Море не горит

Наталья Струтинская, 2023

За преступлением должно следовать наказание, но правосудие бывает бессильно перед воскресшими мертвецами и демонами прошлого. Алиса Нечаева встречает давнего друга, который предлагает ей работу ее мечты. Обстоятельства толкают Алису на убийство, но вместо ожидаемого избавления она сталкивается с чем-то более серьезным, чем судебное преследование. Новый психологический роман о сплетении судеб и преступлении, о котором невозможно молчать.

Глава 15

Застрелить? Отравить? Утопить?

А если поймают?.. Докажут связь… Причастность…

Мы не писали друг другу, не звонили. Какой здравый смысл! Какая предусмотрительность! Это обстоятельство упрощало задачу. Я была связана с ним только работой, как многие другие сотрудники студии. То, что мы были когда-то знакомы, не делало меня преступницей. Но лучше было бы сделать так, чтобы его не нашли…

Когда я думала обо всем этом, мои мысли не казались мне отвратительными, преступными. Я размышляла об убийстве, как обычно думала о том, что приготовить на обед, — бесстрастно, практично, почти трезво. В моем сердце был холод, мой ум затмевала страсть. Кроме того, по характеру я была тверда, во многом непреклонна, себялюбива, иногда резка. Подобного рода мысли о таком деле, как убийство, — хладнокровные, жестокие, — вполне соответствовали моей натуре. Была ли я способна на убийство? Да. На него способен каждый. Нужен случай, только случай…

Какой случай мог представиться мне? Кажется, утопить человека проще и доступнее всех других способов убийства. Усыпить его и сбросить тело в озеро — это просто. Вода смоет все следы. Главное, чтобы не было свидетелей.

Я стала перебирать в уме все ближайшие водоемы, которые знала.

Нет, убивать его здесь было бы неразумно. Нужно уехать подальше, туда, где пустынно, где нас никто не может знать. Туда, где не будут искать…

Я казалась себе непреклонной в своем решении. Мои нервы были так натянуты, что рассуждать здраво я была едва ли способна. Я видела цель, я задалась ею, а препятствий к ней для меня не существовало. Пока я не видела Марка…

При встрече с ним все во мне замирало и содрогалось. Когда в студии я видела его, когда взгляды наши пересекались, когда он подходил ко мне, чтобы как будто случайно коснуться меня, сказать мне что-то, от чего мое сердце учащало свой ритм, моя решимость гасла — я не могла думать о том, чтобы убить его, лишить его тело жизни. Я не могла представлять себе его мертвое лицо — это немыслимо, непостижимо! Это слишком жестоко, чтобы быть правдой, чтобы быть даже замыслом, фантазией! Живое, красивое лицо, глаза, страстный блеск которых должен угаснуть…

Но когда я оставалась одна, когда была с мужем и сыном, когда вспоминала о том, как Марк оставил меня ради другой, как теперь он клялся мне в любви, при этом не упуская случая перекинуться парой легкомысленных фраз с какой-нибудь симпатичной сотрудницей студии, а в общении со мной накидывая маску отчужденности, как он пришел в мой дом и говорил с моим мужем и сыном, как тенью преследовал меня, как он стоял под окнами спальни, меня оглушали волны ревности и гнева. Никак нельзя было совладать с ними — они топили меня, я задыхалась, в груди нестерпимо жгло, а в горле стоял тугой ком. И мысль об убийстве вновь появлялась в моей голове, она снова переставала быть пугающе жестокой, а делалась вполне доступной, оправданной и реальной.

Убить, убить его… Убить…