Сказка о девяти адептах

Наталья Рывкина, 2022

В бескрайних просторах Вселенной среди мириадов обитаемых планет существует Мир… где-то, или когда-то. Мир как мир, есть в нем свои проблемы и внутренние противоречия, куда ж без них? Живет он по законам магии Четырех Стихий, творить которую могут наделенные Даром. А если Дара тебе не дано? Что ж, великие боги дают возможность приобщиться к магии Белого и Черного орденов. Ты можешь получить Силу, заплатив за нее страданиями. Своими, как белые маги или чужими, как черные. Вроде бы второй вариант неплох, ага? Да что-то жизнь в Черном ордене какая-то не слишком радостная. Но ничто в Мире не постоянно. Черный орден можно изменить, если найдутся горячие, искренние и самоотверженные люди. Да и с Белым орденом все непросто. А в будущем может стать еще сложнее…

7. Выпьем за начало Новой Эры

Измученный Ольгарт зашел в свою комнату и повалился на кровать. Скотина Нуар, ну и накрутил! Магическая сеть, что б ей в Нижний Мир провалиться, сопротивлялась как бешеная. И он сам, и его старательный помощник к концу работы были буквально в мыле. Но все-таки распутали. Справились.

Демоны ушастые! Если жизнь и дальше так пойдет, он будет ностальгически вспоминать тихий спокойный подвал — валяйся себе целыми днями на полу в клетке и наслаждайся бездельем. Разве что Нуар время от времени на экзекуцию вызовет. Не жизнь, а малина.

О! За время его отсутствия на прикроватной тумбочке появилась стопка книг. И записка, оповещающая, что на днях его подопечные смотаются телепортом в Кревергорт и купят на черном рынке еще литературы. Он, Ольгарт, составит список, и они всё добудут.

Так, что тут у нас? Несколько книг по магии Жизни… по большей части ерунда, но есть пара неплохих. И, конечно, подборка Грагора. Как же без него? Необразованный маг Жизни должен развиваться и повышать свой культурный уровень.

Ольгарт выудил из стопки пресловутый томик «О сущности черной магии» и погрузился было в чтение. Но плюнул и отложил книгу. Прочтет он это, прочтет. Надо — значит надо.

Но не на ночь же!

И он взял одну из присмотренных книг по специальности. Чтобы отдохнуть и вообще расслабиться. Но спокойно почитать не удалось. Из гостиной вдруг послышались голоса, смех, звон посуды. Кажется, подопечные этой ночью наладились гулять. Ольгарт хотел было поставить заклятье Покрывало Тишины, но передумал. У него так давно не шумела за стеной молодежь. Да и стены-то никакой в последнее время не было. Пожалуй, эти веселые и мирные звуки успокоят его еще лучше, чем чтение. Так что валялся он на кровати, прислушивался к безобразию за стенкой и рассеянно скользил взглядом по строчкам не особо вникая в смысл. Завтра перечитает. И вдруг… с ума сойти, в дверь ПОСТУЧАЛИ. Кажется, ребята очень серьезно относились к статусу этой комнаты как личного пространства мэтра Ольгарта.

— Войдите, — разрешил Ольгарт, и в комнату засунулись две мальчишеские мордахи.

— Мэтр, — весело объявили они. — Поскольку Вы реанимировали Роха, то мы решили праздновать сегодня.

— Что праздновать?

— Как что? Начало новой эры в магии. Мы предлагаем Вам присоединиться, если, конечно Ваши принципы не запрещают пить с черными.

Ольгарт хмыкнул. Принципы-то запрещали. Но придется им сегодня прогуляться к пятируким демонам.

***

Все было благостно до полного неприличия.

— Мэтр! Как здорово, — искренне радовались черные. — Ой, а кресел здесь только девять. Нас теперь десять, а кресел-то… Давайте мы сегодня поставим здесь Ваше кресло, а завтра закажем новое? Вам сделать как у Вас в комнате, или как у всех?

— Как у всех, — постановил Ольгарт. — Не будем портить ансамбль.

Кресло левитировали сквозь стену, и Ольгарт, усевшись за стол, с интересом разглядывал своих подопечных. Вот этот, например, дылда с довольно-таки стандартным лицом и столь же расхожим именем Кивк, он может оказаться хоть из родного королевства, хоть из вольных городов, хоть из герцогства Уюнг. Но все же он явно с нашего острова, как и Рохор, и Койер, и Сельда. Но вон парень, слишком длинные пальцы которого явно указывают на восточные острова Сегиогерк или Цвериолш. Как там его называют? Уйх? Значит Сегиогерк, смешные у них все-таки имена. Вот девушка, рослая красивая южанка от куда-то с островов Зеленого моря. Держится рядом с Сельдой и умудряется смотреть на нее снизу вверх, хотя и выше минимум на полторы головы. Вон Оф, невысокий коренастый парень, молчаливый, основательный и немного медлительный — определенно потомственный рудокоп с западных скал. А вот Эрк, его смуглая кожа с медным отливом и темно рыжие волосы — типичная внешность жителей далеких юго-западных островов, маленьких, бедных и расположенных на отшибе. Их к Архипелагу-то можно отнести весьма условно. А ведь легенды гласят, что где-там и находилась столица полумифической Первой империи. Но мало ли что говориться в легендах.

Действительно народ подобрался со всего нашего огромного Архипелага.

Но как Ольгарт ни вглядывался в ауры этих ребят, Дара ни у кого больше не увидел. Жаль. А то он уже себе напридумывал всякого. Да, великий божественный Дар вполне мог бы объяснить, почему отличаются они все-таки от привычных ему черных. Дар, он не может не накладывать на человека отпечаток. Но увы. Эту странную компанию объединяет вовсе не Дар. Что-то другое.

А отмечание… отмечание проходило весело, в приподнятой обстановке. Звенели бокалы, горели глаза, поднимались тосты. Все как у людей, даже забывается иногда, что здесь Черный орден. Как будто ты на маскараде каком-то дурацком, где молодежь забавы ради переоделась в черноорденские плащи. У современной молодежи шутки сплошь и рядом идиотские, с нее станется.

Ребята пили за прорыв, за начало Новой Эры. Ольгерду пару раз доводилось наблюдать подобные мероприятия в своем собственном ордене. А в одном он даже участвовал когда-то в молодости. Совсем юный был, еще сотни не исполнилось. Ему и его коллегам тогда тоже казалось, что они нарыли теорию, которая перевернет мир. Но мир остался стоять на своем месте. Как и остальных двух случаях. Очень уж он устойчивая штука, этот мир.

Если все пойдет как всегда, то он, Ольгарт, скоро будет дома. И окажется тогда, что все было зря. И гибель его товарищей по пресловутому походу на Нуара, и три года, проведенные в подвале… и энтузиазм этих симпатичных ребят тоже.

Симпатичных ребят? Они тебе уже нравятся? — спросил себя Ольгарт. И послал самого себя вместе с ехидными комментариями в пешее гастрономическое путешествие по всему Нижнему Миру в качестве праздничного блюда для подземных духов.

Ольгарт поднял свой бокал и предложил выпить за удачу. Пусть в этот раз все получится.

А совсем разбушевавшиеся ребята подняли вдруг тост за Нуара, который так старательно собрал их здесь на свою погибель, выполнив тем самым свою историческую роль по продвижению великой теории Грагора в широкие массы черных магов. Так что б ему не хворать и благополучно дожить до того момента, когда они придут его пристукнуть.

Собрал их здесь? Да, Ольгарт уже понял, что появление этих ребят в ордене — вопрос не простой. Что-то тут есть непонятное. Но переспрашивать не стал. Не сейчас. Не время. Судя по реакции Койера, да и Сельды тоже, вопрос этот для многих из них болезненный.

О, даже так? Всех десятерых?

Это он, Ольгарт, оказывается, не понял. Не «их всех» собрал, а «нас всех». Всех здесь присутствующих, включая его самого. Ну и как ему реагировать? Умиляться этому искреннему «нас теперь десять», или возмущаться, что его весьма печальную историю они ставят на одну доску со своим вступление в орден?

Но от размышлений Ольгарта отвлекли. От пресловутого «всех десятерых» разговор естественным образом перешел на его персону.

— Так как оно было-то, насчет мэтра? — поинтересовались несколько голосов почти хором.

— А я стоял на Второй Смотровой, — сообщил уроженец Сегиогерка. — Третья сверху просматривается — лучше не бывает. Должен же кто-то запечатлеть исторический момент?

Парень движением руки создал над столом зеркало магического проектора. Ого! В ордене Жизни для исполнения такого фокуса надо быть как минимум младшим магистром. Обучение молодежи у Нуара явно поставлено весьма неплохо.

— Смотрите! — возгласил адепт. — После переворота, когда уже можно будет не скрываться, запишу на Кристалл для благодарного человечества. Или кто останется жив, пусть запишет.

И сбросил на зеркало свои воспоминания.

Ольгарт с интересом наблюдал со стороны свою сгорбленную покачивающуюся фигуру. Да-а… за версту видно, что болен. На что этот идиот тюремщик надеялся?

— Не видать бы мне одеяла, — пробормотал он себе под нос.

Так… Вот он вдруг кидается к парапету… действительно, это смотрится неожиданным. То, что он перепугался тогда, явственно придало сцене динамики. Адепты, стоявшие кучкой на площадке… зачем они вообще там торчали, бездельники?.. адепты раззявили варежку секунды на три, не менее. И лишь потом, будто очнувшись, ринулись на перехват. Выглядело все это суетливо и как-то очень бестолково

Кричат что-то неслышное сверху за шумом ветра, руки тянут, заразы. Рохор тоже кидается вдогонку и, довольно натурально споткнувшись, летит им под ноги.

Б-рр! Нехило ему досталось ботфортами по ребрам. Впрочем, от этого зрелища передернуло одного только Ольгарта. Не склонные к сантиментам черные адепты покатывались со смеху, глядя на копошащуюся на каменной плитке кучу малу.

— Молодчина, Рох! Круто! — галдели все наперебой.

На какой-то момент даже резкость изображения поплыла — парень, ответственно зафиксировавший «исторические события» тоже веселился тогда, и от смеха у него на глазах выступили слезы.

— Как шикарно разлеглись-то — ни обойти, ни объехать, — радовался народ.

Действительно, пара выскочивших на шум младших магистров заметалась, пытаясь обойти некстати… или наоборот кстати? а это для кого как… наконец, распутавшихся и дернувшихся в стороны адептов. Вид мэтра, лихо сиганувшего за парапет… откуда только силы взялись?.. вызвал новую лавину радостных воплей.

— И ты, Рох, и Вы, мэтр… вы оба были просто великолепны, — объявил блондин с изящной, аристократически округлой физиономией, дождавшись относительной тишины. — Спектакль, достойный лучших театров столицы!

И аристократ торжественно приложил руку к сердцу. По его фамильному широкому утонченно вздернутому носу Ольгарт, пожалуй, мог бы даже назвать род. Весьма нехилый, кстати сказать. Этого-то какие демоны сюда занесли? Впрочем, такие вопросы Ольгарт задавал себе уже неоднократно.

Праздник проходил весело. Если б разошедшиеся подопечные еще на… технические, скажем так, детали предстоящего великого эксперимента не сбивались в ходе застольной беседы. С очаровательной такой непринужденностью затеялись вдруг обсуждать, что лучше делать, как, чем и в какой момент. Профессионалы, демоны их раздери. Ольгарт вздохнул и отодвинул тарелку — есть расхотелось. Да, конечно, Ольгарт с товарищами на том давнем отмечании начала своей несостоявшейся новой эры тоже постоянно заводили за столом свои медицинские разговоры. Да, наверное, свежему человеку они тоже могли бы испортить аппетит.

Но есть же разница!

— Рохор, не могли бы Вы показать нам второй акт нашего спектакля, — попросил Ольгарт просто чтобы перевести разговор на другую тему. — Вот пришли Вы к Нуару докладывать о своей промашке, и что?

Ох, это он, наверное, зря. Вряд ли парню приятно вспоминать эту сцену. Да и демонстрировать ее всему народу едва ли хочется — в кабинете Нуара трудно выглядеть героем.

Рохор оторвался от блюда с жаренными орешками.

— Смотрите, — он перехватил у Уйха управление зеркалом, и из прозрачной дымки выплыла свирепая морда Нуара на фоне стрельчатого окна. Интересно, она хотя бы иногда бывает не перекошенной? Увидишь вдруг прямой и неискаженной, так, глядишь, даже и не узнаешь… г-хм… человека.

— Как?! Ты! Скотина! Тварь безрукая! Что б тебя шестизубые черви век пережевывали! — вопил черный архимаг на одной ноте. — Ты что, спал там на ходу, зараза?!

— Я не ожидал, мэтр, — прозвучал хорошо знакомый Ольгарту безжизненный голос. — Он выглядел совсем больным.

— Да? Не ожидал? Да? — зашипел архимаг, его хищно прищуренные глаза приблизились и заполнили чуть ли не все зеркало. — А может ты ему нарочно позволил, а? Пожалел, а? Меня твоя сентиментальность уже до рыжих демонов доконала! — вдруг заорал он во весь голос. Орать ему определенно привычнее, чем зловеще шипеть.

Это Рохор что ли сентиментален? — изумился Ольгарт. — Если он сентиментален, то я уже и не знаю… Нуар что, совсем спятил?

— Давно бы прикончил тебя, если б не жаль было вбуханных усилий. Семь лет тебя воспитываю, дурь вышибаю, но в тебе, похоже, дури немеряно! Не одну сотню лет выколачивать придется. Но я уж расстараюсь ради любимого ученика!

Ско-олько лет воспитывает? — окончательно ошалел Ольгарт. — Это в каком же возрасте парень попал в орден? Совсем ребенком?

— Не ожидал он! Что б в тебе каменные винторогие улитки дырок насквозь насверлили, — заходился ором Нуар. — Да я тебя сейчас… я тебя…

Архимаг на пару секунд затих. Видимо пытался придумать наказание, достойное ужасной провинности ученика. И то ли не придумал, то ли не смог выбрать нужное из обширного списка, нарисованного его богатым воображением.

— На коленях будешь пощады просить! — взвыл он, так и не определившись с самой страшной из возможных кар.

— Нет, мэтр, — все так же бесстрастно прозвучало в ответ.

И вдруг стало тихо. Ольгарт недоуменно покосился на Рохора — у него что, случился сбой отображения памяти? Звук пропал?

Нет, зеркало работало вполне исправно.

— Что? — тихо и ошалело переспросил Нуар после продолжительной паузы. — Ты… как… Как это — не будешь?

— Я виноват и не заслуживаю снисхождения.

— Да-а? — в голосе архимага послышалась некоторая озадаченность. — А может, все же попробуешь? — ехидно поинтересовался он. Весь аж желчью изошел. Ну, хоть орать на время перестал, и то хлеб, а то голова уже побаливает.

— Нет, мэтр, — проговорил лишенный интонации голос.

— Ты что несешь, мерзавец?!

— Вы поступите, как сочтете нужным независимо от моих просьб. Предположить иное означает заподозрить в сентиментальности Вас самого.

Опять пауза… Тихо…

Великие боги, Рохор, он что рехнулся? Что ж он делает? Нуар же сейчас…

— Проси пощады, скотина! — взревел вдруг Нуар так, что заложило уши.

— Это приказ? Простите мэтр, я не понял. Я выполню, но поскольку этому меня не обучали, я бы хотел получить дополнительные указания. Должен ли я громко завывать, или, наоборот, говорить тихо и проникновенно? Должен ли я расплакаться?

Нуар взвыл почти на ультразвуке, резко вскинул вверх растопыренную ладонь, вокруг пальцев которой клубилось полупрозрачное черное облако. Зеркало вдруг потемнело, пол рванулся вверх так резко, что Ольгарт невольно отшатнулся — казалось, сейчас по щеке ударит.

Нет, не ударит. Рука Рохора в зеркале оттолкнула красно-фиолетовый ковер, поставила на место. И снова в глубине зеркала проявилась осточертевшая до боли морда Нуара.

А безжизненный голос продолжал, почти не сбившись:

— Если же да, то должен ли я плакать громко и навзрыд, или, наоборот, тихо всхлипывать? Должен ли я…

Нуар завизжал. Изображение в зеркале задрожало и разбилось, разлетелось в дребезги. Зеркало почернело и медленно растворилось в воздухе.

За столом было тихо. Никто уже не галдел и не смеялся. А потом, после продолжительной паузы, вдруг заговорили все разом.

— Ты нарываешься, Рохор, — медленно проговорил Койер. — Зачем?

— Если ты решил спровоцировать эту скотину убить тебя, ты выбрал неподходящее время, — фыркнул аристократ.

— Да уж! Сейчас у нас самая работа, а ты… — высказался Кивк с оттенком обиды в голосе.

Рохор пожал плечами.

— Очень уж мне не понравилась идейка, что я именно ПОЗВОЛИЛ мэтру прыгнуть через парапет. — сообщил он, — Только мне ментального допроса не хватало. Мог бы и не потянуть. А так — отвлек, разозлил, вот и все в порядке.

Все в порядке? Б-рр. Еще раз реанимировать после такого «все в порядке», и всерьез захочется попроситься обратно в подвал.

— А я говорил, что надо было послать меня, — вылез Койер. — Только я, один я из нас… не считая мэтра, разумеется… смог бы в случае чего организовать себе очень убедительный разрыв сердца. Как бы с перепугу.

— А как же? — полушепотом спросила южанка. Ее черные глаза стали сейчас огромными, почти как у Сельды. — А договор?

— Говорю же — убедительный. Никому бы и в голову не пришло.

— Кретин! — высказался аристократ. — А если бы пришло? Поднял бы тебя Нуар, и расспросил бы с тщанием насчет внезапно пошатнувшегося здоровья. Вот тут всей нашей затее пришел бы кирдык. И вообще никому бы мало не показалось. А от твоей драгоценной рощицы остались бы щепки пополам с головешками нам всем в назидание.

— Ладно. Обошлось и порядок, — заявила Сельда. — Хорош трепаться, давайте уже кости бросать.

И вот тут случился скандал.

***

Как уже уяснил Ольгарт из задушевных бесед с подопечными на профессиональные темы, организация эпохального эксперимента была тщательно продумана, и работа вовсю шла. Ребята уже бросили кости и, согласно их повелению, разбились на три тройки. Каждая из троек будет ходить в Алтарную по очереди, в свой день. В Алтарной они снова кинут кости и рассчитаются на первый-второй-третий. Первый — основной исполнитель обряда, каковому надлежит лежать на алтаре и творить разработанную Грагором магию, пока с ним работают ассистенты — номера два и три. Без подробных разъяснений, как между ассистентами распределяются обязанности, Ольгарт охотно бы обошелся, но энтузиастов было не остановить. Вывалили все, подробно и досконально обсказали дорогому другу мэтру Ольгарту… демоны их порви!

Ну почему все люди так любят говорить о своей работе?

В итоге вопрос, как во время этой самой ассистентской поддержки номер первый сумеет творить какую бы то ни было магию, стал повергать мэтра в полное недоумение. И в очередной раз вызвал ощущение полной бредовости происходящего. Да… ну а дальше то, что по окончании обряда останется от первого номера, поднимут, зафиксируют и отнесут в медблок. И настанет его, Ольгартова, часть общей работы. А когда он ее выполнит, то пусть отдохнет, потому что работа скоро снова появится. А тройка опять пойдет в алтарную. Только теперь второй номер станет первым, третий вторым, а первый третьим. Все просто и понятно, не так ли?

Осталась мелочь — определить очередность уже сформированных троек. Все вроде бы очевидно — надо опять бросать кости.

Вот тут и вылез Рохор.

— Друзья, я понимаю, что решение организационных вопросов при помощи костей, это общепринятая, освященная тысячелетними традициями процедура, — проникновенно заговорил он. — Если нет аргументов для принятия взвешенного решения, кости выручают людей, помогают избежать конфликтов и…

— Это ты к чему? — подозрительно перебили разом насторожившиеся слушатели.

— К тому, что кости хороши, когда решение целесообразно предоставить воле случая. Если же существуют какие-то рациональные соображения, то…

— Так ты куда гнешь? Говори короче!

— Ну, если короче… — лучезарно улыбнулся Рохор, — Ребята, давайте рассуждать. Нуар наказал меня. Так?

— Так ведь мэтр тебя уже реанимировал!

— Вот именно! И разгуливаю я теперь по ордену весь такой цветущий и пышущий здоровьем. А если кто обратит внимание? И доложит? Что тогда? Нуар ведь может что-нибудь и заподозрить, не так ли?

— Так что, тебя снова малость обидеть? Что б не возникало подозрений? Там мы можем. Аж прямо сейчас.

— Именно! — Рохор улыбнулся еще обаятельнее и поднял вверх палец. — Я это и предлагаю. Давайте в виде исключения пропустим нашу тройку первой. Я понимаю, что это противоречит традициям, но неодолимое давление обстоятельств… Поймите, если конечно мои товарищи не совсем уж криворукие пеньки, то к вечеру мой вид не вызовет подозрений даже у самого что ни на есть осторожного человека. Даже у Нуара.

За столом начался непонятный, но отчетливо неодобрительный галдеж.

— Зараза! — темпераментно взревела Сельда.

— Рохор, это непорядочно! — аристократ брезгливо передернулся и сморщил свой породистый, аристократично вздернутый кверху нос.

Эти двое и есть его тройка? Что ж, подумал Ольгарт, можно понять их недовольство. Да, конечно, раз уж так решено, то всем придется лечь на алтарь. Но в свою очередь, и лучше попозже. Или, в крайнем случае, как кости распорядятся. Но зачем же самому вперед вылезать?

Ольгарт опять ошибся. Это не они его тройка. Койер и Уйх переглянулись и с энтузиазмом начали объяснять кипящему от возмущения коллективу, что они никоим образом не криворукие пеньки. Они работу знают. И, если их тройка будет первой, то уж они расстараются и обеспечат Рохору столь убедительный вид, что сам Нуар заплачет от жалости и решит, что малость переусердствовал с наказанием.

Ольгарт ошалело потряс головой. Не помогло. Кто-то здесь определено сошел с ума. Или он, или остальные здесь присутствующие. Или вообще весь этот мир.

— Поймите, — вдохновенно излагал тем временем Рохор. — Вопрос безопасности нашего предприятия стоит выше личных амбиций и…

— Зараза! — кипятилась Сельда. — Ты, ушлый купеческий сынок! Ты везде без мыла пролезешь. Думаешь, опять всех заболтаешь?

— У купчишек это в крови, — морщился аристократ. — Жулье они неприличное. Были и будут жульем.

— Ребята, но я же прав.

— Да? — шипела Сельда. — А вот пошлем мы тебя сейчас вместе с твоими жульническими идейками к семихвостым подземным сорокопяткам на полдник. И будет у тебя вид печальный и насквозь несчастный.

— Печальный, кто бы спорил. Но ведь здоровый и цветущий. А Нуар посмотрит и задумается… Сельда, но я же прав!

— Зараза! Тебя послушать, так ты всегда прав. Интересно, а в своей тройке вы будете бросать кости за первенство? Или ты и там всем мозги промоешь?

— Се-ельда, — укоризненно протянул Рохор. — В своей тройке мы уж как-нибудь без тебя разберемся.

Он кинул быстрый взгляд на несколько напрягшихся товарищей по тройке и закончил, — Главное, чтобы наша тройка пошла завтра в алтарную, и пусть сбудутся все наши планы и мечты!

И он опять лучезарно улыбнулся.