Запах теней

Николай Зуев, 2013

Кто-то скажет: «Случайность». Кто-то сообщит: «Вполне закономерное явление». Найдётся и тот, кто смело заявит: «И то и другое может быть в сказке».Случайностей не бывает, но, увы, закономерность тоже неподходящее название для повести, которая зародилась здесь и сейчас. Однажды один молодой человек по имени Дмитрий вдруг, понял, что окружающий мир совсем не такой, каким его преподносят органы чувств. Жестокая реальность стряхивает личину, обнажая тайные, скрытые от посторонних глаз факты. Безумная правда буквально колотит героя всё новыми, весьма мрачными, дикими событиями, в которых гибнут люди.

Николай Зуев

Запах теней

Вступление

И почему она решила, что на этот раз всё получится? Да, что на неё нашло? Такая уверенность в себе в некоторых случаях может быть губительной — во всяком случае, сейчас именно так и вышло. Не в первый раз, конечно: подобных ситуаций, если этот термин «ситуация» вообще можно применить к обстоятельствам такого рода, было много, около двух или трёх десятков (ей так хотелось верить). Но, как и прежде, где-то глубоко внутри теплилась надежда, что уж на этот раз обязательно получится.

И, всё же, почему она так решила? Почему? И вообще, неужели это стоило того? Десятки ни в чём не повинных судеб, которым пришлось стать невольными пленниками случая, в один короткий миг отчаяния и слабости того же случая лишились самого дорогого: жизни. Стоило это того? Не ей решать, ровно так же, как не ей судить? Тогда кому? У кого находится этот злосчастный скипетр власти, которому она просто на всего не в состоянии сопротивляться? Кто правит миром, и, в конце концов, кто правит ей? Кто же, чёрт возьми? Вот и ответ: наряду с извечностью «кто же это» вполне приемлемое «стоило ли это того» обретает смысл.

Может быть, конечно, она не вправе принимать такие решения, граничащие между жизнью и смертью, но кто же тогда решил за неё? Кто и когда решил, что её существование (столь жалкое и бессмысленное) будет именно тем, что оно из себя и представляет: жалким, ничтожным и лишённым всякого смысла? Кто же? И кто сможет ответить ей на вопрос всей её жизни, долгой мучительной жизни с отнятым чувством собственности? Будто создатель, однажды, проявив непростительную халатность в нелёгком труде творения, забыл добавить эликсир духовной ценности, превратив своё дитя в «ничто». Ни вспышка в небесах, ни миг в пространстве и времени, и даже ни букашка, ищущая приют в кучке свежего дерьма, а просто на всего «ничто». Ни имени, ни значения, ни смысла, ни принадлежности самой себе. Словно брошенная вещь, правда, уже и та к всеобщей благосклонности небес, имеет значение «вещь», она была, имелась, наличествовала, пребывала и одновременно отсутствовала. В этом мире не было места для неё.

И помимо желчного ощущения одиночества оставалась одна единственная проблема: «Почему же он забыл про неё? Она ему не нужна? Творец не желает знать её?» Ответ слишком прост и для неё он ОДИН: «может быть он вообще и не знает о тебе — слишком много в этом мире вопросов без ответов».

Смешная жестокая правда заключалась в том, что только сейчас (весьма неподходящее и безумное мгновение) её посетила, вдруг, странная и, в то же время, гениальная, как ей показалось, мысль: «Нужно быть тем, кем являешься на самом деле. И неужто ты так и не поняла, дурочка, это же испытание! Так сказать, проверка, с которой ты не можешь справиться, в силу своего упрямства и внутренней несостоятельности, в силу своей противоестественной любви к людям».

Довод подходящий, вот только всё очень тривиально, и от этой наивной простоты возникает миллион ненужных и чертовски навязчивых вопросов. Как быть тем, кем явился на свет, если ты не знаешь и никогда не знал, кто ты на самом деле? Как? Самое страшное, что впереди в ближайшие этак десятки, а может и сотни лет, никаких перспектив на просветление. Ужас, да и только!

И всё-таки она приняла во внимание эту идею, и какой бы туманной ни была эта мысль, сейчас она казалась самой верной. В её крайне невыгодном положении нужно лишь ощутить пульс единой вселенной и, наконец, вдохнуть смысл намеченного существования. Всё очень просто: возьми и прими положение вещей, как дар, и стань тем, кем на самом деле явилась на свет. Ведь просто же?

Просто. Только есть один маленький вопросик, который булькал в закипающем котелке помутневшего сознания: Кто она? Те, чьи души она ломала, словно печенье, чьё существование имеет хоть какой-то, пусть и относительный, ограниченный жёсткими рамками скудного окружения, смысл, хотя бы знают, кем явились на этот свет. А она? Кто она? Вопрос, который будет мучить её очень-очень долго, на протяжении веков, и на который она так и не найдёт ответ. И что же это за дар такой, который в одну секунду обернулся проклятием?

Не смотря на все эти «против», идея принять собственное «я» и всё же покорится, наконец, судьбе, не показалась ей слишком опрометчивой, напротив — теперь гениальность приобрела имя. Теперь она узнает всё, и будет всё по-другому. Она уверена в этом, и никто её не переубедит, не посмеет и… даже чуточку… потому что никто и не знает о её существовании.

Смешно?! Ведь совершенно никто не знает, что во вселенной существует вот такая путешественница, этакая «попрыгунья». Прыг-да-скок, ещё один прыжок. И пусть она совершенно ничего не знает о себе, это небеда — достаточно того, что она вообще есть. Разве не прекрасно, что она может дышать (пусть и таким образом), может видеть очарования этот мира, может слышать звуки опоясывающего великолепия, может любить…?

Любить? В данной ситуации весьма затруднительно утверждать, настолько же сложно и судить. Навряд ли ей знакомо это чувство, во всяком случае, в привычном проявлении человеческих отношений, и… её поступки подтверждают совсем обратное. Что она натворила за этот месяц — страшно себе представить, её фантазии не было предела совершенства. Понимала ли она, что те, кем она пользовалась в тот момент, и чью жизнь с такой лёгкостью прервала, вероятно, могли испытать боль? Задумывалась ли она об этом? Нет и нет. Не задумывалась, и даже в мыслях не было, поскольку те, в чьём жерле каждый раз ей приходилось быть, всегда в подобных случаях теряли способность воспринимать мир — они уходили прочь, и невозмутимый сон абсолютного беспамятства обступал их разум. Она не предполагала и не знала, что им довелось испытать нечто пострашнее, чем боль — к ним пришла пустота. Бездушный вакуум безразличия, страха и больше ничего. В какой-то миг, они становились заложниками той же участи, что и у неё, менялись местами и делили судьбу на двоих.

Она не думала об их судьбе — её волновала личная. Собственно сейчас был тот случай, когда ей в очередной раз вздумалось позаботиться о себе. И почему она решила, что на этот раз всё получится? Ведь прежде с избытком той же уверенности, все её попытки приводили к неминуемому провалу, обнажая глупость и чрезмерную самоуверенность «попрыгуньи». Почему же сейчас удастся? Да, потому что примерно двенадцатый или тринадцатый раз назад было нечто, о чём её нутро не в состоянии забыть. Тогда, на очень недолгий миг она смогла стать собой (во всяком случае, ей так показалось), её душа обрела материальную составляющую вселенной и, будто бабочка, воспарила к всевидящему оку создателя. Но перед этим она помнит, как воспарила к небесам и камнем устремилась вниз, как раздался треск рвущейся в клочья кожи, и разлетелось тело несчастной девушки, дремлющей в пучине собственного сознания, как лопнули тонкие нити, связывающие её сущность с властью всевидящего, и атмосферой свободы заполонило грудь. И в этот сладкий миг к ней, наконец, пришла твёрдая уверенность в правоте собственных действий.

Ну, конечно же, ты выбрала правильный путь! Она почувствовала лёгкость и внутреннее умиротворение, все сомнения улетучились вон, горькое отчаяние никчёмности вытолкнуло ощущение бесконечного счастья! «Неужели она обрела покой?» — возникли тогда мысли. Слишком долго в мирских бескрайностях её мучил вопрос собственного значения, слишком много страданий бессмысленного существования принёс ей этот свет, слишком долго она не принадлежала себе. Она даже не могла себя убить! Многочисленные попытки наложить на себя руки кончались провалом и, как следствие, очередным «прыжком». Попрыгунья, чёрт возьми!

Но, тогда всё было по-другому, по-особенному! Когда тело девушки размазалось о морщины скал, она ощутила небывалую лёгкость и тут же вскочила. Ухватившись за небывалые доселе чувства, ей захотелось побежать, и она сделала это. Секунды незабываемого счастья и ни с чем несравнимого ощущения свободы, завершились провалом. Ей не удалось убежать от судьбы, от собственного «я» — «прыжок» догнал и, как было не раз и не два, а десятки-сотни, бесцеремонно и небрежно швырнул её в объятия пространства вселенной. Тот миг она не забудет никогда — ради него она и продолжила адский рейд истребления чужих судеб.

Есть ещё одна причина, которая вынуждала её поступать так, а не иначе: понятие «забыть» обрело особый смысл. Обуянная страхом потери собственной памяти, «забыть» стало врагом номер один. Никто не знал и не узнает, что после, так сказать, очередного закономерного поселения, спустя всего пару-тройку дней её память стиралась начисто. Она забывала, кем на самом деле являлась (хотя и этого не знала до сих пор), и становилась частью чужой жизни, чужой судьбы. Мир принимал её в свои объятия, лекарством человеческого бытия глушил болезнь, которой ровно через год суждено было вылезти наружу, будто червь. «Прыжок», который, точно по расписанию, настигал в один и тот же день, возвращал её сознание назад к жестокой реальности, и напоминал о горечи внутренней сущности.

Не хотелось ей терять память вновь и уж тем более не хотелось терять возможность обрести собственное маленькое счастье, освободиться от оков судьбы, убежать от злого рока и воспарить к небесам. Вот вам и причины, отчасти крайне глупые, причины, по которым она унесла десятки жизней ни в чём не повинных девочек. Хотелось верить, что именно в этот раз всё получится, и она, наконец, обретёт смысл существования или, на худой конец, умрёт.

Но, увы! Ни в этот, ни в прошлый, ни в какой-либо другой не вышло. Она совершила самоубийство (не загадывала, в какой по счёту раз — их было много) в ожидании чуда, но судьба-злодейка уже решила не отпускать её — она должна жить, она нужна ей, её значение за пределами понимания, она существует, и этого вполне достаточно.

Может быть, именно поэтому сейчас, лёжа в луже чужой крови, в распластанном теле, перерезанном металлическими дисками поезда, ей и пришла столь гениальная мысль. Нужно просто быть самой собой! Так просто и гениально! Собой! И не нужно никаких лишних вопросов! Зачем вмешиваться в ход времени, когда не имеешь власти над ним?! И, правда, зачем?

«Я люблю людей» — прошептала она, — «я люблю тебя вселенная».

Она решила, что никогда больше не совершит подобного и не отнимет чужую жизнь, с щедрой руки подданную ей свыше. Никогда и ни за что, и пусть ей не будет покоя от настойчивых вопросов, лишённых ответов, она пройдёт свой путь, пройдёт до конца.

Сумрак погрузил её в свои объятия, и, не подозревая, что её путь — бесконечность, устремился вперёд туда, где её никто не ждёт.

«Я люблю тебя мама, я люблю тебя вселенная» — заключила она, и «прыжок» потянул её за собой.