишь провинциального города, были тут же позабыты. Как только герцог решил все свои вопросы, так устроили шумную помолвку, и укатили с Эвенизой в столицу. Обвенчались там честь по чести. Сам король, говаривают, на их свадьбе присутствовал. Вот так все и было, верь мне. С тебя три золотых и пять серебрушек.

— А Закхариус? — подала голос я, отсчитывая деньги.

— А что Закхариус? — удивилась старушка, будто не о нем все это время историю рассказывала. — Опустился мужик совсем. Дом забросил. Правда, настойки свои да коньяки из трав Зачарованного до сих пор делает. Но та сила, шо раньше в нем была, пропала. Поговаривают, даже заблудшего в лесу теперь не найдет.

Компас, что ли Эвениза у него сперла? Или действительно в этом мире существует магия?

— А что на счет проклятия?

— Како тако проклятия?

— Ну, на базаре слышала… Про дом…

— А ты больше базарных сплетников слушай, они тебе еще и не то наговорят. Нет проклятия, и не было никогдась. Сама-то подумай, ведь живешь в доме и нишо.

Попытавшись еще задать несколько вопросов, я поняла, либо больше старушка ничего не знает о тех событиях, либо просто не желает рассказывать. А потому, наскоро договорившись, что ближе к вечеру внук лавочницы принесет мои покупки в Переговорный дом, я поспешила на выход. Чего терять время попусту, когда и без того дел прорва.

Я шла по уже знакомой мне дороге, стараясь сильно не запылить новенькие удобные сабо, но задумавшись, нет-нет да принималась шаркать ногами, как в детстве, оставляя за собой причудливые протяжные следы. А поразмыслить было над чем.

Бедный, бедный старичок Захарий! Сколько ему сейчас? Около пятидесяти? Ведь тридцать лет назад он успел и в силу войти, как говорила лавочница, и дело отца взять в свои руки, и даже надумать жениться. Хотя кто знает, возможно, на момент событий ему уже было лет сорок. В таком случае простая арифметика подсказывает, что сейчас примерно семьдесят. Впрочем, для двадцатилетней меня и пятьдесят выглядит много, можно сказать, глубокая старость.

И вот в таком возрасте жить одному! Ни одной родной души рядом! Отец умер, про мать и речи не шло, видимо, еще раньше отбыла в мир иной. Не удивительно, что он так долго по изменнице-невесте страдает.

Надо как-то ему помочь. Не могу же я его вот так бросить! Он-то меня на улице не оставил. И я его не оставлю. Чего бы мне это ни стоило, а выведу из депрессии!

Вот только как? Увлечь чем-нибудь? Но чем? Котенок или собачка здесь не подойдут. Требуется лекарство помощнее. Новая любовь? Но он для нее слишком старый. К тому же до сих пор от первой никак не отойдет. Вот ведь задачка. Дедушка-то незнакомый, а я и понятия не имею, чем он интересуется, или вернее, раньше интересовался, сейчас-то в прострации постоянно пребывает. И, самое обидное — спросить даже не у кого. Ну, что ж, поживем — увидим, со временем, без сомнения, возможность сама объявится, а уж я ее постараюсь не упустить.

Конец ознакомительного фрагмента.