Слепая любовь. Лирическая повесть

Ника Январёва

«Слепая любовь» является заключительной частью дилогии (первая повесть «И пели ей райские птицы» выдержана в жанре семейной саги; вышла в 2015 году, готовится к переизданию). Читатель встретится с полюбившимися героями: семьями Зориных и Гладковых, где подрастают и вступают во взрослую жизнь дети. Но главным становится новый герой – слепой мальчик Юра. Только ли с ним связано название повести? Семейные тайны и интриги, вероломное предательство и горькое прозрение, яркие чувства и опасные связи…

Глава 6

Едва она вошла, Юрий тихо выдохнул: «Оля!» Он узнал её не по звуку шагов, не по стуку в дверь, не по скрипу деревянного крылечка, а гораздо раньше, когда словно бы от порыва ветра хлопнула калитка.

Тётя Зина ничего не сказала девушке, взглянула только — то ли с осуждением, то ли с тревогой, сурово сомкнув прямые полосы губ.

Оля нерешительно переступила порог Юриной комнаты. И замерла. Он лежал в постели. Лицо без чёрных очков и из-за чрезмерной бледности показалось незнакомым. Неподвижные глаза блестели по-неживому страшно. Мелко подрагивали воспалённые губы и раскинутые поверх одеяла руки.

— Оля, — повторил Юра, и голос, предательски взлетев, сорвался.

Она не могла ни ответить, ни подойти: сердце сжалось холодной костлявой рукой. «Какая же я дрянь!» С бесконечной жалостью скользила глазами по его лицу, и понимала, как соскучилась… и что причина его болезни — то, что произошло между ними.

— Я знаю, Оля, — заговорил, превозмогая волнение, Юрий, — я знаю, ты пришла сегодня в последний раз…

Она непроизвольно шагнула к нему, протестующе взмахнув рукой… Но почему-то промолчала, и только сердце заколотилось часто и отчаянно. Он продолжал:

— Я знал с самого начала, что так будет, что ты обязательно однажды уйдёшь… И я благодарен тебе за всё… Ты самая яркая звёздочка в моей беспросветной ночи.

Его лицо покрылось лихорадочными пятнами. Губы судорожно выталкивали слова.

— Благодаря тебе я на миг посмел даже возомнить себя, — горькая усмешка, — настоящим мужчиной… Но нет, я всего лишь инвалид, и мне неподвластно сделать тебя счастливой, а значит… Кесарю — кесарево.

— Да нет же, нет! — не выдержала Оля. — У тебя всё получилось! Это я не была готова, что… именно так… Это всё из-за меня!

— Спасибо, — растроганно прошептал Юрий, но, с беспощадностью к себе, добавил: — Ты говоришь это, я ведь понимаю, мне в утешение. Но всё равно — спасибо, что ты…

— Юрочка, — сквозь брызнувшие слёзы нервно засмеялась она, — но это правда, я сама не знала…

Как тут было избежать упоминания о Павле! Ольга, конечно, многое сгладила — например, свои эмоции, в подробности не вникала. Но авторитет психолога ей был необходим, чтобы убедить и ободрить друга, придать вес своим словам.

…Нечто невообразимое творилось в душе Юрия с того самого дня. Прикосновение к Ольге стало настоящим открытием, возникшее вдруг желание раствориться в её лебяжьей нежности явилось откровением, а весь тот вечер — до момента, когда понял, что резко неприятен Ольге, — вечер тот был слитком нереального счастья… Которое перечеркнул издевательский «Чижик-пыжик».

В ту же ночь Юра заметался в бреду: мозг не справился со стрессом, с резким переходом от ликования к растерянному отчаянию.

— Нервное расстройство. Как сказали бы прежде, нервная горячка, — поставил диагноз врач.

Лекарства — порошки, капли и травки — помогли успокоиться и снять напряжение. Но слабость, вызванная осознанием собственного ничтожества, всё не отступала. Шокированный непонятным бегством Ольги, Юрий совсем упал духом: больше она не придёт, а значит… Не всё ли равно, двадцать он лет проживёт или пятьдесят? Вот только тётю Зину жалко. Совсем с ним извелась, всё вздыхает да плачет потихоньку, но Юрин слух сейчас особенно обострён, и через дверь слышно хорошо. Юра старается говорить с тёткой ласково, то чаю попросит, то книжку чтоб почитала. А ей и отрадно выполнять его прихоти. А он уж так и старается не показать, как горько на душе, но только получается не очень: любящую тётушку не проведёшь.

Олино признание — что рассказала о т а к о м постороннему человеку — снова повергло в шок. «Калека, посмешище, подопытный кролик, препарат для опытов — вот кто я такой!»

Юрий отодвинулся к стене, отвернувшись от Ольги. Оказывается, он всё делал правильно и вполне состоятелен как мужчина? Что ж, есть повод гордиться! И как же хочется провалиться сквозь землю…

Оля смотрела на Юру полными слёз глазами. Нет, видимо, не понять ей его, а ему её. Обиделся, отгородился. Остаётся поспешно уйти, чтобы разрыдаться не здесь. Чтобы никогда-никогда-никогда больше не открывать знакомую калитку. И эти упрямо, до боли сжатые его пальцы не тронут больше с волнующей дрожью её плеч. Ни-ког-да!

Конец ознакомительного фрагмента.