Корона из перьев

Ники Пау Прето, 2019

Два века Золотая империя процветала, но ее нутро точила гниль: обделенные магическим даром жители всегда смотрели косо на анимагов, Укротителей фениксов. Наездники были мощью и славой империи, однако предательство королевы-регента и последовавшие войны привели к исчезновению их ордена. Минуло шестнадцать лет с последнего сражения Войны крови. Две сестры, кроткая Вероника и деспотичная Вал, борются за выживание в империи, где каждый маг должен встать на учет и платить непомерную подать. Тех, кто утаил доход, ждет повинность – рабская служба не-магам. Последняя надежда сестер, да и всех анимагов – возродить орден наездников…

Глава 5

Сэв

В горе мы держались друг за друга. Ее страдания были моими. Ее боль становилась моей.

Рука сама собой метнулась к ножу на поясе. Сэв и не подозревал, что у него есть такой навык — похоже, месяцы боевой подготовки не прошли даром.

Вот только никто не учил его драться с невооруженными девчонками, которые, словно перепуганное животное, выскакивают на него из зарослей. Незнакомка взглянула на него, потом на хижину. Должно быть, это ее дом, а тут — он, с оружием, встал на пути.

Девочка была юная — не сильно моложе самого Сэва, однако что-то в ней выдавало ребенка. Ее темная кожа отливала бронзой в лучах солнца, а заплетенные в толстые и тонкие косицы черные волосы украшали бусины и прочая блестящая мелочь да тесьма. Она была боса, а значит, чувствовала себя здесь в безопасности. Должно быть, эта наивность и чувство защищенности и делали ее похожей на ребенка, не боящегося выйти из дому. Сэв давно не мог позволить себе чувствовать то же.

При виде ножа девушка застыла, сделалась неестественно тихой — словно зверек, почуявший хищника.

Сэв тяжело сглотнул. В горле пересохло, как в жаркой пустыне. Ну, и что ему делать? Если ее увидят Джотам и Отт — заставят умолкнуть. В доме зазвенело стекло, и тишины как не бывало. Девушка резко обернулась. Сообразила, что мародер не один.

— Голяк, — раздался голос Джотама, неестественно громкий.

Сердце Сэва забилось до боли часто. Он оглянулся, но Джотам и Отт еще не вышли.

— Да уж, красть нечего, — добавил Отт.

Страх разлился по жилам Сэва. Если красть нечего, то эти двое выйдут в любой момент.

Сэв посмотрел на девушку.

— Беги отсюда, — шепнул он ей, жестом указывая в сторону чащи.

Девушка смущенно нахмурилась. С какой стати мародер с ножом велит ей бежать? Она явно ожидала подвоха. Осмотрела близлежащие заросли — и тут увидела притаившегося в тени позади Сэва повинника. Девушка отступила в сторону, еще дальше выйдя на опушку. Не стоило.

— Нет, стой. Я, мы… — Сэв махнул рукой в сторону повинника. — Мы тебе зла не желаем.

Он убрал нож.

— Зато вон те, — он указал в сторону дома, — опасны.

Девушка медлила, ее взгляд метался между Сэвом, повинником и домом. Изнутри доносился шум: мародеры с руганью копались в вещах.

В лесу в этот миг как будто что-то промелькнуло. Не то вспышка света, не то зверек. Сэв не успел ничего понять, когда ветки справа от девушки всколыхнулись, и нечто выпорхнуло ему навстречу, покровительственно опустившись ей на плечо.

Да, это был зверек, а точнее, птица. Ярко-красная, с длинным пурпурным хвостом и проклюнувшимся венцом из шипчиков на макушке. Птица напоминала факел во тьме, луну в ясную ночь. Явно не простая, магическая. В ее присутствии покалывало кожу.

Феникс.

Отпихнув Сэва, вперед вышел повинник. Он глядел прямо на феникса. Девушка подобралась, но нападать на нее никто не собирался: повинник в почтительном жесте приложил руку к груди и склонил голову. Девушка взглянула на него, на цепочку и медальон и, похоже, поняла, кто он такой. Они поняли друг друга без слов. Оба были анимагами: лишь анимаг способен вы́ходить и приручить феникса, и лишь анимагов в империи заставляют отбывать повинность. Это знание сплотило двух волшебников, а Сэв остался как бы в стороне, далеко — хоть и сам владел магией, — в тени от их теплого света.

Девушка нежно погладила феникса и нерешительно взглянула на повинника, как бы предлагая ему сделать то же самое. Тот осторожно, вытянув руку, приблизился, но в этот момент громко хлопнула дверь, и все трое словно вернулись на землю.

— Если опоздаем, капитан шкуру с нас спустит… — бурчал Отт. Дверь хлопнула второй раз, а значит, следом, как обычно, шел Джотам. Еще чуть-чуть, и они обогнут дом.

В голове у Сэва гремел тревожный набат. Мысли путались, слова не шли на язык.

— Кусты, — выпалил он, жестом веля девушке с фениксом укрыться в зарослях. Встревоженный резкими движениями, феникс принял защитную позу: расправил крылья и подал голос, — но к счастью, именно в этот миг заговорил Отт:

— Салага! — позвал он, тяжело ступая по жухлым листьям. — Ты где?

Девушка посмотрела на повинника. Ему она явно доверяла больше, чем Сэву. Повинник ободряюще кивнул, и только тогда она метнулась в заросли. Феникс, хлопая крыльями, скрылся следом. Убедившись, что беглецов не видно, Сэв обернулся.

Солдаты приближались: лицо Джотама, как обычно, не выражало ничего, зато щекастый и рябой Отт недовольно кривился.

— А этот почему до сих пор здесь? — спросил он, небрежно ткнув в сторону повинника самострелом. Так, будто повинник — пустое место.

В голове у Сэва по-прежнему гудело, сердце грохотало так, что он с трудом соображал.

— Он…

— Я вот это искал, — произнес повинник, выступая вперед. В раскрытой ладони он сжимал гнутую пряжку. — Оторвалась.

Отт прищурился и перевел взгляд на деревья у него за спиной. Увидел ли он девушку или просто высматривал конец колонны?

— Слушай сюда, магораб, — презрительно произнес Отт, вплотную подходя к повиннику. Сразу стало видно, насколько разного они телосложения. — Солдаты мы, — он указал на Сэва и Джотама, — а ты — слуга. Усек? В следующий раз делай так, как говорят, иначе утыкаю тебя стрелами и оставлю на поживу воронам.

Повинник покорно кивнул, хотя Сэв почувствовал исходящие от него волны ненависти. Отт же, ослепленный своим превосходством, ухмыльнулся.

— Теперь двигай отсюда и почини ремень, — приказал он, а после снова обратился внимание на Сэва. Повинник мельком глянул тому в глаза, со значением посмотрел туда, где прятались девушка с фениксом, и лишь потом удалился.

Теперь все зависело от Сэва.

— Если не напоминать им, у кого власть, они перестанут тебя уважать, — елейным голосом произнес Отт, заговорщицки приобняв Сэва за плечи. Сэв перестал дышать, лишь бы не слышать вони пота от его немытого тела. — А если они тебя не уважают, так пусть хоть боятся. Верно я говорю, Джот?

Джотам равнодушно кивнул, увлеченно вычищая грязь из-под ногтей. Отт отпихнул Сэва и громко заржал, оглядывая опушку и близлежащие заросли.

Сэв постарался не шевелиться, словно малейшим движением мог выдать девушку в зарослях. Они стояли слишком близко…

— А это что такое? — спросил Отт, глядя Сэву за спину.

Желудок свело от ужаса, но, оборачиваясь, Сэв сохранял невозмутимый вид.

Оттолкнув его, Отт подошел к лежащей на земле, среди рассыпанных луковиц, плетеной корзинке. Должно быть, девушка обронила ее, столкнувшись с Сэвом.

Отт поднял корзинку и с вопросительным взглядом показал ее Сэву. Тот не придумал ничего лучше, кроме как пожать плечами. Врать он умел прилично, но порой лучше промолчать. Глупость — природная или напускная — поможет объяснить любые странные совпадения.

Отт осмотрелся, потом заглянул внутрь корзинки. Фыркнул.

— Часовой из тебя… — произнес он и с презрением отбросил корзину. — Ты и роя ос не заметишь, пока тебя в зад не ужалят.

— Пора идти, — скучающим тоном напомнил Джотам. На каждые десять слов, сказанных Оттом, он говорил всего два. Если Отт был Шутом — пухлым и шумным коротышкой, — то Джотам был Пугалом, его тощей и тихой противоположностью. Худое лицо и сальные патлы усиливали это ощущение; его продубленная коричневая кожа была покрыта сложным рисунком неровных и плохо заживших шрамов.

В детстве Сэв обожал пьесу «Шут и Ворона», а еще «Принцесса-жемчужинка» и «Приключения пройдохи». Протиснувшись через толпу у театра в аллее Лицедеев, Сэв наблюдал за игрой на сцене, выглядывая из-за ног взрослых. Большую часть комедий ставить дозволяли, а вот эпосы и трагедии запрещали. Они пользовались народной любовью, но со времен войны оказались в опале, потому что повествовали о многих славных воинах и знаменитых людях из истории укротителей фениксов. Ходил слух, якобы кое-где в подпольных театрах и игорных домах Аура-Новы актерам платили больше обычного, чтобы они тайно, после закрытия исполняли запретные пьесы. За риск со зрителей драли в три шкуры.

Джотам побрел прочь, а Отт присмотрелся к Сэву.

— Раз уж дозорный из тебя никакой, поработаешь носильщиком, — грубо произнес он, бросил перед Сэвом самострел и, самодовольно ухмыляясь, вразвалочку пошел вслед за подельником.

Сэв смотрел им вслед, не смея даже вздохнуть, пока наконец лес не поглотил звуки шагов.

Сэв сделал судорожный вдох, не зная, что говорить и как быть, а девушка в это время поднялась из-за кустов. Сомнений нет, она все слышала и теперь знает: он — не какой-то там мародер, а солдат. Птицы нигде видно не было, но теперь, когда опасность миновала, Сэв впервые позволил себе осознать, что видел он живого феникса.

Все думали, что их больше нет, что империя уничтожила их вместе с восстанием, символом которого они и были. После войны губернаторы решили, что эти птицы слишком опасны и слишком преданы анимагам, поэтому нельзя им доверять. В пределах империи фениксов извели полностью, а в первые годы после войны браконьеры охотились за ними и в Пире. И хотя на Вольные земли закон империи не распространялся, с падением Авалькиры Эшфайр в независимом государстве некому стало защищать фениксов и их земли. Не осталось правителей, солдат и устройства страны. Всякое село теперь было само по себе, не хватало ни людей, ни возможностей, чтобы всем объединиться под одним стягом или ради общего дела. Люди Пиры, может, и обрели свободу от законов империи, но освободились они и от ее покровительства.

Сэв часто задавался вопросом: почему империя не направит сюда армию, чтобы прибрать к рукам отбившуюся провинцию? Из подслушанных разговоров он понял, что ответ прост: дело того не стоит. Столь обширные и дикие земли так просто не захватить, силы растянутся. К тому же Пира — страна не богатая: экономика рухнула во время войны, странствовать по ней и торговать опасно. Восстановление обойдется чересчур дорого.

Но… если Пире нечего дать империи, зачем посылать сюда Сэва и других солдат?

Сэв снова посмотрел на девушку. Может, наездники вовсе не сгинули? Может, поэтому отряд Сэва здесь?

— Так это… ты — наездница? — прошептал он. Давно Сэв не произносил этого слова: наездница. Укротительница феникса. С тех самых пор, как лишился родителей. Что, если зреет новое восстание и девушка — из мятежников?

С каменным лицом она скрестила руки на груди. Сэв, может, и не сдал ее, но он все же солдат, вставший на пути к дому. Где-то в лесу у нее за спиной пропел феникс, и черты ее лица немного смягчились. Присев на корточки, они подобрала с земли выпавший из корзины корешок и бросила его в чащу. С громким треском и хрустом, шурша листьями, феникс набросился на угощение.

Девушка широко улыбнулась, и Сэв — невольно — тоже.

На миг напряжение между ними ослабло, уступив место общности, как вдруг девушка затаила дыхание и ее темные глаза тревожно округлились.

Мгновением позднее Сэв сообразил, в чем дело: воздух у него за спиной всколыхнулся, и долгожданная прохлада коснулась вспотевшей шеи. Он не успел даже дернуться, когда что-то надавило на бедро, потом едва слышно и коротко зашипело. Кто-то грубо задрал ему голову, приставив к горлу его собственный нож.