3D мир Волкова. Путешествуя во времени

Наталья Смехова, 2015

Самый обыкновенный бухгалтер Волков узнает, что может путешествовать во времени. Это оказывается как нельзя кстати, ведь героя подозревают в убийстве, которое он не совершал. Волков отправляется в прошлое, чтобы найти настоящего убийцу. Заодно он хочет подкорректировать события так, чтобы его жена, погибшая в автокатастрофе, осталась жива. Но оказывается, что эксперимент вносит непоправимые изменения во всех, кто причастен к этой истории.

Глава V, в которой Волков встречается с убитой

Волков перебирал в памяти: Шерлок Хомс, Эркюль Пуаро, Каменская, Колька. Все это были люди, которые занимались расследованиями громких и запутанных ситуаций. Как они это делали? Методы какие-то, дедукции.

Никаких методов Волков не знал, не помнил и вообще не обращал на это внимания. Вот бы сейчас, в камере хоть одну книгу про Шерлока Хомса почитать, может быть мозги бы зашевелились.

Вместо этого в голове всплывала зарплатная таблица: «Иванов не был на дежурстве 8 числа — пропуск, Костылев болеет, значит, определяем расчетный период за 24 месяца, а это значит, 730 дней… 730 дней помножить… помножить… черт, я же Елагину убил, какой тут расчетный период?! О чем я?!»

Мысли хаотично блуждали в голове Волкова.

«И все, расчетный период, делим начисленный заработок за расчетный период на 730, то есть 960 тысяч делим на 730, получается… Опять! Не то, не то», — нервничал Волков.

В их маленьком городе последнее убийство совершалось в 1943 году. В полдень 13 марта осмелевшая баба Нюра заколола оккупанта фашиста. Поэтому то, что произошло сейчас, возымело целую бурю последствий.

Утром дверь камеры заскрипела, Волков увидел бледное лицо Кольки с лихорадочно выпученными глазами.

— Давай, Волков, пошли, — сказал он.

— Куда?

— Поедем на квартиру Елагиной. Может, вспомнишь чего. Журналисты будут, — как будто даже обрадовался Колька.

Ехали недолго.

— Выходим, — подчеркнуто грубо рявкнул Колька.

Рядом с ним, на шпильках бодро вышагивала журналистка.

— Здравствуйте, гражданин убийца, — поприветствовала она Волкова и протянула руку, — Я — Олеся из «Рабочей Правды».

— Не убийца я, — буркнул Волков.

— А, ну да, — улыбнулась Олеся, — а вы знаете, я вот тут вопросики набросала, пока идем, давайте я вам поспрашиваю, хорошо? Вот, например, чем же Вам помещала убиенная? Скверная баба была, да? Все говорят. Ой, простите, сейчас диктофон включу. Так вот, скверная она была что ли? Раздражала Вас?

— Да не раздражала она меня, я ее вообще не знал, — оправдывался Волков.

— А, ну это такая метафора, понятно. То есть, знать ее не хотели. От любви до ненависти как говорится, один шаг.

— Какой еще любви? Что вы там несете? — удивился Волков.

— Как? Убийство на почве ревности, ясно же. У Елагиной же сосед тоже любовником был… Ой! Ну вы, извините меня, наверное лишнего наболтала. Сейчас расстроитесь еще. Ну не так уж она его и любила, можно сказать!

— Да мне нет дела до ее любовников, — отмахивался Волков и пытался собраться с мыслями.

Он все думал. Вот этот дом, желтый, старый. Строился военнопленными немцами. Двухэтажный старый дом. Космодемьянской, 7. Помнит ли он этот дом? Может ли быть такое, что никаких туфелек вовсе не было, а он взял и пошел вот сюда?

— Скажите, а это правда, что вы за ней еще в школе ухаживали? Цветы носили? — не унималась корреспондентка.

— Я?!

— Ну да, ваша одноклассница поделилась. Терентьева, помните такую?

— Таня? — удивился Волков. Причем тут Таня Терентьева? Девочка, которая списывала у него химию в 9 классе?

— Ну да, Таня. Говорит, вы всегда были такой рассеянный, пенал могли в классе оставить, а в нем записка, люблю, обожаю, цветы кому-то в школе все время приносили.

Корреспондентка продолжала щебетать. А Волков думал. Подъезд. Стены исписаны «Коля + Маша». Нет, не помнит он этих стен. Квартира с деревянной дверью №41. Ничего этот номер ему не говорил. Не мог быть он это, не мог. Мир сошел с ума. И, собственно, главное — кто вообще такая Елагина?

Колька легко толкнул дверь, и они вошли. В коридоре пахло чужой квартирой, старой мебелью и немного пылью.

«Кто же она такая», — думал Волков.

В комнате стоял старый советский диван, кресло, почерканный коричневый столик, на нем телефон, перевернутый стакан, блокнот и ручка. В другом углу импортный телевизор и сервант.

— Ну что, вспоминаешь? — безучастно спросил Колька.

Волков подошел к серванту. В вазочке лежала фотография 3x4.

— Это кто? — спросил Волков.

— Известно кто, — бросил через плечо Колька, — Елагина.

— Как??! — вскрикнула корреспондентка. — Вот черт! Вся версия рушится!

Олеся всплеснула руками, Волков успел заметить, что от обиды у нее раскраснелся нос.

С фотографии 3*4 на них смотрела старая женщина восьмидесяти годов от роду, с большой бородавкой над верхней губой. И Волков ее не знал.