Сякубуку

Никита Буревестник (2024)

"Сякубуку" — это глубокий, многослойный сборник рассказов, погружающий читателя в миры, где философия пересекается с фантастикой, а человеческие переживания обретают необычные формы. Каждая история исследует грани человеческого существования: от борьбы с внутренними демонами до поиска смысла в постапокалиптической пустоте. В центре повествований лежат вопросы свободы, морали, идентичности и конечности жизни. Будь то скитания ронина в поисках истины, научные эксперименты с последствиями для целой цивилизации или встречи с сущностями за гранью понимания — герои неизбежно сталкиваются с выбором, который меняет их судьбы. "Сякубуку" — это не просто сборник фантазийных историй, но и литературное размышление о природе человека, его страхах и стремлениях, рассказанное через призму ярких образов и неожиданных сюжетов.

Кро-Маньон

Воздух опьянял своей свежестью. Каждый вдох был настолько легким и скользящим по слизистой, что едва можно было отличить запахи деревьев от почвенной влаги. Высокий человек в шкуренной накидке шел между гигантских деревьев. На его плече была связка из заячьих тушек, а на втором — лук с кочаном, из которого он всех их и застрелил. Шел он уверенно, без сокрытия, будто бы по тропинке, хотя трава под ногами никак не выделялась относительно другой. У человека был высокий лоб и атлетическая фигура, одним словом — охотник. В его коммуне ближе к горам его ждали с добычей, этими злосчастными зайцами. Однако добытчик не заметил, что он слишком долго выслеживал и подбивал добычу. Легкая дневная прохлада постепенно стала превращаться в холод, а яркое солнце отсвечивало всё более теплыми и контрастными тонами. Небо из чисто голубого переходило в золотое. Вскоре мужчина понял, что до темноты он до пещер не дойдет, а потому ему следовало бы свернуть на опушку и развести костер. Идти во тьме по лесу — самоубийство.

Свернув направо, он стал собирать сухие веточки с земли. В момент, когда он вышел на поляну, у него подмышкой набралось приличное количество хвороста. Сама поляна выглядела обжитой. Было видно место кострища, полуразобранные шалаши и кости. Они были похожи на оленьи ребра. Охотник спокойно восстановил шалашик, забил кострище хворостом и поджог. К этому моменту золотое небо уже стало темным. Небосвод был наполнен множеством звезд. Если бы можно было потушить огонь, было бы видно еще больше светил, которые образовывали молочный путь, разрезающий тьму. Охотник видел это зрелище и хотел бы посмотреть снова, но сегодня ему не доведется — костер тушить нельзя. Спать он тоже не собирался, поэтому просто сидел в шалаше, наблюдая за огнем. Он свернул зайцев в остатки шкуры, которые были тут.

Мужчина часто отвлекался, поглядывал на лесную чащу. Часто его взгляд останавливался на костях. Что-то в них не давало ему покоя. Они были близко к свету, поэтому человек мог себе позволить подойти к ним. При ближайшем рассмотрении это оказались человеческие кости. Среди обломанных ребер лежал легко узнаваемый череп. Что-то подступило к горлу, но мужчина совладал с позывами и отошел обратно к костру. Когда он поворачивался, на краю поля зрения что-то мелькнуло. Человек резко направил взгляд туда, но ничего не увидел. Был слышен легкий хруст веток, который разумом относился к горению костра.

Воздух, что на краю света, что около огня был тяжелым. Пахло, очевидно, дымом. Это ни в какое сравнение не шло с дневной свежестью. Взгляд мужчины терялся в языках пламени, искривляющих теплом и вид вокруг них. В размытом воздухе показалась маленькая фигура. В этот раз Охотник был уверен. Он потянулся назад к шалашу. Рука сама дотронулась до лука. Она подтянула его вместе с кочаном. Резкое движение. Человек стоит над костром с наведенным вперед луком.

Перед ним низкая фигура. Силуэт был очень низким и коренастым. Человек понимал, что это женщина, но какая-то другая. Мягкими и короткими шагами она вышла на свет. Мужчина расслабился. Это была большебровая. Обычно они не представляли угрозы и избегали встреч. Он опустил лук, понимая ситуация. Чудо, что она всё еще жива. Глаза направлены на её глаза, при виде человека, у неё немного приподнимаются гигантские брови, у него, видимо, тоже. Безопасность.

– — Коготь. — Уверенно с улыбкой и положив руку на себя сказал Охотник.

Большебровая повторила слово, показывая пальцем на встреченного. Она показала на себя и проговорила эквивалент слова: «Ласточка». Коготь достал кролика из шатра и отдал гостьи. Та весело похихикала. Охотник умилялся, пока не заметил краем глаза два отсвечивающих диска. Он снова поднял лук и направил туда. Там был женский силуэт. Более высокий, стройный и гладкий, будто бы без одежды. Иногда языки пламени так искривлялись, что легонько освещали лицо. Оно было каким-то не таким. Это не был большебровый, это не был сородич Когтя, а самым главным в этой ненормальности были глаза. Они симметричны. Абсолютно идентичны. Так еще и светятся. Рот был очень большим. Среди деревьев появлялось всё больше отсвечивающих глаз, чем дальше были силуэты, тем более тусклыми были глаза.

***

Я проснулся от резкого звонка. Вызов. Я быстро собрался. Ударил резкий пластмассовый запах, который отходил от старых выцветших столов в части. Я быстро натянул пиджак от формы и вышел на автостоянку. В машине меня уже ждал напарник. Он был наготове. Только кресло коснулось меня и машина рванула вперед с запущенными мигалками.

— Ну как? — Спросил водитель. — Обдумал мою теорию?

— Да. — Закатив глаза, ответил я. — Бред, мне всё еще кажется, что этот эффект, чтобы отличать своих от чужих.

— Так же как и рефлекс бровей? — ехидно парировал напарник.

Я лишь усмехнулся. Мы уже доехали. Здание было оцеплено. Внутрь еще никто не заходил. Штурмовики уже готовились выбивать дверь. Шумели громкоговорители. Пошли удары. Мы с напарником стояли за штурмовиками. Стук. Еще раз. Дверь вылетела. Оттуда донесся отвратительный запах. Сладкий, до приторности гнилостный запах. Мы заглянули туда. Всё было в окровавленных трупах, из них были выедены целые куски плоти. Тела сидели на креслах и лежали на полу. В краю комнаты на корточках сидела женщина. Точнее, со спины она так выглядела. В один момент она повернулась. У неё в руках было сердце. Её лицо было абсолютно симметричным. Кожа была слишком гладкая. Широкий рот со слишком большими клыками и зубами намного больше, чем должно быть. Нечаянно упавший лучик света на глаза отразился, как у кота.

К своему ужасу, я понял, что мой напарник был прав. Я смотрел на причину эффекта зловещей долины.