Украсть право первой ночи

Наталья Сапункова, 2023

Право первой ночи – закон в графстве Финерваут. Жители смирились и привыкли. К тому же граф щедр и дарит золото взамен девичьей невинности, и каждая семья за честь считает получить побольше!Сирота Мариса потеряла красоту в пламени пожара, но она тоже выходит замуж. Жених ей ненавистен, а граф, может, и вовсе побрезгует?И надо же такому случиться, что её похитили чуть ли не из графской постели! Очень дерзко и нахально. Но понимает ли похититель, что он затеял?..Любовный роман-фентези про непростой путь к счастью.Новинка в "сказочной" серии.

Глава 8. Первая ночь

Они целовались неожиданно долго — ей явно это нравилось, и с каждым мгновением все больше, а ему захотелось доставить ей удовольствие. Стать лучшим без условий. Может быть, задело бесхитростное признание — лучше уж вы, чем граф или лавочник! Он лишь менее неприятен — вот что это значило. Конечно, графа она скорее всего боится, а за лавочника выйти пришлось, а он…

Он развязал завязки её халата, и его ладони легко скользнули под него, погладили тёплые плечи и спину, прикрытые невесомой тканью сорочки. Она не отстранялась, напротив, прикрыла глаза и отдалась его ласкам, слегка выгнулась — как кошка под рукой хозяина. Он накрыл ладонями её грудь, полную и упругую — каждое полушарие целиком и правильно легло в ладонь. И какой-то ключик на цепочке у неё на шее — что это ещё?..

Он не стал отвлекаться на ключик. Погладил пальцами темнеющие под сорочкой горошины твердых сосков — она вздрогнула и прикусила губу.

— Нравится? — шепнул он.

— Да-а, — ответ был тихим, как выдох.

Она не боялась, не убегала, не смущалась. Это могло означать её порочность, но… на такие мысли даже не хотелось отвлекаться.

Да ни на что не хотелось отвлекаться!

Мариса сама потянулась к завязкам на его рубашке — он помог, содрал рубашку и бросил прочь, а потом подхватил девушку на руки и отнёс на кровать. Спохватился, что штаны на нём как-то некстати — и они вместе с подштанниками полетели куда-то к рубашке. Он провёл ладонью по гладкому девичьему бедру, совсем шалея от желания и понимая, что — всё, дальше тянуть он не способен.

Толчок между её бёдер, и ещё… ощущение преграды, которая сдалась и пропустила, судорожный вздох Марисы, который он постарался поймать губами…

Потом они какое-то время просто лежали под простынёй и молчали. Мариса закрыла глаза и отвернулась, не пытаясь отодвинуться. А он понял, что ему просто хорошо. Он устроил нечто, что не сойдёт ему с рук просто так, и не жалел об этом! Он был рад, что самая уродливая в округе деревенская девчонка лежала с ним рядом в постели и не отодвигалась, и даже расслабилась, как будто ей тоже всё нравилось. Ну как так?..

— Я всё понял. Ты колдунья, Мариса, — он погладил её и притянул к себе, обнимая. — Ты меня заколдовала, вот в чём дело.

— Что, милорд? — она испуганно вскинулась. — Что вы такое говорите?!

— Тихо, тихо, — он засмеялся и крепче прижал её, успокаивая. — Я пошутил, разве неясно?

— Неясно! — она сверкнула глазами. — Кто же этим шутит!

— А я пошутил. Успокойся. И прекрати от меня отворачиваться. Я тебя уже всю рассмотрел. Ну?.. Повернись, — и сам развернул её к себе, хотя она на этот раз попыталась сопротивляться. — Всё в порядке, Мариса.

— В порядке, да, — она еле заметно усмехнулась. — Вы это точно знаете?

Теперь, растрёпанная, с блестящими глазами и припухшими от его поцелуев губами, она и вовсе показалась ему красивой, чего там — самой красивой, и даже думать не хотелось о том, насколько это странно.

— Ты странная, Мариса. Удивительная. Не такая, как все. Тебе это говорили?

— Вы смеетесь, милорд? Ну что во мне может быть не такого, кроме… — она мазнула пальцами по шрамам на лице, которые он словно видеть перестал.

— Странная, — повторил он. — Я думал, девственницы боятся. И что они все скромные и нерешительные, а смелыми становятся после, когда научатся такой любви. А ты, вижу, не боялась.

— Я смелая, милорд, — снова она слабо усмехнулась и посмотрела прямо ему в лицо. — Я и крыс не боюсь, и тараканов тоже.

— Хорошее сравнение, — похвалил он, поняв, что вот-вот расхохочется.

Представил, как Клер Фалети, юная фрейлина королевы, благосклонности которой он когда-то пытался добиться, сравнивает его поцелуи с крысами. Это было бы так смешно, что хоть плачь.

Он, кстати, добился и благосклонности, и поцелуев, но родной дядя юной леди весьма строго велел ему забыть о видах на его племянницу. Младший сын графа Корбута потерял в глазах знати всякую жениховскую ценность. И даже не тогда, когда остался без наследства, а когда заплатил «ненужные» долги отца.

— А если без шуток, милорд, то чего же бояться того, чего все равно не избежать? И это не пожар, и не волки в лесу, и не в прорубь зимой, — добавила Мариса. — Если уж обвенчаться у алтаря, то надо… сделать то, что мы сделали. Или я чего-то не поняла?

Что тут было возразить…

— Нет, всё так. И ты снова права, это точно лучше, чем волки, — на этот раз ему смеяться не захотелось. — Ты только говорила, что тебе противно идти в чужую постель.

— Нет, — она словно в раздумье покачала головой. — Это не обязательно противно, это неправильно. Мне говорили, что это как в баню сходить перед жизнью с мужем, но я всё же не могу так относиться. Не получается.

— Про баню… ты серьезно? — он опять на мгновение потерял дар речи.

И да, это тоже было смешно. Услышал бы граф…

Графу всё равно, впрочем.

— Что такого, милорд? Как ещё велите девушкам к этому относиться? — Мариса пожала плечами. — И я за всех не говорю.

— Хорошо, я понял. Наверное, нам пора поужинать, — решил Ивин. — Так что вставай.

Он поднялся с кровати и быстро оделся. Сказал:

— Я опять выйду, не буду мешать. Погоди, воду тебе подогрею, — подошел к скамье, где стояли умывальные принадлежности, и несколькими пассами руки сделал воду в кувшине тёплой. — Тут всё для тебя, не стесняйся.

— Спасибо, милорд, — кротко ответила Мариса, и посмотрела ему вслед.

Эта простая забота — то, что для неё мимоходом подогрели воду и не придётся мыться холодной, — изумила её едва ли не больше, чем способ, которым это было сделано.

И на сорочке, и на простыне остались яркие красные пятна, Мариса поспешно сложила всё испачканное в сторону, и сама смущалась, отводила взгляд от кровавых меток, как будто только сейчас осознав — вот, это случилось с ней! И ведь не так случилось, как с другими, и что будет?..

Сама виновата. Мало что против не была, а попросила, можно сказать. Кто угодно скажет — бессовестная.

Вот и ладно. Не жаль ведь? А всё прочее будет не сегодня.

Она вымылась теплой водой, поливая себя из кувшина, вытерлась простыней и надела свежую сорочку. Волосы так запутались, что местами пришлось раздирать гребнем, теперь она заплела косу и перетянула кончик оторванной от белоснежной салфетки лентой. Недавно не решилась бы порвать хорошую салфетку, но сказал ведь лорд — тут все для тебя. Значит можно. И хорошо, что простыней много и сорочка не одна.

Лорда звать не пришлось — как почувствовал, что она готова. Зашёл, слегка поклонился:

— Позволишь? — улыбнулся.

Решил поиграть, понятно. Она проглотила смешок:

— Прошу вас, пожалуйте, милорд.

— Садись, — он подвинул ей стул.

— Благодарю, милорд, я не голодна, я лучше потом, после вас…

— Садись! — повторил он. — Чувствуй себя как дома.

Как дома? В доме дядюшки Фуртафа все домашние столовались вместе и одновременно, и семья, и работники, ну а когда что-то принести и подать — для этого, конечно, Мариса. Но за столом она спокойно сидела и ела со всеми, и кусок в горле не застревал. А вот сесть за стол вместе с рыжим было поначалу странно, даже еда не в радость, хотя проголодаться за день Мариса успела.

— Ешь, — рыжий сам нарезал ей мясо и положил на тарелку, подвинул овощи. — Тут всё вкусно. Сначала выпей вина, — он налил ей красно-рубинового вина в высокий стакан.

Запоздало вспомнил, что с вина собирался начать — чтобы девушка расслабилась и не боялась. И так обошлось. Но пусть выпьет теперь — это поможет им продолжить.

Граф, как говорили, всегда потчевал невест чашей разбавленного вина, и, кажется, чего-то в неё добавлял, но тут Ивин утверждать не стал бы — это был секрет дядюшки. Слуги болтали много, но потихоньку.

— Можно спросить, милорд? — Мариса подняла на него взгляд.

Она опять села так, чтобы повернуться к нему неповрежденной стороной лица, и он мог любоваться её нежной кожей и точёным профилем, и как дрожат в улыбке полные губы.

— Спрашивай.

— Что означают буквы на гребне? Там две буквы «К».

Ивин понятия не имел, откуда взялся гребень. Но про буквы догадаться было просто.

— Девичье имя последней графини Финерваут — Камилла Калани. Наверняка в замке осталось много её вещей. Ты нашла гребень под зеркалом?

— Да, милорд. Калани — тоже колдовской род?

Он подлил Марисе ещё вина.

— Что ты, нет. Но это древний и знаменитый род, причём из Кандрии. Леди Камилла приехала в Грет вместе с леди Альденой, когда та стала невестой нашего короля. Леди Камилла рано потеряла родителей, вот её и отправили сюда в качестве подружки будущей королевы.

Мариса послушала и, хмурясь, кивнула.

— А потом она стала женой графа Финерваута?

— Ну да. Такой был уговор, что подругам королевы организуют браки со знатными особами. Моя мать вот… — он осёкся и замолчал. — Ладно, ничего.

О матери не хотелось говорить с Марисой. Та тоже была подругой королевы и, как и леди Камилла, вышла замуж за графа.

— Ты разговариваешь, а не ешь, — заметил он и отрезал ей ещё мяса. — Вкусно ведь?

Отчего-то возиться с девчонкой и даже болтать с ней было забавно и нравилось.

— А что такое колдовской род? В нем все колдуны?

— Нет же. Просто в таких семьях периодически рождаются люди с колдовским даром. Людей без дара даже в колдовских родах всегда больше.

— Отец Эвол объяснял. Время, когда колдунов много, сменяется таким, когда их совсем мало. Сейчас такое, когда мало, да?

— Именно так.

Ивин уже не удивлялся, что тот священник болтал без умолку с деревенской девчонкой о лишних для неё вещах.

— Говоришь, приёмная мать заплатила священнику, чтобы он тебя учил? Это она привезла тебя сюда?

— Я приехала сюда со своей мамой. И ничего про себя не помню, — погрустнела Мариса. — Не помню, как я была маленькой. Не помню того, что было до пожара у лесника. Да и пожара толком не помню. Но мне говорили, что здесь, в Финервауте, моя мама умерла. Мы ехали с ней в обозе, она заболела и её высадили в деревне. Говорили, что только колдун мог бы помочь.

— Понятно, — Ивин погладил её по руке.

Рассказ Марисы совпадал с тем, что поведала Ивину кухарка.

— А приёмная… Матушка Сола. Она служила в замке, — продолжала девушка. — Пожалела меня. Она считала, что мне полезно будет знать грамоту, — она грустно усмехнулась. — Вот и Реддит рад, что я училась и знаю грамоту, смогу в лавке работать.

Ивин подумал, что это немного странно: здравомыслящая женщина, которая служила в замке, решила потратить деньги на учёбу для приемной дочери, а не на что-то практичное.

— Для чего этот ключ? — Ивин тронул пальцем цепочку на шее Марисы, на которой висел ключик.

— Вроде бы он от сундучка с моим приданым, — Мариса еле заметно улыбнулась. — Но нет никакого сундучка. Может, он сгорел вместе с домом лесника? Я ношу ключик просто на память, милорд.

Ивин уже корил себя, что заговорил с девушкой о таких невесёлых вещах — она теперь сидела грустная, нахохлившаяся. И вдруг спросила:

— Я так понимаю, что всё сделано, милорд?

— Что сделано?.. — он не сразу понял.

— Вот это. Ваше право, мой долг… Вы можете отвезти меня домой хоть сегодня, да?

— А зачем? — он невольно напрягся, — ты скучаешь по мужу? Хочешь уехать?

— Не скучаю, — она вздохнула и улыбнулась. — Я бы лучше пожила тут с вами подольше. Но ведь невозможно?..

— У нас есть время до утра, — сказал Ивин. — И не волнуйся о подарке. Вот он, возьми прямо сейчас, — и положил перед Марисой кошелёк. — Твои родные будут довольны.

Она молча взяла, развязала, и её глаза округлились от удивления — даже без пересчёта было понятно, что монет много.

— Милорд?! Зачем же…

— Мне приятно подарить тебе это.

Ему хотелось опять расшевелить её, чтобы не огорчалась, а радовалась, и опять отозвалась на его поцелуи и ласку.

— Я слышала, что вы небогаты, и Реддит переживёт, — пробормотала Мариса.

Вот теперь Ивин был задет её словами. Надо же, она слышала! Все всё знают!

Кажется, любовная магия, как и та теплота, которой они так легко поддались недавно, ушла. И толку, что до утра ещё так много времени?

— Благодарю за ужин, милорд. Я сейчас всё приберу, — Мариса вскочила, чувствуя возникший разлад.

— Да, прибери, — согласился Ивин. — Я пока уйду. Не бойся, скоро вернусь. Ты чего-нибудь хочешь?

— Да, милорд, — она сразу показала на полку напротив кровати, уже приметив заманчивые тиснёные переплеты, — можно мне взглянуть вон на те книги?

Эти девица каждую минуту удивляла Ивина, куда там фрейлине Клер! Воспитанница мельника! Казалось бы, столько всего сегодня с ней приключилось, а она желает познакомиться со сборниками старинных баллад! Он не против ещё разок уложить её в постель, а ей охота читать! Сам Ивин когда-то в эти книги бегло заглянул, и впредь относился как к остальной мебели, а тут гляди ж ты…

— Возьми, конечно, — он снял книги с полки и вручил Марисе, и тут же ушёл.

Он поддался настроению и шёл по лесу вдоль ручья довольно долго, потом свернул на знакомую тропинку, уходящую вверх, и поднялся по ней почти на вершину холма, так, что стал хорошо виден графский замок, который тоже венчал вершину одного из ближних холмов. Различить мелочи издалека было нельзя, все казалось обыденным и спокойным. И Ивин отправился обратно.

Когда добрался до башни, уже стемнело. Неподалёку ухала сова, светила луна. Рядом с колодцем паслась, похрапывая, его лошадь. Башня молчаливо темнела провалами окон и не казалась жилой. И от этого в душе кольнуло — не могла же Мариса уйти сама? И тут же он понял, что оставил ей целую связку свечей, не считая полный канделябр на столе, но ничего, чтобы свечи зажечь! Огнива в башне не было, сам он обходился амулетом или щелчком пальцев — его полезное умение, которое, впрочем, отказывало в половине случаев. Мариса вынуждена была сидеть в темноте!

Он поспешно взбежал по лестнице наверх. В кромешно-темной комнате зажёг сначала одну свечу — пальцами, получилось сразу. Сила пока растёт — хорошо. Она у него слишком непостоянна — это плохо.

Девушка спала, свернувшись калачиком на краю кровати. Книги она сложила на столе, в одной белела полотняная закладка.

Ну конечно, ночь. Спать…

Сначала он потянулся налить себе вина, но передумал и утолил жажду простой водой. А потом разделся до подштанников и лег рядом с Марисой. Идея благородно устроиться где-нибудь в другом месте его даже не посетила — в башне была одна кровать, а спать на жестком полу на одеяле — это ещё зачем?..

Собственно, одеяло тоже было одно. Ивин забрался под него и прикрыл девушку, подоткнул, чтобы не сбивалось. От неосторожного прикосновения она проснулась, подскочила.

— Милорд?! Вы…

— Спи, — он её обнял, прижал спиной к себе. — Ты дрожишь, замерзла? Тихо. Спи…

Она послушно затаилась, отодвинуться даже не попыталась.

И такое плотное прикосновение узкой девичьей спины… ладно, не только спины, все остальное тоже прикасалось плотно, это было приятно, даже подарило некое душевное равновесие, но — и только. И сон не прогнало — наоборот…