Волчья стая

Николай Леонов

Директора специнтерната «Палестра» пригвоздили стрелой, выпущенной из арбалета, к стене своего собственного кабинета. Его заместителя стрела нашла в день похорон директора. А чуть ранее такой же стрелой был убит часовой, охраняющий склад с боевыми отравляющими веществами, часть ядовитого оружия исчезла. И, как полагают полковники МУРа Лев Гуров и Станислав Крячко, это только начало какой-то устрашающей провокации. Кто стоит за этим? Какие цели преследует? В поисках ответов на эти вопросы сыщики посещают специнтернат «Палестра». То, что их здесь ожидает, удивляет даже видавших виды сыскарей. Но удивляться некогда – преступники продолжают свою акцию, и теперь все зависит от опыта и боевых навыков Гурова и Крячко.

Глава 3

Спускались неторопливые осенние сумерки, окрашивая безоблачное московское небо в густой темно-лиловый цвет. Вторник заканчивался.

Медленно, по капле сгущалась темнота. Вспыхнули фонари, огни реклам, прямоугольники окон. Москва погружалась в теплую сентябрьскую ночь.

Друзья-сыщики сидели за столом на кухне квартиры Льва Гурова. В воздухе слоями плавал табачный дым, пепельница была полна окурков.

Мария Строева, жена Льва, известная московская актриса, уехала со своим театром на гастроли в Питер. Гуров, будучи очень неплохим и оригинальным кулинаром, по извечной русской привычке ленился готовить что-либо для себя и, часто оставаясь «соломенным вдовцом», обходился магазинными пельменями, которыми сейчас угощал «друга и соратника». Еще на кухонном столике присутствовала початая поллитровка «Золотого кольца» и керамическая мисочка с немудреным огуречно-помидорным салатиком.

Настроение у полковников было отвратительным, прямо хоть самих себя в лейтенанты разжалуй! Особенно печально выглядел Станислав Крячко, которому сегодня впрямь досталось так, что дальше некуда!

— Давай, Стас, подробно, — негромко сказал Гуров, плеснув в стопку Крячко на два пальца водки. — И не казнись: не мог ты его спасти. Кто бы предположил подобный оборотец?! Хотя, когда мы с ним прощались, ворохнулась у меня тревожная такая мыслишка… Эх, жаль, внимания не обратил!

«Да, — говорил себе Лев, пытаясь увязать то, что узнал сегодня сам, с рассказом Станислава. — Вот это и есть самая сложная часть нашей работы, а вовсе не в засаде с пистолетом сидеть! Post factum, зная последовательность и взаимосвязь событий, даже распоследний кретин объяснит вам что угодно. А уж умный-то человек… Нет, вы просчитайте цепочку причинно-следственных связей заранее, покуда они еще скрыты в зыбком виртуальном тумане. Вот это и называется настоящей сыскной аналитикой!»

Крячко безнадежно махнул рукой, выпил стопку и стал рассказывать, перескакивая с эпизода на эпизод, о том, что случилось сегодня в три часа дня на Новокунцевском кладбище, вблизи свежезарытой могилы Алексея Давиденко.

…Холмик, на котором кладбищенские служители уже закрепили временный памятник, был засыпан осенними астрами, хризантемами, поздними махровыми розами, покрыт богатыми венками. Народу на похороны Алексея Борисовича собралось, по московским меркам, немало: около ста человек. Было чинно, богато и неискренне. Крячко от души надеялся, что его самого будут хоронить в более душевной обстановке. Хоть торопиться с проверкой, понятно, не собирался.

Расходились спокойно, без особых эмоций, предвкушая хороший поминальный обед в столовой специнтерната «Палестра», что в Битцевском лесопарке. Собственно, некому было искренне и глубоко грустить! Родители Алексея Борисовича погибли в автомобильной катастрофе около десяти лет назад, детьми покойный не обзавелся по причине сильнейшей неприязни к детям, что своим, что чужим, а вдова — Екатерина Федоровна — выглядела как угодно, только не безутешно. Отлично она выглядела, и даже положенный траур лишь подчеркивал ее красоту и молодую свежесть.

Еще до трагических событий, перевернувших ритуальную постпохоронную благость, Крячко успел познакомиться с ней, выразить свои соболезнования и даже договориться о встрече на завтра. Она ломаться не стала, согласилась быстро и легко.

Внешность у Екатерины была, что называется, яркая. Высокая, чуть полноватая, с крупными броскими чертами лица. Волевой подбородок надменно вздернут. Ее темно-русые волосы ложились на плечи крупными кудрями, отчего-то было ясно: нет тут никакой завивки, все от природы. Из-под слегка изогнутых бровей на Крячко внимательно, немного насмешливо глядели большие, глубоко посаженные глаза цвета пасмурного неба. Было в этой женщине что-то неуловимое, вызывающее в памяти портреты Боровиковского и Рокотова.

— Вы, полковник, я вижу, слегка шокированы тем, что я не проявляю особых эмоций, не заламываю рук и не стенаю: «Ах, положите меня к нему!»? — спросила Екатерина Федоровна. — Меж тем все предельно просто: мы с Алексеем уже успели стать чужими людьми. Он, скажу вам откровенно, терпеть меня не мог. Но и разводиться не желал, это ведь на карьере могло сказаться. Почему могло, вам объяснить? Да, вы все верно поняли. Мой папа был бы, мягко скажем, не в восторге.

— Но хоть какие-то предположения у вас имеются? — нейтральным тоном поинтересовался Станислав. — У него были враги? Кто мог желать его смерти?

— Смерти? Да хоть бы и я… — обаятельно улыбнулась вдовушка. — Но не берите этого в голову, полковник. Здесь вам ничего не светит. Вот только боюсь, что помочь вам не смогу. Даже если бы хотела… Знать ничего не знаю, ведать ничего не ведаю. А враги у Лешеньки были. Уверена. У такого человека не может не быть врагов. А в чем-то он сам был самым главным своим врагом.

Гуров только головой покачал, выслушав столь интересное сообщение Станислава. Не слишком ли вдова откровенна с милицейским полковником, которого видит впервые в жизни? Подобные психологические нестыковки всегда настораживали Гурова.

— И я решил, — Крячко демонстративно пожал плечами, — ничего не форсировать. Выждать. Хотя бы до завтра. Тем более что разговаривать по душам с подобными особами — это ты лучше умеешь! Кстати, неплохо было бы ознакомиться с ее биографией чуть подробнее. Дабы иметь на руках хоть какие-то козыри. А вскоре мне стало совсем не до мыслей о вдовице Алексея Давиденко. Такое началось…

Началось на престижном кладбище действительно «такое»… Из-за кустов уже пожухшей сирени вдруг показался человек в противогазной маске с обрезанным низом. Как одет? Да стандартно: джинсики, курточка… Никто же внимания специально не обращал, вся охрана, которой было немало, примитивно лопухнулась. Классический эффект неожиданности, бич «секьюрити» любого уровня и черное счастье террористов.

— Словно вынырнул справа от двух больших памятников, — Крячко расстроенно развел руками. — И я тебе скажу, Лева, либо это женщина, либо, что вернее…

— Подросток?

— Как ты…

— Да вот появились у меня некоторые соображения, — очень невесело откликнулся Гуров. — Ох, и непростое заведение эта самая «Палестра»! Но об этом немного позже. Продолжай.

Рассказ Крячко оказался краток. Нечего было особенно рассказывать. Просто на глазах у всех убили человека.

Неизвестный в противогазе сделал короткое, неуловимое движение рукой. И тотчас, пока еще никто не понял, что происходит, пустился наутек. А сегодняшний собеседник Льва Гурова, заместитель и несостоявшийся преемник Давиденко на посту директора специнтерната «Палестра» схватился за грудь и тяжело осел на землю.

Анджей Маркович Сарецкий умер мгновенно, не мучаясь. Железный шип — заточенный гвоздь — пробил ему правый желудочек сердца. Такая смерть милосердна, вот, правда, и спасать от подобных ранений не научились!

В поднявшейся свалке и всеобщей суматохе гнаться за убийцей было без толку: он будто сквозь землю провалился!..

— Итоги у нас вытанцовываются крайне неутешительные, — грустно усмехнулся Гуров. — Имеем два трупа. Мотивы обоих убийств — совершенно неясны. Есть, правда, некоторые соображения… Но пока давай-ка разберемся с вещественными доказательствами, это единственное, что у нас реально в руках. Кстати, есть ведь и третий труп, того самого несчастного солдатика. Сейчас поговорим о твоем визите к военным дознавателям. Но сначала… Эксперты экспертами, однако у нас есть собственные мозги, пора ими пошевелить. А то, что шевелить начнем здесь, у меня на кухне, так это делу не помеха. Напротив! Дома и стены помогают, а сколько всего интересного начиналось на российских кухнях, так не мне тебе о том рассказывать!

Лев придирчиво и внимательно принялся разглядывать три вещи, унесшие жизнь троих человек. Три смертоносных предмета. Два из них были практически идентичны и представляли собой тридцатисантиметровые куски стальной проволоки, остро отточенные на одном из концов и слегка сведенные на конус — для баланса. Каждый из кусков был покрыт неглубокой, но частой спиральной резьбой. Хвостовые концы металлических штырей были слегка расплющены, видимо, для лучшей стабилизации в полете. Хотя сразу догадаться, что это такое, было непросто.

— Это что-то вроде стрел или дротиков, — уверенно сказал Гуров. — Сталь уже идентифицирована экспертизой. Куски сварочного электрода, «пятерки», скорее всего — УОНИ. Их очистили от футеровочной обмазки и слегка обработали на токарном станке. Вот и получились такие убойные штучки. При высокой начальной скорости они в полете кувыркаться не станут, пройдут, как по ниточке. Сопротивления воздуха хватит. Плюс отличная балансировка. У какой-то сволочи неплохая голова и умелые руки.

— Из чего же, по-твоему, их выпускали? — заинтересованно спросил Крячко. — Какая-нибудь пневматика? Следов пороха нет, значит, стреляли «холодным способом».

— Именно так, — согласился Гуров, а затем с сомнением покачал головой. — Пневматика? Что-то вроде духового ружья? Не думаю… Я там, в кабинете, вчерне прикинул силу удара. Чтобы эта стрела пробила череп и вошла настолько глубоко в дубовую панель стенной обшивки… Не меньше полутонны выходит! Это какое же должно быть духовое ружье?! С гаубицу величиной. Совершенно ясно, откуда был произведен выстрел в Давиденко: стреляли с ветки липы, растущей во дворе. Об этой ветке речь еще впереди, но со здоровенным духовым ружьем на нее по-любому не взберешься. Да и целиться очень неудобно было бы. Нет, Стас, здесь использовали что-то компактное, но весьма мощное. И еще: обрати внимание на хвостовые части. Вырезы небольшие видишь? Как нарочно для тетивы предназначено! Лук отпадает по причинам очевидным. У чего еще бывает тетива? Вопрос на сообразительность и эрудицию.

— Это что-то вроде арбалета получается? — несколько удивленно поинтересовался Крячко. — Хм-м!..

— Или самострела, если тебе больше по вкусу русское название. Да, я почти уверен, что угадал.

— Но разве у тетивного оружия хватило бы мощности? — В голосе Станислава явственно слышались нотки сомнения. — Сам же говоришь — с полтонны… Это какое же усилие надо приложить на тетиву? Где ж силы взять?

— А вот здесь ты заблуждаешься, — спокойно возразил Гуров. — Мы же не о луке говорим! Тогда все было бы верно: больше сорока килограмм не вытянешь. Хоть, замечу, и этого вполне хватало! Вспомни, какой разгром учинили английские лучники французским рыцарям при Азенкуре и Кресси. А в случае арбалета усилие на тетиве можно создать, в принципе, любое. Ты же не вручную натягиваешь тетиву, а с помощью специального механизма типа воротка. Пара шестерен с подобранными передаточными числами, и крути ручку, принцип тот же, что у домкрата. Тут пределом будет только прочность тетивы на разрыв, но если взять что-то наподобие рояльной струны… Можно усилие и побольше полутонны развить! Можно и полторы, а это порой страшнее огнестрельного оружия.

Полковник Гуров был совершенно прав! Сейчас люди, окруженные громадным числом огнестрельного оружия на всякий вкус, как-то позабыли в большинстве о страшных смертоносных возможностях, заложенных в тетивное оружие. А ведь луки и арбалеты несколько тысячелетий заливали землю кровью! Оружие это разное и предназначено для разных целей. Преимущество лука в его скорострельности. Опытный лучник за минуту выпускал до десяти стрел. Арбалет, понятно, так быстро не перезарядишь, какие хитроумные приемы ни применяй. В Столетнюю войну поклонники двух этих разновидностей стрелкового тетивного натяжного оружия, что называется, схлестнулись всерьез. Англичане были твердыми приверженцами лука, французы предпочитали арбалеты. Надо ли говорить, каков был результат? Английская пехота несколько раз наголову разбивала французов, численно превосходивших британских лучников чуть ли не вдвое!

Лук — оружие солдата. А вот с арбалетом все не так просто! Это идеальное оружие для бандита и наемного убийцы. В их ремесле скорострельность не так уж важна. Зато классический британский тиссовый лук был почти в рост человека, а вот арбалет можно смастерить совсем небольшим! Зато даже тогда начальная скорость полета арбалетной стрелы — или «болта», как ее часто называют, была такой, что никакие доспехи не спасали. Есть и еще одно важнейшее «зато», коренное и принципиальное преимущество арбалета над луком, о котором и говорил сейчас Лев.

Во всем, что касалось оружия, полковник Гуров был непререкаемым авторитетом. И в теории, которую он знал «от и до», и на практике. Из своего десятизарядного австрийского «штайра» Лев Иванович попадал в спичечный коробок за полсотни метров. Понимающему человеку этот факт о многом скажет! Гуров снобом не был. Он охотно признавал, что, скажем, в рукопашке, не говоря уже о водительском мастерстве, «друг и соратник» его превосходит. Что, кстати, несколько раз спасало им жизнь. Но уж коли речь заходила о чем-то стреляющем!.. Так что Станислав Крячко внимал сейчас Гурову, только что рот не раскрыв. А Лев, оседлав любимого конька, возбудился так, что даже попросил у друга сигарету. По какой-то странной, издавна сложившейся традиции свои Гуров покупать устойчиво забывал, предпочитал одалживаться у безотказного Крячко.

— Тут вот что самое главное, Стас, — продолжал Гуров свою импровизированную лекцию, жестикулируя сигаретой. — Стрельба из лука — это ведь искусство. Этому с детства учили, хоть Конан Дойла перечитай, хоть Стивенсона. Мало того! Чтобы грамотно выстрелить из лука, нужна приличная физическая сила. Иначе получится, как у незадачливых женихов Пенелопы. Помнишь историю с тугим луком Одиссея? Никто, кроме хозяина, натянуть его не мог. За что и поплатились жизнями, все до единого. А вот арбалет ничего этого не требует! Крутить вороток взводного механизма может хоть ребенок, хоть женщина. Прицеливаться совсем просто, тем более — на небольших расстояниях. Вложил в желобок стрелу, нажал на спуск… И кому-то приходит конец. Скажем, господину Давиденко. Или несчастному солдатику.

— Ты что, намекаешь, что в Давиденко стреляла женщина или подросток? — спросил Крячко со вполне ошарашенным видом. — Н-ну, дружище, тебе фантазии не занимать!

Лев Гуров только печально усмехнулся:

— Где ж тут намеки? Я считай что прямым текстом. Помнишь, я упоминал про ветку липы, с которой стреляли по Давиденко? Так вот, взрослого мужчину она бы не выдержала, обломилась бы! Я проверил. Подростка лет пятнадцати-шестнадцати — сколько угодно! И я склоняюсь именно к такой версии. Женщина? Возможно. Но… Не похоже! Слишком не женский тип преступления. Они убивают по-другому. Как организатора я еще могу допустить некую неизвестную даму, но не как исполнителя. Какой-то шустрый юноша постарался.

Гуров поднялся, шире распахнул форточку. В лицо ударило влажным ночным сентябрьским холодком.

— Разве не ты говорил, что убийца Сарецкого напоминал подростка? — продолжил он.

— Или женщину, точнее, девушку, — упрямо возразил Станислав. — Противогаз же, пойди разбери! Впрочем, о противогазе разговор особый. Как о ветке твоей знаменитой.

— Вот теперь пришла пора полюбоваться предметом, которым отправили в мир иной Анджея Марковича Сарецкого. — Гуров внимательно посмотрел на Станислава. — Что это такое, как ты думаешь?

Перед сыщиками лежала небольшая дюралевая трубка, сантиметров десяти в длину. Больше всего она напоминала обрезок лыжной палки, да, скорее всего, им и была. В один из концов трубки аккуратно залили свинец, а в застывающий свинец вколотили обычный строительный гвоздь. Затем шляпку гвоздя спилили, а получившийся пенек заострили.

— Я не думаю, я знаю, — мрачно отозвался Стас, доставая очередную сигарету. — Такая вот штуковина называется «убиенька». Классно, кстати, сделана! Кустарно их лепили из игрушек «ванька-встанька», тоже вот так забивали гвоздь вниз и затачивали. Колымское изобретение, там расконвойники вовсю такими баловались. Если бросить с достаточной силой и сноровкой, то на пяти метрах пробивает дюймовую доску. Страшная вещица!

— Ага. Вот-вот, — кивнул Гуров и ласково, вкрадчиво спросил: — А ты не запамятовал, что «убиеньками» баловались все больше на малолетке и около? Да, Станислав Васильевич, интересная картинка получается. А уж учитывая то, что я сегодня скачал про детище господина Давиденко, про знаменитый специнтернат… Опять же, все по порядку. Рассказывай про визит в прокуратуру. Дойдет дело и до «Палестры».

— Устал я, Лев, — пожаловался Крячко. — Второй час ночи. Даже водки почти не осталось. А с визитом что? Глухой «висяк», как и предполагалось, и не больно-то они хотят этим делом заниматься. Эка невидаль — солдатик погиб! Вот если бы столь нетрадиционным способом пару генералов замочили… Привез я ихнюю «стрелку», хоть не слишком хотели отдавать, пришлось на Орлова ссылаться. Вот она, перед тобой. Что это такое, ты мне объяснил очень популярно. И что дальше? Другой информации — полный ноль. А разговаривать с этими напыщенными болванами, для которых главное — не дело, хоть в ведомости за зарплату они расписываться не забывают! — а чистота мундиров… Это без меня. Ах да! Выяснил я, что пропало на том складе. Несколько комплектов офицерских защитных костюмов Л-2. Ящик с десятью противогазами, даже не самой последней модели. Но, что самое неприятное, из-за чего вояки хоть вяло, но шевелятся, — два баллона с фосгеном и баллон с хлорцианом. И еще несколько десятков газовых гранат со слезогонкой. Мне никто не смог вразумительно объяснить, зачем эта отрава вообще хранилась там со времен Отечественной войны. Вроде как в учебных целях. Чтобы было что дегазировать. Спасибо еще, что не какая-нибудь нервно-паралитическая дрянь, наподобие зарина или VХ. Кто и на кой черт спер химическую отраву?!

Гуров, выслушав сообщение Крячко, мгновенно насторожился. Даже глаза от возбуждения заблестели!

Наверное, что-то подобное ощущает собака, берущая горячий след. А след-то был каким еще горячим!

— Станислав! — сказал он звенящим от возбуждения голосом. — Неужели ты не видишь связи? Убийца Сарецкого на кладбище был ведь в изуродованном противогазе! Не из того ли этот противогаз ящика?! Какие тут, к лешему, совпадения, не бывает таких совпадений! Но если тебе этого мало, то вот еще один примечательный фактик. Сегодня я, когда пролистывал в присутствии Сарецкого диссертацию Алексея Давиденко, обратил внимание на два ксерокопированных листочка. Вот, изволь!

Лев протянул Крячко те самые два листка, достав их из пухловатого томика. Станислав бегло проглядел содержание и присвистнул. Сонливость с него сняло как рукой.

— Лихо! — прокомментировал он. — Мало того, что под грифом «ДСП» Минобороны, так еще и название завораживающие: «О мерах особой безопасности при применении боевых ОВ. Памятка для сержантского состава. Фосген». Это, надо понимать, и про хлорциан где-то имеется в бумагах покойного педагога нечто сходное. И какова же тема диссертации господина Давиденко, что в ней столь интересные бумажки обнаруживаются?

— «Подростковая агрессивность и способы ее канализации в социально позитивное русло», — рассмеялся Гуров. — Замечу, кстати, что работа весьма нестандартная. Судя по тому, что я успел прочесть. Покойный был редкостной сволочью, но человеком большого ума и таланта. И такое случается. Чаще, чем хотелось бы! Ознакомишься еще, оно того стоит. Но как тебе очередное совпадение?!

Конец ознакомительного фрагмента.