Доченька. Там, на неведомых дорожках

Наташа Шторм

― Мы нашли её. ― Частный детектив, которого я нанял два года назад, замялся.Я закрыл глаза и облегчённо вздохнул. Наконец-то. Мои двадцатилетние поиски подошли к концу, и скоро я увижу ту, которую ждал всю свою жизнь и потерял благодаря собственной глупости. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 7

― Марья! Ты где? Вставай! Ох уж эти городские! Спать бы им до полудня!

Я с трудом разлепила веки. В прихожке, которую местные именовали сенями, что-то грохало и звякало. Наконец, дверь открылась, и в горнице появилась Галина.

— Который час? ― мой рот сладко зевнул.

— Почти пять. ― Местный медработник принялся выкладывать на стол содержимое огромной полосатой сумки аля девяностые. ― Вот капустка, два вилка, как обещала. Титьки расти, как на дрожжах, начнут. Тут огурчики и помидорки, зеленюшка всяка разна. Это творожок и сметанка, всё домашнее, полезное. Сальце и картошка варёная, яйки. А это, ― огромный пятилитровый бидон жалобно звякнул металлической крышкой, ― молочко, парное, тёплое ещё. Пани Моника для тебя расстаралась.

Я с ужасом взирала на дары местных полей и ферм. Да столько я за месяц не съем!

В довершении ко всему кошмару на столе появилась трёхлитровая банка с подозрительной мулякой. Никак водица из местного болотца.

— Отвар для иммунитету. ― Галина наполнила вонючим зельем огромную литровую кружку. ― Вставай и пей натощак.

Я тихонечко завыла, но подчинилась.

На вкус жидкий кошмар оказался не таким противным, как на вид. Галина сидела напротив, подперев подбородок кулаком.

— Ой, смотрю я на тебя. Не выглядишь ты болезной. Шо худющая, так это от городского питания. Там у вас все такие, швабры. А чего анализы попёрлась сдавать? Симптомы какие почуяла?

Вилок капусты придвинулся ко мне ближе. Оторвав верхний лист, я принялась ожесточённо жевать.

— Не, симптомов никаких не было. Доктор направил.

— Значит, были! ― воодушевилась Галя.

Я тяжело вздохнула.

— Как сказать… Ладно. Я денег немного скопила, решила грудь поправить. Хирург пластический в областном центре велел перед операцией анализы сдать. Вот.

Лекарша всплеснула руками.

— С дубу рухнула девка! Эт же в Голивуде, будь он неладен, швабры титьки себе наращивают. А у нас…

— Капустка. Это я слышала. Только я не наращивать собиралась, а наоборот.

Сделав над собой усилие, задрала майку. Галина побелела и передвинула капусту к себе.

— Вот это да! И ты такое сокровище в сбрую второго размера втискиваешь?

Что я могла ответить? Галюся видела лишь титьки, а на их сочетания со всем остальным не обращала никакого внимания.

— Всё, Марья, капуста тебе противопоказана. Будем наращивать под дойки всё остальное. А по поводу СПИДа не заморачивайся. Думаю, ошибочка получилась.

Мне искренне хотелось верить в ошибочку, но ведь официальное лицо заявило со всей ответственностью, что бумажке с диагнозом нужно верить.

— Вот утрясётся тут всё, я сама с тобой в область съезжу. Коль диагноз тебе липовый поставили, разгромлю твой хвалёный центр. Ты слюни сильно не распускай. Лучше на речку сходи.

— Утопиться?

— Тю на тебя, дура! Искупаться.

На речке собралась вся деревня. А я даже купальника не взяла. Впрочем, такая мелочь, как купальники, сельчан не волновала. Бабы плескались в шёлковых сорочках, мужики ― в чём мать родила. Они выскакивали на берег, прикрывая причинные места руками, совершенно не стесняясь голых задниц.

Баба Люба загородила глаза огромной ручищей от солнца и призывно замахала мне.

— А ты ранняя пташка. Геть сюды!

— Сюды, сюды! ― бодро прокричал Егорыч, вынырнув возле статной жены.

Любава отвесила благоверному смачную оплеуху, так, для профилактики, и погрузилась в речку с головой.

Я подошла к кромке воды вплотную и сунула туда палец. Судорога тут же свела ногу в куриную лапку. Я понимала, что температура была плюсовой, иначе Н2О неминуемо превратилась в лёд, но этого плюса катастрофически не хватало для моего полного комфортного погружения.

— Чаво, городская? ― парни приостановили водные процедуры и уставились на меня во все глаза. ― Водицы испужалась?

— А ну, братки, помоем девку!

Я и глазом не успела моргнуть, как несколько пар рук подхватили меня в полной амуниции, раскачали и метнули прямо в центр водоёма. Ледяная водица сковала тело, дыхание в груди перехватило, я пыталась барахтаться, глотая кучу бактерий, обитавших в местной речке, пока рядом не возникла Любава. Поймав меня за шиворот, она тряхнула щуплое тельце и помогла ему занять вертикальное положение.

— Не верещи так, Марья. Куры нестись перестанут. Чаво панику развела? Тут даже тебе по пояс будя.

Протерев глаза, я обнаружила, что речка не отличалась глубиной. Значит, топить парни меня не собирались. Решили пневмонией заразить. Гады!

Гады не ожидали, что я так расстроюсь. Виновато улыбаясь, они вытащили меня на берег и даже предложили донести до избы. От подобной услуги я отказалась, но злобу затаила. Вот освоюсь тут, найду их слабое звено и подшучу так, что мало не покажется.

Развесив на бельевой верёвке во дворе промокший прикид, задумалась. Сидеть в четырёх стенах не хотелось, но и расхаживать в махровом халате по деревне тут сочли бы некомильфо. Брючки у меня были одни (большую часть чемодана занимал комп и коллекция рабочих дисков). Значит, придётся отсиживаться во дворе, пока они не высохнут.

— Эй, Марья! Так тебя кличут?

— Муму. ― Пробухтела я и выглянула за плетёную изгородь. Один из Герасимов мялся у калитки. ― Чаво тебе, ирод? ― если народ тебя не понимает, значит, ты не владеешь местным диалектом. Кажется, я владела.

Герасим обиделся.

— Я не ирод. Я Иван. Ваня, значит.

— Поняла с первого раза. Чаво припёрся?

Парень почесал заросший затылок.

— Мать прислала. Сказала, в таких штанах срамота одна ходить. Точно там у тебя подгузник полный, ну, между ног. ― Он покраснел. ― Платье тебе прислала, да фартук в огороде управляться.

Снова обман слуха? На всякий случай взглянула в сторону вытянутого на запад пальца. Огород Славкиной бабки начинался у избы и заканчивался где-то за горизонтом.

— Я в огород? Ты очумел, миленький?

Ваня выкатил глаза.

— Так как же? Все бабы у нас с огородом управляются. Бабка Варвара насажала всего, да померла. Мать тут вкалывала, думала, Славка явится, урожай соберёт.

— Вот и собери себе.

Иван обиделся.

— Нам чужого не надобно. Своё девать некуда. А Славка Егорычу звонил. Сказал, ты всё соберёшь и в банки закатаешь.

Как хорошо, что Воробьёв находился в сорока километрах отсюда. Разорвала бы внештатника, аки зайца.

— Так чё, крутить будешь?

Я прищурилась. Работать в огороде не хотелось. Но так можно было беспалевно вырыть ямку и спрятать опасный компромат.

— Не приученная я, да ладно, Москва не сразу строилась.

Выхватив из рук Ивана Герасимовича пакет, направилась в дом.

Я вытрусила на диван, нет, не чехол для танка, как предполагала. Три вполне приличных платья. Возможно, в них матушка утопителя ходила в детский сад? Не важно. Надев тёмное, в мелкий цветочек, подпоясалась фартуком. Посмотрела в мутное зеркало, вставленное в старый комод. Красота!

Звон в сенях заставил вздрогнуть. Галя! Что б её!

«Надо бы расчистить прихожку от банок и жестяных тазов!» ― промелькнула в голове шальная мысль.

— Давно не виделись. Привет.

Соседка явилась не одна. За ней шествовал молодой человек форме блюстителя порядка. Вот и доигралась. Зажмурившись, протянула вперёд обе руки. Минуты шли, но ничего не менялось. Не почувствовав щелчка наручников, открыла глаза. Полицейский сидел за столом и с интересом поглядывал на меня. Мне же хватило и доли секунды, чтобы понять, парень не местный. Высокий, худощавый, он походил на тополь в дубовой роще.

— Евгений Викторович. Наш участковый. ― Галя достала из холодильника бидон с молоком и придвинула к должностному лицу литровую кружку. ― Пейте, Ваше благородие, не побрезгуйте!

Их благородие скривилось.

— Что за народ! Куда не зайдёшь ― молоком отпаивают. У меня желудок не казённый. Хоть бы кто компоту налил или самогонки.

Я понимающе кивнула, а Галина покраснела.

— Откудать у нас самогон? А вот молочко ― завсегда на здоровье. Худой Вы, Ваше благородие, аки жердь в заборе.

Теперь блюститель порядка пошёл красными пятнами.

— Ты мне это брось, Галина. Какое я тебе благородие? Не хочешь по имени и отчеству называть, называй по званию. Старший лейтенант.

— А я Маша, и как я понимаю, арестовывать Вы меня не будете.

— Есть за что? ― старлей пристально посмотрел мне в глаза.

Я невинно улыбнулась.

— Что Вы, что Вы. Я невинна, как младенец. Вы посмотрите внимательно. Разве я могу сотворить что-то противозаконное?

Евгений снял форменную фуражку и аккуратно разместил на столе.

— Я тут вторую неделю живу. В ссылку, так сказать, отправили. А до этого в областном центре мэрию охранял. Так вот. Странные дела творились в то время в нашем королевстве. У многих важных персон стали пропадать ценные бумаги. А потом компромат на этих самых персон мистическим образом оказывался в местной газете и в прокуратуре.

— И что? ― я насторожилась.

— Да ничего. Просто однажды таинственный мститель засветился.

Я проглотила комок в горле. Где я могла проколоться? Хитроумное устройство, купленное в интернете, блокировало все камеры.

— Злоумышленник приобрёл аппарат, блокирующий видеозапись, но доли секунды хватило, чтобы плёнка запечатлела вот это. ― Полицейский порылся в дерматиновой папке и положил на стол смятый лист. Качество было отвратительным, но я сразу узнала свою… задницу. Мой верх уже находился за забором, в то время, как всё, что росло от пояса вниз, болталось перед ним.

Мне стало дурно. Вот сейчас старлей заставит предъявить мою попу, сравнит оригинал с фото и тут же арестует!

— Зачем Вы мне всё это показываете? На что-то намекаете?

Евгений пожал плечами.

— Что Вы, что Вы! Моя работа базируется не на намёках, а на уликах. Просто мне почему-то кажется, что Вы знаете мстителя.

Я открыла рот от удивления.

— Ваша дедукция работает в другую сторону. Я никого не знаю. ― Эх, получилось как-то неубедительно!

— Моя дедукция работает нормально. Я слышал Вашу историю. Вот скажите, откуда Вы взяли обличающие документы? Не отвечайте. Скажу за Вас. Вы либо знаете мстителя, либо…

Я зажмурилась.

— Либо действуете с ним в паре.

Фух, кажется, пронесло. Обвинять в проникновении на частную территорию, как, собственно, и в краже, их благородие меня пока не собиралось. В редакции я работала под псевдонимом, главный ценил меня и свято хранил нашу общую тайну. Если б я не раскололась в этом селе, никто и никогда не узнал бы, что я причастна к расследованиям. Но теперь дело приняло другой оборот. Представитель власти обязательно доложит своему начальству, а те своему. Вскоре информация дойдёт до губернатора и отпетый мерзавец, прежде, чем сесть на нары, закопает меня собственноручно.

— Я никого не знаю. Информацию нашла в почтовом ящике. Всё!

Старший лейтенант рассмеялся.

— Ага. Некто оставил важные документы в почтовом ящике. Вы ими воспользовались. Только куда они делись потом? Мне доподлинно известно, что в прокуратуру они не попали, в редакции не появлялись. Значит… значит они у Вас!

Я думала, что упаду в обморок от волнения. Не упала. Но почувствовала, как покраснели мои щёки.

— Что с Вами? Вы нервничаете?

Нервничаю? Да это слабо сказано! Я находилась на грани нервного срыва. Спасибо Гали. Как истинный медработник, она тут же пришла на помощь.

— Хворая она. Температурит. Вы бы шли, Ваше благородие, в участок, не нервировали туристку. Ей ещё к дубу пёхать.

Доблестный полицейский надел фуражку, поднялся и кашлянул.

— Я это к чему, гражданка Мария? Будьте осторожны. А, если случайно встретите мстителя, пожмите его руку. От меня.

Влив в себя кружку молока, старлей покинул наш гостеприимный дом.