«Жизнь» метро

Никита Максимовский, 2020

Серия коротких новелл, объединенных одной сюжетной линией. Каждая глава представляет собой отдельное наблюдение героя за событиями, которые происходят в метро. Находясь на пороге полной неопределенности в дальнейшем будущем, герой размышляет, вспоминает, анализирует. Свою жизнь он пропускает через атмосферу жизни метро. Где-то взрываясь, захлебываясь эмоциями, а где-то улыбаясь, герой постепенно приходит к разным выводам и задает вопросы себе самому.

О других

В каком-то смысле все считают себя людьми воспитанными. Однако, в современном метро даже сквозь самую настоящую воспитанность иногда пробивается нечто грубоватое. Порой, например, хочется уступить место в вагоне, сказав: «Садитесь, пожалуйста», — но ты почему-то так не поступаешь. Причем это как ступор какой-то. Тебя мучают «небольшие» угрызения совести, но твое тело продолжает сидеть и сидеть, настаивая на своей правоте. А иной раз все происходит наоборот. Ты уже уступил место, почувствовал какое-то внутреннее облегчение, а он или она раз и не села. И ты смотришь на эту, к примеру, пожилую женщину, словно пытаясь усадить ее глазами. Взглядам ребенка, у которого только что отобрали последнюю конфетку, ты словно умоляешь ее. «Ну, сядьте… Пожалуйста, сядьте! Я же уступил. Я же сделал все правильно. Все как учила меня мама. Ну, сядьте же!»

«А я делал все правильно? — поймал вдруг Глеб себя на мысли, — А мне это зачтется там… Ну там, куда я попаду после… И что значит делать правильно?..»

В вагон метро зашла пожилая женщина довольно простой внешности. Сидящий в вагоне мужчина краем глаза заметив ее как по команде вытягивается по струнке, вежливо предлагая сесть. Может она думала в этот момент о чем-то высоком или просто о том, как прокормить семью, но тем не менее она, не замечая этого редкого в наше время жеста доброй воли, продолжила стоять, упершись глазами в какую-то рекламную брошюру. Двери закрылись, и поезд тронулся.

— Садитесь, пожалуйста, — посмотрев на нее немного умоляющим взглядом начал он, аккуратно одернув ее за плечо.

— Нет. Спасибо. Мне скоро выходить, — быстро пробормотала она, словно стараясь не упустить ту мысль, которая гуляла у нее в голове.

И оказалось не обманула. Они проехали каких-то две станции метро и на третьей она уже вышла.

Глеб вспомнил эту историю потому, что для него тогда самым интересным было не желание незнакомца помочь той женщине, а постоянно, от станции до станции, меняющееся выражение его лица.

Сначала оно было из оперы «блин, не угадал». А в самом деле, иногда твое желание уступить кому-то место, да или попросту сделать что-то хорошее, похоже на какое-то казино или лотерею. Угадаешь или нет? Нужна твоя помощь или не очень? Едет она одну остановку и значит не сядет или до конца, и значит надо уступить?

У Глеба на этой почве выработалась привычка просто стоять. Если хоть чуть-чуть держат ноги, то он лучше постоит от греха, чтобы никто, не дай Бог, на него не ворчал в духе «вот молодёжь-та пошла»… Он просто тихо постоит в сторонке, и его совесть будет чиста. Он никому не уступал, но и уступил всем. А уж дальше пусть сами решают «кто виноват из них, кто прав».

А на какие ухищрения только не идут люди ради заветного места. Порой кажется, что для них место в каком-то вагоне как пьедестал победителя на Олимпийских играх. А может дело и не в месте вовсе?..

Глеб вспомнил как одна его хорошая знакомая, работающая в Москве, рассказала ему интересную историю. Короткая и одновременно шокирующая, она, в каком-то смысле, частично отразила для него современную действительность «жизни» метро.

«Как-то утром я, как обычно, поехала на работу на метро. Села на конечной станции и включила плеер погромче, чтобы не слышать всего этого шума. Станции через три (а добираться мне до работы примерно час) я задремала и уже почти начала засыпать, как вдруг вагон резко тряхнуло, и я открыла глаза. Передо мной, уже, наверное, давно, стояла цыганка. С двумя детьми лет десяти, неопрятная и с золотыми зубами, она смотрела на меня и что-то говорила. Вытащив наушники из ушей, я поняла, что она не говорила, а попросту орала словами, которые группе «Ленинград» не пришли бы никогда на ум даже в их лучшие годы. А кричала эта цыганка не абы на кого, а именно на меня. Если в двух словах, то мол я такая-сякая не уступаю ей место, а ведь она беременна. В тот момент я опустила взгляд и, увидев живот, уже начала вставать, чтобы исполнить ее просьбу, как вдруг, присмотревшись, поняла, что это и не животик вовсе, а простая подушка. В конце концов, это ведь не ножки будущего чада, а элементарные уголки торчали из-под засаленного свитера. И мне в этот момент стало как-то по-настоящему противно. Я чувствовала себя как полная дура. И еще больше разозлившись от того, что, когда я начала вставать, цыганка заулыбалась, я села обратно и включила музыку в наушниках на максимум. А через две станции цыганка с перекрасившимся от злости лицом и вовсе сошла, очевидно, отправляясь зарабатывать деньги своей «беременностью».

Конец ознакомительного фрагмента.