Приходят сны из лабиринтов памяти

Николай Леонидович Колос

Конечно, я старался! Но что можно сказать для гипотетического читателя о книге, что лежит под завалом миллионов таких же — где худших, где лучших книг?! Единственно, что писал её ещё человек, а не ИИ! И что это последняя вспышка догорающей свечи авторства человека. Потому она и очень яркая, в том смысле, что нас писателей развелось непростительно много! А там посмотрим, что научат нас писатели ИИ, если мы проживём ещё сто лет! Приятного чтения автора-человека!

РОЖДЕНИЕ МУЖИКА

Саша шёл за добычей. Винтовку, и к ней патроны оставили красноармейцы, ночевавшие в их доме, когда гнали немецких солдат обратно в Немецию из Украины. Саше четырнадцать лет с маленьким хвостиком. Винтовка тяжёлая, в магазине пять патронов.

В доме хлеба не было вообще, а картошку ещё не сварили. Саша пошёл голодный. Он рассчитывал, что через пару часов принесёт подстреленную утку и вся семья будет пировать.

Не нужно удивляться. — Шёл 1944-й год. Война вытянула все соки не только из Сашиной семьи. Голодны были все. А воевать ещё целый год!

Место охоты находилось километра за четыре от Сашиного дома, и за полкилометра от конца села. Вначале рос небольшой лесок. За леском раскинулось тоже небольшое болото, заросшее местами камышом, осокой и многолетним кустарником. Было и открытое зеркало воды.

Вначале Сашу встретил дед Юхим. Он привязывал верёвкой доску к своему забору. Гвоздей не было.

— Куда, вояка, идёшь так рано?

— Попробую уток пострелять. — Если что, то мамка юшку сварит.

— А попадёшь из винтовки? — Это не дробь, а одна дробина, хоть и большая.

— Не знаю… как кости лягут. Вообще, то я попадаю за тридцать метров в диск диаметров в пять копеек.

— Ишь ты! А знаешь, что сейчас они гнездятся — утки то, несут яйца, чтоб вырастить утиное потомство. Охота то запрещена!

— Дед Юхим, кто её запрещал?! — Идёт война! — Выживать то надо! — Вон людей сколько погибает, а вы мне за утку!..

— Так — то оно — так! Ладно иди… Мать то знает куда ты ушёл.

— Нет, она ещё спала.

— Не хорошо… где искать тебя? — И дед Юхим махнув рукой, начал привязывать доску.

Последний домик с чернеющими окошками стоял без забора. Там во дворе, наклонившись что-то делала тридцатилетняя Ганзя. Она приехала из Киева в начале войны к своей престарелой, хромой на одну ногу матери. У матери уцелела корова. Ганзя увидела Сашу с винтовкой и выпрямилась. Юбка с одной стороны у неё было подоткнутая и показывала красивую, упитанную, почему-то очень розовую ляжку. Саша взглянул, вздрогнул, в душе покраснел, опустил глаза и хотел пройти мимо.

— Нехорошо, вояка! — сказала Ганзя — хотя бы поздоровался!.. А то идёт и не глядит. Может молочка зайдёшь… правда хлеба нет, но я какие-то блины испекла. — Услыхав про блины и молоко у Саши потекли слюнки.

Он бы с удовольствием зашёл, но взрослые мужики, и солдаты, рассказывали, что после блинов, а именно там и тогда — когда и где мужиков нет, хоть катком покати — нужно совершать ещё кое какие действия. Вот этих действий Саша и боялся. — В диковинку ему!

— Спешу, может в другой раз — и он пошагал быстрее.

— Ну уж в другой раз ты от меня не отвертишься — вдогонку, но тихо сказала Ганзя! — Недаром мою мать в селении ведьмой называли!

А что? — Парень ростом под метр, восемьдесят сантиметров, идёт война — кто там эти годы считает?!

Конец ознакомительного фрагмента.