Железный Век

Никита Савельев (2020)

30-е годы прошлого века. Эпоха джаза, золотого века кино и великих потрясений. В Европе набирает огромную популярность автоспорт. Быстрые и красивые машины, бесстрашные и безрассудные пилоты, скандалы и смертельные аварии. Германия и Италия рвутся к власти не только на мировой арене, но и на гоночных трассах. Молодой британец Джонни ставит на кон все, чтобы пробиться в чарующий и опасный мир гонок. А для этого нужны подвиги не только на трассе, но и за ее пределами. Между тем Европу лихорадит, она все больше напоминает бочку с порохом и готова вот-вот взорваться.

Глава 7. Франция. Центральная площадь города Ним. Март 1935 года.

Заметка из газеты «Общество».

Турнир тысячи лье — эти слова заставляют сердце любого спортивного болельщика биться чаще. И пусть фактически протяженность гонки составляет «всего» 1500 километров, старинная мера длины как нельзя лучше отражает дух легендарного соревнования. Как и героям прошлого, гонщикам предстоит проскакать тяжелый путь на своих железных конях по всему югу Франции, им необходимо проявить смелость и выдержку, а их скакунам — надежность и скорость. Дистанция гонки проходит по дорогам общего пользования, где гонщикам придется одолеть невероятные препятствия. И только истинно лучший из них по праву сполна насладится лаврами победителя.

Первый участник стартует по традиции с центральной городской площади ровно в восемь вечера, остальные следом за ним с минутным интервалом. А финиширует гонка там же в утренние часы, но до финиша доберутся только сильнейшие. Дорогие читатели, мы следим за развитием событий.

20 минут до старта

Джонни оглядел разноцветное море машин на площади старинного города. Когда-то джентльмены из собрания автоклубов приняли историческое решение: отныне в официальных соревнованиях машины каждой страны будут иметь свой цвет. Италии достался красный, Англии — зеленый, Франции — синий, Германии — белый, Бельгии — желтый. Сегодня преобладали красные и синие тона: оно и понятно — итальянцы традиционно сильны во всех соревнованиях, а французы свою вотчину без боя не уступят. Белого цвета откровенно мало — педантичные немцы пока только вкатывались в гонки после вынужденного перерыва.

К сожалению, зеленого не так много, как хотелось бы. Да и машины, если честно, не блещут.

Автогоночный сезон стартовал совсем недавно, а «Тысяча лье» и вовсе — первое крупное состязание. Поэтому сюда съехались все фавориты. Престиж победы в этом невероятно изнурительном марафоне чрезвычайно высок.

Но Джонни отлично отдохнул в зимние месяцы и нацелен на хороший результат. В нем клокотала энергия, требовавшая выхода, и сам гонщик чувствовал, что находится на пике возможностей.

Две минуты до старта

Все работало точно лучший швейцарский хронометр. Сотни лошадиных сил, скрытых под капотом, рвутся наружу. Рядом на сиденье — в марафонах использовались спортивные, а не гоночные автомобили — сидел Чарли. Джонни с трудом вытащил с родины своего первого механика: с соотечественником ему спокойнее, но этот дурень совсем не стремился обратно в Европу.

Полчаса после старта

Джонни прекрасно понимал: нет смысла гнать во весь опор, нужно вкатиться в ритм долгой гонки. Перво-наперво придется разбираться с медленными машинами, стартующими впереди, а потом расклад сил станет более или менее ясен. Стараясь не рисковать понапрасну, Джонни аккуратно объезжал неторопливых соперников, предусмотрительно оставляя зазор между ними и собой. За опытность этих ездоков поручиться сложно, а выбывать из гонки по причине чьей-то безалаберности он не планировал.

21:34

По краям трассы огромное количество зевак, они приветственно машут с кромки обочины. Все это, конечно, приятно, но мчаться в двух шагах от людей безумно рискованно. Некоторые, вовсе сумасшедшие, развлекались тем, что перебегали дорогу прямо под носом несущихся машин. Очень тяжелый участок. В этот момент зрителей просто ненавидишь.

22:18.

Они оказались в сельской местности, на разбитой просёлочной дороге. Мелькали заборы, стога сена, телеграфные столбы, лаяли собаки, пощипывали траву коровы, совсем не обеспокоенные тем, что совсем рядом промчалось рычащее и пахнущее бензином страшилище. Джонни тщательно следил, чтобы колесо не угодило в ловушку в виде ямы или канавы. А верный Чарли бдительно сверял дорогу с картой. Не хватало еще заблудиться в этой пасторали.

22:33

По узкому мосту с ветхими деревянными перилами аккуратно преодолели безымянную речушку. Казалось, ненадежное, хлипкое сооружение колышется под тяжестью машины.

23:05.

Позади первый серьезный соперник. Белоснежный «Рамберт» с фон Дальбергом за рулем. У «Монетти» преимущество в скорости, и они легко вышли вперед. Крупный немецкий автомобильный концерн вернулся в гонки. Пока что он сосредоточил усилия на стандартных гонках, предпочитая не распыляться на подготовку машин на всего одно, пусть и невероятно престижное соревнование. Типичный немецкий расчет!

23:30

Первая контрольная точка. Естественно, преодолеть долгую дистанцию, не останавливаясь — за пределами как человеческих сил, так и автомобильных. По пути им предстояло встретить четыре пункта, где их ждали механики Монетти, готовые дозаправить и осмотреть технику на предмет неисправностей. Джонни попил, выкурил сигарету, и они понеслись дальше. Слава Британии, итальянская техника работала исправно. Пока стояли, он узнал, где основные соперники. Еще впереди. Не будем впадать в уныние. Мы же только начали, так сказать, опрокинули первый бокал. Основные блюда даже не на столе!

23:55

На время гонки дороги перекрывают, но, конечно, за всем не уследишь, и на полуторатысячном маршруте возможны накладки. Сердце ушло в пятки: они чуть не столкнулись с лошадью, тащившей телегу, а на облучке восседал какой-то старый дед. Куда ты поперся в полночь? Врежься в него — и позору не оберешься! Все газеты бы написали. Не отмоешься потом.

00:42

Наверное, полчаса они гнались бок о бок с соперником, благо, путь пролегал по широкому шоссе. Судя по раскраске, это Дюваль. Джонни, не имея особого преимущества в скорости, отчаянно пытался выйти вперед на поворотах. В итоге неуступчивый француз остался позади, а бедолага Чарли весь взмок. Это и вправду очень опасно. Если бы машины ударились… Лучше не думать. Встреча с апостолом Петром пока не входила в их планы.

Но каков Дюваль! Уже немолодой, всегда интеллигентный и вежливый в общении француз проявил невиданную цепкость.

01:10

Вот и вторая остановка! На сей раз механики возятся долго. Необходимо тщательно все проверить. И у машины, и у водителя накапливается усталость. Джонни пьет кофе из огромной чашки. На улице очень зябко, в автомобиле этого совсем не ощущаешь.

02:20

Чарли, не спать! Дорога уже долгое время пустынна, лишь однажды из-под колес с визгом спасается какая-то мелкая лесная живность.

Джонни немного сбавляет обороты — пока машину лучше поберечь. «Тысяча лье» — это еще и испытание для техники. В отличие от гоночных, спортивные автомобили запускают потом в массовое производство. Каково будет зажиточному итальянскому воротиле (мелкому клерку такое не по карману) небрежно обронить в непринужденной беседе: дескать, такая же кобылка, как у меня, обставила всех на легендарной гонке. Друзья обзавидуются, а дамы кинутся к его ногам — женщины вообще падки на яркие дорогие вещички!

02:48

Очень хочется спать. Сначала Джонни пытается сосредоточиться на дороге, но внимание притупляется. Надо подумать о чем-то отвлеченном: постаревший отец хочет продать свой хлопотный разросшийся бизнес и заделаться фермером. Мать не столько радуется деньгам, которые Джонни теперь исправно высылает родителям, сколько пишет, как сильно переживает за него. Жалко ее.

03:12

Проклятье! У них спустило колесо. Сперва Джонни думал — есть шансы дотянуть до остановки, но быстро понял — это невозможно. Вдвоем с Чарли, изощренно ругаясь в непроглядной темноте, они поднимают машину домкратом и в грязи (угораздило же ее отыскать) меняют спустившую покрышку. Джонни беспокойно поглядывает на дорогу, но зря — мимо так никто и не проезжает. Ну, хоть стряхнули сонную одурь.

03:42

Населенные пункты натыканы неравномерно, и следующая остановка не заставляет себя долго ждать. Механики бегло осматривают машину и тщательно проверяют резину. Пока Джонни выдувает очередной кофе, Серджио сообщает ему хорошую новость — он следует вторым следом за Санети. И плохую — по заранее разработанному плану ближе к финишу гонщики должны не атаковать напарников по команде, а приложить все усилия, чтобы финишировать спокойно, без риска для техники.

04:02

А что ты хотел? Среди итальянцев ты никогда не будешь первым, тем более что Франко впереди.

Джонни ведет неторопливо, он очень устал, все тело от долгого сидения затекло, и короткие остановки не помогают. Скорее бы финиш. Кажется, он никогда так не хотел растянуться во весь рост на мягкой перине. Чарли совсем клюет носом, и даже чувствительные тычки в бок не будят его.

04:25

Сонное течение дистанции прерывает невероятное событие. Джонни выводит машину из крутого поворота и видит, как на обочине, уткнувшись носом в пень, замерла такая же красная машина. Рядом возятся две фигуры. Кажется, разбит радиатор. Джонни, естественно, притормаживает. Не нужна ли помощь? Санети раздраженно машет рукой — проезжайте. Теперь их экипаж на первом месте!

04:33

Сонливость как рукой сняло, Джонни ощущает невероятный прилив сил. У него все законные права финишировать первым. Это тяжелейший марафон, где с каждым может случиться неприятность. Чтобы победить, необязательно быть самым быстрым, главное — стабильный темп. Завтра все газеты будут восхвалять его. А еще призовые, да какие! Теперь в команде на него посмотрят совсем по-другому. Попробовать взять на шпагу первенство Европы? Эх, мечтать, так мечтать!

04:52

Перед ними железнодорожный переезд, слышен гудок поезда вдали. Надо успевать тормозить, шлагбаум уже опускается. А вдруг этот Демон смог завести машину и бросился в погоню?!

На решение остаются секунды, посадка у спортивной машины очень низкая, крыши нет, а шлагбаум рассчитан на обычные массивные дорожные автомобили. Газу!

— Пригнись! — орет Джонни, вдавив до упора педаль в пол.

Получилось! Они проскочили! Джонни поднял голову, и они устремились дальше. На обмершего от ужаса Чарли лучше не смотреть.

05:48

После приключения на переезде всплеск адреналина быстро иссяк, и сон снова пытается взять над ними верх. Хорошо, они какое-то время поднимались на холм по извилистому шоссе, а потом спускались. Это немного развлекло. Джонни все время смотрел в зеркала заднего вида, не появятся ли фары догоняющей машины, но там черным-черно. Скоро еще одна остановка, а там недалеко и до финиша, куда, по расчетам, они должны прибыть примерно к десяти утра. Уже пойдут ближние подступы к городу. Даже если Санети и сможет настичь его, наплевав на указание беречь машину, то обогнать в тех местах будет — ой, как нелегко.

Теперь главное, чтобы не подвела ни одна деталь — ни капризные свечи, ни разгоряченный двигатель, ни нежное сцепление. Ладонь на рычаге передач свело от усталости, но Джонни помнил — он должен быть предельно аккуратен, слишком высока нынче цена ошибки.

Холм наконец закончился, и они вырвались на ровную дорогу, надо поберечь мотор.

Что за черт?! Зеркало заднего вида неожиданно озарил ярчайший свет, Джонни осознал, что к ровному урчанию его мотора добавился еще звук. Газу. Срочно газу! Но уже поздно! Оглушительно ревя, мимо промчался и скрылся впереди приземистый силуэт. Да как так-то?! Ведь не Санети это, в самом деле?!

10:20

После финиша Джонни, конечно, получил свою долю оваций и комплиментов. Обычно сдержанный Монетти светился от счастья — еще бы, две его машины финишировали впереди. Но главным героем опять оказался чертов Санети, журналисты и зрители наперебой пересказывали друг другу, как отважный итальянец догнал напарника, но, не желая вступать в прямое противоборство, выключил фары и следовал за ним в абсолютной темноте, а когда дождался удобного момента — прибавил мощности, и поминай как звали.

22:00

Отоспавшись как следует после финиша, Джонни шел, не спеша разрезая уличную толпу. Для обывателей, не избалованных зрелищами, любое спортивное соревнование — всегда праздник. Вокруг пели, танцевали, веселились, флиртовали, шутили, ругались и, разумеется, выпивали. Как мало нужно простым людям для счастья! Никто, понятное дело, не знал Джонни в лицо — автогонки не кинематограф. Да и признали бы — кому он нужен. Он же не Санети. Эта фамилия сидела в мозгу как заноза. Такое ощущение, что итальянец — рыцарь Ланселот, а он безымянный оруженосец, которому отвели лишь строчку в балладе.

Джонни искал какое-нибудь маленькое кафе, чтобы насладиться знаменитыми французскими булками и, само собой, выпить коньяку. Его уже тошнило от вина, и почему-то очень хотелось порадовать себя коньяком. Не подумайте, он не пьяница, но после таких событий организм ультиматумом требовал спиртного, и ничего не поделаешь.

Все столики оказались заняты, и Джонни, недолго думая, двинулся к тому, где сидела одиноко девушка. Не к крестьянам же и громогласным рабочим, в самом-то деле?! Тем более, Джонни почудилось — красавица тоже смотрит на него. Жаль, из-за стола толком не видно ног — Джонни всегда оценивал длину и стройность женских ножек.

— Ослеплен вашей красотой, не могу пройти мимо. Но если я чем-то нарушаю ваше уединение — сразу же улетучусь.

Девушка рассмеялась и милостиво пригласила присесть. Примерно его возраста, с медно-рыжими густыми волосами, постриженными достаточно коротко. На француженку, кстати, не похожа. Так и есть. Соотечественница. С кэрроловским именем Алиса.

— Вы же гонщик, — скорее утвердительно сказала новая знакомая.

Джонни против воли расплылся в улыбке.

— Приятно, когда тебя узнают!

— Нет, что вы! Но у вас в ногти въелось машинное масло, как у механиков, а на лице — характерный, едва заметный след от очков, такой бывает только у гонщиков.

Джонни сжал ладонь в кулак, спрятав не совсем чистые ногти. То, что его могли принять за механика, ему категорически не понравилось.

— Вы очень наблюдательны, Алиса, особенно для женщины.

— А женщины, по-вашему, годятся только вести хозяйство?

— Нет, я вовсе не это имел в виду. Просто странно, когда женщина столь логична…

— Вы-таки сторонник консервативного подхода к женской роли? — хитро спросила Алиса.

Джонни смутился и ляпнул:

— Между прочим, я не простой гонщик, моя фамилия Милтон, и я чуть не выиграл турнир.

Как по-детски это прозвучало. Да что ж такое.

— А-а-а, Милтон! Вы финишировали третьим?

— Вторым.

— Позвольте поздравить. А почему вы в таком скромном кафе, а не в дорогом ресторане?

— Искал вас, дорогая Алиса.

— Что ж, комплимент засчитан, — кивнула девушка. — Гонщик — это же, должно быть, очень романтично: постоянные путешествия, народная слава, призы, шампанское и женщины. Как киноактер, только те рискуют понарошку.

Обычно женщины млели, узнав, с кем общаются — не с каким-то там заштатным частником на устаревшем ведре, а членом самой передовой гоночной команды. Джонни в ответ травил им кучу баек про бесстрашие и каждодневный вызов в лицо смерти. Но в глазах необычной Алисы он увидел озорные огоньки и засомневался, стоит ли вести привычную игру.

— Простите, вдруг я пытаюсь выведать страшную тайну, но чем вы занимаетесь, Алиса?

— Никаких тайн. Я внештатный корреспондент газеты «Мун», путешествую по Франции, вот занесло сюда. Гонки — мужской спорт, а я хочу написать о «Тысяче лье» глазами женщины.

— Ого! Вы потрясающая девушка. Те репортеры, к которым я привык, как правило, или суетливые, расхристанные молодчики, или мужеподобные суфражистки. Кто бы думал, что в журналистике встречаются такие красотки.

— Хотите, я вас добью? — улыбнулась Алиса.

— Неужели вы тоже гонщица? Мое сердце этого не вынесет.

— Что вы, все намного проще. Я пытаюсь стать еще и фотокорреспондентом. Слышали про американку Мэри Брук-Уайт? Это первая женщина-фотожурналист. Вот и я хочу — пусть не первой, но в десятке. Но, к сожалению, все не так просто. У меня в номере лежит эта гигантская штуковина — фотокамера, и пока у меня с ней не очень ловко спорится. А видели бы вы мои снимки, это кромешный ад какой-то.

Алиса вновь беззаботно рассмеялась. Джонни повнимательнее пригляделся к ней: в глубоких зеленых глазах читались нешуточная воля и ум. Алиса не похожа на девиц, которые обычно окружали гонки — с разговорами о моде, кино и вялых попытках сделать вид, будто они разбираются в искусстве. Попадались, конечно, и истинные аристократки, но Джонни, сам происходивший отнюдь не из графов, их чуть-чуть побаивался и сторонился.

— Может, в ресторан? Здесь шумно и неинтересно, — предложил Джонни. — Вы мне расскажете про фотографию. Никогда не держал этот аппарат в руках. А я поведаю про гонки. Вам же пригодится для материала? Выбирайте любое заведение, самое роскошное — гонщики Монетти в средствах не стеснены.

Действительно, проработав год у итальянцев, Джонни стал неплохо зарабатывать: пусть до виллы на взморье ему далековато, на рестораны хватало всегда. Правда, там придется танцевать, а он в этом не особенно силен.

— Всегда восхищалась настойчивыми мужчинами… — задумчиво протянула Алиса.

Неожиданно Джонни осенило:

— Ресторан — слишком обыденно. Не будет ли большой дерзостью, если я рискну предложить вам кое-что иное.

— Пробуйте удивить, Джонни.

— Мы отправимся до гостиницы, там стоит мой автомобиль. Почти такой же, на каком я выступал — спортивный и очень скоростной кабриолет. Прокатимся по ночным дорогам? Держу пари, вам не доводилось испытывать таких ощущений.

— Пойдемте, мистер Милтон, покажете, какой вы гонщик. Вдруг обманываете бедную девушку. Только условие — держать себя в рамках приличий, — твердо сказала Алиса. — Моя старенькая мама не оценит: с мужчиной, ночью, да еще и в машине. Какой кошмар!

Пока они шли до гостиницы, Джонни узнал, что женщин не допускают освещать ни серьезные экономические, ни политические вопросы, ни спорт. Может, оно и верно: дай волю — будут писать лишь про красавчиков. И в ведущие Би-Би-Си дорога им тоже закрыта. А рассказывать про новинки моды для скучающих леди Алиса не желает. Знали бы вы, как тяжело пристраивать свои статьи; уйму сил и труда приходится тратить! Скольких нервов стоило уговорить редактора принять идею написать про спорт с женской точки зрения — хотя бы в виде эксперимента.

Они добрались до гостиницы. Надо сказать, автомобиль впечатлял: сверкающий лаком красный кузов, хищные глазницы фар, надраенные детали, потрясающие обтекаемые формы — сама элегантность и торжество технического прогресса. Строго говоря, машина принадлежала не ему. Команда лишь предоставляла ее в пользование на период соревнований, но Джонни об этом благоразумно умолчал. Восьмицилиндровая красавица взревела и демонстративно, с визгом прокрутив покрышки, ринулась с места.

Джонни изо всех сил постарался произвести впечатление на невозмутимую спутницу: они еще не вырвались из города, а он уже притопил педаль газа, и стрелка спидометра рванула вверх. Алису порой мотало из стороны в сторону. Он с разных сторон обгонял попутные машины, лихача сверх меры, за ними раздавались протестующие гудки. А уж когда их красный метеор вырвался на пригородную дорогу, Джонни разогнался еще сильнее. Ночная трасса с деревьями, мелькавшими по краям, в свете одних только фар выглядела жутковато. Джонни промчал с пару десятков километров, завернув несколько лихих виражей на особо крутых поворотах.

— Остановите, пожалуйста.

Они затормозили где-то в лесу, вокруг ни души и чернильная тьма, даже луна куда-то скрылась. Враз побелевшая Алиса дернула за ручку и вышла из машины.

— Мне надо подышать.

Джонни выругал себя последними словами: распустил перья! Сам даже не вспотел, а что взять с неопытного человека?! Если сейчас ее стошнит — очень увлекательная поездочка получится. Идиот. Кретин. Тупоголовый павлин!

Алиса, кажется, немного пришла в себя, уже не такая белая. И упала на сиденье.

— Прошу меня простить, для меня-то это мелочи. Боюсь, я напрасно так разогнался, — Джонни клятвенно приложил руки к груди.

— А вы действительно хороший гонщик, мистер Милтон, — заметила Алиса. — Только обратно поедем помедленнее. В вас ни капли романтики — не дали девушке насладиться ночной природой.

— Клянусь, — пообещал Джонни, — для вас — все что угодно. Еще раз мои глубочайшие извинения.

— Приму, скрепя сердце, — вымученно улыбнулась Алиса.

— Заверяю, впредь буду ехать со скоростью самой медленной черепахи в мире, да еще и хромой, — торжественно поднял руку Джонни.

— Да бросьте, это увлекательно и очень забавно. Ну что, поехали обратно?

Джонни присмотрелся к румянцу на щеках спутницы, к искоркам в глазах и притянул ее к себе, запечатав губы поцелуем. Сначала осторожным, разведывательным, а когда не встретил ни малейшего сопротивления, то продолжительным и страстным.

Глава 8. Испания, район Сан-Себастьян. Июнь 1935 года.

На трибуне, среди многотысячной толпы, очень душно и тесно. Люди на деревянных лавках теснятся друг к другу, иногда волной накатывает кисловатый запах потных тел. А еще порой над автодромом поднимается порывистый ветер, так и норовящий сдуть шляпу.

Консальво Грассо — второй заместитель начальника ключевого департамента министерства спорта — поерзал на лавке, стараясь максимально отдалиться от соседей. С одной стороны сидели юркие и беспокойные, не в меру расшалившиеся дети, а с другой очень полный мужчина пытался во всю ширь развернуть газету.

Вдобавок бросило в жар изнутри, а к горлу неожиданно подступил неприятный комок. В Монетти вчера по случаю приезда важного гостя накрыли роскошный стол. Вино разливали отменное. Только всему есть мера, к тому же в конце вечера Консальво пил крепкий херес — это явно было лишним. Потом они помчались в театр к певицам, но это он помнил смутно. А если бы утром он не ограничился лишь одним осторожным бокалом сангрии, глядишь, и здоровье бы поправилось.

Консальво уже пожалел, что категорически отказался от места на трибуне почетных гостей. С утра ему казалось отличной идеей смотреть гонку вместе с простыми людьми, чтобы понимать, что они чувствуют. Теперь Консальво мысленно костерил неразборчивых обывателей, которым в радость любое зрелище — какое угодно. Настоящий идиотизм: гонка длится не менее четырех часов, машины появляются перед трибунами редко. За это время на проклятой лавке легко отдать концы.

По главной прямой мчался алый автомобиль Санети. Только он так способен пройти поворот — ранний вход и скольжение в клубах пыли в фирменном заносе всех четырех колес. Мгновение — и кажется, легендарный гонщик опоздал и не контролирует болид, но машина замирает на долю секунды в какой-то невероятной траектории, гонщик добавляет газу и продолжает полет. Вообще, управляемый занос — скорее стиль раллистов, по кольцу так не ездят, велик риск ошибиться, проще, наоборот, держать наилучшую траекторию, чтобы быстрее войти в поворот. Но это же сам Санети! Других же гонщиков, сколько бы те ни старались повторять его стиль, непременно ждало поражение.

Широко известна байка, как Санети интервьюировали журналисты: на вопрос, как ему новые тормоза, установленные на его машине, бравый итальянец беззаботно ответил — я ими почти не пользовался.

Честно говоря, требовалось немало смелости, чтобы хотя бы забраться в этот гроб на колесах. По-другому не скажешь: длинная обтекаемая передняя часть машины с тупым носом и в самом деле напоминала гроб. Сам пилот сидел ближе к хвосту, сильно высовываясь над корпусом, и на огромных скоростях ничто его не защищало. Практически любое столкновение с препятствием, не говоря уже про контакт с другой машиной, заканчивалось для гонщиков травмами. Б-р-р-р, он с трудом мог представить, что бы заставило его влезть в эту колымагу. Даже самому министру такое не под силу!

Адски болит голова. Ощущение — в мозг вкручивают невидимый шуруп, медленно-медленно. Все. Хватит с него. Стараясь никому не отдавить ногу, отпуская про себя изощренные ругательства, Консальво выбирался с трибуны, прижимая к груди папку с документами. Вообще-то он прибыл с крайне важной миссией. Спортивное руководство страны выразило чрезмерное беспокойство, когда в первом сезоне возрожденного первенства Европы алые Монетти неожиданно оказались неспособны конкурировать с немецкими машинами. Санети одержал лишь одну победу, да и то за счет своего несомненного таланта, но разве это достойный результат для привыкших побеждать итальянцев?!

Консальво должен изнутри оценить работу команды и представить отчет начальнику департамента, ему в свою очередь держать ответ перед министром, а тому… даже подумать страшно. Дуче, уделяя внимание не только социальным и экономическим вопросам, заботясь о благе граждан, не забывал и о престиже страны. А что будет с продажами могучего концерна «Примо Андреа», дающего тысячи рабочих мест простым людям, если в гонках его машины будут терпеть неудачу за неудачей? И самое страшное — на глазах этих же самых людей.

Короче говоря, Консальво осознавал всю серьезность задачи и вчера весь день провел в боксах, ковыряясь в бумагах и провоняв машинным маслом с подошв и до кончиков пальцев. И то, что он чуть расслабился вечером, никак не повлияет на его настрой. И крупно ошибается тот, кто полагает, что роскошная трапеза и актрисы, которых он даже толком и не помнил, склонят его к необъективным выводам.

Внизу, под трибунами, тоже хватало народу. Консальво мрачно продирался сквозь возбужденную толпу. Да, Марио предлагал сначала насладиться гонкой, а потом уже все обсудить. Но увиденное не доставило восторга. Да и кто такой Марио, пусть и талантливый, но наемный рабочий, против него — проводника воли высшей власти страны?

В боксах царила расслабленная атмосфера. Меж тем, радоваться нечему. Одна машина Перона уже покинула гонку — беспомощно замерев где-то в лесу (а с трибуны и не видно, что красных силуэтов стало меньше). На машине Кавалло барахлила коробка передач, и он уже дважды заезжал в гараж, хотя до конца исправить неполадку в условиях гонки невозможно.

Сам Марио ходил невозмутимый, в своих непременных черных очках. С чего, спрашивается, столь ледяное спокойствие?!

— Что там, Марио? — требовательно спросил Консальво. Ах, как же хотелось бокальчика холодной сангрии! Но надо терпеть.

— Впереди три «Рамберт». Наши лучшие машины на четвёртом и шестом местах, но все еще может случиться.

— Мы не должны надеяться на случай, Марио, — тон Консальво стал назидательным. — Разве этого ждут итальянцы на трибунах и радиослушатели, что жадно прильнули дома к приемнику?

Вскоре на смену резины заехал Джонни Милтон, и разомлевшие на жаре механики чуть ли не минуту (он следил по секундомеру) меняли колеса.

— Почему они лежат на полу? Пусть будут в готовности, — шипел Консальво.

— Люди не могут быть постоянно начеку. Когда-нибудь мы доживем до тех времен, когда в машине будет радиосвязь и гонщик милостиво сообщит, что изволит заехать, — ответил Монетти. — Пока мы можем только догадываться о его намерениях. Никому из нас не известно состояние его резины или техники.

Они беседовали буквально в нескольких метрах от трассы. Машины, обдавая ветром, проносились совсем рядом, людей от них ничего не отделяло. Консальво поежился, представив масштабы катастрофы, если кто-то вылетит в этом месте. Хотя тут прямая, что может стрястись на прямой?

Очень хотелось пить, пусть даже не вина, а простой чистой воды. Консальво закрыл глаза и вообразил, как она льется в горло. Но, как на беду, никакой воды вокруг не имелось — только та, что для гонщиков.

— У меня предложение: Таллорези занимает четвертое место, пересадим Санети в его машину? Тогда у него будут шансы навязать борьбу немцам. Взгляните! Ничего же им не делается, едут себе вереницей!

Консальво живо представил, что триумфально напишет в отчете, как именно его решение переломило ход этапа.

— У гонщиков разный рост, в машине Таллорези Санети будет некомфортно, — отрезал Марио.

— Какой еще рост? Не пудрите мне мозг! Санети способен ехать быстро на любой технике. А почему он, кстати, так отстал? Я не заметил у него проблем.

— Франко не любит бороться за шестое место, ему нравится побеждать, иначе он теряет интерес.

— Вот! — торжествующе поднял палец Консальво. — А мы не можем представить достойную машину нашей легенде. Что будет со спросом на дорожные автомобили? И это не самое ужасное, Вы подумайте о престиже нашей с вами страны на арене международного автоспорта! Начало сближения с немцами в политическом смысле никак не означает, что надо уступить им в спортивном.

— Вы же видите: мы делаем все, что в наших силах.

— Вижу! Я-то вижу: сезон проигран, у нас нет шансов догнать немцев. Они просто быстрее — четыре победы из пяти. И понятно, почему. За последние двое суток я разобрался в творящемся у вас бардаке, и в техническом плане, и в организационном.

— За два дня невозможно вникнуть в столь сложный организм, как наша команда, — усмехнулся Марио. К сожалению, не видно его глаз. Дурацкая привычка — никогда не снимать эти чертовы очки. — Во-первых, у нас более слабый мотор, а, во-вторых, из-за конструктивной особенности машины и неудачно выбранного расположения двигателя внутри кузова и эту мощность не удается использовать в полной мере. Мы работаем над устранением, но модификацию так быстро не поменять. Думаете, мне нравится проигрывать? У меня сердце кровью обливается за ребят! Но не может одна машина постоянно быть быстрее всех, иначе бы никто и не следил за состязаниями.

— Оставьте эту философию прессе. Давайте тогда найдем виноватого и показательно уволим. Кто проектировал этот чертов мотор? — вскипел Консальво.

Ему не нравилось, когда ему перечили. От кого, в конце концов, зависит судьба всех этих директоров, тренеров, футболистов, атлетов, боксеров и олимпийцев? Что бы они делали без грамотного управления со стороны государства?

— Уволить человека очень просто, построить слаженный механизм — куда сложнее, — возразил Монетти. — Я подбираю людей как брильянты, один к одному. Но решения принимаю единолично, только я знаю, как руководить автогоночным подразделением.

— Я все зафиксирую в отчете, — угрожающе процедил Консальво.

— Каждый вносит посильный вклад в общий успех, — пожал плечами Монетти. — Простите. Я — работать.

— А я, по-вашему, чем занимаюсь?

Но окрик Консальво уже разбился о прямую спину удаляющегося Монетти. Ну и ладно, главное — все окажется на бумаге. Надо пойти поискать буфет, должен же он где-то быть на этом проклятом автодроме?!

Глава 9. Италия. Пляжи Сан-Ремо. Август 1935 года.

Положительно, поменявшаяся в двадцатые годы пляжная мода очень нравилась Джонни. Если раньше женщины приближались к воде, заключенные с головы до ног, точно средневековые рыцари, в плавательную амуницию, то теперь все иначе. Купальные костюмы стремительно укорачивались, дамы свободно обнажали руки и спины, а сам костюм начинался существенно выше коленей, открывая ноги почти полностью и заставляя трепетать мужские сердца. Да и раздельное купание тоже в прошлом. Пляж превратился во вполне светское развлечение.

В конце августа выдался перерыв между гонками, поэтому Алиса предложила расслабиться на несколько дней. Они взяли с собой коллег и отправились на курорт. По правде сказать, в самой Монетти отмечать нечего. После долгих лет побед команду стали преследовать постоянные неудачи: им отчаянно не хватало скорости, а «Рамберт» оказались невероятно быстрыми. Все сильно нервничали, из-за чего гонщики чаще ошибались, а техника беспрерывно ломалась.

Сезон фактически окончен, шансов догнать по очкам пилотов «Рамберт» в борьбе за первое место не оставалось. Но в этих условиях Джонни неожиданно стал лучшим из гонщиков Монетти. Он допускал меньше ошибок, чем более опытные партнеры, старался использовать редкие проблемы конкурентов, и наградой ему послужила третья позиция в общем зачете. Санети утверждал: иное место, кроме первого, его не интересует. Потому он часто рисковал, загонял технику, финишировал очень далеко, из-за чего набрал много лишних очков и отстал.

Наверное, так выглядит рай. Вокруг, насколько хватало взгляда, простиралась широкая полоса белого и мягкого песка, за ней прозрачная водная гладь, а вдали виднелись паруса дорогих яхт, скользящих по волнам. Поминутно раздавался беззаботный смех, сновали потрясающе красивые девушки, мелькали полуобнаженные тела, звучала бравурная музыка. Позади красовались белоснежные корпуса фешенебельных отелей, рощицы раскидистых пальм и открытые рестораны, где подавали изысканных морских гадов.

Джонни вспомнил свою единственную победу в этом году, когда после четырехчасовой пятисоткилометровой гонки он, пропахший бензином, покрытый слоем пыли и грязи, с кровоточащими руками, смертельно уставший, первым бросил свою машину в финишный створ. Как ужасалась Алиса, видя, что он скрипел зубами, срывая перчатки вместе с кожей и перевязывая стертые до мяса ладони. Неужели так бывает? А ты как думала? Это тебе не кривляться перед кинокамерой, стреляя холостыми патронами в вымышленных злодеев, или гонять мяч по зеленой траве, умудряясь не попадать в широкую сетку.

Джонни с удовольствием смотрел на возбужденных купанием женщин. На их обнаженной коже эротично поблескивали бисеринки морской воды. В желто-зеленом купальном костюме — отлично сложенная спортивная Алиса, в патриотичном красном одеянии — жена Санети, Джулия, сохранившая превосходную форму, несмотря на возраст и роды.

Джонни блаженно растянулся в шезлонге и мысленно спросил себя, дойдет ли когда-нибудь свобода нравов до того, что у женщин на пляже останутся только две узкие полоски ткани, чтобы прикрывать только сокровенные места? А самые смелые вообще будут загорать как Ева до грехопадения… Нет, это, пожалуй, перебор.

Алиса тем временем хвасталась соседке их поездкой в Англию. Нежданно-негаданно Джонни оказался быстрейшим гонщиком британских островов. Пусть не лучший в Европе, но все равно — очень приятно, что скрывать. Его пригласили не просто в ставшее привычным министерство спорта, а в Букингемский дворец. Там его представили особе королевской крови — между прочим, не последней в очередности наследования престола. Сам Джонни очень переживал, но особа оказалась очень милой и простой в общении, и встреча прошла в непринужденной обстановке.

— Иди к мужчинам, дорогой, — скомандовала Алиса. — Солнце печет нещадно. У нас хотя бы широкий зонт, заодно посплетничаем.

— Зачем вам зонт? Полями ваших шляп можно прикрыть целую флотилию.

Джонни поднялся с шезлонга и пошел к товарищам. Сам он к пляжам относился равнодушно, жару вообще недолюбливал. За годы в Африке он вдоволь натерпелся и обволакивающей духоты, не снившейся итальянскому югу, и тропических насекомых, чей укус мгновенно вызывал зудящую опухоль, и столкнулся с ужасными болезнями. А вот огромных хищников вблизи ни разу не наблюдал — те, наученные горьким опытом, держались подальше от людей в однотипной одежде, неприятно пахнущих ружейной смазкой.

Но плескаться в Лигурийском море ему понравилось: он заплывал далеко-далеко и в одиночестве качался на волнах. Словно в детстве, когда он с местной шпаной бегал на окрестное озеро и уплывал там дальше всех. А вот побыть одному в последние годы удавалось редко.

Коллеги расположились в уличном ресторанчике под широким тентом (а где же еще?) — никакого желания купаться они не испытывали. Санети поехал, повинуясь жене, а Кавалло — в надежде, что морской климат окажет благотворное влияние на его больную ногу. Итальянец все чаще жаловался на здоровье и горстями глотал таблетки.

Если англичане — сторонники традиций — в основном пили после захода солнца, то итальянцы не сковывали себя условностями и делали это, когда было настроение. Кувшин с вином уже опустел, и обрадованный Кавалло подозвал учтивого официанта, немедленно потребовав добавки.

Застольный разговор снова свернул на то, как им побороть проклятых немцев. Рецепт успеха придумать пока не удавалось. Если бы они были легкоатлетами, то совершенствовали бы до изнеможения искусство бега, жокеями — гоняли бы по кругу лошадей, добиваясь безупречных прыжков. Но им-то нужна отличная машина. А моторы Монетти проигрывали добрую сотню лошадей двигателям Рамберт.

— Слышали, со следующего года немцы выставляют вторую команду? Концерн ДАГ тоже строит гоночные автомобили. А они не менее крупная компания, чем «Рамберт», — Санети постучал по стеклу своих огромных, в пол-лица, черных очков. — Мамма миа, тогда нам придется совсем не сладко.

— Мало им одной конюшни! — скривился Кавалло, залпом осушая бокал. — Кого они берут?

— Слышал, хотят рекрутировать Шильта.

— С ним мы справимся.

— Не зарекайся, — улыбнулся Санети, — Шильт — опытный боец, пусть и прекрасно нам известный.

— А остальные?

— Молодёжь. Есть какой-то Крюгер, совсем юнец, но якобы фантастически быстрый. Его перетянули из мотогонок.

— Покажем ему, что лучше бы он оставался на двух колесах, — буркнул Кавалло.

— Это еще цветочки! Знаете, в чем главная изюминка новой машины ДАГ? — добавил интриги Санети. — Мотор располагается сзади, а не спереди. Представляете? Какой смелый эксперимент!

Джонни и Кавалло дружно рассмеялись.

— Будет очень забавно, — веселился Кавалло. — Испокон веков лошадь тащила телегу, а вовсе не наоборот. Этих новаторов мы одолеем одной левой. Бьюсь об заклад, на сколько кругов мы обставим их колымаги!

— В любом случае, немцы настроены очень серьезно, их новая партия с высокой трибуны заявила: государство будет финансово поддерживать обе команды, и «Рамберт», и ДАГ, — сообщил Санети.

Конец ознакомительного фрагмента.