С любовью из Ташкента

Наталья Потто, 2022

Действие романа происходит в 1910 году. Отец, учитель математики, решает переехать, со своей взрослой дочерью, в далекий Ташкент, в котором когда пытался скрыться от своей любви. И неожиданно для обоих, первым кто встретит их на вокзале, это его ученик , в которого когда-то была влюблена его дочь. Встречи, расставания и даже казалось бы не минуемые потери, будут преодолены, безгранично чистой, силой любви.

Неизведанный край.

Лиза пристально смотрела в полуоткрытое окно со второй полки в купе, где она ехала со своим отцом.

Уже третьи сутки, однотипный пейзаж совершенно голой степи, без единого признака цивилизации, немного пугал её. Куда они едут и зачем?

Конечно, она знала, что отца пригласил занять свободную вакансию учителя математики в Ташкентской женской гимназии, бывший сокурсник по университету. Но зачем? Разве им плохо жилось у себя? Было столько вопросов и пока ни одного ответа.

Лиза смотрела на воодушевленное лицо своего отца и всецело доверяла ему, ведь их было только двое. Он был для неё и отцом и матерью одновременно.

Свою мать Лиза потеряла, когда ей было семь. Отец никогда больше не женился. Так почему же сейчас, он решил всё изменить в своей и её жизни?

Заметив за окном перекатывающиеся кусты саксаула, Лиза провожала их взглядом, пока они не скрывались из вида.

Впервые увидев странный шатер, она, тыча пальцем в окно, спросила отца: «Что это?», а тот со знанием дела, так как когда-то уже бывал в молодости в этих местах, отвечал: «Юрта».

Лиза, никогда не встречавшая местных жителей этого бесконечно пустующего края, разглядывала странно одетых мужчин и женщин и не понимала, как её отец различает казахи это или киргизы, ей казалось, что одеты они совершенно одинаково.

Во всём этом однообразии, Лиза всё же нашла себе занятие. Заметив Караван с «кораблями пустыни», как называл отец вереницы верблюдов, нагруженных большими тюками, плавно «плывших» по бескрайним просторам проложенного многовекового курса «Великого шёлкового пути», она пыталась быстро подсчитать сколько животных в нем, и прикидывала в уме, на какую сумму могло бы быть товара.

А когда всё это ей надоедало, она опять начинала терзать себя

вопросами, и в голове всплывали воображаемые картинки их будущего места

жительства. Почему-то ей представлялись полуразрушенные хижины, на

половину засыпанные песком, ни травки, ни деревца, и верблюды

отдыхающие под палящими лучами солнца.

И от всего этого ей становилось не по себе, она переводила взгляд от окна на отца, совершенно не понимая зачем они переезжают в Ташкент, а он всё с тем же блаженством распивал свой любимый горячий чай.

Отцу Лизы, Алексею Ивановичу было сорок пять лет, чуть выше среднего роста, подтянутый, всегда опрятно и элегантно одетый. Его черные густые усы плавно соединялись с небольшой полукруглой бородкой.

Серые пронзительные глаза и слегка начинающие седеть вески, придавали ему особенный мужской шарм, который притягивал и манил к нему дам, но после смерти жены, единственной женщиной на многие годы, для него стала, его Лизонька.

Казалось, что с годами он выработал особенный иммунитет к чарам представительниц прекрасного пола. Конечно же в его жизни появлялись женщины, но ни одна из них так и не смогла войти в его сердце и заполнить пустоту.

Про Лизу все в один голос говорили, что она удивительно похожа на отца, но Алексей Иванович считал, что она копия своей матери. Она абсолютно всем, напоминала ему его Оленьку. Та же хрупкая фигура, такая же лучезарная улыбка, те же карие глаза, манера разговора, походка. Конечно, цвет волос Лиза унаследовала от отца, но вились они у неё от природы, как у матери, и она даже так же поправляла их.

Он смотрел на Лизу и вспоминал, как впервые летним днем увидел свою Оленьку в книжной салоне. Звонок колокольчика тогда привлек его внимание, и он увидел, как вошла хрупкая, стройная девушка, придерживающая одной рукой свою соломенную шляпку. Казалось небольшой ветерок шёл за ней по пятам, теребя светло-русые кудряшки и платье в бело-голубую мелкую полоску.

А потом на общественном балу, она была так обворожительна в своем нежно-розовом платье с открытыми плечами и длинными белыми перчатками закрывающие её белоснежные руки. Он вспоминал, как набравшись смелости, пригласил её на вальс. Как они танцевали весь вечер не меняя партнеров, хотя по правилам бала, это было недопустимо.

Как потом каждый вечер прячась в тени деревьев стоял под окнами в надежде увидеть её. А она как будто зная всё это, садилась на подоконник окна и читала книжки. Редкие мимолетные, и в тайне от всех, встречи.

Он дворян, но род давно обеднел и приходилось зарабатывать простым учителем, она из состоятельных мещан. Он обожал её всем сердцем, но сомнения, достоин ли быть он, с такой девушкой, как она, не давали покоя.

Поэтому в тайне от всех, в одночасье, никого не предупредив, бросил всё и уехал в Ташкент, в надежде забыть её и начать новую жизнь в этом далеком, неизвестном и необжитом крае, оставив только ей записку о бескрайней любви и бесконечных сожалениях и страданиях.

Через полгода терзаний, полная неизвестность о её судьбе, начали сводить его с ума, спросить было не у кого, да и не имел он на это право. Взяв посередине учебного года отпуск на один месяц и поехал домой, сославшись на семейные обстоятельства, а на самом деле просто узнать, как она.

А она, всё это время ждала только его.

Пришлось снова возвращаться в Ташкент, надо было уладить и закончить все свои дела, и вернутся к той любимой и единственной, чтобы остаться с ней теперь навсегда.

По приезду через месяц сыграли свадьбу и с нетерпением стали ожидать появление на свет своего первенца, своей Лизоньки. Что может быть прекраснее ребенка, подаренного любимой женщиной?

Затем, эта беспощадная и неумолимая болезнь, забравшая его Оленьку. Вспоминал, как опустились руки, как не хотелось жить, и только эти милые глазки, его ангелочка, полные непонимания, вернули его к реальности, где он твердо решил посвятить свою жизнь воспитанию дочери, ради неё, своей Оленьки.

Он всегда хотел вернуться в Ташкент. Край, в котором ты побывал хотя бы один раз, принимал тебя с любовью, в свои радушные объятья, или отвергал навсегда.

Поэтому получив приглашение, ни минуты не колебался в принятии, как ему тогда, казалось, правильного решения. Хотя порой сомневался, понравится ли там Лизе, а потом успокаивал себя, что ей не может не понравится, ведь она часть его души, от которой он когда то оставил маленький кусочек в этом чудном месте, и она обязательно полюбит этот край также, как и он, всем сердцем.

Лиза с самого детства мечтала стать учителем, как отец. Ей нравилось, когда к ним в дом приходили ученики и папа часами занимался с ними, по-отечески терпеливо всё объяснял, при этом всегда угощал их чаем и сладостями, стоящими на столе.

Среди всех бывавших в их доме учеников, был один мальчик, Андрей. Лизе он сразу понравился не только из-за того, что этот папин подопечный, был веселым и ужасно разговорчивым, всегда говорил всё что думает, даже тогда, когда надо было бы и промолчать. Её поразили его всегда смеющиеся глаза, василькового цвета. Никогда в жизни она ни у кого таких не видела, ни до, ни после.

Зная в какой день, он придет, она просила няню одеть её самое любимое красивое темно-синее платье с белыми кружевами и заплести белые шёлковые ленты. Няня считала это ребячеством, а та, расплакавшись шла к отцу, и он говорил няне, чтобы она сделала, как хочет его Лизонька.

В день, когда Лизе исполнилось четырнадцать, Андрей, где-то в чужих садах нарвал и принес целую охапку её любимой сирени. Он всегда к ним в дом ходил через чужие сады, собирая маленькие презенты для Лизы и её это страшно забавляло. Их дружба набирала уже романтический оборот.

Лиза была уверена, что это именно тот самый человек, с кем она хотела бы провести вместе всю свою жизнь.

Но однажды Андрей не пришёл, и папа сообщил, что их семья переехала в другой город, на новое место службы его отца.

Все радужные фантазии в её детской головке сразу стали серыми. Она тихо страдала и плакала по ночам в подушку. Но самым обидным для неё стало, и чего она не могла простить Андрею, то, что он даже не попрощался. Эта обида нарастала с каждым днем заполняя её сердце.

Став по старше, Лиза основательно расцвела и её приходили несколько раз сватать, но она каждый раз отказывала, наверное, где-то в глубине души надеясь, что однажды вернется Андрей. И хотя Лизе уже исполнилось двадцать два, Алексей Иванович не настаивал. Как он мог заставить быть свою Лизоньку, пусть даже пять минут, но несчастной.

Лиза полностью отдалась учебе, чтобы стать, как папа, учителем. Но жизнь опять внесла свои коррективы, перечеркнув все намеченные планы.

Как-то утром Алексей Иванович, собираясь на службу, вдруг побледнел, одной рукой схватился за сердце, а другой пытался ухватиться за спинку стула, чтобы присесть на него.

Бо́льшего ужаса, Лиза никогда в жизни не испытывала, одна только мысль, что сейчас всё может закончиться и она останется совершенно одна в этом огромном мире, больно стучала в висках.

Она совершенно не знала, что делать, ведь такого никогда не было. Попросив отца обязательно потерпеть, она со всех ног побежала к его лучшему другу Григорию Петровичу, с которым они вечерами часто играли в шахматы, жившему по соседству, а по совместительству, что было очень удачно, он был врачом.

Лиза бежала и моля небеса, повторяла про себя: «Только бы он был дома, только бы он был дома». На счастье, Григорий Петрович оказался дома. Никогда ещё Лиза, не была так рада видеть этого человека.

Даже не пытаясь отдышаться, Лиза с порога схватила соседа одной рукой за рукав пиджака, а другой стала нервно показывать в сторону своего дома.

— Да что случилось? — спросил Григорий Петрович.

— Папа, — только и смогла выдавить из себя Лиза.

Григорий Петрович бывший военный врач, был ровесником Алексею Ивановичу, но не легкие военные будни сказались на его внешнем виде.

Он был совершенно весь седой, его слегка подкрученные вверх усы и треугольная бородка придавали его образу своеобразную прелесть,и так как сейчас он занимался частной практикой, то его добродушный вид располагал к себе не только взрослых, но и детей.

Григорий Петрович быстро по-военному, с отработанными до мелочей навыками, взял из своего кабинета саквояж, надел шляпу Хомбург, прихватил трость и быстрым шагом пошёл за убегающей Лизой.

Лиза всё время оборачивалась, соизмеряя скорость и расстояние между собой и доктором.

Худощавое телосложение, военная выправка и высокий рост доктора способствовали быстрому передвижению, но Лизе хотелось, чтобы он шёл ещё чуть быстрее.

Алексея Ивановича они застали в той же позе, только ещё более бледным и с мучительной гримасой на лице.

— Воды, — скомандовал Григорий Петрович Лизе, а сам поставив саквояж на стол стал быстро в нём рыться.

Достав пузырек с каким-то лекарством, он взял из рук Лизы стакан с водой и считая про себя, накапал необходимое количество капель.

— Пей, — приказным тоном произнес он Алексею Ивановичу.

Алексей Иванович дрожащей рукой взял стакан, пытаясь всеми силами унять дрожь, выпил содержимое стакана, которое по выражению лица ему совершенно не понравилось.

— Пей, пей. Что-же это ты творишь Алексей Иванович, ребенка своего до лишения дара речи довел? — строго произнес Григорий Петрович.

Алексей Иванович посмотрел на полное ужаса лицо Лизы.

— Зато, конечно, можно во всём этом найти положительное. Ты посмотри, какие оказывается у Лизаветы Алексеевны, глаза стали огромные, — уже пытаясь шутить, произнес доктор.

— Не смеши Григорий Петрович, — с большим усилием улыбнувшись, сказал Алексей Иванович.

Лиза продолжала стоять молча, смотря то на отца, то на Григория Петровича.

— В больницу поедешь? — спросил доктор у Алексея Ивановича.

— Да как можно, какая там больница? Я сейчас встану… — попытался встать Алексей Иванович.

— Я тебе встану, — сказал Григорий Петрович, опустив руку на плечо Алексея Ивановича, принудив его сесть.

Лиза подбежала к отцу, испугавшись за него.

— Ты давай мне тут, не хорохорься, — пожурил Григорий Петрович, Алексея Ивановича.

— Как скажите, — ответил Алексей Иванович, всё ещё держась за сердце.

— Лизонька, в постель его и смотрите чтобы не вставал. Я вам оставлю лекарство, напишу, какое лекарство и сколько раз в день давать, а вечером зайду проведать, — сказал Георгий Петрович.

— Хорошо, а ещё что-нибудь надо? — спросила Лиза.

— Только покой, сон хороший лекарь, — улыбнулся Георгий Петрович.

Уложив отца в постель и проводив Григория Петровича, Лиза поняла, что ничего не может быть дороже жизни и здоровья, дорого твоему сердцу человека.

С этой минуты она твердо знала, чему хочет посвятить себя — медицине. Поэтому Лиза записалась на курсы медсестер, чтобы быть полезной и в нужный момент, по мере своих сил и знаний, помогать всем без исключения, кому потребуется её помощь.

А что касательно педагогики, так у неё есть папа, который и без неё утолит тягу знаний к математике, всех желающих, и не очень этого страждущих.

Теперь, они ехали на встречу новой жизни, в далекий край неограниченных возможностей, присоединённого, каких-то сорок с небольшим лет назад, и вошедшего в состав Российский Империи.

Монотонный стук колес, и легкое потряхивание вагона, сделали свое дело, Лиза даже не заметила, как уснула.

Резкий толчок поезда разбудил Лизу.

— Я уснула? А, который час? — спросила она отца, пившего горячий чай.

— Четверть шестого, — ответил Алексей Иванович, достав из кармана жилетки серебряные часы, внутри которых на крышке была фотография его Оленьки.

— Ну вот дорогая, я снова еду в Ташкент, как и мечтал, жалко только одно, что тебя с нами нет, — тихо сказал Алексей Иванович, вздохнул и захлопнув крышку часов, положил их обратно в карман жилетки.

— Остановка, — раздался голос за дверью.

Алексей Иванович поставил на столик, стакан в серебряном подстаканнике с недопитым чаем, встал, открыл дверь купе и осмотрелся по сторонам ища взглядом того, кто только что говорил об остановке в коридоре вагона.

— Любезнейший, а сколько стоять будем? — спросил Алексей Иванович проводника.

— Минут десять — двадцать, почтовый должен пройти, — ответил проводник.

— А, Ташкент не скоро? — с надеждой в голосе, услышать для себя что-то утешительное, добавил Алексей Иванович.

— Бог даст, завтра к десяти утра будем, — ответил проводник, продолжив сообщать об остановке.

Поезд остановился по среди голой степи, где кроме станции с небольшим каменным зданием, покрашенным в белый цвет, на несколько десятков верст ничего и никого не было.

На небольшом перроне, стояло три человека — мужчина, женщина и мальчишка-подросток. Возле здания, одиноко стояли два пирамидальных тополя, переливаясь серебром листьев под лучами уходящего солнца. Сзади, был разбит небольшой огород.

Мужчина, оказался смотрителем станции, и всем своим видом показывал, что он здесь главный.

Женщина, ходила вдоль вагонов поезда, предлагая необычно большие яблоки кроваво-красного цвета, говоря, что: «таких вы ещё не пробовали, отведайте хоть одно, это новый сорт, «Верненский апорт»».

Мальчишка лет двенадцати-тринадцати, размахивая газетой предлагал купить «Туркестанские ведомости» и убедительно уверял, что она свежая.

— Я, пожалуй, выйду, — сказал Алексей Иванович.

— Зачем? Там же ничего нет. Не понятно, как эти ещё здесь оказались? — показывая рукой на обитателей станции, забеспокоилась Лиза, осторожно спускаясь с полки.

Алексей Иванович, не слушая дочь направился в сторону тамбура и вышел из вагона.

— Молодой человек, — позвал мальчика Алексей Иванович, помахав рукой, чтобы тот подошёл.

— Купите газету барин, свежая, — начал предлагать свой товар паренек.

— Да как же так? Дата то третьего дня? — удивился Алексей Иванович.

— Так понятное дело, пока напечатают, а пока до нас довезут. Так будете брать или я дальше пойду, поезд здесь долго не стоит? — деловым тоном, произнес паренек.

— Давай, надо же, хоть что-то почитать, — сказал Алексей Иванович и протянул 5 копеек.

— Спасибо барин, — ответил паренек и побежал дальше.

— А не дороговато за старую газету? — крикнул Алексей Иванович.

— Вы барин, на моего Ваньку не серчайте. Вот, яблочки возьмите вместо сдачи, это «Верненский апорт», таких вы наверняка не пробовали, — сказала женщина, протягивая два яблока.

— Больше скажу, я такие первый раз в жизни вижу. А вы, что здесь живете? — спросил Алексей Иванович.

— Живем барин, пропади оно всё пропадом, — ответила женщина.

— И давно живете? — поинтересовался Алексей Иванович.

— Годков пять будет, как мужа смотрителем станции назначили, так и живем, от поезда к поезду, — ответила женщина.

— Но это значит, что вы здесь совершенно одни? — показывая рукой на степь, спросил Алексей Иванович.

— Конечно. Говорю мужу, пиши прошение, чтоб ближе к людям перебраться, а он отвечает, что здесь он начальник, а там неизвестно кем поставят, вот так и живем, — в голосе женщины слышалась досада.

В этот момент мимо станции прошёл почтовый поезд и разговаривать не имело смысла, из-за стука колес, всё равно ничего не было слышно.

— Поезд отправляется! — услышал Алексей Иванович, сразу после того, как прошёл встречный поезд, и быстро поднялся в вагон. Он стоял возле открытой двери, провожая взглядом одиноко стоящую станцию и людей живущей на ней, пока проводник не попросил пройти его в купе и закрыл дверь.

Войдя в купе, Алексей Иванович протянул яблоки Лизе, сидевшей за столиком и обмахивающаяся небольшим веером.

— Какие огромные яблоки, — удивилась Лиза.

— Женщина назвала их «Верненский апорт», кажется, — ответил Алексей Иванович.

— Вы купили газету? Откуда здесь газеты? — удивилась Лиза, увидев в руках Алексее Ивановича «Туркестанские ведомости».

— Представляешь, этот молодой шельмец, её продает как свежую, — сказал, рассмеявшись Алексей Иванович.

— Так зачем, вы, тогда её купили? — не понимала Лиза.

— Чтобы, хоть чем-то себя занять, — ответил, улыбаясь Алексей Иванович.

Он взял свой стакан с недопитым чаем, и сделал глоток.

— Ну вот, уже остыл? — посетовал Алексей Иванович.

— Сейчас минут через десять, будут снова разносить чай. Я только не понимаю, как в такую жару, вообще можно пить горячий чай? — спросила Лиза, не отрываясь от окна.

— Ничего, вот приедем в Ташкент, и ты тоже научишься и полюбишь пить горячий чай, только зеленый, — улыбнулся Алексей Иванович.

— Зеленый? — удивилась Лиза.

— Зеленый! Это самый натуральный, без всяких обработок чай, он утоляет жажду и очень полезен в таком климате как Средняя Азия, — пояснил Алексей Иванович.

— Ну это я поняла. А зачем его пить в жару, горячим? — не унималась Лиза.

— Видишь ли, человек он состоит большей части из жидкости, а во время жары, вода из организма испаряется и может случиться удар, солнечный, вплоть до летального исхода… — пытался объяснить Алексей Иванович.

— Но можно ведь просто напиться холодной воды, — перебила Лиза.

— Ну это конечно тоже можно, но вся загвоздка состоит в том, что холодную воду не всегда найдешь, в таком теплом климате, и ты тем самым, просто утолишь ненадолго жажду, и не факт, что это спасет тебя под безжалостными лучами солнца, — продолжал Алексей Иванович.

— А зеленый чай, значит спасет? — рассмеялась Лиза.

— А горячий зеленый чай, спасет. Это многовековой опыт и традиция, в конце концов, просто народная мудрость, — убеждал Алексей Иванович.

— Я только никак не могу понять, чем и как, может помочь горячий зеленый чай? — уже немного нервничая, спросила Лиза.

— Тело человека нагревается, как в бане, а именно заметь, горячий зеленый чай, провоцирует организм моментально вырабатывать обильный пот, что способствует охлаждению всего тела, — в голосе Алексея Ивановича слышался тон учителя.

— Фу, как это вульгарно, — сказала Лиза и на её лице была гримаса полной брезгливости.

— Да, может это не так поэтично звучит, но зато спасает жизни, — закончил Алексей Иванович.

В этот момент проводник уже разносил и предлагал горячий чай.

— Лизонька, а тебе чайку взять? — спросил Алексей Иванович.

— Нет, — протянула Лиза, ещё раз посмотрев на своего отца и передернулась всем телом.

— А зря дорогая, зря. Душевный напиток, скажу я тебе, — сказал Алексей Иванович, сел поудобнее и развернув газету принялся её читать.

Лиза опять забралась на вторую полку и внимательно смотрела в окно, за которым наконец стали появляться первые признаки жизни, с деревьями, домами, людьми.

Ничуть не меньше Лизу поразила увиденная ею повозка, на двух огромных колесах, запряженная маленьким осликом, на которой сидели — мужчина с женщиной и маленькая девочка.

— Что это, и кто эти люди? — спросила Лиза.

— Повозка называется — арба, а люди, сидящие на ней сарты, — опять с видом знатока, ответил Алексей Иванович.

— Сарты? — переспросила Лиза, не отрываясь от окна.

— Если быть точнее, то здесь, слово «сарты» обобщает народности, живущие на этих землях. Само слово «сарт» произвольное от монгольского — мусульмане, — пояснил Алексей Иванович.

— А женщина, что на ней? — спросила Лиза.

— Это одеяние, называется — паранджа. Лицо женщин на Востоке всегда закрыто вуалью, сплетенной из конских волос, — сказал Алексей Иванович.

— Что можно увидеть, через такую плотную вуаль? — не унималась Лиза.

— На самом деле, при очень близком рассмотрении, она состоит из маленьких ячеек, через которые прекрасно всё видно, — ответил Алексей Иванович, словно сам в ней ходил.

— А девочка, тогда почему с открытым лицом? — Лизе хотелось знать всё.

— Девочкам, до определенного возраста, разрешено ходить с открытым лицом, и когда наступит нужный момент, она тоже наденет паранджу, — Алексей Иванович чувствовал себя знатоком и его радовало, что он может ответить на все те вопросы, которыми его сейчас закидывала Лиза.

— Значит, после того как ей оденут паранджу, её лица никто и никогда больше не увидит? — с каким-то сожалением спросила Лиза.

— Кроме её отца и её будущего мужа, никто. А знаешь, я тут вспомнил один забавный случай, который мне рассказали много лет назад, когда я был в Ташкенте. Первым генерал-губернатором в крае, был назначен генерал фон-Кауфман, и вот он решил освободить женщин Востока от паранджи. Где-то за городом состоялось большое празднование по данному поводу, было много приглашенных. Губернатор прибыл туда со своей супругой. Суть сего торжества состояло в том, что дочери богатейших и знатнейших людей города, будут петь и танцевать без паранджи. Веселье удалось на славу, генерал вручил девушкам ценные подарки. А вот на утро разразился самый настоящий скандал, девушки оказались не дочками местной знати, а обыкновенными женщинами легкого поведения, — рассказал Алексей Иванович.

— Какой конфуз. И, что же было дальше? — с сожалением в голосе спросила Лиза.

— Подарки, вернули назад, виновников скандала подвергли общественному порицанию, но после этого, никто больше открывать лица женщинам Востока, не стремился, — закончил свой рассказ Алексей Иванович.

Наступили сумерки, и Лиза с Алексеем Ивановичем легли спать, завтра предстоял тяжелый день.

Утром проводник в последний раз стал разносить горячий чай, предлагая его желающим.

— Любезный, Ташкент скоро? — опять спросил проводника Алексей Иванович.

— Часа через два, — как-то неуверенно ответил мужчина.

— А вы не знаете, где там на Вокзале можно будет взять извозчика? — пытался выяснить Алексей Иванович.

— Извозчика? — переспросил проводник и рассмеялся.

Алексей Иванович и Лиза посмотрели на проводника не понимая, что смешного было сказано.

— Ради всего Святого, простите, но в Ташкенте найти извозчика, это ровно так же, как выпросить снега не то, что летом, но и зимой. — успокоившись ответил проводник.

Каламбур сказанной фразы проводником, заключал в себе шутку только для местных жителей края и людей более, или менее осведомленных с явлениями природы этих мест. Людям, не имеющим никакого представления о погоде Туркестана, было не известно, что снег в этом регионе большая редкость.

— Так что же делать? — задумался Алексей Иванович.

— А разве вас не будут встречать? — поинтересовался мужчина.

— Обещали, но я на всякий случай, вдруг, что пойдет не так, — пояснил Алексей Иванович.

— Ну тогда молитесь Богу, чтобы вас встретили, ну а другой вариант, Трамвай, — утешил мужчина.

— Трамвай? — переспросила удивленно Лиза.

— Да, трамвай, конка, он прямо от Вокзала до Центра идет, — объяснил проводник.

— Вы хотите сказать, что там ходят трамваи? — показывая рукой по движению поезда, спросила Лиза.

— Барышня, ну вы сейчас для всего Туркестана, просто обидные слова говорите. Ташкент это, как ни как Столица огромнейшего края и там естественно ходят трамваи, — ответил немного обиженный проводник и пошёл дальше по вагону предлагая горячий чай.

— Спасибо любезный, — тихо сказал Алексей Иванович и задумался.

— Папа, ну что вы так переживаете? Раз обещали встретить, то обязательно встретят. Что может случиться? — начала успокаивать Лиза.

— Дай-то Бог, — задумчиво ответил Алексей Иванович и вышел к окну в коридоре вагона, и стал поглядывать на часы.

Через какое-то время в вагоне стало совсем тихо, все сидели в своих купе с открытыми дверьми и ждали своего прибытия в столицу загадочного Туркестана — Ташкент.

Наконец, все услышали эти долгожданные слова: «Дамы и господа, поезд прибыл в столицу Туркестанского губернаторства, город Ташкент». В вагоне началось оживление. Поезд медленно катился, и остановился у роскошного каменного здания вокзала.

— Ну вот и он, — как-то облегченно вздохнул Алексей Иванович.

Лиза молча, через окно, разглядывала толпу на перроне. Это было невероятно увлекательно, местные жители сразу бросались в глаза своими яркими и разноцветными халатами на фоне европейцев, одетых преимущественно во всё белое, в независимости мужчины это, были или женщины.

— Давай немного посидим, чтобы не потеряется, вдруг нас всё-таки встретят, — посоветовался Алексей Иванович с Лизой. Та, тоже была уверена, что через эту толпу им сейчас никак не пройти.

Лиза продолжала смотреть в окно, пока Алексей Иванович аккуратно доставал и укладывал чемоданы и всю ручную кладь возле двери купе.

Внимание Лизы привлек один офицер, пробирающейся через всю толпу к их вагону, ничем особенным он среди других не выделялся, но было забавно наблюдать, что его рост позволял смотреть ему поверх всей толпы и как бы с высока видеть пути подхода к поезду.

Лиза проводила его взглядом до своего вагона и только она подумала: «Интересно, кого он встречает?», как увидела его, в дверях своего купе.

— Здравия желаю, — сказал офицер.

В проходе стоял довольно приятной наружности шатен, лет двадцати пяти, высокий офицер в кипельно-белой форме и разглядывал из-под козырька фуражки Алексея Ивановича и Лизу.

Лиза была поражена и просто не верила в происходящее, она смотрела на молодого человека широко раскрытыми от удивления глазами, и говорила сама себе: «Так не бывает, этого просто не может быть, ущипните меня кто-нибудь».

Алексей Иванович, наоборот, прищурив глаза внимательно рассматривал молодого человека.

— Не имею чести…, — вдруг произнес Алексей Иванович.

Офицер снял фуражку и поправил коротко стриженные волосы.

— Алексей Иванович, а так? — вдруг произнес офицер с глазами полными разочарования.

Алексей Иванович ещё раз пристально посмотрел на молодого человека.

— Андрюша?! — спросил он неуверенно.

— Так точно, поручик Вирский Андрей Вячеславович, прибыл в полное ваше распоряжение, — сказал молодой человек.

— Андрюшенька, как вы возмужали, — мужчины обнялись.

— Как же я рад вас видеть, только жалко, что сюрприза не получилось, — с ноткой грусти произнес Андрей.

— Да что вы такое говорите? Ещё какой сюрприз, это же надо здесь и сразу увидеть знакомое, а теперь и родное лицо, — радовался Алексей Иванович.

— Лизонька, ты же помнишь Андрюшу? — спросил Алексей Иванович.

— Нет, — сухо ответила Лиза, взяв себя в руки. Она узнала его сразу, с первой секунды, эти единственные на свете, смеющиеся васильковые глаза. Она ужасно была рада этой неожиданной встрече, но сохранившаяся юношеская обида, что он тогда уехал и не попрощался с ними, преобладала над чувствами.

— Ну как же так Лизонька, он ведь был моим учеником, и вы насколько мне помнится, были дружны, — не понимая Лизу, начал расстраиваться Алексей Иванович.

— Сожалею, но нет, — опять так же без эмоций, произнесла Лиза.

— Зато я вас помню Елизавета Алексеевна, и хочу сказать, что вы стали ещё краше, чем тогда, когда я вас видел в последний раз, — сказал Андрей.

— Спасибо, — ответила, смутившись Лиза и отвернулась к окну.

— Андрюша! Ой, наверное, я уже не имею право, вас так называть? — извинился Алексей Иванович

— Дорогой вы мой, Алексей Иванович, называйте меня как хотите, вам дозволительно абсолютно всё, — рассмеялся Андрей, собирая все чемоданы в руки.

— Лизонька вставай, пора идти, — сказал Алексей Иванович, собирая с пола оставшуюся кладь. Лизе достался только саквояж.

Выйдя из вагона, было понятно, что без помощи Андрея, преодолеть самостоятельно путь до здания Вокзала будет невозможно.

Андрей, как ледокол прокладывал проход, между толпой, который моментально замыкался, и поэтому Алексей Иванович и Лиза почти дышали в спину Андрею.

Выбравшись наконец из толпы и войдя в прохладное здание Вокзала, все облегченно вздохнули.

— Андрюша, а как вы оказались здесь, и почему именно вы встречаете нас? — Алексей Иванович просто сгорал от любопытства.

— После училища попал сюда по распределению и уже третий год здесь. А когда узнал новость, что вы приезжаете, просто вымолил у Михаила Федоровича, на коленях право встретить вас, — рассмеялся Андрей.

— Как удивительно тесен мир, — произнес Алексей Иванович.

— Вы, пока обождите здесь, я коляску к входу подгоню, — сказал Андрей и быстро пошёл к выходу ведущему в город.

Лиза стояла и смотрела Андрею вслед: «…прибыл в полное ваше распоряжение. Да кто тебя звал? Нет, ну это же надо. Ну серьезно? Тащиться шесть дней в поезде, приехать в эту тьму тараканью, чтобы встретить тебя? Да какого черта? Ну всё Лиза успокойся…» — говорила она себе, — «…прошло уже восемь лет, он наверняка уже женат. Ну просто быть не может, чтобы эти васильковые глаза, были бесхозными. Хотя, кольца я не заметила. Ну и что? Это ещё ни о чем не говорит…».

Чем больше Лиза думала обо всём этом, тем более раздражалась.

А Алексей Иванович, всё не мог поверить, что как им несказанно повезло встретить человека из прошлой жизни.

Через пару минут Андрей вернулся, взял вещи, оставленные ранее, и они все вместе направились к выходу.

2. Ташкент

Лиза подходила к выходу, и её волнение становилось сильнее. Она понимала, что, сейчас переступив порог здания Вокзала, она войдет совсем в другую жизнь, но в ней зачем-то вновь будет Андрей.

Выйдя на улицу, Лиза сразу зажмурилась. Контрастная смена из тени на яркое солнце, буквально на секунду ослепила её глаза. Когда глаза привыкли, Лиза увидела, то, чего совсем не ожидала.

Это был настоящий большой современный, город, с множеством куда-то спешащих людей.

Она увидела тот самый трамвай-конку, о котором с такой гордостью, говорил ей, проводник в поезде.

Две лошади, запряженные и медленно тянувшие за собой вагон, казалось, совсем не обращали никакого внимания, на бесконечные и хаотичные передвижения через трамвайную линию, то и дело преграждающие путь, повозок с большими колесами, под названием «арба».

И только теперь, она поняла, почему Ташкент переводится, как «Каменный город». В нем не было ни одного деревянного здания, все сплошь каменные, то есть кирпичные, и все построены в стиле «модерн».

Удивительно, что жилые дома, как правило, одноэтажные, практически все побелены в белый цвет, а общественные, больше двух этажей не строили, красовались необычным желтым цветом кирпича и на ярком солнце создавали иллюзию золота. Это была настоящая Столица-оазис, среди бескрайних и безжизненных земель, окружающих её и тем самым, ещё больше будоражило воображение.

Город, утопающий в зелени, охранялся высокими пирамидальными тополями, похожими на сказочных великанов, зорко, словно стражи, следящими за всеми, кто прибывал в город, и давая понять всем своим видом, что от их взора не скрыться.

А величественные карагачи и чинары, манящие в живительную тень от своей роскошной кроны, прятали от всех любопытных глаз всё, что им было доверено.

Заметив дубы, Лиза усмехнулась и подумала: «А вас как сюда занесло?».

— Лизонька, ну что ты встала? Идем же, пора ехать, — вдруг услышала она голос отца и вернулась к реальности.

У подножья большой лестницы, с которой она осматривала город, в коляске уже сидел отец, Андрей ждал Лизу.

Лиза быстро спустилась, Андрей подал ей руку, чтобы помочь подняться в коляску.

— Сирень!? — вдыхая аромат духов Лизы, загадочно произнес Андрей.

— Что? — переспросила Лиза, застыв на мгновенье.

— Я говорю, Елизавета Алексеевна, от вас сиренью пахнет. Хотел вам об этом ещё в поезде сказать, но как-то засуетились, — произнес Андрей, забравшись в коляску следом за Лизой и сел напротив.

— Это, Лизонькины любимые духи, — пояснил Алексей Иванович.

Лиза строго посмотрела на отца.

— Трогай, — сказал Андрей вознице.

По выражению лица Алексея Ивановича было видно, как всё происходящее доставляет ему удовольствие, Лизу же совсем не радовало столь близкое расположение возле неё Андрея, который время от времени сверлил её глазами, и чтобы не встречаться с ним взглядом, отвернулась в сторону.

— Не откроете тайну, как называется сие благоухание? — с улыбкой на лице спросил Андрей Лизу.

— Вам то за какой надобностью? Это же, женские духи, — язвительно произнесла Лиза.

— А может я захочу потом подарить такие духи даме своего сердца, а как называются не знаю? — отшучивался Андрей.

— Этой церкви не было в мою бытность, да в прочем и самого Вокзала ещё не было, — вдруг сказал Алексей Иванович, проезжая мимо Привокзальной церкви.

— Это, Благовещенский храм, построен лет одиннадцать назад, преимущественно для служителей железной дороги, а зданию Вокзала, практически года четыре, до него старое, землетрясением Андижанским повреждено было, — пояснил Андрей.

— Землетрясением? И как часто, эти явления здесь? — посмотрела с ужасом в глазах Лиза на Алексея Ивановича.

— Не пугайтесь, так Елизавета Алексеевна, те, что происходят не имеют разрушительной силы, вы со временем к ним привыкните, и даже не будете обращать внимание, — успокоил Андрей.

«Так женат ты или не женат?» — опять подумала Лиза.

— Андрюшенька, а вы женились? — перебивая мысли Лизы, спросил Алексей Иванович.

— Никак нет! Вольный, как Туркестанский ветер, на просторах девственных степей, — поэтично ответил Андрей.

«Не женат!» — и Лизу немного отпустило.

Они проехали мост, через небольшую речку Салар, и выехали на проспект имени одного из бывших генерал-губернаторов Духовского.

Миновали конный базар, парк конки, и Лиза заметила, что какие-то люди, бравшие, кристально чистую воду, из арыков, веющую прохладой, и которая, казалось, торопилась обогнать коляску, поливали ведрами совершенно немощеную дорогу, ширина которой, колебалась от двенадцати до пятнадцати метров, прибивая пыль.

— Боже, как давно я не слышал этого запаха! Запаха прибитый пыли. Ведь ничего лучше и придумать не бывает, — с упоением внюхивался Алексей Иванович.

— Так, как называются духи, Елизавета Алексеевна? — отвлек от раздумий Лизу Андрей.

— «Персидская сирень» фирмы Брокора, — ответила Лиза, и тут же подумала: «Для невесты своей интересуешься?», она посмотрела на Андрея и опять отвернулась.

— Хороший аромат! Напоминает Ташкент, ранней весной, когда всё начинает цвести, — как бы самому себе сказал Андрей.

— Ташкент не узнать, всё просто кардинально изменилось. Знаешь Лизонька ведь всё, что ты видишь, это дело рук человеческих. Ни одно дерево, и не один кустик, не выросли здесь сами. А вот дубы были посажены по приказу губернатора фон Кауфмана, уж больно сильно любил он это дерево, напоминающее ему дом. Да, за все лета моего отсутствия, много воды утекло, — вздохнул Алексей Иванович.

Лиза ехала молча.

— В мою бытность пребывания в Ташкенте, краем руководил генерал Николай Оттонович Розенбах, как сейчас помню, уважаемый был человек, — расчувствовался нахлынувшими воспоминаниями Алексей Иванович.

— Сейчас, краем командует генерал Самсонов, — поддержал разговор Андрей.

— Читал. И как он? — поинтересовался Алексей Иванович.

— Душевный человек, свое дело знает, только от астмы сильно страдает. А жена у него, молодая, красивая и очень замечательная женщина, — сказал Андрей.

Лиза с Алексеем Ивановичем одновременно посмотрели на Андрея. И когда Андрей увидел приподнятые брови Алексея Ивановича и округлившиеся глаза Лизы, понял, что сказал что-то не то, рассмеялся и стал размахивать руками.

— Нет, нет. Вы меня не так поняли. Я имел в виду, что губернаторша к нашему брату, простому солдату, никогда не имеет высокомерия. И мужа своего любит, всем бы такую любовь, — стал оправдываться Андрей.

— Андрюшенька, а мы куда сейчас едем? — спросил Алексей Иванович.

— Вот голова дырявая, самого главного и не сказал. Михаил Федорович приказали вас сразу к ним доставить, они для вас квартиру казенную устроили на Воронцовском проспекте, — ответил Андрей.

— Ну насколько я помню, это должно быть недалеко от гимназии? — стал копошиться в своих воспоминаниях Алексей Иванович.

— Да, но у меня для вас приготовлен другой вариант, — загадочно произнес Андрей.

Алексей Иванович и Лиза удивленно посмотрели на Андрея.

— Я вам жилье снял, правда немного далековато от гимназии. Но ведь казенное, оно завсегда холодком отдает. Соглашайтесь, не пожалеете, — сказал Андрей.

— Ну даже не знаю, хватит ли у нас средств на первых порах жилье снимать? — задумался Алексей Иванович.

— Алексей Иванович, ну за кого вы меня принимаете? Вы меня математике учили, и считать я умею не только свои, но и чужие деньги. Вам понравится там. Хозяйка хорошая, милая женщина, вдова, и плату будет брать символическую, ей просто надоело одной в пустом доме жить, — объяснил Андрей.

— Все то у вас здесь хорошие, милые и замечательные, — усмехнулась Лиза.

— Ну есть, конечно, и такие от которых срам один, но по большей степени люди здесь замечательные, хлебосольные, добрые и отзывчивые. Вот поживете немного и сами убедитесь, что здесь лучшие из лучших. Так значит и дамы, только милые, хорошие и замечательные, — не обращая на сарказм Лизы, ответил Андрей.

— Так если здесь, все такие замечательные, почему вы не женаты до сих пор? — решила уколоть Андрея Лиза.

— А потому, дорогая Елизавета Алексеевна, что не встретил я ещё ту, которая предначертана мне судьбой, — Андрей чуть поддался вперед, но Лиза не сдвинулась с места, и тогда он с ухмылкой, практически шепотом добавил: «Наверное, ещё не приехала», — и отвернулся.

— Лизонька, ну нельзя же так, — тихо сказал Алексей Иванович.

Лиза и сама не понимала, почему ведет себя, как маленький ребенок. «Действительно, что я к нему привязалась? Он мне ничего не должен и никогда не обещал. Я сама всё себе навыдумала. Даже если у него и есть невеста, это его личное дело и меня это совсем не касается. Возьми уже себя наконец в руки», — подумала Лиза.

— Андрей Вячеславович, прошу прощения за свой столь неделикатный вопрос. Я не имела права вам его задавать, — извинилась Лиза.

— Да я не сержусь, но извинения приняты, — сказал Андрей, протягивая Лизе, полусогнутый мизинец.

Лиза посмотрела на его руку, а потом и на самого Андрея, вспомнила, как она в детстве всегда протягивала ему свой мизинчик в знак примирения, и рассмеялась. Андрей рассмеялся ей вслед.

— Это же Учительская семинария. Лизонька я именно в ней преподавал. Андрюша, а это и есть Женская, а рядом Мужская гимназии? Эти здания, при мне только начинали строить, — Алексея Ивановича распирали эмоции.

— Да они самые, женская и мужская, — подтвердил Андрей.

— А сквер каким стал, просто не узнать, — не переставал восхищаться Алексей Иванович.

— Вот здесь, в тени останови, — приказал Андрей вознице.

Экипаж остановился под прохладной тенью карагачей.

— Я быстро, схожу посмотрю, Михаил Федорович у себя ли? А вы, примите мое предложение, от этого зависит куда нам потом ехать, — сказал с надеждой в голосе Андрей и направился в женскую гимназию.

— Как ты Лизонька думаешь, согласиться нам на предложение Андрюши? — спросил Алексей Иванович, чьи мысли были на распутье.

— Если посмотреть с одной стороны, то оба варианта совершенно одинаковы. Как ни крути, в обоих случаях, это чужое жилье. С другой стороны, то Андрей Вячеславович прав, казенная квартира «холодная» и будет ли у нас с тобой время её сделать уютной. А снимать жилье в обжитом доме, наверное, на данный момент будет верным решением, оно уже обжито, там наверняка уютно и нам будет легче привыкнуть к новым условиям жизни, — рассудила Лиза.

Алексей Иванович молчал, взвешивал, все «за» и «против».

Наконец из дверей вышел Андрей, за ним следом шёл мужчина такого же возраста, как и Алексей Иванович, но по телосложению уступал ему, да и рост был пониже. Уже редеющая шевелюра и пенсне отражали отблески солнца. Седеющие усы и бородка, напомнили Лизе доктора Георгия Петровича. Это был директор Женской гимназии Михаил Федорович Дьяконов.

Алексей Иванович, увидев своего бывшего сокурсника пошёл к нему на встречу. Лиза осталась сидеть в коляске.

Мужчины обнялись и стали, что-то обсуждать. Андрей стоял спиной к Лизе, ноги у него были расставлены на ширине плеч, а руки скрещены за спиной.

Лиза изредка посматривала в его сторону, а он как будто почувствовав, каждый раз оборачивался, что приводило её к раздражению на саму себя.

«Хватит на него смотреть, Лиза», — говорила она себе, но глаза, словно не слушая её рассудка, опять и опять, смотрели на юношу.

Андрей, отдав честь, и пожав руку Михаилу Федоровичу, направился к коляске.

— Ну вот, как всё превосходно складывается, Алексей Иванович согласился на моё предложение, — подойдя и облокотившись на коляску радостно сообщил Андрей Лизе.

Лиза промолчала.

— Елизавета Алексеевна, всё хочу спросить вас. А как вы решили стать сестрой милосердия, ведь я помню, вы мечтали учительствовать? — спросил Андрей.

Лиза удивленно посмотрела на Андрея и не понимала откуда он может знать, ведь никто ещё, словом, про это не обмолвился.

— Вам папенька сказал? — вопросом на вопрос, спросила Лиза.

— Ой, милая барышня, вы забыли, что вопросом на вопрос отвечать неприлично? — подтрунил Лизу Андрей.

Лиза немного смутилась и не нашла, что ответить.

— Я же вам сказал, что вы буквально через месяц будете знать здесь всех, обо всех и обо всём, — быстро сказал Андрей, заметив смущение Лизы.

— Да, вам кроме папеньки, никто не мог сказать про сие, — как будто поймав вора, сказала Лиза.

— На сей раз, вы глубоко ошибаетесь. Есть при Штабе Генерал-губернатора, вездесущая канцелярия, и при ней служит, буквально с первых дней, один замечательный человек, Федоров Георгий Павлович. Вот он мне и помог, правда предварительно пришлось поваляться в ногах, но важен конечный результат, — улыбаясь сказал Андрей.

— Не часто ли вам приходится в ногах валяться? — с ехидной улыбкой спросила Лиза.

— А что делать? Мой рост совсем не располагает к задушевным беседам, поэтому чтобы не выглядеть высокомерным, приходится иногда спускаться на землю, — отшутился Андрей.

— Вы хотите сказать, что уже до нашего приезда знали куда мы определены? — спросила Лиза.

— Конечно. Так почему, вы стали сестрой милосердия? — опять спросил Андрей.

— Потому что, милый мой Андрюшенька, у её отца временами барахлит сердечко, — сказал подошедший Алексей Иванович и сел в коляску.

— Трогай, на Двенадцать тополей, — сказал Андрей, заняв свое место.

Коляска развернулась и поехала в обратном направлении.

— Андрюшенька, а это не возле пьян-базара? — спросил, немного насторожившись Алексей Иванович.

Андрей рассмеялся.

— В мое время, там кабаки и один срам был, — продолжал вспоминать Алексей Иванович.

— Да не переживайте вы так, сейчас это очень приличное место. Воскресенский или, как его сейчас называют Субботний базар, хотя в народе всё продолжают назвать по-старому, ничего общего с тем, о чем вы говорите, сейчас не имеет, я вас уверяю, — убеждал Андрей.

Коляска повернула на Московский проспект, проехала мимо Учительской семинарии и вновь повернула, на улицу Джизакскую. Сразу после моста через арык Чаули, красовалось двухэтажное кирпичное здание с огромным куполом. Перед входом на колонах возвышался балкон.

— Что это, — полюбопытствовал Алексей Иванович.

— «Колизей» господина Цинцадзе, — ответил Андрей.

— И что в нем дают? — спросил Алексей Иванович.

— Это, цирк и театр одновременно. Вот как только, кто из столичных приедут, я обязательно нам билеты достану, — пообещал Андрей

— Было бы замечательно. Не правда ли, Лизонька? — спросил Алексей Иванович у совершенно отрешенной Лизы.

— Да, хорошо, — ответила Лиза.

— У Елизаветы Алексеевны настроение в дороге растерялось, — пошутил Андрей.

Лиза посмотрела на Андрея и просто выдавила на лице улыбку, а сама подумала: «А не пошёл бы ты к черту? Свалился на мою голову».

— Ну ничего сейчас доедем до места, отдохнёте, и на утро будете как новенькая, — Андрей пытался вывести Лизу на разговор.

Лиза продолжала молчать. Она понимала, что необходимо взять себя в руки, но не могла никак совладать с собой, ей надо было время, чтобы прийти в себя и стать, как раньше, холодной и рассудительной. Но сейчас эти насмешливые васильковые глаза, напрочь выбивали её из колеи. Она радовалась тому, что отец придается воспоминаниям, и тем самым отвлекает Андрея от неё.

Выехав на улицу Ирджарскую и проехав татарскую мечеть, Алексей Иванович заметно оживился.

— Ну вот и Воскресенский базар, — сообщил Андрей.

— Интересно, а мадам Жемчужникова, всё также содержит кабаки в нем? — улыбнулся Алексей Иванович.

— Госпожа Жемчужникова, непотопляемая, — ответил Андрей и мужчины рассмеялись, только им понятной шутке.

— Я помню у неё были прелестные дочери, первые красавицы в Ташкенте, а после смерти их батюшки они стали самыми завидными невестами, — начал вспоминать Алексей Иванович.

— Младшая Александра Николаевна замужем за генералом Юденичем, а вот об Екатерине Николаевне сведениями не располагаю, — ответил Андрей.

Коляска повернула возле пассажа купцов братьев Яушевых, и до места прибытия оставалось буквально пара минут.

Дом стоял у дороги в непрерывной веренице таких же домов, иногда разделенных между собой деревянными воротами.

Крыльцо утопало в фасаде здания, подчеркнутое несколькими ступенями. По три окна равномерно распределились по обе стороны украшенные наличниками с рельефным орнаментом из лепнины.

— Ну вот и приехали, — сообщил радостно Андрей.

Он первым спрыгнул с коляски, затем спустился Алексей Иванович.

Из двери дома вышла женщина-прислуга.

— Здравствуйте господа хорошие! Милости просим, — радостно произнесла она, сразу направилась к коляске, чтобы помочь с вещами.

— А вот и наша Глашенька! — сказал Андрей.

Глашеньке было чуть за тридцать, длинные темно-русые волосы были собраны в косу. Ростом она была выше среднего и достаточно крепкого телосложения.

— Андрей Вячеславович, ну, во-первых я не «ваша», а во-вторых, вы бы лучше барышне помогли спуститься, — сказала, немного бурча Глаша.

Андрей вместо того, чтобы просто подать Лизе руку, взял её за талию и с легкостью пушинки, медленно опустил на землю.

— Да что, вы себе позволяете? Папа, ну хоть вы ему скажите? — возмутилась Лиза.

— Я думаю Лизонька, что Андрюша просто очень рад нас всех видеть, — улыбнулся Алексей Иванович и наклонился за чемоданом.

— Ваша правда Алексей Иванович, несказанно рад, — подтвердил выдвинутую Алексеем Ивановичем, версию, Андрей.

— Нет, нет барин, вы в дом проходите, я сама, — сказала Глаша, убирая руку Алексея Ивановича.

Алексей Иванович поднялся на крыльцо и зашёл в дом. В доме было прохладно, и он сразу подумал, что это благодаря толстым стенам дома, внутри сохраняется прохлада, не пропуская жару внутрь.

В передней Алексея Ивановича никто не встречал и он, увидев открытую дверь решил сам осмотреться.

Комната нежно-лилового цвета, была довольно просторная, прямоугольная. Три окна с одной стороны, выходили на улицу, задрапированные легким белым тюлем, и темно-сиреневыми тяжелыми бархатными шторами, служившими в знойные летние дни, защитой от вездесущих солнечных лучей.

Напротив входной двери у окна, стояло коричневое пианино, украшенное двумя серебряными подсвечниками. Посередине комнаты, главенствующее место занимал стол, человек на восемь, уже приготовленный к приему гостей, над которым висел, в нежно бело-сиреневый цветочек, абажур с белой бахромой.

У изголовья стола, расположился диван с огромной спинкой, под цвет шторам, отражающийся в большом зеркале, висевшем над ним.

Между двумя дверями, у стены противоположной окнам, красовался буфет.

Войдя в открытую дверь гостиной, Алексей Иванович, внимательным взглядом окинул комнату и сердце его чуть не остановилось.

— Оленька!? — тихо сказал он, увидев до боли знакомый и всем сердцем любимый силуэт.

Возле буфета, стояла его Оленька, в том же бело-голубом в полоску платье, как в их первую встречу в книжном салоне, её светлые кудряшки подпрыгивали в такт, попыткам дотянуться на носочках до верхней полки.

Только лицо было скрыто дверцей буфета.

— Да!? — ответил совсем чужой голос, одновременно от неожиданности на пол полетела и разбилась чашка.

— Я смотрю, вы уже познакомились?! — спросил вошедший и улыбающийся Андрей.

Алексей Иванович, схватившись за сердце, присел на стул.

Вбежавшая на звук разбитой посуды, Глаша, сразу начала собирать осколки.

— Вот не дал вам Бог роста, а всё туда же. Вот зачем барыня, а? Я же сказала, что сама, только постояльцев встречу, — ворчала Глаша.

Последняя вошла Лиза, увидев, что отцу стало плохо, поставила свой саквояж на стул, быстро нашла лекарство. В стакан стоявшей на столе налила воду из графина, потом быстрыми движениями накапала нужное количество капель и опустившись на колени перед отцом, протянула ему стакан.

Алексей Иванович выпил лекарство и поставил стакан на стол.

— Я вас чем, то напугала? Простите Христа ради, я совсем не слышала, как вы вошли, — стала извиняться женщина.

— Это вы нас простите, что с первой минуты и такой конфуз, — тихо сказал Алексей Иванович.

— Хорошенькое знакомство получилось, — решил пошутить Андрей.

Лиза посмотрела на Андрея.

— Ольга Сергеевна… — только начал Андрей.

— Ольга?! — перебил удивленно Алексей Иванович.

— Да, Ольга Сергеевна Малышева, ваша хозяйка и просто замечательная женщина, — договорил Андрей, показывая на женщину, которая явилась причиной его сердечного приступа.

— Андрей Вячеславович, к чему все эти церемонии, я и так в курсе. Здравствуйте Алексей Иванович и Елизавета Алексеевна. Я так рада, что вы согласились остановиться у меня, — сказала Ольга Сергеевна.

— С первой минуты и сразу вам ущерб нанесли, — сказал Алексей Иванович, показывая глазами на разбитую чашку.

— Пустое это. К счастью, — махнула рукой Ольга Сергеевна.

— Счастья, столько не напасёшься, сколько посуды побили, — буркнула Глаша.

— Глаша, иди покажи Елизавете Алексеевне её комнату, — совершенно не обращения никакого внимание на ворчание Глаши, сказала Ольга Сергеевна.

Глаша взяв большую сумку повела показывать Лизе её комнату.

Комната оказалась по-настоящему девичьей.

Светлый пыльно-розовый цвет стен пришёлся по вкусу Лизе. Единственное окно, выходящее в сад, было украшено белой гипюровой занавеской и такими же плотными шторами как в гостиной, только цвета спелой вишни.

С одной стороны комнаты стояла железная кровать с двумя подушками обрамленными кружевами, застеленная белым вязанным пледом с длинной бахромой, практически касающейся пола и небольшого коврика из шкурок белого кролика.

Прикрывала кровать от любопытных глаз трехстворчатая ширма, обтянутая плотной белой тканью, на которой красовались нежно розово-коричневые розы. Этой же тканью обтянут абажур.

У подножия кровати стоял большой комод. Небольшой столик с овальным зеркалом, расположился у окна с противоположной стороны от кровати и был заставлен разными баночками и флаконами.

Пуфик и большое кресло стоящие у зеркала были обтянуты бархатом цвета темного шоколада.

— Ну я тогда это, честь имею, — сказал неожиданно Андрей после того, как вышла Лиза.

— Андрей Вячеславович, а как же обед? Через четверть часа уже подавать будем, — удивилась резкому уходу Андрея, Ольга Сергеевна.

— Я тут вспомнил, разрешите откланяться, в другой раз непременно заскачу, — сказал Андрей, поцеловав Ольге Сергеевне руку.

— Как жалко. Вы же обещали? — всё пыталась удержать Андрея Ольга Сергеевна.

— Право не могу, в другой раз, прощайте, — Андрей пожал руку Алексею Ивановичу.

— Андрюшенька, мы же с вами ещё увидимся? — спросил Алексей Иванович, встав со стула.

— Вы ещё от меня прятаться будете, — рассмеялся Андрей и убежал.

Алексей Иванович пытался сделать шаг, но пошатнулся.

— Значит так, Алексей Иванович, давайте я вам помогу, пока суть до дела, посидите на диванчике, а после обеда пойдете отдыхать, — сказала Ольга Сергеевна, взяв Алексея Ивановича под локоть.

— Да, что вы со мной, как с маленьким, я сам могу, — начал возмущаться Алексей Иванович.

— Не спорьте, а делайте, как сказано, — прикрикнула Ольга Сергеевна.

От такого напора, Алексей Иванович потерял дар речи и подчинился хозяйке дома.

Ольге Сергеевне было тридцать восемь, она и впрямь была довольно милой женщиной, но её беззащитный внешний вид никак не сочетался с её твердым характером.

— Вы простите, меня Ольга Сергеевна, за хлопоты, которые мы вам предоставили, — извинился Алексей Иванович.

— Мне самой неудобно, что я вас так напугала, — оправдывалась Ольга Сергеевна.

— Вашей вины здесь нет никакой, наверное, длительная поездка и жара сделали свое, дело, — попытался успокоить хозяйку Алексей Иванович.

Конец ознакомительного фрагмента.