Бумажные слёзы. Любовный детектив

Николай Бредихин

Сейчас трудно представить то время, когда в России не было собственных «мыльных опер» и крутились с утра до вечера зарубежные поделки. А среди книжонок в бумажной обложке не было отечественных любовных романов. О том времени как раз и повествует книга писателя НИКОЛАЯ БРЕДИХИНА «БУМАЖНЫЕ СЛЁЗЫ». Девушке в инвалидной коляске нанимают для развлечения «книггера» – литературного «призрака». Никто не воспринимает всерьёз их занятий, но и «призрак» попался не совсем обычный, да и девушка непростая.

Часть вторая. Андрей

Глава 1

— Зачем ты согласился? — Светлана хмуро смотрела в сторону, вцепившись руками в подлокотники коляски.

— Почему бы и нет? — пожал плечами Андрей. — Попросили. Ничего особенного!

— Ничего особенного? — презрительно фыркнула Светлана. — Неужели ты не понимаешь, что этим ты низводишь себя до уровня лакея? В тебе что, совсем нет гордости? Ты бесхребетный, пресмыкающееся? Или тебе настолько деньги нужны? Может, ребёнок больной, необходима операция или вообще там помираете с голоду в своём Подмосковье?

Андрей помолчал, затем вздохнул и спросил:

— Мы работать будем сегодня?

— Я уже работаю! — разозлилась Светлана. Лицо её пылало негодованием. — Просто мне сначала нужно выяснить, с кем я работаю, может ли у меня с ним получиться какая-то работа? Или я не права?

— Права, конечно, — подтвердил Андрей. — Но что случилось? У тебя всегда так расположение духа резко меняется? Вчера ты была настроена иначе.

Светлана закусила губы, по-прежнему упорно избегая встречаться с Андреем взглядом.

— Вчера ты был писателем, а сегодня просто сиделка. Неужели ты не понимаешь, что предал меня?

Андрей посерьёзнел, он уже был близок к тому, чтобы тоже разозлиться.

— В чём, интересно?

— Да ты согласился, по сути, с матерью моей, что то, чем мы собираемся с тобой заняться, несерьёзно. Получается, будто я какая-то девочка-капризуленька, которая сидит здесь в четырёх стенах и не знает, куда ей время девать. Не скажешь, что с жиру бесится (вроде как несчастненькая, судьбой обиженная), но что дурью мается — это точно. Как я могу после такой твоей подножки с тобой работать? Если ты совершенно не веришь в меня, в то, что я тебе предложила? «Гибельно», «невозможно», «подставили», «никому не удавалось» — дело даже не в том, что ты стар, — ты просто выдохся. И ещё чему-то взялся меня научить? Да ты, кисель, студень, заражаешь меня своей неуверенностью!

Андрей вздохнул.

— Я просто реально смотрю на вещи. Зачем иллюзиями обольщаться? Какой в том прок?

— Для тебя иллюзии. А для меня путь, становление. И ты хочешь, чтобы я разочаровалась в самом начале пути? Давай лучше так поступим: у меня есть кое-какие деньги. Я тебе дам, сколько нужно, чтобы ты расплатился с моей матерью. По крайней мере, с достоинством выйдешь из положения, объяснишь, что не в прислуги нанимался.

Андрей помолчал, затем медленно проговорил:

— Хорошо. Есть проблемы? Давай их обсудим. Если дело исключительно в моём возрасте, то молодильные яблочки на рынке не продаются. Пока, во всяком случае, нигде не видел. Так что, коли это для тебя настолько непреодолимо важно, скажи, я тут же повернусь и уйду…

— Дело не в возрасте… — протестующе покачала головой Светлана.

— Дело в мышлении, — договорил за неё Андрей. — Дело именно в возрасте. Если я буду скакать козлом и что-то мурлыкать себе под нос голоском из колыбельки, вот тогда я буду жалок и смешон. Я не собираюсь подстраиваться под тебя, подделываться. Так что давай сразу договоримся: или ты меня принимаешь таким, какой я есть, и веришь мне, или мы расстаёмся, и тебе приводят на поводке вместо меня другого какого-нибудь «эфиопа», а я исчезаю из твоего поля зрения навсегда.

Светлана покачала головой.

— Горячо сказано! Но не убедил. Я уже устала повторять тебе: дело не в возрасте…

— Хорошо, — кивнул Андрей. — Значит, одну проблему, быть может главную, мы решили. Дальше! Меня попросили присмотреть за тобой — что в том плохого?

— Ну да! — фыркнула Светлана. — Будь спокоен, моя мамуля своего не упустит. — За те же деньги ты ещё и охранник, сиделка и что там ещё? Ах да, психотерапевт!

— Вообще-то, между прочим, я когда-то учился медицине, даже массаж могу сделать, если нужно… — пожал плечами Андрей.

— Но уж наверняка не доучился до уровня профессора… — в тон ему поддакнула Светлана. — Зачем мне недоучки? Недомедики, недописатели, ни два ни полтора.

— И уж укол засандалить — это вообще без проблем, — как бы не слыша её, продолжил Андрей.

— Мне не нужны уколы! — взбеленилась Светлана. — Ты что, действительно такой тупой или прикидываешься, надо мной издеваешься?

— Хорошо! — кивнул Андрей. — Я не буду тебе помогать, за тобой присматривать. Только мы не станем никого в это посвящать. Я думаю, что ты вполне в состоянии справиться со всем сама. Если не получится, научишься. Если не научишься, наймём кого-нибудь.

— Мне никто не нужен, — тихо, но зло прошептала Светлана.

— Ну вот, видишь, как хорошо? — обрадовался Андрей. — Какие ещё у нас проблемы? Ты считаешь, что я амёба, меркантильный. Как там, в «Идиоте» у Достоевского — «за копейку на Васильевский остров» поползу? Но ведь ты понимаешь, надеюсь, что белый свет на тебе клином не сошёлся? При моей квалификации, прости уж, безработица мне не грозит. Да, там тоже трудности, люди всегда — я имею в виду, богатые люди — неохотно расстаются с деньгами, всё норовят выжать из тебя по максимуму, а то и вообще прокатиться на дармовщинку, но так, как здесь, со мной никто и никогда не обращался. По крайней мере, соблюдался благопристойный вид. Ты обвиняешь меня в том, что я воспринимаю нашу идею как забаву, пустячную затею, но я всегда очень серьёзно относился к своим обязанностям и обязательствам, в этом меня никто никогда не мог упрекнуть. Вот для тебя всё это забава, так было с самого начала. Тебе нужно какое-то отвлечение, развлечение, и ты нашла для себя игрушку, мальчика для битья. А если этот «мальчик», «бой», ещё и сорокалетний дядя из столь ненавидимых тобою взрослых, так о чём ещё можно мечтать? Так мы будем работать? Мне уходить или нет?! — переспросил он уже разъярённо.

Светлана не отвечала: она уткнулась взглядом в стену и замерла в презрительном молчании, как будто рядом был не Андрей, а пустое место.

— Ну что ж, — философски рассудил Горячев, — будем считать, что молчание — знак согласия. С тем, что я остаюсь.

Он прошёлся по комнате и даже вскрикнул от удивления.

— Ого! Вот это оперативность! Да здесь целый склад!

— У меня есть знакомый парень, который за деньги может принести что угодно — только свистни, точнее позвони. Здесь не всё, просто он не смог так быстро. Но он эту тему закроет на сто процентов, можешь не сомневаться. Ну а потом обратно заберёт со скидкой то, что я не захочу оставить. Такие проблемы, как видишь, решаются очень легко.

— Когда есть деньги, — поддакнул Андрей.

— В противном случае есть только одна проблема — их отсутствие.

Андрей тут же примостился на полу и начал сосредоточенно сортировать подборку. Светлана долгое время оставалась на месте, затем не выдержала, подъехала ближе.

— Ты такой любитель «клубнички»? — с иронией спросила она, заметив, как внимательно он рассматривает обложки видеокассет.

Андрей вздрогнул, обнаружив, что она совсем рядом, затем помялся, не зная, что ответить.

— Если тебя это смущает, не бойся, я совершеннолетняя, мне скоро двадцать, — как бы отвечая на его немой вопрос, с усмешкой произнесла Светлана.

— Да. — Андрей кивнул с облегчением. — Ты знаешь, этот твой приятель — он определённо переборщил. Он просто не знал, для чего нам это нужно. Тут всякая пошлятина, в основном, типа «Рабынь секса», «Чёрной дикой орхидеи», а нам нужна классика: Тинто Брасс, Питер Гринуэй, Лилиана Кавани. Хотя, конечно, тебе виднее. Понимаешь, лёгкий жанр — он в этом плане самый трудный, от легковесности к пошлости не надо даже и скатываться, только чуть заметную грань переступи. Да и в литературе целесообразно начать с тех вещей, о которых ты говорила: «Опасные связи», «Женщина французского лейтенанта». Потом уже можно будет взяться за подделки. Но где же твои Интернет, виртуальность, которыми ты так кичилась? Может, ты просто лоботряска, только и умеешь, что обзываться?

— Я работаю, — угрюмо ответила Светлана. — Мне сейчас пока не до Интернета.

— Ты? Работаешь? — поддразнил её Андрей. — Просто ха-ха! Где бы мне разжиться очками?

— Желательно мартышкиными, — в тон ему ответила Светлана. — Надеюсь, ты не воспринимаешь мои слова буквально? Это просто образное выражение, как тебе известно.

Она развернулась и укатила в другую комнату. Однако на сей раз разминкой ей пришлось заниматься в одиночестве, Андрей не последовал её примеру.

Глава 2

— Ты, в принципе, можешь отказаться, — развёл руками Геннадий, — тут я тебя прекрасно пойму. Честно говоря, сам бы я ни за что не согласился. Да и вообще — ты, наверное, прав: не слишком ли здесь много сложностей? Во всяком случае, мы имеем сейчас полное юридическое и моральное основание состроить из себя обиженных и послать этих двух хитромудрых бабёшек куда подальше. Я тут, кстати, тоже в детективщики подался: заказ, что поделаешь. Присоединяйся, такое в четыре руки забабахаем — Корецкий с Леоновым от зависти разнесут свои компьютеры вдребезги.

— Твоими бы устами… — лениво огрызнулся Андрей. — Что же получается, я вроде как гувернёр?

— Хуже, — усмехнулся Гринин. — Кстати, а вдруг она даже в туалет самостоятельно ходить не может, что тогда ты будешь делать?

— Ну у тебя и юмор! — не на шутку разозлился Андрей. — Ей-богу, вы с ней два сапога пара!

Но Геннадий был безжалостен.

— А что, представляешь себе картину: ты сидишь, а она вдруг заявляет: «Дядя Андрей, я хочу пи-пи!» Эх, жаль, мне поздно пришла в голову такая идея, надо было Светке позвонить, чтобы она тебя разыграла!

— Да, ты ради красного словца что мать прирежешь, что отца, — покачал головой Андрей, — только теперь я твою натуру раскусил, змей, на груди пригретый!

— Эх-хе, не ценишь ты моей заботы-ласки! Уж лучше от друга плюху получить, чем от чужого кого. Учу я, учу тебя жизни…

Но Андрей никак не мог успокоиться, постоянно возвращаясь мыслями к одному и тому же:

— И всё-таки странно, почему вчера эта Белла-Белиссима позвонила с такой просьбой тебе, не проще ли ей было обратиться сразу к исполнителю?

Геннадий взглянул на него искоса и пожал плечами.

— Да бог её знает, спроси что-нибудь полегче! Может, тоже деньги решила сэкономить на междугородном звонке, как ты всё мне в прошлый раз советовал, а может, просто потеряла твой номер телефона. — Он помялся немного, затем вздохнул: — Да, Андрей, не буду юлить. Вполне может получиться так, как ты подозреваешь, но вслух сказать не отваживаешься. Дело даже не в том, что к твоим прежним обязанностям добавляется множество новых, совершенно тебе неинтересных и даже в чём-то унизительных, а в том, что это увеличивает твои шансы пропахать месяц, а то и два за так. И пойми, от меня тут ничего не зависит. Со своей стороны, как твой агент и друг, я мог бы гарантировать, что все деньги за свою работу ты получишь сполна и в срок, но… если бы я не знал твой характер! Если тебя дотюкать, ты упрёшься, как осёл, и никакие уговоры, обстоятельства, факторы тогда не смогут на тебя повлиять. Тебя просто невозможно заставить что-то делать. Не обижаешься, надеюсь, на такой нелестный для тебя отзыв?

— Почему же нелестный, очень даже лестный, — пожал плечами Андрей. — Да, я не пресмыкающееся.

— Угу! — Геннадий хмыкнул, но не стал расшифровывать, что он хотел сказать этим своим восклицанием. — Ну, так вот, у дочки-то сволочизм пока детский, без должной направленности, а вот мамаша её — та сделает всё, чтобы довести тебя до белого каления, причём я абсолютно уверен, что именно так и никак иначе в конце концов и получится. Так что думай, Андрюшенька, думай. Хорошенько подумай! Тебе решать! Чтобы потом не обижался на меня, что я тебя заранее не предупреждал.

— Эй, Чингачгук Большой Змей! Слышишь меня? — Светлана водила ладонью перед самым носом Андрея, пытаясь вывести его из состояния задумчивости.

Андрей очнулся от воспоминаний об утреннем разговоре с Геннадием.

— Да, я уже здесь! Это ты, Верная Рука — Друг Всех Индейцев? Так на чём мы остановились? Ах да! Ты, конечно, не знаешь, но в своё время была такая популярная песня: «Трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете…». То же и здесь: все эти эротопросмотры выльются в итоге в парочку-троечку каких-нибудь маленьких, немного рискованных, но необходимых по ходу действия эпизодов. Без этого не получится. Иначе придётся менять название. Понимаешь, если мы попытаемся нарисовать что-то уж совсем идиллическое, нам не поверят, такое сейчас не проходит. И вообще, самое главное, что мы должны чётко представлять себе, — это для кого мы пишем. Кто вообще читает такую… мягко говоря, продукцию, как ты считаешь?

Светлана сосредоточенно наморщила лоб, задумалась.

— Ну, домохозяйки какие-нибудь, учительницы, торговки на рынках…

— Одним словом, те, кого ты презираешь — во всяком случае, не уважаешь.

— Да просто они для меня как с другой планеты, — пожала она плечами, — у них свои заботы, у меня свои.

— А как ты сама, о принце не мечтаешь?

Светлана криво усмехнулась, показав на свои ноги:

— О каком? О таком же, как я?

Андрей пожал плечами.

— Ты знаешь, я могу тебе привести пример. У одних моих хороших знакомых есть дочь, у неё лицо с детства изуродовано: нос просто расплющен в лепёшку. Зрелище, конечно, не из приятных, но она меня всегда восхищала тем, что никогда не считала, что чем-то отличается от других людей. У неё всегда была куча подруг, она на полном серьёзе обсуждала с ними все эти бесконечные «Санта-Барбары», новинки моды, поп-музыки. Затем поступила в институт, встретила там парня, они поженились, им комнату отдельную выделили в общежитии. До сих пор живут на удивление дружно: он на неё не нарадуется…

Светлана сплела пальцы ладоней так, что их чуть было не свело судорогой.

— Ну и с какой стати ты мне это говоришь? — зло спросила она.

Андрею стало неловко: может, он что-нибудь опять ляпнул невпопад?

— Просто случай из жизни. К слову о принцах. Я не договорил: у нас в доме, этажом ниже меня, живёт девчонка. Ну, собственно, не девчонка, ей уже под тридцать, и на внешность не мисс Вселенная, как ты сама, наверно, догадываешься, однако золото, а не человек. Но не везет ей…

— Я не инвалидка! — тихо прошептала Светлана. Чувствовалось, что она на грани, вот-вот готова сорваться на крик. — Я не инвалидка! И на твою девочку с проваленным носиком совсем не похожа. Не надо жалеть меня, я этого терпеть не могу. Между прочим, да будет тебе известно, я участвовала в конкурсах красоты, вполне могла бы даже стать мисс Москва, если бы не надо было бы для этого спать с членами жюри. — Она помолчала некоторое время, собираясь с духом, затем продолжила, уже немного спокойнее: — Я просто попала в автокатастрофу. Этот чёртов трёхсотый мерс — я разбила его вдребезги. Хорошо ещё, что он был застрахован. Это в наших таратайках всё ревёт, гудит, а здесь совсем не чувствуешь скорости. Но у нас другие дороги. Ты хоть чуть-чуть понимаешь меня?

Андрей развёл руками.

— Чисто теоретически. Сам я не автомобилист.

Она раздражённо фыркнула:

— А чего тогда я перед тобой сейчас распинаюсь? Ну да, просто чтобы ты знал, что я вовсе не бедненькая и не несчастненькая, какой ты меня так старательно постоянно выставляешь! Что я в любой момент встану и пойду. Встану и пойду! Вот этими ногами-спичками. Понял меня?

— Вполне. — Андрей потупил взгляд, пристыженный. Но Светлана, не останавливаясь, продолжала:

— И принц у меня будет. И деньги. И не останусь я перезрелой дурочкой вроде твоей соседки. У тебя есть на сей счёт какие-нибудь сомнения?

— Нет, — покачал головой Андрей. — Когда ты так говоришь, нет. Но почему же…

Светлана холодно оборвала его:

— Ты не слишком увлёкся? Ты здесь для чего? Чтобы обсуждать мою личную жизнь?

Андрей помолчал некоторое время в замешательстве, затем пробормотал удивлённо:

— Слушай, как это нам с тобой удалось? Я жену так не знаю, как узнал тебя всего только за три дня! Просто интересно, как такое психологически возможно? Может, оттого что мы так безжалостно друг друга лупим? Или есть что-то родственное в душах? Но для литературного тандема подобное вряд ли приемлемо. Обидно будет, если через неделю мы настолько возненавидим друг друга, что дальше не сможем вместе работать.

Светлане ничего не оставалось, кроме как согласиться:

— Да, пока из «полного погружения» в материал мы погрузились только друг в друга…

Андрей задумался, затем вдруг повеселел:

— Слушай, а может действительно от меня больше проку будет как от гувернёра? Зачем он вообще нам нужен, этот роман? Будем смотреть видео, читать книжки, перебрёхиваться постоянно, устраивать друг другу разные подлянки. Мечта, а не жизнь! Я отдохну, потолстею, буду смотреть на людей свысока, как на муравьёв. Потом ты действительно встанешь и пойдёшь. И найдёшь себе принца. Ну а я, чтобы не расставаться с тобой, женюсь на твоей матери. Буду нянчить твоих детишек, со временем сделаюсь дряхлым, сгорбленным старикашкой. И вот тогда вы меня непременно выгоните. Очутившись в итоге в каком-нибудь забытом богом доме для престарелых, я буду с тоской вспоминать свою первую жену и сына, которых я предал, бросил. Осознаю, одним словом, свою ошибку, но слишком поздно. Так и окончу свой век.

Светлана расхохоталась. И смеялась долго, искренне, чуть ли не до истерики.

— Нет, ну ты меня покорил, это точно. Мне бы такое воображение! Знаешь, просто не хватило бы наглости. Я как-то не могу так смотреть на жизнь, совсем абстрактно, чтобы вообще без катушек. Вот где принцы и принцессы-то. Такая маниловщина! Да просто представить себе, чтобы ты и моя мама… Чтобы ты её хоть чуть-чуть чем-то заинтересовал. Ха-ха-ха! Да тебе нужно быть семи пядей во лбу, по крайней мере! Мамуля моя! Куда там шестёркам каким-то, пусть даже литературным. У неё в колоде никогда не было ни одного валета, только короли да тузы — все пятьдесят четыре карты!

Андрей пожал плечами, ничуть не смутившись.

— А ты знаешь, вы с ней очень похожи. Не яблочко от яблони, а просто как две капли воды.

Светлана вскинула брови.

— Ага, я припоминаю. Что-то вроде: «Она по стопам матери идёт, не может удержаться. Противится, пальцы кусает до крови…».

Андрей посерьёзнел, взглянул на неё удивлённо.

— Ты хочешь сказать, что…

Светлана покачала головой.

— Нет, я хочу сказать, что моя мама — это моя мама. Не путана и не содержанка. Бери выше. Что-то вроде мадам де Помпадур, только без её салона. Гейша, но не упускающая при этом и постель. Куртизанка, но… Скорее, кружительница голов. Мужских, естественно. Впрочем, тебе не понять. Если бы я была такой, как она! Нет, тебе не понять!

Андрей нажал на «стоп», остановив видеокассету.

— Тебе не нравятся мелодрамы?

Светлана пожала плечами.

— Когда-то нравились, сейчас излечилась.

Андрей не удержался, тихо уточнил:

— Это когда…

— Ну что же ты? Договаривай! — мрачно усмехнулась Светлана. — Когда я долбанулась в своём мерседесе? Пожалуй. Рекомендую, кстати, восхитительнейшее средство. Излечивает практически от всех болезней.

— Порой даже вообще от жизни.

— К счастью, до того не дошло, — парировала Светлана.

— Давай оставим, — поморщился Андрей, — просто мы…

— Да нет, почему же? — ответила Светлана. — Погружение так погружение. Я всё смотрю, даже очень прилежно. Хотя «Красотку» эту с Джулией Робертс видела уже четыре раза. Да и вообще вдвойне кайф ловлю, между прочим. Не надо и на экран глядеть: на твоём лице великолепнейшим образом отражается вся фабула. У тебя на глазах порой даже появляются вполне натуральные слёзы. Ты действительно настолько сентиментален?

— Не знаю, — сдержанно ответил Андрей. — Просто я всему отдаюсь полностью, манера у меня такая. Потом…

— Да-да, видела уже. Ты можешь сказать, зевая: «Ну и чушь!». А в тот момент впечатление было такое, будто ты впервые увидел телевизионный экран.

Андрей скривился.

— Тебе это мешает?

— Нет. Нисколечко. Кстати, а тебе не мешает, что я постоянно тебя перебиваю?

— Нет, наоборот. Считаю, мы экономим время. Это такой старинный приём, он называется «разговаривать полусловицей». Меня больше удивляет, что ты им владеешь, причём настолько хорошо.

— Я способная! Убедился, что я способная?

— Пожалуй!

Он потёр лицо руками, затем потянулся, упёршись затылком в сомкнутые ладони.

— Но ты права. Мы действительно разбрасываемся. Надо…

Она вновь перебила его.

— Ты действительно умеешь это делать?

Андрей посмотрел на неё недоумевающе: ему показалось, что он потерял нить разговора.

— Я много чего умею. Что именно?

— Массаж. Ты же сам мне советовал. Забыл?

Андрей смутился.

— Ну, для этого нужно пригласить специалиста.

— Опять деньги платить? — усмехнулась она.

Андрей вспыхнул.

— Понятно, снова ария из оперы «Зачем согласился?»

— Нет, скорее танец-вариация нищего из балета «Отдай мои двадцать копеек».

Андрей покряхтел немного, затем сдался.

— Хорошо. Но нужен большой стол.

Она хитро посмотрела на него сбоку.

— Письменный подойдёт?

— А он большой, двухтумбовый?

— В бильярд играть можно.

— Годится. Поехали.

Оставшись на минуту один, Андрей отвернулся к окну. Если она пытается смутить его, эта пигалица, то у неё вряд ли что получится. Он чувствовал себя просто великолепно. Очаровательное безделье! Почти как раньше, когда он каждый год ездил куда-нибудь в отпуск, ухитрился даже побывать за границей, да и работа в техническом НИИ не очень его обременяла. Если бы не эта чёртова литература, которая всю кровь из него высосала… Хотя теперь, наоборот, даже и спасала… Чем бы, интересно, он сейчас мог заниматься?

Светлана выехала из своей комнаты в бледно-голубом с белыми разводами купальнике. Остановила кресло возле стола, стараясь не встречаться с Андреем взглядом и неодобрительно посматривая на убранные им и сложенные в углу принтер, процессор, монитор. Андрей осторожно вытащил девушку из коляски и уложил на стол. Вообще-то в массаже он мало что помнил, тем более что надо знать хотя бы характер заболевания: так ведь недолго и навредить.

Светлана лежала на столе притихшая, закрыв глаза и стиснув зубы.

— Что это произошло с нашей маленькой мышкой? Куда делась её отвага, не прикусила ли она свой острый язычок? — спросил с лёгкой насмешкой Андрей.

— Я очень не люблю, когда меня трогают руками, — тихо проговорила Светлана, — не знаю даже почему. Так, не брезгливость, но сразу возникает резкое чувство отторжения.

— Понятно, — кивнул Андрей. — Вообще-то чаще всего такое наблюдается у колдунов. Ты, случайно, не из их роду-племени?

— Представляю, как бы у тебя тогда сейчас тряслись поджилки, — сухо парировала Светлана, сжавшись и периодически вздрагивая. — Это что, обязательно?! — вскрикнула она, когда Андрей откинул в стороны тесёмки бюстгальтера.

— Желательно! — ответил Андрей, ничуть не смутившись.

Не навреди! Зря, пожалуй, он взялся за это дело. Что там может быть с её позвоночником? Спросить? Но бес, в него вселившийся, не унимался.

— Слушай, а как же у тебя с мальчиками-то? С ними-то ведь контакт должен быть полный. Что, тоже отвращение? Или ты всё делаешь, как экстрасенс, на расстоянии?

— С мальчиками другое, с мальчиками у меня как раз всё в порядке. А ты что — мне ещё эротический массаж собираешься преподать?

Руки, в отличие от головы, что-то помнили, в своё время он на курсах целый месяц провёл, даже диплом с отличием выдали. Постепенно Андрей увлёкся, углубился в работу, совершенно не обращая внимания на Светланину зажатость. Наконец она не выдержала.

— Всё, я больше не могу!

Андрей пожал плечами, затем накрыл Светлану пледом, предварительно завязав злополучные тесемки.

— Полежи так немного. Расслабься.

Но когда он приподнял её, то специально оттолкнул ногой кресло.

— Попробуй сама пройти немного.

Тело Светланы вдруг покрылось мурашками, она истошно закричала:

— Ах ты, гад, сволочь! Издеваешься надо мной, мстишь за то, как я с тобой обращаюсь? Верни коляску на место! Немедленно!

Андрей пожал плечами и опустил её в кресло. Светлана, разгневанная, тут же устремилась к себе в комнату и до ночи больше из неё не показывалась.

— Мужик, ты как в воду глядел. Есть заказ на тебя, и очень крупный. Если я скажу сейчас, кто хочет, чтобы ты написал его «житие», ты просто упадёшь.

Андрей вздохнул.

— Лучше не говори, не трави душу. Сам меня в эту больничку заточил, ирод!

— Ну и чем ты занят сейчас? Если судить по обычным твоим темпам, то страниц тридцать ты уже накатал?

— Ни единой!

— Ничего себе! На что же ты там расходуешь своё время, обалдуй несчастный?

— Где это ты, интересно, видел несчастных обалдуев? По-моему, тут два слова, совершенно взаимоисключающие.

— И всё-таки?

— Отъедаюсь, отсыпаюсь. Стыд, совесть — всё потерял. Ничегошеньки не делаю! Признаться, начинает надоедать.

Геннадий присвистнул тихонько.

— Понятно. Знаешь, у Роберта Шекли есть такой рассказ, «Кое-что задаром» называется. Не припоминаешь?

— Ну отчего же — на редкость остроумная вещица. Мужику одному там всё ни с того ни с сего подарки сыпались, а потом его отправили на какую-то очень далёкую планету за них отрабатывать.

— Ага. Фирма там ещё интересно называлась. Кажется, «Поуха минайл». Может, и тебя так скоро — по уху, номинально?

— Скорей бы уж!

Глава 3

— Что же получается, мы пишем автобиографический роман? — задумчиво спросил Андрей.

Светлана оторвалась от книги.

— Тебя это смущает?

— Нет, нисколько. Но зачем тебе это нужно?

— Просто необходимо кое в чём разобраться.

Андрей хотел было спросить в чём, но вовремя спохватился.

— Прости, может, я кажусь тебе слишком въедливым, назойливым, но ты так и не ответила на мой вопрос.

Светлана помолчала.

— Автобиографично — это как, плохо? — наконец спросила она.

— Почему же? Может быть, даже наоборот, привнесёт больше достоверности, если, конечно, не уведут в сторону излишние детали.

— Так следи за этим. Я не тщеславна. Совсем не обязательно, чтобы я сама была героиней. Просто мне нужно разобраться кое в чём, как я уже тебе говорила. И ты, надеюсь, мне поможешь?

Андрей отрицательно покачал головой.

— Я мало подхожу на роль сыщика. Давай лучше займёмся тем, в чём я действительно разбираюсь. «Вернёмся к нашей овечке», если ты не против. Начнём по порядку. Как насчёт названия, остаётся?

— А ты можешь предложить что-нибудь другое?

— Нет, — запротестовал Андрей, — название вполне подходящее, немного эпатажное, но, в общем-то, в самый раз, тут моё мнение прежнее. Но… я опять за своё: тут действительно автобиографичность?

— Предположим.

Андрей вспылил:

— Знаешь, мне не доставляет никакого удовольствия разговаривать с тобой на эту тему, но работа есть работа. Мне лично совсем ни к чему такие подробности, но для дела важна каждая деталь. Сейчас мы выбираем форму, в которой начнём строить сюжет. Если выбор будет изначально неправильным, то переделывать, как тебе известно, вдвойне труднее, чем просто делать. Как бы мы ни старались потом, а хвосты всё равно останутся и сведущий человек без труда догадается, что начало работы было другим. Какие у нас есть варианты? Мы можем вести повествование от первого лица, перемежать текст размышлениями, воспоминаниями…

— Хорошо. Да, я действительно дочь элитной проститутки. Вот только от своего имени рассказывать эту историю я не хочу.

— Пусть будет так, как ты хочешь. И вы с героиней…

–…Одного поля ягоды. Что ещё? Я невинная овечка? Пожалуй, да, но в современном понимании этого слова. Далеко (точнее, давно) не девственница, всё своё свободное время обычно проводила на дискотеках или в компании с друзьями, однако голову никогда не теряла, алкоголем, наркотиками не увлекалась. Училась в Плешке — Плехановской академии, да и сейчас там числюсь на третьем курсе, просто пока в академическом отпуске. Учёба всегда давалась легко, поэтому я особо себя ей не утруждала. Всякого рода бестолковые контрольные и зачёты покупала за деньги. То, что действительно нужно для специальности, зубрила, высунув язык. С Виктором познакомилась полтора года назад, залетела от него, мы собирались срочно пожениться. Почему бы и нет? Как ты сказал: «Деньги есть, почему бы и нет?». Однако когда он узнал, кто моя мать, то как взбесился, замучил меня подозрениями, сомнениями, что ребёнок не от него. Потом мы вообще разбежались. Он рассчитывал, что я на коленях буду за ним ползать, умолять, но я не из таких. Ну, «долбанулась» в итоге. С ребёнком, понятное дело, вопрос решился сам собой, я вот выкарабкалась, как видишь.

Конец ознакомительного фрагмента.