Вкусные рассказы. Истории, приправленные добротой, теплом души и любовью

Наталья Сысойкина, 2023

Наталья Сысойкина – российская писательница, известная короткими житейскими рассказами, которые публикует на своем Дзен-канале. Количество подписчиков на канале Натальи «Вкусные рассказы» насчитывает более 75 тысяч и продолжает расти. В книге «Вкусные рассказы. Истории, приправленные добротой, теплом души и любовью» каждый рассказ – это маленькая жизнь, заслуживающая внимания. Обыденные моменты превращаются в потрясающие истории, где героями являются обычные люди, которые переживают радости и трудности, взлеты и падения. Автор ловко передает разные эмоции в каждой строчке, оставляя читателя с чувством вдохновения и понимания. С этой книгой вы сможете окунуться в мир, где любовь и доброта всегда преобладают, а счастливый финал становится лишь началом новых возможностей. «Вкусные рассказы» – это истории, которые оставят теплое и трогательное послевкусие в вашей душе.

Чистое полотенце

Люсю Кондрашову Тихон давно приметил. Понравилась ему девушка. Она после школы так и осталась жить в деревне. На язык была остра, парней к себе не подпускала, разговоров ни с кем не вела, сама по себе.

Тихон ходил кругами вокруг да около, а потом с глазу на глаз с её отцом и договорился. О чём, никто не знал, судачили только, что по уму надо сватов прислать, посидеть, себя показать да невесту посмотреть. А не тайком договариваться. Хотя с кем сидеть, один отец у Люси и был.

Свадьбу Степанов назначил на Покров. Тихон планировал переехать на первое время к Кондрашовым, у которых был большой новый дом. «Места всем хватит», — сказал тесть, и Тихон согласился.

Люсе же эта идея со свадьбой сразу не очень понравилась. Она «стреляла» своими чёрными, бездонными глазами, мерила Тихона и задевала словом. Но со временем смирилась, и летом уже Тихон частенько заезжал на обед к будущей невесте.

Пыльная дорога до деревни Ярково вела с косогора и вниз, к самой речке. Местами та высыхала летом до дна, обнажая коряги и ил. Плавно приближаясь к реке, дорога шла несколько метров вдоль, а после уходила опять наверх, к домам.

Тихону всегда нравилось это место. Тихое, немного диковатое. Рыбы в этом месте не водилось, только пескари. Ребята ходили удить вверх по реке. И людей встретить здесь было в диковинку.

Тихон работал водителем грузовой машины. Возил из райцентра по ближайшим трём деревням товар в магазины. В это утро как обычно он загрузил полную машину продовольствия, проверил ещё раз все документы и отправился в дорогу.

У реки бросил взгляд на берег: забелело что-то и исчезло. Тихон обернулся. Так и есть. Кто-то вброд переходит. Остановился.

Женщина юбку вокруг себя обмотала и идёт. Но дно зыбкое здесь, илистое, вязнет.

Тихон сплюнул.

«Ну куда вот её понесло? Знает же, что топко!» — возмущался он. Остановил машину, стал смотреть, что будет.

Дошла. На берег вышла. Только тогда Тихон отправился дальше. Ждать не стал, но кто это, было интересно.

У магазина народ толпится. Время открывать, а на двери замок.

Тихон остановил машину со стороны двора. Дверь в подсобку была закрыта. Обошёл вокруг здания. Толпится народ, возмущается. Неделю магазин был закрыт. Предыдущая «хозяйка» родила, а нового продавца найти быстро не смогли. Но вчера новенькая уже провела инвентаризацию и сегодня должна была выйти на работу.

— Здравствуйте, девушки, где продавец? — подняв кепку и смахнув пот рукавом, спросил Тихон.

— Ой, девушки, — расхохоталась очередь, и напряжение немного спало.

— А нет её, сами ждём.

— Обещали с Михайловки прислать молодуху какую-то. Так она у Семёновны отказалась жить, сказала, из дома ходить будет, видимо, всё ещё идёт, — добавила ещё одна женщина.

— Иду, — просачиваясь сквозь толпу к двери, ответила босая молодая женщина в белом платке, с туфлями в руках.

Она быстро открыла магазин и начала отоваривать народ. Пока Тихон разгружал коробки и ящики, толпа схлынула.

— Всё разгрузили? Давайте бумаги — сверять буду.

Тихон усмехнулся. Все продавщицы всегда верили Тихону. Боле того, знали, что коробки располагал он так, чтобы первым делом разобрать скоропортящийся товар, а после и остальное.

— Ну на, считай, — подал бумаги он.

Молодая, невысокая зеленоглазая женщина с выбивающимися из-под белой косынки тёмными волосами пересчитала все банки, бутылки, запечатанные коробки тоже перевесила. Тихон только ухмылялся.

— Ну? — спросил он, — мне полчаса, как уехать надо было, — в соседнем селе тоже есть хотят.

— Держите, всё верно.

Тихон осмотрел помещение и усмехнулся во второй раз. От былого порядка не осталась и следа. Он подошёл и посмотрел на продавщицу сверху вниз. Она поёжилась и попыталась спрятать ноги, которые толком не отмыла после реки.

— Что через реку-то пошла? Не знаешь, что там топко?

— Знаю, — сконфуженно ответила Нюра, — мне так ближе, опаздывала.

— Завтра у развилки в восемь утра проезжать буду. Подходи, довезу, — расплылся в улыбке Тихон.

— Спасибо, я через речку, — ответила Нюра и пошла раскладывать товар.

— Ага, и с такими ногами в магазин, — кивнул Тихон вниз, указывая на её ноги.

Нюра зарделась и выпалила:

— Согласна. В восемь.

На следующее утро лил дождь. Тихон старался ехать небыстро, дорогу развезло, машину то и дело слегка заносило. Нюра показалась на дороге неожиданно. Он резко нажал на тормоз, машина остановилась в сантиметрах от женщины.

— Ты что! Куда под колёса! — заорал он, открыв дверь. Тёплый летний дождь ударил в лицо.

Нюра подбежала и открыла вторую дверь:

— Дождь, побоялась, что не увидишь.

Вся мокрая, она тряслась. Капли стекали по лицу, мокрые волосы облепили плечи её и щёки.

— На, — Тихон кинул её свою телогрейку.

* * *

Месяц Тихон подвозил Нюру на работу. Незаметно пришёл июль. Но как-то утром женщина не пришла в назначенное время. Тихон не глушил мотор, стоял почти пятнадцать минут. Потом потихоньку поехал, медленно, всматриваясь вдаль.

Тихон остановил машину на горке. Нюра бежала через поле. Смешно вскидывая ноги, платок сбился, волосы растрепались.

Тихон вышел из машины. И пошёл навстречу. Его неожиданно потянуло к ней. Она тяжело дышала. Добежала до него и сунула ему в руки бидон с молоком.

— Прости, я бы успела… Там клубники целая поляна, — Нюра открыла прижатый к телу подол, в котором лежала собранная клубника, — вечером стадо пройдёт, затопчет. Хочешь клубники с молоком?

— Я… я…, — сбился Тихон.

— Что ты? — спросила раскрасневшаяся Нюра.

— Слов не могу подобрать, — начал он.

— Так не говори тогда, целуй, — ответила она.

Тихон не стал больше ждать разрешения и поцеловал её губы со вкусом клубники. Нюра отпустила подол платья, и красные шарики посыпались на землю. А земля впитывала разлившееся из бидона молоко.

Белые кудрявые облака бежали по голубому небу, подсматривая за двумя людьми посередине цветущего луга.

Нюра улыбалась. Улыбалась покупателям, которые заходили в магазин. Улыбалась витринам. Подмигивала бутылочкам с напитками, на которых играл солнечный зайчик. То, что произошло утром, не давало покоя, будоражило и заставляло вновь чувствовать себя на седьмом небе от счастья.

— Лапши мне отвесь килограмм и конфет вот этих, — требовательно тыкала пальцем Люся в самые дешёвые карамельки.

Нюра быстрыми движениями завязала пакет с лапшой, подвинула ближе к покупательнице и принялась насыпать конфеты.

— Ой, а конфет сколько? — переспросила улыбающаяся Нюра.

— А сколько совесть позволит!

— Не поняла, — сказала продавец и подняла на женщину свои зелёные глаза.

— Чего не поняла? Тебе конфет решила купить. Замаслить, чтобы ты от мужика моего отстала. Заканчивай пользоваться государственным транспортом.

— Так он сам…

— Сам, — усмехнулась Люся, — сам с усам. Сказала, мужика моего не тронь, значит, не тронь. А то чуть что — она прыг к нему в машину. Занят он, свадьба у нас на Покров, поняла? Мне эти сплетни по деревне ни к чему, — сверкнула своими чёрными глазами Люся.

— По-ня-ла, — протянула Нюра.

* * *

Вечер клонился к закату. Стадо коров, мерно растянувшись по улице, возвращалось с выпаса. Одинокие комары начали бойко заполнять ближайшие кусты, ощущая, что жаркий день сменяется на прохладу.

Нюра закрыла магазин на замок и пошла домой. Радость утра сменилась к вечеру грустью. И всё из-за одного человека. Тихона.

В самом конце улицы он догнал её:

— Я тебя у магазина хотел встретить, домой проводить. Нюра, что такое? В магазине что-то? — Тихон сразу заметил её подавленное настроение.

Она молча шла вдоль домов, кустов сирени, которые давно отцвели, пряча глаза не столько от других, сколько от самой себя. Как могла она быть такой наивной, такой доверчивой. Холостой мужик в деревне — что вишенка на торте. Хм. А такой и подавно. Она остановилась и посмотрела снизу вверх на Тихона.

Он был выше её почти на две головы. С копной давно не стриженых белых завитков, с бездонными светло-серыми глазами и правильными чертами лица. В белой своей простой рубахе. Большой, нет, огромный, как вековой дуб, который может быть нежным и ласковым. И не её…

Нюре захотелось рвануть с места, убежать так далеко, чтобы не видеть никого. Она дёрнулась, но Тихон крепко обхватил её своей большой рукой и прижал к себе.

— Ну, что ты. Всё будет хорошо. Испугалась чего? Не понравилось в первый раз?

Нюра подняла на него свои зелёные глаза и заплакала:

— Почему не сказал, что обещан другой?

— Тихон, — послышался за спиной мужской голос.

Тихон не отводил глаз, он смотрел на неё, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Для него существовала только она.

— Зовут тебя, пусти, — Нюра высвободилась и пошла своей дорогой.

Тихон обернулся и увидел Кондрашова на подводе.

— Поговорить, Тихон, нужно, — с серьёзным видом потребовал мужчина.

Тихон подошёл к подводе, обернулся, Нюры уже не было видно.

— Что же ты нас позоришь? Еду мимо, а ты с продавщицей прилюдно обнимаешься? Или не зять ты мне будущий?

— Разговор так разговор, тем более, решение я уже принял, — ответил Тихон и сел рядом с мужчиной.

Сначала оба ехали молча, потом Тихон, не поворачиваясь к Кондрашову, начал:

— Я маленький был, старшая сестра Иринка собиралась замуж выходить. Мать заставляла её вышивать полотенца, рубашки, — готовить себе приданое. Твердила ей: «Как ты к мужу будешь относиться, так и он к тебе. Придёт домой, а ты ему полотенце свежее подашь — ждёшь его, уважаешь, здесь дом, рады ему». Я почему-то очень чётко запомнил эти слова матери.

— А к Люсе зайду, то печь не топлена, обеда нет (к вашему приходу вечером и готовит она), то даже ковшика воды умыться не подаст. Не люб я ей, зачем себя и её мучить? Пусть по сердцу ищет.

— Хорошо, Тихон, понял я всё. Тогда поговори с ней, чтобы не от меня узнала.

Людмила раскладывала травы, листья и ветки на веранде, сушила на чай.

— Не будет свадьбы, — с порога сказал Тихон, — свободна ты.

Людмила не обернулась, не остановилась, так и продолжила раскладывать травы. Быстро закончила и молча вышла на улицу. Тихон ждал, что скажет что-то. Она не ответила.

Отец спросил в спину:

— Куда пошла, что молчишь?

— Ой, папа, радуюсь, как будто груз с плеч сбросила. Пойду на чьё-нибудь плечо радоваться, пусть утешает.

— Узнаю, что с конюхом спуталась, домой не пущу, — грозился отец.

Тихон почувствовал себя лишним в этой семейной сцене, хотя был напрямую к ней причастен. Но это было уже в прошлом. И он был рад, что всё так закончилось и не пришлось врать и оправдываться.

* * *

На следующий день в назначенное время Анна не пришла на развилку. Тихон немного постоял, не заглушая двигателя, и поехал.

«Обиделась. Сама пойдёт», — думал он.

Магазин был уже открыт, народ отоваривался. Тихон зашёл в подсобку, поставил ящик и заглянул за прилавок. Нюры не было. Вместо неё торговала бывшая продавщица.

— А Нюра где? — удивился Тихон.

Продавец освободилась и, взяв его за рукав, увела в подсобку.

— Сегодня пришла ко мне перед дойкой и сказала, что уезжает к бабке в Дальнее жить. Вот такие дела. Слухи ходят, что это ты виноват, что Нюрка уехала.

— Как уехала?

— Да не кричи, Тихон. Тихо. Я тебе не говорила. Я проводить её вышла, она вещи свои на телеге перебирала. Села и уехала. Вот так, — ответила женщина.

— Оля, давай я быстро покидаю товар, держи бумаги, — он сунул листки продавщице и побежал разгружать коробки и ящики.

Как ни старался Тихон освободиться сегодня раньше, выгадал мало времени. В его голове засела мысль догнать в пути Нюру. Сказать, что свободен он, любит, не может без неё дышать.

До села Дальнее с лошадью два дня пути. Пусть даже утром уехала, ночью даст лошади отдохнуть. По нехитрым расчётам, Нюра должна была остановиться у реки на ночь.

Стемнело. Тихон гнал. Наконец, река. Так и есть. Лошадь он увидел сразу, она, испугавшись света фар, хотела метнуться в сторону, но была опутана и попятилась.

Тихон заглушил мотор и вышел. Подвода стояла поодаль, белая рубашка Нюры хорошо была различима в темноте. Он подошёл к ней и остановился.

— Умойся с дороги, — вдруг сказала она.

— Я приехал… Я приехал за тобой, я свободен, — ответил он.

— Я поняла, что за мной, пирог будешь? — спокойно спросила Нюра и развернула полотенце. — Рыбный пирог, умывайся иди.

Тихон сходил к реке, долго отмывал руки, лицо и шею, разглядывая в отражающейся реке россыпь звёзд. Идти обратно медлил, перехватывало дыхание. Так ждал этой встречи, так хотел догнать её и вот. Вот она.

Нюра окрикнула его. Тихон поднялся и направился к машине, достал старую простынь, чтобы вытереться, но Нюра подошла и подала полотенце.

— На, чистое.

Тихон уткнулся в белое, вышитое полотно и вдохнул свежесть раннего утра и летнего ветра; свежесть уюта и покоя; вдохнул всю её любовь, которая пришла так неожиданно и накрыла его сразу. И ничего не надо было больше. Здесь его дом, рядом с ней, с той, что будет подавать ему каждый день чистое полотенце…