И пели ей райские птицы.

Ника Январёва

У повести богатая история. Первая встреча с Лилей, Павлом, Олегом, Светланой состоялась у автора в 12 лет. Потом было ещё несколько вариантов; последний обрел право на существование в виде полноценного произведения. Благодарность художнику Марии Михайловой. Непростая история любви, роковой цыганский глаз, тайны раннего детства, остроумные детские проделки, настоящие чувства и кипящие страсти. В первую очередь книга адресована девушкам «в интересном положении» и молодым мамам, а также влюблённым.

Глава 10. Наперекор судьбе

В лечебнице Павел говорил сначала с главврачом.

— Видите ли, молодой человек, все эти пограничные состояния не до конца ещё изучены. У кого-то наблюдается положительная динамика, а с кем-то традиционными методами — увы!.. Что можем, мы делаем: общая успокаивающая терапия, оздоровительные мероприятия… А вот что будет, сейчас сказать трудно. Хуже, во всяком случае, не будет, я уверен. Разве что кратковременные обострения весной и осенью — ну, это норма для наших пациентов. Тут профилактические мероприятия показаны. А так — с людьми жить сможет. Посетить, если есть желание, — пожалуйста, в любое время.

С тяжёлым сердцем ехал Павел на окраину города, в это малоприятное заведение. Но совсем уж невмоготу ему стало теперь, после общения с главврачом. Ведь все его специфические фразы были сказаны не о ком-нибудь — о Лиле! Ни намёка на ободряющее «она поправится». Хотелось завыть и броситься лбом на стену, а потом — ещё, ещё и ещё, до беспамятства…

Медсестра: «Пойдёмте!» — повела его по длинному узкому коридору. Открыла ключом дверь. «Если что, вызывайте», — указала на большую блестящую кнопку на стене. «Хотя она не буйная, но мало ли», — пояснила ошарашенному посетителю.

Лиля стояла лицом к окну, забранному решетками. От худобы выглядела стройней и выше. Пёстрый балахонистый халат уродовал её фигуру. Уши казались слегка торчащими, оттого что волосы были коротко острижены. Потом Павел узнает, что перед тем, как отравиться таблетками, Лиля пыталась повеситься на косе… Но сейчас его сознание протестовало: это не она! Эта длинношеяя жердина не может быть его Лилей!

Метнулся к кнопке для вызова: всё перепутали, это не она! Но вдруг эта «не она» угловатым механическим движением повернулась к нему. Крик Павла застрял где-то в глотке. На абсолютно белом лице двинулись серые губы. «Павел», — прошелестело невнятно, и на миг взгляд стал осмысленным. Потом странное существо опустилось на кровать и начало ритмично раскачиваться из стороны в сторону, не обращая больше внимания на остолбеневшего посетителя. Стоило ли столько пережить в армии, чтобы получить от жизни такой чудовищный сюрприз…

Почти четверо суток Павел пропадал неведомо где. Случайно натолкнувшаяся на него Светлана едва признала брата: заплетающаяся походка, мутный взгляд и — поседевший чуб…

Врачи привели его в норму через несколько дней.

Прояснившийся ум заработал с удвоенной силой. Всплывали из памяти какие-то отдалённо похожие случаи — из лекций, из книг. А значит — действовать!

— Время, голубчик, время, его упускать никак нельзя! — седенький дедок-профессор хорошо помнил активного заочника, который за год службы умудрился осилить программу 2 и 3 курсов.

— Процесс, я считаю, обратим, но требуются постоянные занятия, — вторило ему другое «светило».

И книжки с методиками нашлись, и консультанты осведомлённые, а только выходило так, что за конечный результат никто поручиться не мог и браться за столь сомнительную пациентку не решались. Видимо, другого выхода просто не было: должен сам.

Ценой невероятных усилий, интриг, подкупа, активизировав все связи, все резервы, поставив на уши знакомых и случайных знакомых — удалось добиться, чтобы Павел не вернулся в воинскую часть. Задним числом его расписали с Лилей, а дальше — «в связи с недееспособностью супруги…» Светлана имела минутное малодушие робко образумить брата: «А ты никогда об этом не пожалеешь? — подумай, ведь…» Но Павел так на неё зыркнул, что подавилась словами.

Из зловещей лечебницы Павел перевёз Лилю в более человеческие условия. Недавно открытой частной клиникой заведовал его давний знакомец, сосед по дому, где жили с отцом и Светланой.

Отдельную палату Павел оформил сам — так, как требовалось для успеха задуманного, в виде уютной детской. С ярких стен смотрели на больную зверюшки, растения, обычные предметы. На двери появились географические карты, на окнах — цветы. На полочке — самые разные книги. Низкие тумбочки заполнились Олиными игрушками: мозаика, кубики, конструкторы ждали своей очереди. А также карандаши, краски, глина.

Достучаться до спящего мозга можно было, в первую очередь, через мелкую моторику рук. А ещё через органы чувств. Вот почему в дело пошёл и магнитофон: весёлая музыка призвана была прогнать апатию, ритмичная годилась для танцев, а спокойная способствовала крепкому сну. К тому же, прежде знакомые мелодии должны были помочь в восстановлении памяти. В одном научном журнале Павел обнаружил методику применения ароматерапии — и всевозможные эфирные масла тоже были призваны на помощь.

Спустя какое-то время Павел рискнул воспользоваться Лилиными стихами — будет ли реакция? И был невероятно обрадован, когда больная перебила его на третьей строчке: «Сама!» — и выдала без запинки, хотя и без всякого выражения, то, что он впервые прочёл в армии и четыре незнакомые строки:

Просто лечь. Просто сдаться. И просто уснуть.

Ощутить отделенье от тела.

И душа уже вверх полетела.

А у тела коротенький путь.

Не перед тем ли, как лишить себя жизни, сложила Лиля в воспалённом мозгу эти простые и страшные своим равнодушием слова?..

Непременной составляющей лечения являлись и прогулки по лесу, рядом с которым располагалась клиника. Природные виды, звуки, запахи проникали в подсознание, вызывая ассоциации из нормальной жизни. Павел, не вмешиваясь, наблюдал со стороны, как постепенно меняется выражение лица его пациентки, как всё заинтересованней прислушивается она к щёлканью птиц и шуму ветра в листве, как начинает замечать траву, цветы, муравьёв, бабочек…

Кроме Павла, с Лилей работали гипнолог и терапевт. Первый своими сеансами снимал страхи, производил положительный настрой и помогал вспомнить жизнь «до». Второй следил за физическим состоянием больной, подбирая полезные упражнения и витамины, давая рекомендации относительно умственной и физической нагрузки.

Олег и Светлана всегда с огромным волнением ждали появления Павла. Он научился спокойно смотреть в их полные тревоги и робкой надежды глаза. Ровно и почти буднично старался рассказывать о том, что происходит в клинике. Казаться уверенным в себе не сразу вошло в привычку, но Павел понимал: только так он добьётся успеха. И приучал себя не видеть вечно заплаканных глаз Светланы, не замечать виноватую понурость сильно сдавшего Олега. Любую просьбу Павла Гладковы с готовностью кидались выполнять, так хотелось хоть в чём-то оказаться полезными. Каждый раз Олег суетливо пихал Павлу деньги: «Ты говори, если ещё надо, я найду, достану… Ещё чем помочь, говори…»

Только через три месяца Олег решился, наконец, навестить сестру. Павел тщательно проинструктировал родственника: как себя вести, что говорить — повредить могла любая неосторожность.

Была понятна робость, с которой Олег переступил порог: слишком живы были в памяти больничные ужасы и потрясший ум образ куклы. Но при первом же взгляде на больную Олег заметно приободрился.

Лиля узнала брата сразу — Павел часто показывал ей фотографии родных, рассказывал о них. (Позднее так же заново знакомил её с классиками и разными известными людьми.) Приветствие Лили поэтому выглядело вполне осмысленным. Брат стал, не торопясь, выкладывать на стол гостинцы. Лиля размеренно комментировала:

— Это груши. Их надо мыть. Это конфета. Она сладкая. Это книжка. Будем читать.

Да, и читать, и писать ей пришлось учиться заново…

Брат и сестра минут двадцать вели лёгкую, довольно примитивную беседу, потом Павел сделал Олегу знак: довольно.

Всю обратную дорогу Олег размышлял об увиденном. И не мог отделаться от мысли, что в его мозгу перепутываются три образа: Оля, Лилька-дошколёнок и Лиля сейчас. Раз в разговоре он даже назвал сестру именем дочери. Поправила: «Я Лиля!» Но в душе Олега возник горький протест: нет! Как бы ни старался Павел, но прежней Лиле не стать. Хотя титанические усилия привели, бесспорно, к серьёзным сдвигам. И дом сумасшедших, вполне возможно, не станет её постоянным жилищем.

Светлане, нетерпеливо набросившейся с расспросами, муж представил всё в предельно радужных тонах, тщательно собирая в памяти и суммируя все положительные «крохи». И завершить рискнул на предельно оптимистичной ноте: «Вот увидишь, твой братишка её обязательно вытащит!» — только ради того, чтобы наконец-то увидеть улыбку на вечно заплаканном лице любимой. Успокоительные лекарства давно стали обычными в их доме. Как и визиты к невропатологу.

Откуда Павел черпал силы? Бегал в институт, по магазинам, по библиотекам, по консультантам… А в ночную смену — на завод: норму быстренько сделаешь — можно прикорнуть в укромном уголочке. Денег уходила уйма, одними Олеговыми не обойдёшься, ему ж и семью кормить надо. Узнав, что уволилась уборщица с их этажа, Павел взялся и за это «грязное» дело.

В моменты, когда уже совсем не оставалось сил, Павел шёл к Лиле. Садился с ней на уютный мохнатый коврик, клал её голову себе на колени. Ерошил жалкие волосёнки — «но они скоро отрастут и будут красивее прежних!» Поглаживал и слегка покачивал, негромко приговаривая: «Лилечка моя, солнышко моё, лапочка моя, всё перемелется, всё успокоится, всё хорошо станет… Ты милая-милая, ты добрая-добрая, ты хорошая-хорошая, ты умная-умная…» Это было и заклинание, и самовнушение, и слёзная мольба… Лиля слушала внимательно и, бывало, засыпала под эти наговоры. Павел боялся шевельнуться, чтоб не прогнать невзначай с её личика умиротворённое выражение. Какой была раньше во сне, не знал. Представить не мог, что бы чувствовал к ней, спящей, тогда. Сейчас же бесконечная нежность заливала сердце. Нежность старшего брата к маленькой сестрёнке. Или, скорее даже, чувство любящего отца к тяжелобольной дочери. Пропасть между ними стала огромной, но Павел об этом даже не думал. Жизнь без Лили — в любом качестве! — теряла всякий смысл. А поэтому путь был только один: вперёд! Он не пасовал ни перед чем в жизни, так неужели теперь, когда на карту поставлено так много…

Павел, может быть, к счастью, прочёл не все «истории болезни» — они «кому попало» не выдавались. А то бы узнал, что подонки — их, разумеется, так и не нашли, — вбили в истерзанное тело жертвы своё поганое семя, которое проросло… Врачи, ввиду тяжёлого состояния пациентки, решили пока не вытравлять. А разговор об этом происходил у постели пребывающей в беспамятстве Лили, которая каким-то образом всё расслышала и поняла… Она дважды пыталась свести счеты с жизнью… Таблетки оказали пагубное влияние на мозг… Знай Павел их названия и побочные эффекты, посмел бы бросить нешуточный вызов судьбе?.. А так он знал главное: должен спасти! И других вариантов — нет. Судьба просто не могла не сдаться этому оголтелому напору.

Вынужденно используя Лилино состояние, удалось выцарапать у властей города однокомнатную квартиру — очень помог Фёдорыч и справка о состоянии здоровья, в которой заведующий клиникой живописал, не скупясь на краски. Нервов пришлось потратить немало, но своего Павел добился: через полтора года, завершив лечение, привёз жену в новое жилище. С Лили не сняли инвалидность и приходилось опасаться рецидивов. Павел не без тревоги оставлял её одну, уходя на работу. Но Лиля уже самостоятельно выполняла все его задания, оставленные на листочке: сварить суп (уже без подробного описания, как и из чего), выстирать синее полотенце, прочитать вслух 30 страниц «Героя нашего времени», посмотреть по телевизору новости в 12 часов и записать главные, на её взгляд, чтобы вечером вместе обсудить, выполнить под музыку комплекс упражнений, записать в дневник пять предложений — о том, о чём захочется… Павел старался, чтобы ни одна минутка у жены не осталась свободной, чтобы скорее шло восстановление по всем пунктам. С радостью отмечал, что фразы из её уст становятся всё менее примитивными.

Когда Павел не был занят, свободное время они проводили вне дома: требовалась и социальная адаптация тоже. Контакты с посторонними в транспорте, в магазине, на почте… Конечно, часто бывали у Гладковых. Вначале Олег держался с видимым напряжением. Светлана была излишне суетлива. И только с Олей общение всегда получалось непринуждённым и доставляло удовольствие обеим. Но постепенно всё вставало на свои места. Время действительно лечило.