Аферисты

Николай Леонов

Глава 4

Никаких проблем с размещением в пансионате, который носил романтическое название «Лазурная волна», у Гурова и Крячко не возникло. Занимался ими лично директор пансионата, Василий Никитич Панько, круглый, жизнерадостный коротышка с загорелой лысиной, которая сверкала на солнце, как золотой слиток. Он безо всякого нажима и фальши разыгрывал из себя радушного хозяина, сыпал прибаутками, похлопывал оперативников по плечам и призывал чувствовать себя как дома. Вначале он даже вознамерился расселить обоих по отдельным комнатам, но Гуров и Крячко этому решительно воспротивились. В результате они получили прекрасную светлую комнату с ванной, телевизором и видом на речной берег. Боголепов, убедившись, что все в порядке, объявил, что ему нужно отлучиться, и пообещал вернуться часа через полтора.

В столовую господин Панько проводил их тоже лично. Час для угощения был не самый подходящий — завтрак давно кончился, а до обеда еще далековато, но для гостей был накрыт роскошный стол в дальнем конце большого зала. Через широкое окно открывался прекрасный вид на липовую аллею, по которой они въезжали в пансионат. За аллеей проходило шоссе, а за ним начинался лес. Где-то поблизости, километрах в пяти-шести, и были убиты представители фирмы «Маркет-Тим».

Хозяин пансионата не избежал искушения поговорить на эту тему. Видимо, он был достаточно хорошо осведомлен о планах гостей из столицы. Усадив их за накрытый стол, господин Панько единым шевелением брови привел в движение всю команду поваров и официанток в кокетливых фартуках, которые подняли такую суету, будто принимали у себя, по крайней мере, министра. Под шумок он попытался склонить оперативников к дегустации какого-то заветного вина, которое приберегалось для самых почетных гостей, но, к великому неудовольствию Крячко, Гуров категорически эту попытку пресек.

Расстроенный Крячко налег на щедрое угощение, а ничуть не обескураженный директор присел на свободный стул и деликатно поинтересовался:

— Будете наших бандитов искать? Дело хорошее. Честно вам скажу, от этих бандитов простому человеку житья уже не стало. Не сочтите за дерзость, но о чем только там у вас в Москве думают? Смертную казнь отменили — это же надо такое придумать! Может, я чего недопонимаю, но, по-моему, это самое настоящее вредительство, товарищи.

— Это вы так говорите, потому что уверены, что вас это не касается, — доброжелательно заметил Крячко, которого прекрасный обед слегка примирил с провалившейся дегустацией. — А вот, допустим, возьмем мы вас сейчас как главного подозреваемого, выбьем из вас признательные показания — потом судебная ошибка, приговор — и вы в камере смертников. Интересно, что вы тогда запоете?

Панько посмотрел на него с жизнерадостным ужасом.

— Бог ты мой, какие ужасные вещи вы говорите! — воскликнул он. — Да неужели такое возможно? Я понимаю, вы сейчас шутите, но, как говорится, в каждой шутке есть доля правды… У меня просто мороз по коже.

— Какая там доля! — самоуверенно заявил Крячко. — Вы поставьте себя на наше место. Приехали мы сюда — никого и ничего не знаем, а начальство требует — вынь да положь преступника! Да еще в рекордно кратчайшие сроки. Что остается делать? Вот мы по сторонам сейчас посмотрим, найдем подозрительного гражданина…

— Да чем же это я подозрительный? — хохотнул Панько. — Весь, можно сказать, нараспашку.

— Это как сказать, — покачал головой Крячко. — На мой взгляд, так подозрительнее некуда. Во-первых, стол накрыли — уже подозрительно. Во-вторых, вопросы наводящие задаете, значит, личный интерес имеете. Ну и вообще. От вашего хозяйства до места, где было совершено убийство, рукой подать. Запросто могли туда сбегать, вернуться и оружие спрятать. Вы шестого июля где, кстати, были?

У директора округлились глаза. Он несколько секунд потрясенно рассматривал невозмутимо жующего Крячко, а потом перевел взгляд на Гурова. В глазах его появилось жалобное выражение.

— Это неслыханно, — пробормотал он. — Да я ни сном, ни духом… Шестого весь день на месте был, никуда не отлучался. Хоть у кого спросите…

Гуров внимательно посмотрел на него и слегка улыбнулся.

— Вы же умный человек, Василий Никитич, — сказал он. — Это, конечно, шутка. Просто юмор у полковника Крячко специфический. Не все его воспринимают. Приношу извинения за нас обоих.

Панько быстро заморгал глазами, а потом облегченно махнул рукой:

— Бросьте! Какие могут быть извинения? Я сам люблю хорошую шутку. Просто все мы тут немного не в себе после известных событий. Как говорится, пуганая ворона куста боится… Да вы кушайте, кушайте! Может быть, хотя бы пивка выпьете? Нет? Ну бог с ним! А угощение для вас приготовлено по распоряжению руководства. У нас так принято — гостей встречаем от души.

— Ну, не всех, — заметил Гуров. — Некоторых гостей у вас встречают не очень приветливо.

— Да, это ужасно! — вздохнул Панько. — Кто бы мог подумать, что в нашем тихом городе, в таком райском уголке…

— Райском в том смысле, что нечистых сюда не пускают? — деловито осведомился Крячко. — Тогда это, конечно, верно. Правда, некоторые сами приходят, и тут уж держись!..

— А вы сами в тот день ничего странного здесь не заметили? — спросил Гуров. — Может быть, видели каких-то подозрительных людей поблизости?

Директор озабоченно посмотрел на него.

— А что я мог заметить? Во-первых, сами посудите, «Тихая гавань» от нас далековато, и там совсем другой контингент, к нам отношения не имеющий. То есть отношения эти известные — начальство о нас неусыпно думает, а мы в ответ неусыпно работаем. Но лучше нам, как говорится, пореже встречаться… Во-вторых, дождь в тот день был просто фантастический! Носа на улицу не высунешь. Мы еще удивлялись, как кому-то охота в такую погоду грабежами заниматься. Каюсь, шутили и по этому поводу. Черный юмор, как говорится… А так чтобы заметить, этого не было. Так, слухи ходили, что одного бандита тоже убили. Вот, по-моему, и ниточка. Сами-то вы как на этот счет думаете? — хитрые глаза директора смотрели сейчас невинно и простодушно.

— Вы просто Шерлок Холмс какой-то! — восхищенно сказал Крячко. — Как это вы так ловко — сразу р-раз и за ниточку!.. Просто озарение какое-то. Не зря говорят, опираться в своей работе на население…

— Не обращайте внимания, — поспешил вмешаться Гуров. — Полковник опять шутит. А насчет бандита все верно. Ниточка такая имеется. Но больше ничего сказать не могу. Да, если честно, сам пока ничего не знаю. Будем посмотреть, как говорят в Одессе. А вот вы скажите, в вашем пансионате кто в основном отдыхает?

— Кто? Да у кого денежки есть, тот и отдыхает, — добродушно ухмыльнулся Панько. — Мы в этом отношении демократы. Принимаем любого.

— А если я вас попрошу предоставить мне список людей, отдыхавших у вас в пансионате в последние две-три недели июня, то есть непосредственно перед тем, как произошло это убийство, — спросил Гуров, — вы сможете это сделать?

Панько выглядел слегка растерянным.

— Вы полагаете, они могли у нас отдыхать?.. — осторожно спросил он, потирая лоб. — Гм, это как-то не приходило мне в голову. Что ж, наверное, все может быть…

— Я тоже думаю, что этой возможности исключать не стоит, — сказал Гуров. — Если кто-то захотел бы присмотреться к местности, лучшего прикрытия, чем отдых в вашем пансионате, не придумаешь. Так как насчет списка?

— Да-да, разумеется, я отдам распоряжение, — пробормотал Панько. — Правда, это потребует некоторого времени. Придется поднять наши бумаги…

— Мы не торопимся, — успокоил его Гуров. — До завтра вполне можем подождать. А за обед спасибо. Было очень вкусно. И обслуживание на высоте. Если мы с товарищем полковником соберемся когда-нибудь отдохнуть, то без колебаний выберем ваш пансионат, это я обещаю.

— Рад, что вам понравилось, — снова воодушевился директор. — Знаете, у нас тут и артисты бывают…

Он собирался было развернуть перед потенциальными клиентами заманчивые перспективы, но тут на пороге столовой появился Боголепов. Он быстро осмотрел зал и прямиком направился к столику, за которым сидели Гуров и Крячко.

— Приятного аппетита! — сказал он. — Все в порядке? Я не сомневался. Василий Никитич у нас ас своего дела. Ему бы в «Тихую гавань» с его талантами. Вот где он развернулся бы!

— Ну что вы, Павел Сергеевич! — скромно потупился директор. — Где уж нам! Мы свое место знаем. А это ведь совсем немало — знать свое место.

— Кто спорит? — усмехнулся Боголепов и, обратившись к Гурову, спросил: — Ну что, Лев Иванович, можно приступать к официальной части программы?

— Да, пожалуй, — согласился Гуров, поднимаясь из-за стола. — Еще раз спасибо. Надеюсь, здешнее гостеприимство не испортит наши фигуры.

Провожаемые до порога хозяином, они вышли втроем на улицу. Сквозь пышную листву возвышавшихся у самого крыльца деревьев било жаркое солнце. С реки долетал ветерок, несущий слабый запах рыбы и водорослей.

— Рыбалка здесь небось знатная? — спросил Крячко, принюхиваясь.

— Рыбалка? А черт ее знает, какая здесь рыбалка! — ответил Боголепов. — Я не увлекаюсь. Однако что теперь предпримем в первую очередь? Наверное, вам нужно представиться местным силовикам? Как-никак, заботы и тревоги общие… Мой шеф на месте. А вот насчет начальника УВД не скажу. Наш генерал — человек непростой. Застать его сложно, а с первого раза так и вовсе невозможно. Может быть, к заму?

Гуров посмотрел на синее небо, на тенистую аллею, уходящую в сторону шоссе, и неожиданно сказал:

— Павел Сергеевич, а что, если нам на время отложить эти реверансы и заняться делом? Мы же тут рядом с местом преступления. Хотелось бы взглянуть своими глазами. Тем более что ты говоришь — до этого глядели плохо.

— Плохо глядели, — согласился Боголепов. — Только тут такая закавыка. Я уже говорил, что они охрану усилили. Просто так туда даже я сейчас не попаду. Особое разрешение нужно брать. У того же господина Визгалина. Сами понимаете, это быстро не делается.

— А может, бог с ним, с Визгалиным? — прищурившись, спросил Гуров. — Если честно, мне хотелось бы увидеть тот район глазами преступников — обратную, так сказать, сторону луны. Как ты думаешь, такое возможно?

— А я почему-то так и предположил, что вы этого захотите, — спокойно ответил Боголепов. — Для того и отлучался. Уточнил кое-что — насчет патрульных и вообще. Карту вот прихватил, — он похлопал себя по карману. — Короче, ситуация такая. На КПП с нас непременно пропуск потребуют. Значит, к месту преступления придется с тыла заходить. Это значит, придется ограждение объехать и еще один пост, который они поставили. Это примерно километра полтора. Ну а потом через лес, через бурелом, через овраги пешочком. Вы готовы?

— После такого обеда! — усмехнулся Гуров. — Горы можно свернуть.

— Тогда поехали?

Они погрузились в голубой «Москвич» Боголепова и выехали с территории пансионата. Лента шоссе, которая до сих пор тянулась параллельно речному берегу, вскоре отклонилась влево, словно отжатая клином густого смешанного леса, за которым скрывалась расположенная на берегу «Тихая гавань». Вдоль обочины на подходах к лесу тянулась сплошная полоса густого шиповника. Специально он был рассажен или это получилось само собой, никто не знал, но преграда получилась знатная.

Боголепов сумел подъехать к лесу только километров через шесть. Он свернул с дороги и остановил «Москвич» в небольшой балочке, которая ныряла в заросли и пряталась в сочной зелени молодых побегов. Все вышли из машины.

— И куда теперь? — недоверчиво спросил Крячко.

— Куда получится, — улыбнулся Боголепов. — Честно говоря, я сам тут первый раз. На всякий случай прихватил компас, чтобы не заблудиться. По карте получается, что до берега километра три, не более, но тут кругом овраги, да, говорят, лес здорово засорен. Так что прогулка получится нелегкая.

Он достал из кармана карту и показал на ней место, где они находились.

— Хорошо, — сказал Гуров. — Допустим, нелегкая. Но нам с вами спешить некуда, доберемся. А вот давайте поставим себя на место преступников. Выходит, они пешком добрались до места, устроили перестрелку и пошли опять пешком восвояси? Они, что же, нисколько не опасались погони?

— Ливень был, — напомнил Крячко. — Ливень и стрельбу прикрыл, и дал им возможность спокойно уйти.

— Ты хочешь сказать, что они заранее включили ливень в свои планы? — спросил Гуров. — Первый раз такое слышу.

— Ну-у, может быть, не заранее, но воспользовались же, — проворчал Крячко.

— Подожди. Как обстояло дело? — сказал Гуров. — Некто знал, что в определенный день, в определенном месте будут проезжать люди из «Маркет-Тима». Место необычное, но тихое. Посторонних там не ожидалось. Не стали же грабить на шоссе, где постоянно движется транспорт! Но это тихое место обладает одной коварной особенностью — едва там что-то случается, на ноги поднимается вся правоохранительная система. Преступники должны были отлично это понимать. Из этого я делаю единственный вывод. У них был надежный план отхода. И дождь здесь ни при чем.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Крячко.

— Они не пешком ушли, — заявил Гуров. — Или по реке…

— Исключено, — помотал головой Боголепов. — В той части берега запрещено всякое движение судов. За этим следят очень строго. Любая лодка неизбежно вызвала бы подозрения, а владелец был бы задержан.

— Значит, лодка была не любая, — сказал Гуров. — Или был какой-то другой способ. Может быть, мотоцикл? Могли проскочить мимо охраны на мотоцикле? Где-нибудь по обочине?

— Сомнительно, — пожал плечами Боголепов. — Ушли пешком, Лев Иванович, не сомневайся. На дождь они, конечно, не рассчитывали. Просто надеялись, что повезет. Им и повезло.

— Ладно, разберемся, — сказал Гуров. — Веди, Сусанин!

Они пошли через лес и долго продирались через путаницу осин, кленов, полусгнившего бурелома. Чтобы обойти все эти препятствия, постоянно приходилось нагибаться, перепрыгивать через рухнувшие стволы, продираться через кусты. Усилий приходилось прилагать столько, что разговаривать просто было некогда.

Наконец заросли вдруг кончились. Оперативники вышли к неглубокому овражку — скорее большой яме, на дне которой еще стояла дождевая вода, позеленевшая, полная насекомых и прелых листьев. По другую сторону ямы высились красноватые сосны. Запахло смолой.

— Мне говорили, что где-то здесь есть участок, сплошь засаженный сосняком, — сообщил Боголепов. — Реликтовая сосна. В Красной книге числится.

— А это что? — спросил Гуров, который соснами не заинтересовался, а смотрел на дно ямы.

Остальные проследили за его взглядом. Глинистый склон ямы был словно перепахан. Даже дождь не смог до конца скрыть этих глубоких рваных следов.

— А это ведь, пожалуй, следы колес, — задумчиво произнес Боголепов.

Крячко сбежал вниз и, присев на корточки, некоторое время обнюхивал странные следы. Потом он поковырял их пальцем и встал, отряхивая руки.

— А ведь ты, Лева, голова, — вдруг сказал он. — Это не просто следы колес. Это специальная резина. Шипованная. Экстремалы такой пользуются. Знаете, которые по всяким труднодоступным местам катаются. На шоссе им скучно, вот они где попало и оттягиваются. Говорят, некоторые на Эльбрус даже забираются. Ну, тут Эльбрусом, конечно, не пахнет, но резина серьезная. Пожалуй, и под дождем можно проехать.

Гуров с Боголеповым переглянулись и быстро спустились на дно ямы.

— Ну и грязища! — сказал Боголепов, с сожалением глядя на свои башмаки. — А ведь товарищ полковник дело говорит. Тут на машине кто-то ехал.

— Безумству храбрых, как говорится… — пробормотал Гуров и тут же спросил: — И часто тут у вас экстремалы по лесам катаются?

— В этом районе, по-моему, первый раз, — задумчиво сказал следователь. — А вообще в городе есть энтузиасты. Организация у них своя, устав, все как положено. Я слышал, они даже за границу выезжали на соревнования. Именно как товарищ полковник говорит — то ли на Эльбрус въезжали, то ли на Джомолунгму…

— Ну, на эту-то вряд ли, — усомнился Гуров. — Но все равно надо будет нам их навестить. Может, прояснят что-нибудь насчет резины. А пока давайте искать, где еще есть такие следы.

— Голову даю на отсечение, что эти следы приведут нас точнехонько на то самое место, — заявил Крячко и с неожиданной для него прытью взобрался на противоположный край ямы.

Гуров с Боголеповым последовали за ним, и через минуту все трое шагали среди подсвеченного солнцем сосняка, внимательно поглядывая по сторонам.

— А в самом деле, — спросил Гуров. — На месте преступления похожих следов не находили, Павел Сергеевич?

— Когда мы туда прибыли, там была уже такая каша, — махнул рукой Боголепов, — что говорить о каких-то следах не приходится. Там все перемесили. И ваши коллеги, которые на посту стояли, и те же чиновники, которые из «Тихой гавани» прискакали. Говорят, сам Визгалин там крутился.

— Интересно, что его заставило? — пробормотал Гуров. — Насколько я знаю чиновников, они не любители гулять под проливным дождем. И руки марать не любят. Переживал за случившееся? Или была какая-то другая причина?

— Этого он нам не докладывал, — усмехнулся Боголепов. — Однако на месте преступления он топтался, это точно.

Участок, поросший сосняком, после дождя уже основательно подсох. Идти здесь было легко и приятно. Однако следов, похожих на те, что они нашли на дне ямы, больше не попадалось. Единственный вывод, к которому все пришли единогласно, — на хорошо подготовленной машине преступники, в принципе, могли проехать через лес. Сверились с картой.

— Если они выбрались из той ямы, — заключил Боголепов, — а они, несомненно, выбрались, то вот здесь, — он ткнул пальцем в карту, — у них была прекрасная возможность выехать на шоссе. Видите, здесь идет вырубка? На своей чудо-резине они проскочили это место как по маслу.

Вскоре опять начался смешанный лес, сырой и мрачноватый, хотя и не такой густой и запущенный, как у шоссе. А еще через несколько минут впереди между деревьев мелькнула серая полоса асфальта.

— Та самая дорога, — с облегчением сказал Боголепов. — Дошли наконец.

Нужное место искали недолго. Боголепов уверенно указал на понурую осину с поврежденным стволом, росшую чуть в стороне от дороги.

— Вот здесь валялся «Форд», — сказал он. — Очень приличная тачка, между прочим. Мы рассчитывали, что кто-то предъявит на нее права, но до сих пор никто не обращался. Как, кстати, и за телами погибших. И здесь же топталось все это слоновье стадо, из-за которого потом не было смысла искать какие-то следы.

Гуров пристально рассматривал место, на котором разыгралась трагедия. За исключением поврежденной осины, сейчас ничто здесь не напоминало об этом. Зеленели кусты и трава, горело солнце на верхушках деревьев, щебетали птицы.

— Мы там у себя интересовались, что это за фирма — «Маркет-Тим», — сказал Гуров, не прерывая своего занятия. — Так вот — такой фирмы практически не существует. Грубо говоря, это какая-то афера. После смерти этих двоих мыльный пузырь лопнул. Доскональная проверка еще впереди, но главный вывод можно уже сделать. Так что вряд ли кто-то в ближайшее время обратится к вам по поводу этих покойников и их имущества.

Он повернулся и медленно побрел вдоль обочины, глядя себе под ноги. Земля здесь была еще влажной, но трава над ней уже поднялась, скрыв последние следы, которые оставили здесь люди. Но именно в траве Гуров увидел эту странную бумажку. Возможно, кому-то другому она не показалась бы такой уж странной — замусоленный, мятый обрывок. Но Гуров смотрел на это несколько иначе. В этой бумажке было что-то удивительно знакомое, но никак не вязавшееся с тем антуражем, который окружал ее в настоящий момент. Гуров наклонился и поднял из-под куста клочок бумаги. Это был обрывок банковской денежной упаковки.