Кольцо для попаданки, или Дракон (не) желает жениться

Ника Крылатая, 2021

Драконы на попаданках не женятся, говорите? Так и попаданка за дракона замуж не хочет. Это же чудище бессердечное! Ах, уже женятся? И с чего вдруг такие перемены, Ваше Драконье Величество? Сердце драконье нашлось? Я ничего не трогала, честное слово!

Глава 1

В зале, где проходили занятия танцами, звучала восточная музыка. Голос хореографа четко отдавал команды:

— Влево, вправо, шаг. И еще шаг. Больше! Больше амплитуда! И раз-два, и три-четыре. Больше страсти, девочки. И три-четыре. Прогнулись. Руки, руки плавнее! Раз-два, и три-четыре.

Группа собралась совершенно разношерстная: две подруги лет двадцати, сама Инга чуть старше их, еще несколько её ровесниц, остальные — дамы от сорока и больше. Ходили все для души, к тому же красиво и полезно. Звенели пояса из монеток и бусинок, взметались в воздух прозрачные лоскуты юбок. Группа из пятнадцати человек репетировала восточный танец под чувственную музыку. Кто-то попадал совершенно не в такт, у кого-то не было должной гибкости и изящества, но это никого не волновало. На сцену всё равно никто не собирался.

Инга пришла в эту студию чуть меньше года назад, и так ее обаяла хореограф Олеся, так захватила восточная музыка, что уйти уже не смогла. Сначала чувствовала себя жутким деревом: не гнулась спина, не успевала за музыкой, руками махала как заполошная вместо плавных движений. Надо отметить, что в начальной группе все были такие. Но Олеся постепенно ввела жесткую дисциплину, заставила гнуться как нужно, и всё пошло на лад.

И вот три раза в неделю она с удовольствием отплясывает перед зеркалом, звеня расшитым поясом. Костюм дошила не так давно. Работа кропотливая, требует много времени. Но результат того стоил.

Голубой лиф, искусно расшитый золотыми нитками, красиво облегал грудь. Шифоновая юбка состояла из лоскутов, трепетавших от малейшего движения, волной извивалась по ногам.

А сколько Инга потратила времени на вышивание пояса, даже вспомнить страшно. Затейливый узор был украшен яркими гранеными бусинами, которые разбивали свет ламп на множество бликов. Сотни поддельных монеток мелодично позвякивали. Девушка не поленилась, сплела браслеты на руки и один на ногу. Хорошо быть костюмером. Впечатление портили чешки, но босиком заставить себя танцевать она не могла. Кто их знает, насколько пол в студии чистый.

Для полноты образа не хватало яркого макияжа, когда глаза подведены черными стрелками, да распущенных волос, завитых в локоны. Вместо этого полное отсутствие косметики и пучок на затылке.

— Боже, Инга, у тебя золотые руки, — Олеся делала вокруг девушки, наверное, десятый круг. — Такой узор, — она восхищенно цокала языком, — тонкий. Потрясающе! Никогда такого не видела.

— Это люневильская вышивка, — просто ответила Инга.

— Люне… какая? — переспросила Олеся, удивленно раскрыв глаза. — Я и выговорить-то это не смогу.

— Люневильская, — повторила Инга. — Узор вышивается на сетку, получается воздушным и подвижным, — кратко объяснила она вид рукоделия хореографу. — Можно сделать бисером, бусинами, пайетками, тесьмой, нитями. На что фантазии хватит, в общем.

— У меня фантазии хватит только в обморок упасть от такой красоты, — Олеся сложила руки на груди. Оторвать взгляд от костюма она была не в состоянии. — Лиф так шикарно сидит, и не перекошен. Инга, лапушка моя, а мне сшей костюм, а? Ну пожалуйста! — буквально взмолилась. — Я оплачу как положено. Мне для соревнований и выступлений на корпоративах. Даже два! Ой, просто не могуууу. Ну какая же красотища!

Инга только скромно улыбалась. Вышивать она любила всегда, терпения хватало на такую кропотливую работу. Ну и вышивка была ее небольшим дополнительным источником дохода.

— Олеся, это будет недешево, — Инга виновато вздохнула. Зарплата помощника костюмера невелика, а кушать хочется каждый день.

— Ну не сто тыщ же? — всплеснула руками хореограф.

— Нет, не сто, — отрицательно качнула головой Инга. — Но двадцать может выйти, смотря что захочешь.

— Ну двадцать, это нестрашно, — отмахнулась Олеся. Для нее это три танца на корпоративе. А такие костюмы окупятся очень быстро. — Ой, а если я не знаю, что хочу? — с сомнением спросила она.

— Не проблема, — ответила Инга. — В Интернете можно посмотреть, а я потом эскиз узора нарисую. Цвета только нужно выбрать.

— Два? — Олеся почесала кончик носа.

— Можно и пять, — засмеялась Инга. — Главное, чтобы сочетались. Ну и фасон. Такая юбка, как у меня, — она крутанулась вокруг своей оси, — это солнце-клеш по факту. Можно шаровары, например.

— Ой, все, у меня голова кругом. В общем, я закажу костюм, — решилась Олеся. — Ты рукодельница! И из-за твоей красоты мы сорвем занятие. Девочки! Девочки! Охи-вздохи — всё потом! У нас занятие, а время не резиновое! — она несколько раз хлопнула в ладоши, обращая на себя внимание группы. — Шустрее-шустрее! — но сама не удержалась, еще раз провела кончиками пальцев по вышитому поясу. — Ой, не могу удержаться.

Дальше занятие проходило в обычном режиме, разве что Инга чувствовала себя звездой этого урока. Девчонки все единогласно выразили восхищение, а уж когда узнавали, что это она сама сшила, приходили в полный восторг. Всех интересовала цена такой прелести. В итоге в очередь за Олесей встали еще двое. Правда, только за расшитыми поясами.

Инга даже не думала, что ее костюм произведет фурор. Зато теперь есть заказы, а это деньги. Может, Олеся ее порекомендует еще кому-то, это было бы просто замечательно.

Но вскоре музыка вытеснила все мысли из головы. Инга крутилась, выписывала восьмерки бедрами, плавно наклонялась. Всё, как учила Олеся. Ей казалось, что в этом костюме для восточных танцев она стала гибче, красивее, зажигательнее. На самом деле нет, но ощущения были именно такими.

Часовое занятие пролетело как всегда быстро. Снова обступили девчонки из группы, каждой хотелось рассмотреть наряд поближе и получше, но вскоре их вытеснила другая группа.

Домой Инге не хотелось. Да и язык не поворачивался назвать эту комнату в коммуналке домом. Она шла по аллее парка, усеянной желтыми и красными листьями, легко перепрыгивала лужи после прошедшего дождика. Энергия после танцев била ключом.

Девушка мечтала шить красивые платья, но пока приходилось довольствоваться починкой старых, знавших лучшие дни театральных костюмов. Работа точно не предел мечтаний, но туда ее устроила бабушка по знакомству. Ничего, со временем она откроет свое ателье.

А пока ее завтра снова ждет полуподвальное помещение с рядами штанг, забитых, если уж признаться честно, по большей части тряпьем. На обновление попробуй еще выбей денег! Ей совершенно не нравился принцип “меньше расходов — больше доходов”, потому что казалось, что зрители в зале видят ужасную фальшь. Но бунтарей в их театре не любили.

За жизнью коллектива она наблюдала несколько отстраненно: стареющая ведущая актриса тщательно молодилась; престарелый ловелас все еще строил из себя дамского угодника, а молодые актеры вообще задирали нос.

Ну да, они на сцене, а она обслуживающий персонал. Даже не костюмер, а так, принеси-подай. Хотя внешность у нее не хуже многих, но быть актрисой Инга не хотела. Выходить на сцену под прицелом множества глаз, что может быть хуже? Нет, она так никогда не сможет. Сцена точно не для нее.

Хотя режиссер утверждал обратное.

— Инга, с твоей фактурой только в актрисы, — говорил заслуженный деятель их города, — ты будешь прекрасно смотреться в роли, например, Джульетты.

А она живо представляла себе, как нынешняя “Джульетта” таскает ее за волосы или устраивает диверсию с порчей костюмов или обуви. Нет-нет, становиться частью гадюшника, именуемо труппой, она не желала.

— Семен Маркович, у меня никакого образования, — открещивалась Инга от ни разу не заманчивого предложения. — Я буду бревно бревном и сразу забуду все слова!

И вообще ему необязательно знать, что сейчас решит свои проблемы и уволится. Совсем. Больше ее в этом театре ничего не держит. Сами пусть там и гладят, и чинят.

Долги за лечение сначала мамы, а потом и бабушки она погасила, пусть и ценой продажи квартиры. Самым любимым и близким там все это уже ни к чему. Большую часть вещей тоже продала, что-то раздала, оставив себе только нужное и памятное. Бабушка говорила, что память не в вещах, она в сердце.

Продолжая идти вприпрыжку, Инга думала о том, что слез у нее уже не осталось, давно все выплакала, а вот силы нужно найти. Чтобы мама с бабушкой оттуда ею гордились.

А квартиру она потом купит, сейчас придется жить в комнате в коммуналке. Но девушка не унывала, главное, что есть крыша над головой, пусть небольшая, но своя комната, принадлежащая ей по всем документам.

Осеннее небо опять нахмурилось, напоминая, что зима не за горами. Грозилось вот-вот разразиться холодным дождем. Поднялся ледяной ветер, и Инга перешла на бег. Промокнуть совершенно не хотелось, это могло обернуться простудой. А болеть это просто ужасно.

— Надо было на автобусе поехать, — вздохнула Инга, но ведь идти всего-то три квартала, дольше на остановке бы простояла.

В подъезд вбегала уже под начавшим накрапывать дождем, который, стоило ей подняться на два лестничных пролета, перешел в ливень.

— Уф, успела, — выдохнула девушка, продолжая подъем на четвертый этаж. А вот и дверь в квартиру, бывшую когда-то купеческой. Она даже и не знала, что еще остались коммуналки, думала, что такое жилье сейчас встречается только в фильмах. Но нет. Зато близко к работе и не очень далеко от будущего места учебы. Инга готовилась поступать, желая получить высшее образование, а то у нее сейчас только корочки колледжа.

— Колледжи, поназовут тоже, — ворчала бабуля. — Училище и есть. Но, видите ли, сейчас училище — это не престижно.

Инга прошла в свою комнату, вежливо поздоровавшись с соседкой — женщиной за сорок, никогда не снимавшей халат и бигуди и ворчащей по любому поводу.

— Замуж тебе надо, — и в этот раз она не промолчала.

— Обязательно, — с улыбкой ответила Инга, скрываясь в своей комнате. А закрыв дверь, добавила: — Прям бегом бегу.

Хотя кавалер у нее тут был. Странный мужчина от тридцати до сорока, настолько непонятен был его возраст. Род занятий тоже был неопределённым. Инге он все порывался дарить букеты из цветов с ближайших клумб.

Соседа и звали странно — Аристарх. Хотя все в их коммуналке знали, что это псевдоним, потому что мужчина называл себя свободным художником. Быть его музой девушка отказывалась категорически. Скользкий тип, неприятный. Всегда пытается ее то приобнять, то взять за руку, а ее от этих прикосновений аж передергивает.

В общем, Инга старалась с Аристархом не пересекаться. Мало ли что взбредет ему в голову, а справиться с мужчиной, пусть и некрупным, ей не под силу. И дверь в комнату всегда запирала на ключ.