Дело Малышева

Наталья Никольская

«Игорь шел по улице и ругал себя последними словами. Глупо! Как глупо все получилось! Очередная ненужная ссора, которая ничего не изменит и ничего не исправит. Ирина закрылась в ванной и теперь плачет, а он ушел из дома и бредет теперь бесцельно по улице. С досады пнул валявшуюся помятую банку из-под пепси-колы. Настроение самое препаршивое. И все ведь началось с пустяка, с ничего не значащей мелочи. С того самого глупого разговора. Или раньше? Нет, пожалуй, именно тогда их отношения начали резко портиться. А виновата во всем Пышка…»

Глава 3

В томительной неизвестности прошло несколько дней. Ирина не звонила. Игорь несколько раз хотел позвонить ей сам, но все же откладывал трубку. Значит, Ирина еще не готова для разговора. Пусть пройдет время. Все утрясется, уляжется. Игорь старался заставить себя поверить, что именно так и будет.

Бабуся целыми днями пропадала в Доме, поэтому Игорь был предоставлен сам себе. Он очень жалел, что на данный момент не занимается каким-нибудь делом. По крайней мере это отвлекло бы его от невеселых мыслей.

Хлопнула входная дверь. У Игоря от этого звука всегда замирало сердце. Не переставал надеяться, может, это Ирина вернулась. Не удержался, выглянул в коридор. Вернулась Бабуся. Такой расстроенной Игорь ее вообще не видел. Она поставила сумку, разулась. надела домашние тапочки и тяжело поковыляла на кухню. Игорь отправился следом.

— Что случилось? — спросил он, усаживаясь рядом с Бабусей.

Та подняла на него голубые глаза, которые в этот момент показались ему блеклыми, выцветшими.

— Беда случилась, Горяшка, человек один хороший помер.

— Какой человек?

— Кондратьев. Я говорила тебе про него. Очень веселый был человек, безобидный, может, и приврать любил, но больно уж складно. Его завсегда бабы наши любили слушать. Чисто Евдокимов, — повторила она слова одного из обитателей Дома.

— А почему он помер? — Игорь видел, что Бабуся расстроена и хотел хоть как-то ее утешить.

— Говорят, что от старости. Только сомневаюсь я в этом, очень сомневаюсь.

— Почему? Ведь он же был старым.

— Старым да крепким. Что же тебе, если старый, то и не человек что ли. Я вон, почитай его на шесть годков постарше буду, так что же и мне помирать прикажешь? — Бабуся на глазах становилась прежней — колючей и ехидной бабкой.

Игорь засмеялся. Такая Бабуся была ему гораздо больше по душе.

— Чего загоготал-то? — напустилась на него Бабуся, — я тебе о серьезных вещах тут толкую, можно сказать, о вечности этой самой, а ты гогочешь, как жеребец стоялый. Тьфу, лихоманка.

Бабка отвернулась к плите и сердите забрякала кастрюльками. Игорь встал со стула, подошел к ней и легонько приобнял за плечи.

— Простите меня, баба Дуся. — покаянно произнес он, — и в мыслях не было вас обидеть. Я же вижу, что на вас эта смерть сильно подействовала. Рассказали бы.

— Чего рассказывать-то, нашел тоже рассказчика, — продолжала сердиться Бабуся, но больше по инерции, — тебе слово только скажи, гоготать враз начинаешь. Ровно дурень на ярманке.

Игорь пропустил эту тираду мимо ушей. Бабуся должна выпустить пар. А как успокоится, все равно все расскажет. Игорь ждал. Бабуся оставила, наконец-то, в покое кастрюльки и отправилась в свою комнату. Игорь пошел за ней.

Бабуся уже достала из сундучка заветный кисет и зарядила одну ноздрю табачком. Теперь, минут пять Бабуся совершенно выпадет из жизни, будет только охать да чихать.

— Апчхи! — слышалось из комнаты, — ох ты, батюшки, апчхи!

Игорь ждал. Бабуся непременно явится. Не такой она человек, чтобы держать все в себе. Обязательно захочет высказаться. Прошло шесть минут. Чиханье прекратилось. Через пару минут и сама старушка появилась на пороге кабинета.

— Доброго здоровья, Евдокия Тимофеевна, — приветствовал ее Игорь, — садитесь и рассказывайте.

Бабуся решила на этот раз не обижаться на насмешника и проворно взгромоздилась на стул.

— Что у вас там случилось? — поинтересовался Игорь, — рассказывайте по порядку.

— Я же тебе уже сказала, Горяшка, Кондратьев помер, — Бабуся снова пригорюнилась, — только не нравится мне это, ох, не нравится. Другие-то, может, и не замечают, а я сразу поняла, что дело нечисто.

— Почему? — Игорь был заинтригован, — давайте-ка сначала факты.

— Какие хвакты?

— Такие. Кондратьев ваш все-таки был старым. Так? — Игорь сделал останавливающий жест, пытающейся что-тот возразить Бабусе, — крепким вы сказали. А может быть, он чем-то болел? Человек может выглядеть крепким с виду, но все-таки болеть. Сердце там или еще что-то.

— Не скажи, Горяшка, — не согласилась бабка, — больного человека сразу видно. Если болезнь изнутри подтачивает, то глаза перво-наперво грустными становятся. А наш Кондратьев ни на что не жаловался. И глаза свои жмурил, чисто сытый кот. А не веришь мне. на-ка вот, посмотри.

— Что это? — удивился Игорь, принимая от Бабуси какую-то замусоленную папку. — Медицинская карта, — изумленно прочел он, — Кондратьев Федор Гаврилович. 1931 года рождения. Так ему же было почти семьдесят.

— А ты внутря-то загляни, — не унималась бабка.

Игорь полистал медицинскую карту. Старичок, действительно, отличался завидным здоровьем.

— А что говорят врачи в Доме? — спросил он, закрывая папку.

— А то и говорят, что старый был. Как сговорились все.

— Как вам удалось это достать? — Игорю было крайне любопытно, — неужели стащили?

— Тьфу на тебя, — Бабуся аж подпрыгнула на месте, — неужто ты про родную бабушку так подумать мог, варнак этакий. И как язык только повернулся!

— И все-таки? — не сдавался Игорь.

— Зачем тащить? — Бабуся поправила концы платка, я в больничку сходила и мне там это выдали.

— Так просто и выдали? — не поверил Игорь.

— Конечно, а ты как думал. Я пришла туда, встала к окошечку и говорю молоденькой девичке: «Так, мол, и так, милая, старичок у нас один помер, так меня за его болезнями послали, потому что так полагается. Его болезни теперича в архиве хранится будут. Так полагается».

— И она вам эту папку отдала? — Игорь не верил своим ушам.

— А как же. Я ей бумажку сунула с именем-отчеством, а она мне болезни-то эти и принесла. Я их в сумку и пошла себе.

— Ловко, ничего не скажешь. Только зачем?

— Экой ты бестолковый! — нетерпеливо объяснила Бабуся, — чтобы посмотреть можно было, чем он таким болел. Только не болел он ничем. Ему бы еще жить да жить. Так ведь не дали!

— Как не дали? — Игорь встал с дивана и потянулся за трубкой, — неужели вы думаете, что его убили?

— И думать нечего! — отрезала Бабуся.

— Но как? и главное, зачем?

— А вот послушай зачем. Я в Доме с женщиной одной говорила. Ильиничной. Так она мне такого рассказала, волосы дыбом.

Дом существует несколько лет. Красивый, хороший. Старичков туда приваживают. Только не всех принимают. Больше, конечно, одиноких. Для таких стараются изо всех сил. И убеждают, что чем им в одиночестве в квартире прозябать, где и воды подать некому, лучше жить вместе с другими старичками в Доме, где о них очень хорошо будут заботиться. Соглашаются. В Доме отлично заботятся, все бесплатно, да еще и пенсия целехонькой остается. Куда хочешь, туда и трать. А квартира остается пустой. Вот и начинают уговаривать. Зачем, мол, держать за собой квартиру, деньги за нее платить? Лучше это мы будем делать, только соответствующие бумаги подписать нужно. Старички у сытой спокойной жизни в Доме привыкают и бумаги те подписывают.

Их жизнь не меняется. Живут как и прежде. Только, бац! в скором времени умирают. Начальство Дома сокрушается, конечно, такая утрата. Похороны устраивает и все прочее, только человека-то не вернешь.

Свои разговоры о квартирах стараются втайне держать, да еще и стариков предупреждают. Это, мол, особая привилегия, все квартиры мы оплачивать не можем, а только у самых лучших. И обманывают, говорят, что квартиры остаются в полной собственности старика. Тот может в любой момент туда поехать и посмотреть. Едут и смотрят. Там порядок наводят, ремонт делают. Все отлично. Но проходит некоторое время, и старичок умирает.

— Мне Ильинична сказывала, — продолжала Бабуся, что после всех этих бумаг старички несколько месяцев всего и живут. Она даже подсчитала, около четырех. Но не больше. И даже график себе такой составила. Когда кто бумаги подписывает, когда умирает.

— А она не боится? Такой список может ей дорого обойтись.

— Побаивается, конечно. Но ей-то терять нечего. Она заслуженный учитель. Квартиру ей государство дало. А когда она в Доме устроилась, то оно же назад и забрало. Она даже повозмущалась, мол, хотела добрым людям ее оставить, которые о ней заботятся… И Дом тоже чего-то такое делал, но ничего не вышло, государство свое из рук не выпустит. А она теперь в Доме осталась. Ее никто не гонит, так и живет потихоньку. Она даже пенсию свою хотела переводить в ихний фонд, но ей сказали: «Не надо, тратьте на себя».

— Однако, — кончиком трубки Игорь почесал ямку на подбородке, — интересная картина получается.

— Еще бы не интересная, — подхватила Бабуся, — а еще мне Ильинична сказывала, что дедок у них там один есть, так его уже второй годок уламывают, а он все не соглашается. И до сих пор живет себе и в ус не дует.

— Однако, — повторил Игорь. — Ильинична может, конечно, с разоблачительными фактами выступить, но кто ей поверит? Проверять будут, а если ничего не найдут? Да и кто будет с этим связываться? Наверное, хозяева Дома все хорошо обдумали. Если им не жалко денег, чтобы обихаживать старичков, значит, они должны что-тот с этого иметь. Вот и имеют — квартиры. А чтобы не ждать, пока старик сам умрет, ему немного помогают. И никто ничего не докажет.

— Правильно мыслишь, Горяшка, — опять пригорюнилась Бабуся, — только людей-то все равно жалко, старые они или малые. А супостатов этих все равно наказать надо!

— Как? Не войну же вы им объявите.

— А может и войну. Надо так устроить, чтобы жить там невмоготу стало. Все и разойдутся по своим квартирам.

Игорь представил себе Бабусю в роли террористки. Да, она при желании смогла бы весь дом разнести, не оставив камня на камне. Но неизвестно, чем это может для нее самой обернуться.

— Вот что, баба Дуся, — Игорь старался говорить как можно убедительнее, — вы пока сами ничего не предпринимайте, я обо всем этом подумаю, а потом мы с вами вместе начнем действовать.

— И долго ты думать собрался? — Бабуся была настроена очень воинственно.

— Столько сколько потребуется, — отрезал Игорь, — и поймите, я же о вас беспокоюсь. Не хочу, чтобы с вами что-тот случилось.

Бабуся сдалась. Они договорились с Игорем, что она будет внимательно присматриваться к обитателям Дома и приносить Игорю факты. Но без его ведома никаких действий совершать не будет.

— Смотрю ты совсем измаялся, — сказала неожиданно Бабуся, — чем терпение друг дружки испытывать, лучше раз и навсегда все решить.

— Что решить? — Игорь понял куда гнет Бабуся и покраснел.

— Позвони ей, Горяшка. Может, она только и ждет твоего звонка.

— А почему сама не звонит? — Игорь заупрямился, — я ведь тоже звонка жду.

— У нее работа каждый день, заботы всяческие, а ты целый день на диване валяешься да трубку свою мусолишь.

Игорь вспыхнул, но не нашел, что возразить.

— Ирина говорила, что у нее мама заболела, а как ей станет лучше, то она сама приедет.

— Вот и позвони, глупый, спроси о здоровье, а там глядишь разговор и завяжется.

— Хорошо, — сдался Игорь, — я позвоню.

Он позвонил Ирине поздно вечером и очень обрадовался, когда именно она подошла к телефону.

— Слушаю, — услышал знакомый голос.

— Здравствуй, котенок, — произнес ласково в трубку.

— Это ты, Игорь, — Ирина, казалось, обрадовалась. Хорошо, что позвонил.

— Как мама? — спросил Игорь, — ей лучше?

— Да, намного. Думали, что придется ложиться в больницу, но все обошлось. Теперь она поправляется.

— А ты как? У тебя все в порядке? — допытывался он.

— Да, спасибо, все нормально.

— Ирина, — робко спросил он, — когда мы увидимся?

— Я хотела побыть у родителей до выходных. Приеду скорее всего в воскресенье.

— Если хочешь, я сам за тобой приеду. Мы могли бы куда-нибудь пойти, посидеть.

— Не знаю пока, я позвоню в субботу.

— Хорошо, буду ждать твоего звонка. Целую, котенок.

— Я тоже, — как-то рассеянно ответила Ирина и положила трубку.

Игоря задела не столько ее фраза, как тон, но он старался не думать об этом, гнал от себя плохие мысли. напоминал себе ежеминутно, что в воскресенье Ирина обещала вернуться.

На следующий день Игорь затеял в доме генеральную уборку. Бабуси не было, она ушла в Дом. Должны были хоронить Кондратьева. Игорь подумал, что так оно будет лучше, он все сделает по-своему, и никто не будет ему помогать.

Начал со своего кабинета. Долго вытирал пыль, которая все равно норовила осесть. Затем решил пропылесосить. Залез под стол. Что-то звякнуло о металлическую щетку. Стал искать и вытащил красивую овальную пуговицу. Эту пуговица была с блузки Ирины. Они отмечали первый день лета, шутили, смеялись, пили шампанское. Игорь обнимал Ирину возле стола, она в шутку сопротивлялась. От резкого движения пуговица оторвалась и закатилась куда-то. Сколько они тогда не ползали, так и не смогли найти. Ирина еще смеялась: «Пусть пуговица пропадет на счастье». Это были последние их счастливые дни, а потом был приезд Пышки, постоянные ссоры, и теперь он один разглядывает пуговицу. «Ирина обещала в воскресенье вернуться», — сказал он сам себе.

Но делать больше уже ничего не мог. Сидел на полу рядом с гудящим пылесосом, вертел в руках овальную пуговицу и вспоминал. Когда человек чего-то лишается, он начинает вспоминать. Даже если это причиняет ему мучительную боль.

Но Игорь уже погрузился в воспоминания. Первый раз, когда он увидел Ирину она показалась ему такой беззащитной. Ее подруги выглядели намного эффектнее и привлекательнее, но ему захотелось познакомиться именно с ней. Он не представлял себе тогда, что будет долго за ней ухаживать, добиваться расположения. Но и это все было. Ирина не отвергала его ухаживаний, но и не стремилась к сближению. Несколько раз у него мелькала мысль бросить все, отступиться. Но он снова встречался с Ириной и не мог заставить себя это сделать.

Некоторую роль в этом сыграл и Малышев. Его приятель. Друг, который стал соперником. В некотором отношении твердолобый, он привык всего добиваться своим трудом. И добивался. Теперь он уже майор и возглавляет отдел. С женщинами, правда, Олегу не слишком везло, к тому же угораздило влюбиться в Ирину. За все эти годы его любовь не ослабела, он предлагал и не раз Ирине выйти за него замуж. Но оно оставалась с Игорем, хотя он ей пожениться и не предлагал. Это приятно щекотало самолюбие Игоря, и в этом он превзошел Малого.

С Ириной у него тогда все было отлично. Случались размолвки, но они казались такими мелкими и незначительными по сравнению с их любовью. Они поссорились однажды, и Ирина убежала на работу. Он решил ее встретить, чтобы помириться, но по дороге сломалась машина. Он с трудом остановил какого-то частника, сумбурно объяснил, что опаздывает к любимой девушке. Опаздывал. Опаздывал к ней безнадежно. А тут еще вспомнил, что хотел по дороге купить цветы. Без зазрения совести залез в клумбу и нарвал каких-то оранжевых прянно пахнущих цветов. Ирина в тот день задержалась. Она вышла из библиотеки, когда он подходил туда со странным букетом оранжевых шаров. Ирина засмеялась. Да так заразительно, что он последовал ее примеру. Так они и смеялись, стоя возле библиотечного крыльца, не обращая ни на кого внимания. А потом пошли потихоньку туда, где Игорь оставил свою машину. По дороге их захватил дождь. Вернее, обрушился настоящий ливень. Они промокли тогда до нитки. Забрались в машину и дрожали тесно прижавшись друг к другу. Игорь целовал Ирину в мягкие податливые губы. И аромат ее волос, кожи, смешивался с запахом нелепых оранжевых цветов. Даже сейчас ему кажется, что он ощущает этот запах.

Игорь потер лоб, поднялся с трудом, разминая затекшие ноги и выключил пылесос. Лег на диван и снова пропал в воспоминаниях.

Разбудил его резкий звонок в дверь. Игорь вскочил с дивана, растерянно провел рукой по лицу, волосам. Он и не заметил, как задремал. В кулаке он до сих пор сжимал пуговицу от Ирининой блузки. Звонок не умолкал. Чертыхнувшись про себя, отправился открывать.

За дверью стоял Малой. Вот уж кого не ожидал видеть у себя Игорь, так это именно его. Когда-то своего друга, теперь же непримиримого соперника.

— Пустишь или нет? — спросил Малышев.

— Заходи, — ответил Игорь, — ты по делу или как?

— А не все равно? — спросил Олег, доставая расческу и приглаживая перед зеркалом волосы.

— Нет, в принципе, — пожал Игорь плечами, — заходи.

Он быстро скрылся в ванной. Плескал себе в лицо пригоршнями холодную воду и думал о том, что привело к нему Малого в такой час. Или он уже успел узнать про Ирину? Тогда разговор с ним будет коротким. Вытер лицо полотенцем и направился в кабинет.

Малышев молча прохаживался по кабинету, старательно обходя пылесос.

— Сейчас уберу, — Игорь быстро загнал агрегат под стол, чтобы тот не мозолил глаза.

— Уборкой занимался, — кивнул Малышев, — а чего сам?

— Ирина сейчас у родителей, у матери было что-то с сердцем, решил вот немного прибраться к ее приезду.

— Что-то серьезное? — Олег в упор посмотрел на Игоря.

— Сейчас уже все обошлось. Садись, Малой.

— Значит, холостякуешь пока.

— Именно, пока, — не удержался Игорь, — Ирина возвращается через несколько дней. В воскресенье уже будет дома.

— Скучал? — спросил Малышев нарочито безразличным тоном.

— Ты за этим пришел? — Игорь посмотрел на Малышева, — чтобы узнать о моей семейной жизни?

— Правильнее было бы говорить «о личной жизни», — подковырнул майор, — но я по другому вопросу.

— Говори, — Игорь уселся поудобнее.

— Это касается одного моего дела…

— Посоветоваться решил? — самодовольно произнес Игорь.

— Нет, советчиков и у нас в конторе хватает. Просто поделиться наблюдениями. Дело какое-то странное вырисовывается.

— И о чем речь?

— Об убийствах бизнесменов.

— Нашел чем удивить! — разочарованно присвистнул Игорь, — бизнесменов постоянно шлепают. То конкурентам дорогу перешли, то братве, то и тем, и другим одновременно.

— Да ты подожди, — досадливо поморщился Малышев, — я тоже так поначалу рассуждал, если бы не одна интересная деталь.

А дело все началось с того, что был убит владелец нескольких магазинов запчастей. Понятно, бизнесмен кому-то перешел дорогу и его грохнули. Были похороны, собрались друзья, чтобы проводить его в последний путь. Все как и положено. Только после похорон один из присутствующих находит у себя в кармане клочок бумаги, а там написано «Ты следующий».

Человек, конечно, заметался. Стал выяснять, кто же его хочет убрать, телохранителями обзавелся. Да только не помогло все это. Не прошло и месяца, как его убили.

— Вот как, — Игорь достал трубку и начал набивать ее табаком.

— Именно. Опять похороны, опять друзья-товарищи, венки и надгробные речи. Убитый был владельцем крупного автосалона, его многие знали.

— Подожди, так это тот самый…

— Тот самый, кого позавчера грохнули. А похороны как раз сегодня и состоялись.

— Это, как я понимаю, не все? — Игорь был заинтригован.

— Понятно, что самое интересное впереди, — Малышев достал из кармана мятую пачку «Беломора». Где-то часа три назад прибегает к нам в отделение человек и начинает орать благим матом: «Защитите, помогите, убивают!» Мы его успокаивать, а он перед нами шлеп на стол бумажку. Угадай, что на ней написано?

— «Ты следующий».

— Молодец! Настоящий сыщик. Возьми приз за смекалку.

— А вы что?

— Мы ничего. Успокоили его как могли. Кстати, он довольно крупный банкир. Не последнее место занимает среди толстосумов в нашем городе.

— Так пусть телохранителей себе наймет дюжину. Железным забором свой дом обнесет.

— Знаешь, мне бы тоже смешно было на твоем месте, вот только владелец салона все эти меры принял, и человек он был уж какой ушлый. Осторожность у него просто в крови была. Так ведь смогли его убить, когда он предупреждение свое получил. И самое главное, бумажки эти в карманах оказываются, а кто это сделал и как непонятно.

— Задача, — протянул Игорь.