Сердце севера

Наталья Меньшикова (2024)

Нина находит на чердаке старую книгу, которая меняет не только её жизнь, но и само представление о жизни. Есть ли место сверхъестественному в обычной жизни молодой москвички? Можно ли найти тайник с сокровищем, путь к которому зашифрован в книге 25 лет назад? Как поверить в легенду и решиться на рискованное путешествие по Карелии? И главное, как понять, где твоё истинное желание?

Глава 4

Если есть ключик, значит он что-то открывает.

— А если есть то, что он открывает, значит внутри что-то спрятано. Логично? — спросила Нина в трубку.

На том конце трубки хмыкнули.

— Я понимаю, это звучит неправдоподобно, но… — она взяла в руку ключик и потёрла пальцами круглую металлическую головку, — а как ещё объяснить спрятанный в книге ключ?

— Может, это чья-то шутка? — предположила Маша, подруга Нины. — У вас в семье есть комики?

Нина задумалась. Кто ещё мог знать о книге, кроме мамы? Никто. А она не стала бы так шутить.

— Нет, это не похоже на шутку.

— Положи его обратно и забудь! — предложила Маша, как ей казалось, единственный правильный вариант. — Не забивай голову ерундой.

На пару секунд обе трубки притихли.

— Легко сказать «забудь», — Нина первой прервала молчание. — Представь, если бы ты случайно узнала какую-то интересную историю из жизни своей семьи…

— Но я не понимаю, — перебила её подруга и заговорила чуть громче, — как можно спрятать путь к чему-то реально существующему в книге? Как это возможно?

— Я тоже пока не понимаю, — ответила Нина. — Для начала нужно прочитать саму поэму, потом покопаться в интернете и поискать информацию о переселенцах. Может найду что-то интересное. Вдруг где-то есть упоминание про каменное сердце…

— Кстати, про каменное сердце, — внезапно переключила тему Маша, — вы решили насчёт собаки? С кем останется Пёся?

Пёся…

Пять лет назад Нина и её муж Миша подобрали с улицы рыженького щенка. Одно ухо у него почти стояло, как у взрослой собаки, а второе сложилось пополам и, как тряпочка, болталось. Думали, со временем поднимется. Но нет — так и остался полтораухим.

Пёся много ел, мало спал и двигался каждую секунду. Даже во сне. Каждая часть рыженькой собаки ежесекундно двигалась: от острого кончика хвоста до стёртого от любопытства розового носа. Миша шутил, что можно зарядить телефон, если положить его на собаку.

Пёся заменил Нине ребёнка.

Однажды в лесопарке на собачку набросился бойцовский кабель, вцепился зубами в ошейник и потянул извивающееся рыжее тельце в кусты. Нина изо всех сил пыталась удержать в руках поводок и вырвать из зубастой пасти щенка, но тщетно, сделала только хуже для малыша. Тогда она подобрала с земли увесистый булыжник и пообещала хозяину ротвейлера размозжить собачью башку, если тот немедленно не отпустит питомца. Хозяин, осклабившись, приказал бойцу отпустить игрушку и тут же переключил внимание зверя на уток. А Нина взяла испуганного до смерти Пёсю на ручки и несла до самого дома, обнимая и приговаривая: «Всё хорошо, малыш, мама рядом. Мама всегда будет рядом».

— Да, решили, — ответила Нина, — Миша его забрал себе.

Подруга в знак поддержки тоже вздохнула в трубку и безрадостно пообещала, что всё будет хорошо.

В пустой квартире царила давящая тишина. Ни клацанья когтистых лап о паркет, ни забавных вздохов и поскуливаний во сне — теперь только белый шум автомагистрали за окном и тиканье часов на стене.

Нина продела маленький ключик в серебряную цепочку и повесила на шею. Глядя на себя в зеркало, она не смогла сдержать смех, поскольку самодельная подвеска с найденным чёрти-где ключиком очень уж напомнила известное на весь мир украшение фирмы Tiffany. «А мама говорит, что отец за всю жизнь ничего не нажил, — шутила она сама с собой, — вот моё наследство».

Утром следующего дня Нина заварила кофе и погрузилась в жизнь послевоенной Карелии.

Ей открылись чёрно-белые картинки простого человеческого быта на фоне масштабного потрясения — эвакуации населения.

Лошади, собаки, фартуки, стулья, сено, повозки. Всё куда-то едет и идёт. Детишки в смешных шапочках. У каждого ребёнка на шее висит бумажка — видимо, так выглядел ярлычок с данными, о котором рассказывала мама. Где-то там среди тёмных силуэтов идут Ланкинены, потерявшие в деревнях своего младшего ребёнка. Нина представила, какой сложный путь преодолел малыш. Как, замёрзший и потерянный, переходил из одного села в другое, брёл по заснеженным дорогам и непроходимым сугробам, прижимая к груди мешочек с вещичками. Представлял ли он себя героем народных песен, который смело и бесстрашно возвращался домой в родную Калеву?

Нина оторвалась от экрана уже в сумерках, когда уличные фонари зажглись и склонили над прохожими свои покорные головы. Она зажмурилась, потом широко раскрыла глаза и медленно осмотрела комнату, как бы осознавая пространство. Часы показывали шесть вечера. «Куда подевался целый день? — спросила она у часов. — Я как будто провалилась в кроличью нору и улетела к центру Земли». Кажется, никогда раньше она не чувствовала себя такой отрешённой.

В голове поселились стихотворные ритмы на манер древних рун; мысли цеплялись за них и превращались в четырёхтактный напев:

Скоро будет дома ужин,

Где медовые лепёшки?

Не пора ли нам покушать,

Дочка матери любимой?

На кухонном столе, как верный друг Хатико, ждал утренний кофе. Он напомнил ей о том, что отпуск подошёл к концу, и за последним оставшимся свободным вечером начнётся новый цикл рабочих преодолений, когда некогда есть, пить и дышать.

Нина рисовала шкафы ПТК.

Чтобы не утомлять новых знакомых подробностями своей профессии, она хранила под рукой простой (если не сказать примитивный) ответ на вопрос «чем ты занимаешься»: она создавала технические комплексы для управления энергоблоком электростанции. Обычно после этого люди молча кивали и переключали тему разговора.

Для неё работа была скорее безупречно продуманным нотным строем, нежели вынутой из самого сердца музыкой. Она с точностью композитора выстраивала гармонию модулей и трасс проводов, вычищала до идеала концертную симфонию контроллеров и клемм, так, что в результате с предприятия уходило настоящее произведение искусства. Но не было в этом ремесле и капельки души.

Единственное, за что она любила свою работу — это этап монтажа шкафов на станции: ей нравилось смотреть, как спроектированная ею программная модель встраивалась в жизнь реального объекта. Она не без удовольствия наблюдала, как инженеры станции, удовлетворительно переглядываются и рассматривают её продукт, и это значило для неё намного больше, чем соответствие техническим требованиям — её шкафами будет удобно пользоваться людям.

Нина открыла календарь и нырнула в разноцветные волны: зелёным и синим помечены рабочие встречи, оранжевым и жёлтым — текущие задачи, розовым — личные дела.

Ярко-красным пламенем горела среда — консультация репродуктолога в 19:00. Запись, сделанная восемнадцать месяцев назад, когда она ещё была замужем, когда горел огонёк надежды. Нина поставила курсор на красную полоску и одним движением стёрла встречу из своей жизни.

Красная полоска исчезла навсегда.