Гуров против Гурова

Николай Леонов, 2017

Серия кровавых преступлений захлестнула город. Банда налетчиков под видом опергруппы проникает в квартиры пенсионеров, выносит все ценности, а самих стариков вывозит за город, где убивает с особой жестокостью. Жертвы – бывшие партийные функционеры, работники Внешторга и прочие хапуги – те, кто за долгие годы чиновничьей работы сумел сколотить целое состояние. Полковникам МУРа Гурову и Крячко нужно не просто обезвредить зарвавшихся убийц, но и отстоять честь мундира. Ведь, по словам свидетеля, один из налетчиков представлялся… полковником Гуровым.

Глава 1

Требовательный звонок в дверь застал Павла Николаевича уже отходящим ко сну.

Лежа в кровати поверх застеленного одеяла в привычной шелковой пижаме оливкового цвета и удобно устроив очки на самом кончике носа, Павел Николаевич бог знает в который раз перечитывал любимый роман Достоевского «Братья Карамазовы» и чувствовал, как веки его непроизвольно тяжелеют. Сладко зевнув, он закрыл книгу, не забыв при этом «заложить» нужное место крохотным календариком с изображением Александрийской колонны, снял очки и аккуратно разместил все это на прикроватной тумбочке. Потянулся. Зевнул еще раз. И юркнул под одеяло. Настенные часы показывали половину девятого вечера. За окном еще только-только начинало смеркаться. Но Павел Николаевич, выйдя на заслуженную пенсию пятнадцать лет назад, уже привык засыпать в это время…

И вдруг звонок!

Нахмурившись, он неохотно выбрался из-под одеяла и, с трудом сунув скрюченные старческим артритом ноги в тапочки, шаркающей походкой направился в прихожую. Звонок в дверь повторился.

— Иду я. Иду, — буркнул себе под нос старик, но, прежде чем открыть дверь, приложился к «глазку».

Просторная лестничная площадка, рассчитанная всего на две квартиры, была ярко освещена. Подслеповатому взору Павла Николаевича предстали трое мужчин. Один из них, самый высокий и статный, держался чуть впереди остальных. К тому же он единственный был облачен в темно-синий стильный костюм. Густые, черные как смоль волосы аккуратно уложены на косой пробор. Чуть позади него располагался мужчина пониже с изящными усиками и небольшими, уже посеребренными сединой бакенбардами. На нем была белоснежная рубашка с туго повязанным под воротником розовым галстуком. Глаза скрывались за темными дымчатыми очками. И наконец, третий мужчина, коренастый, коротко стриженный крепыш, выглядел куда менее представительнее, чем его товарищи. На нем были простенькие потертые джинсы и легкая серая куртка-ветровка, надетая поверх такой же серой футболки. Большие глаза навыкате, чуть сплюснутый нос и плотно прижатые к голове уши придавали ему сходство с бойцовской собакой.

Павел Николаевич насторожился. Ни один из трех визитеров не был ему знаком.

— Кто там? — откашлявшись и постаравшись придать голосу побольше решительных ноток, спросил он.

— Полиция, — мужчина в костюме выудил удостоверение из внутреннего кармана пиджака и выставил его перед «глазком» в развернутом виде. — Главное управление уголовного розыска. Полковник Гуров. Откройте, пожалуйста.

— Главное управление?.. — озадаченно протянул Павел Николаевич, еще секунду поколебался, но затем все же открыл дверь. — А вам не кажется, что уже поздновато для визитов?

— К сожалению, для таких визитов, как наш, время самое подходящее, — со вздохом ответил мужчина в синем костюме и первым переступил порог квартиры, цепким взглядом окидывая прихожую. — Качанов Павел Николаевич, если не ошибаюсь?

Хозяин квартиры согласно кивнул и машинально растянул губы в нелепой улыбке:

— Да. Это я.

Ответной улыбки не последовало. Напротив, брови полковника еще резче сошлись над переносицей.

— Как я уже сказал, моя фамилия — Гуров. Лев Иванович. Старший оперуполномоченный уголовного розыска. Со мной двое сотрудников нашего отдела: капитан Дроздецкий и капитан Маргулин.

Оба подчиненных молча вошли в квартиру, и тот, который был в темных очках, мягко прикрыл за собой дверь. В прихожей стало тесновато, и Павел Николаевич невольно отступил на пару шагов назад. Задел плечом вешалку. Болезненно поморщился. Он все еще пребывал в недоумении.

— Ну… Очень приятно, господа… Однако… Я не понимаю. Какова цель вашего визита?

Мужчина, представившийся Гуровым, вновь скользнул рукой во внутренний карман пиджака, но на этот раз вместо служебного удостоверения выудил совсем другой документ:

— У нас имеется ордер на обыск, Павел Николаевич. Можете ознакомиться.

— Обыск?.. — трясущимися от волнения руками взял бумагу старик. Развернул ее, но очень долго не мог сосредоточиться на содержании. Лицо его сделалось бледным как мел. — Обыск у меня дома?.. Как так? Почему?.. Я не понимаю… На каком основании?

Полковник протянул руку и осторожно дотронулся до старческого иссохшего плеча хозяина квартиры. Качанов вздрогнул.

— Успокойтесь, Павел Николаевич. — Голос звучал сухо и официально. В нем не было и намека на сострадание. — Скорее всего тут произошла какая-то ошибка…

— Определенно. — Старик поднял глаза на старшего оперуполномоченного. — Конечно, это ошибка…

— Наверняка. Но не реагировать на сигнал мы не можем. Вы должны нас понять…

— Какой сигнал?

— Давайте сделаем так, Павел Николаевич, — вздохнул полковник и слегка развернул Качанова таким образом, что тот оказался спиной к выходу. — Вы успокоитесь, примете какое-нибудь лекарство, если вам необходимо. От сердца или от давления… Затем мы присядем, и я все вам объясню. На самом деле против вас выдвинуто серьезное обвинение, но мы надеемся, что общими усилиями нам удастся разобраться в ситуации.

— Обвинение? Против меня? Но как же это?..

Мужчина в розовом галстуке снял очки и, обогнув старика, твердым шагом направился в гостиную. Второй оперативник остановился в нерешительности. По левую руку от него располагался проход в кухню, по правую дверь — в смежную комнату.

— Начни с комнаты, Жора, — посоветовал полковник. — А ты займись спальней, Андрей. Мы же пока побеседуем с Павлом Николаевичем в гостиной. Проходите, Павел Николаевич.

Качанову ничего не оставалось, как подчиниться. Сыщик из УГРО лично проводил его до стоящего по центру комнаты стола и усадил лицом к окну. Сам занял место напротив. Спокойно забрал из рук Павла Николаевича ордер. Тот не стал сопротивляться, лишь растерянно оглянулся на скрывшегося в его спальне мужчину в розовом галстуке и чуть дрожащим голосом спросил:

— Мне стоит позвонить адвокату? Да?

Полковник все же позволил себе скупую улыбку.

— Пока в этом нет необходимости. Скажите, Павел Николаевич, вам знаком человек по имени Тимур Заварзин?

— Я… Нет… Не припоминаю.

— Так «нет» или «не припоминаете»? — нахмурившись, уточнил оперативник. — Это существенная разница, Павел Николаевич. И это важно.

— Почему вы меня спрашиваете о каком-то… Заваркине?

— Заварзине, — поправил полковник. — Дело в том, что этот человек совершил ряд грабежей. Его жертвами были антиквары. Возможно, вы слышали по телевизору…

— Не слышал! — Качанов хотел было подняться, но пристальный взгляд полковника буквально пригвоздил его к месту. — Я вообще не смотрю телевизор, не воспринимаю всю ту чушь, которую сейчас несут с экранов.

— Понимаю. Но сейчас не об этом, Павел Николаевич. Вчера нам удалось задержать Тимура Заварзина. При допросе он указал на вас, как на организатора всех совершенных им грабежей.

— Что?! О чем вы?..

— Заварзин утверждает, что это именно вы давали ему наводку на антикваров, и после того как он проворачивал дело…

— Это бред! — Теперь у Качанова тряслись не только руки, но и синеватые, чуть выпирающие вперед губы. На лбу проступили две продольные вены, монотонно пульсируя. Казалось, старика того и гляди хватит удар. — Что вы такое несете? Как вы смеете?! Я — уважаемый человек, пенсионер… Я отдал этой стране…

Но полковник остался невозмутим. Спокойно убрал в карман ордер на обыск и откинулся на спинку стула. Достал пачку сигарет и, ударив ногтем большого пальца по ее нижней части, ловко выбил одну сигарету. Однако прикуривать не торопился.

— Успокойтесь, Павел Николаевич. Следствие разберется. Вам точно не нужно принять какое-нибудь лекарство?

— Да идите вы к черту со своими лекарствами! Ничего мне не нужно! Я хочу позвонить своему знакомому. Он — юрист. Адвокат…

— Что ж, пожалуй, вы правы, — миролюбиво произнес сыщик, разводя руками в стороны. — Если с адвокатом вам будет спокойнее, то, конечно, звоните. Только хочу предупредить вас, Павел Николаевич… Мне по опыту известно, что только люди, которым есть что скрывать, бросаются за помощью к адвокатам. И отношение к ним со стороны следствия становится совсем иным. Автоматически…

— А мне плевать!

Качанов тяжело поднялся из-за стола, но добраться до телефонного аппарата так и не успел. Появившийся на пороге спальни оперативник в розовом галстуке преградил старику путь. Теперь, когда на нем не было дымчатых очков, Павел Николаевич смог рассмотреть небольшой шрам, пересекающий правую бровь под углом в сорок пять градусов.

— Взгляните, товарищ полковник! — Капитан опустил одну руку на плечо Качанову. На пальцах другой небрежно болтались золотые часы. — Вещь из квартиры пострадавшего Игнатушкина.

— Та-ак… — Старший оперуполномоченный встал, и его колючий взгляд сфокусировался на хозяине квартиры. — А вот это уже интересно… Очень интересно, Павел Николаевич. Боюсь, что теперь вам придется проехать с нами в Управление и связаться со своим адвокатом уже оттуда.

— Это не мое, — чуть не плача, протянул Качанов и затравленно оглянулся. — Я никогда не видел этих часов. Не знаю, откуда вы их взяли…

— Пройдемте в машину, Павел Николаевич, — жестко подхватил старика за локоть полковник.

— Мне поехать с вами, товарищ полковник? — вызвался оперативник в розовом галстуке.

— Нет. Продолжайте обыск, капитан.

— Выбери любую карту. — Крячко присел на краешек стола напарника и веером разложил перед ним колоду. — Любую, какая тебе больше понравится.

— Отвали, Стас!

— Ну, тебе трудно, что ли? — не унимался Крячко. — Больше пары минут это не займет. А фокус потрясающий. Меня Конь научил. Тащи карту! Только мне не показывай. Запомни и клади обратно в колоду.

— Стас! — Гуров оторвался от изучения документа и слегка отодвинул его в сторону. Однако убирать в общую папку не спешил. — Какие еще фокусы? Ты разобрался с делом на Ждановской?

— Да разобрался, разобрался. Там дело-то… яйца выеденного не стоит. Два «баклана» сели перекинуться в картишки. Один только что с зоны откинулся, второй его вроде как встречал. Выпили крепко, поностальгировали по прошлому, а потом решили перекинуться в «буру». Сначала все тихо-мирно было, а потом тот, что с зоны вышел, решил старого кореша на «бабки» кинуть. Сам-то он на нулях после отсидки был. Оно и понятно…

— Слушай, у тебя у самого жаргон, как у закоренелого «урки», — неприязненно поморщился Гуров.

— Я рассказываю историю так, как мне ее Конь поведал. — Крячко поудобнее расположился на столе, вынул из кармана пачку сигарет. — Так что скажи еще спасибо, что я опускаю нецензурную лексику.

— Спасибо, — улыбнулся Гуров.

— А то ты сам никогда с Конем не общался. — Станислав зажал сигарету зубами, слегка пожевал фильтр и только после этого щелкнул зажигалкой, прикуривая. К потолку потянулись густые сизые клубы дыма. — Ну и вот… Решил, значит, этот товарищ картишки передернуть, а второй его финт заметил, начал предъявы кидать… Слово за слово. Сцепились они. Дружбе уже конец… Тот, что с зоны, — Бугаев его фамилия, кстати, — финку вытащил и попер как баран на новые ворота. А второй, не будь дураком, хвать стул и по «кумполу» кореша. Но перестарался — попал в висок и убил. А самое смешное, Лева, что после содеянного Ломов — это фамилия второго — даже в бега податься не попытался, затаился в подвале того же кабака. Конь пытался его прикрыть: дескать, знать ничего не знаю, ведать не ведаю, моя хата с краю, но я Коня раскрутил быстро. Ты мои методы убеждения знаешь. Сдал он мне Ломова как миленький. Я вызвал бригаду, Ломова взяли и сюда, в Управление, привезли. Сейчас лейтенант Алябьев снимает с него показания. Я ему это дело поручил. Но там все просто, Лева. Там и стажер справится. Ломов сопли по лицу размазывает и ни от чего отпираться не собирается… А Конь мне прикольный карточный фокус показал. Я тебе и пытаюсь его продемонстрировать. Выбери карту, Лева.

— То есть ты за два часа раскрыл дело об убийстве? — уточнил Гуров.

Он разогнал рукой повисшую в воздухе дымовую завесу и, взяв со стола чашку остывшего кофе, одним глотком осушил ее. Взглянул на наручные часы. Полковник рассчитывал освободиться сегодня пораньше. У жены в театре намечалась премьера, и она недвусмысленно дала понять своему благоверному, что сильно обидится, если тот не придет ее поддержать. Впрочем, Гуров и сам прекрасно понимал, что в последнее время уделяет Марии не слишком много внимания. Это упущение необходимо было исправить.

— Я раскрыл его меньше чем за час, — гордо возвестил Крячко. — А потом почти сорок минут потратил на то, чтобы разгадать хитромудрый фокус с картами.

— И разгадал?

— Куда там! Я пригрозил Коню арестом за укрывательство. Он проникся ситуацией, раскрыл секрет фокуса и пообещал никогда больше не допускать ничего подобного. Так ты будешь тянуть карту, Лева?

Гуров нехотя взял первую попавшуюся. Они с Крячко уже так долго работали вместе, что полковнику было понятно: напарник все равно так просто не отвяжется. Выбранной картой оказался валет червей. Гуров коротко взглянул на нее и положил на прежнее место.

— Запомнил? — хитро прищурился Станислав.

— Запомнил, запомнил.

Карта Гурова скрылась в общей колоде и смешалась с остальными. Крячко несколько раз перетасовал колоду, но дальнейшие действия произвести не успел, так как на столе зазвонил внутренний телефон. Лев снял трубку.

— Товарищ полковник! — бодро и жизнерадостно прозвучал голос дежурного. — К вам посетительница. Некая Елена Устьянцева.

— По какому вопросу?

— Говорит, что хочет заявить о преступлении.

— Ясно. Пропустите ее.

— Слушаюсь.

Крячко тем временем небрежно погасил сигарету в пепельнице, в последний раз перетасовал колоду и стал по одной выкладывать карты на стол, бормоча что-то себе под нос.

— К нам человек. С заявлением. — Гуров опустил трубку на аппарат. — Завязывай с фокусами, Стас, — повернулся к нему Лев.

— Сейчас, сейчас. Секунду… — Станислав перевернул очередную карту. — Она? Девятка треф? Да?

— Нет, — покачал головой Гуров.

— Как нет? — расстроился напарник. Его не до конца затушенная сигарета продолжала дымиться в пепельнице, и Гуров решительно примял ее ногтем. — Ты не эту карту загадал? Не девятку треф?

— Нет.

— А какую?

— Какая разница? Ты все равно не угадал.

Крячко перевернул следующую карту. Это был туз бубей.

— Тогда эта? — предположил он, но в его голосе уже звучали нотки сомнения.

— Тоже нет.

— Вот черт! Как же это?.. Конь обманул меня, что ли?

— Наверняка.

— Да быть не может! — У Станислава был такой вид, словно ему только что сообщили о скоропостижной кончине близкого родственника. — Да я ему!..

И тут в дверь кабинета постучали.

— Войдите, — коротко бросил Гуров.

Крячко проворно соскочил со стола в тот самый момент, когда порог их рабочего кабинета робко переступила девушка. Он обернулся, и… В одно мгновение все потеряло для него смысл. Неудачный фокус, персона Коня, желание доставить последнему неприятности… Сыщика будто парализовало.

— Добрый день.

Девушка сделала пару шагов вперед и в нерешительности остановилась. Короткая джинсовая мини-юбка с трудом прикрывала ее длинные стройные ноги. Кремового цвета блузка с двумя расстегнутыми верхними пуговицами не столько скрывала, сколько подчеркивала вызывающе-высокий бюст. Однако едва ли не впервые в жизни Крячко оценил идеальную фигуру визитерки не сразу. Его взгляд как магнитом притянули огромные голубые глаза с длинными пушистыми ресницами, слегка припухлые чувственные губы, «греческий» нос и невероятно очаровательные ямочки на щеках. Темная стрижка «каре» гармонично завершала картину.

— Мне нужен полковник Гуров, — завораживающим низким контральто произнесло это божественное создание.

Гуров поднялся из-за стола, но Крячко, выйдя из ступора за считаные доли секунды, опередил его с ответом и приблизился к девушке:

— Это я. То есть я — не полковник Гуров, конечно, Гуров — вон тот мрачный тип. Но я нисколько не сомневаюсь, что нужен вам именно я. И вы не сомневайтесь. Просто поверьте мне на слово. Моя фамилия Крячко. Станислав Крячко. Для вас, конечно же, просто Станислав. Присаживайтесь, — пододвинул он девушке стул, — и рассказывайте, что вас к нам привело.

— Пропал мой дедушка…

— Стоп! — Крячко взял второй стул и расположился напротив. — Начните с главного. Как вас зовут?

— Елена. Устьянцева.

— Очень хорошо, Леночка, — ободряюще улыбнулся Станислав. — Будем считать, что начало положено. А теперь вернемся к вашему дедушке. В каком смысле он пропал?

— Дело в том, что я проживаю в Лондоне. Фактически я там выросла. Родители переехали в Англию, когда мне было одиннадцать. А дедушка остался здесь, в Москве. Один… Время от времени мы навещаем его. Не так уж и часто, конечно, где-то раз в год. Либо я, либо папа… Я прилетела в Москву вчера и сразу позвонила деду. Но он не ответил — ни по домашнему, ни по мобильному. Это насторожило меня, обычно такого не случалось…

— Он знал о том, что вы должны прилететь? — спросил Крячко.

Гуров сидел за столом молча, скрестив руки на груди и довольствуясь ролью стороннего наблюдателя.

— Знал. Я звонила ему неделю назад. Сказала, что собираюсь в Москву. На несколько дней… Встречать меня в аэропорту он не должен был. Последние лет шесть дедушка вообще редко куда-то отлучался из дома. Максимум мог дойти до магазина, и то вряд ли… Во время одного из прошлых визитов, когда с ногами у него стало совсем плохо, я научила его пользоваться Интернетом. Ну, чтобы он мог заказывать все необходимое с доставкой на дом. Вы ведь знаете, как это делается?

— Конечно. Кстати, как зовут вашего дедушку, Леночка?

— Устьянцев Геннадий Геннадьевич.

Крячко быстро обменялся взглядами с напарником. Гуров кивнул, и его пальцы проворно застучали по клавиатуре компьютера.

— Продолжайте, Леночка, — снова широко улыбнулся Станислав. — Что было после того, как вы не смогли дозвониться до вашего дедушки?

— Я разволновалась. — Елена отбросила со лба прядь волос и положила на колени сумочку из крокодиловой кожи. — Взяла такси и поехала к нему. Я опасалась, что ему стало плохо, и он не смог подойти к телефону… Но дома его не оказалось. Если честно, это вызвало во мне еще большее волнение, учитывая то, что, как я вам уже сказала, дедушка никогда никуда не отлучался.

— Как вы попали в квартиру?

— У меня есть свои ключи… — Пушистые ресницы Елены дрогнули. Она мужественно держалась, чтобы не расплакаться, и Крячко чувствовал это. — Я всю ночь провела без сна… Нашла записную книжку деда и обзвонила всех его знакомых, даже тех, с кем он давно уже не контактировал. Но… Его никто не видел. То есть я так и не смогла получить никакой информации. А он до сих пор так и не вернулся. Это странно… очень странно. С ним что-то случилось, и я…

— Вы звонили ему еще на мобильный?

— В этом не было необходимости, — отрицательно покачала головой Елена. — Я нашла его мобильник дома. На подоконнике.

— Я просмотрел сводку всех происшествий за последнюю неделю, — подал голос Гуров, оторвавшись от компьютера. — Фамилия Устьянцева нигде не упоминается.

— А неопознанные жертвы? — осторожно предположил Крячко и заметил, как при этом испуганно округлились глаза девушки.

— Таких не было.

— Вот видите. — Станислав слегка наклонился и накрыл руку Елены своей ладонью. — Возможно, ничего страшного не случилось. Не стоит паниковать раньше времени.

— Вы меня совсем не слушали? — Она нахмурилась, но руку не выдернула. — Мой дедушка никогда не покидал пределы квартиры. В самом крайнем случае он мог бы отлучиться на полчаса, но никак не больше. А тут… Прошли почти сутки. Вы обязаны мне помочь! Нужно найти его, если… — Она на секунду запнулась и с горечью добавила: — Если еще не поздно.

Гуров тактично откашлялся, привлекая ее внимание к своей персоне. Она повернула голову в его сторону.

— Дело в том, — как можно мягче начал полковник, — что, согласно букве закона, мы не можем объявить человека в розыск, пока не прошло трое суток с момента его исчезновения…

— Подожди, Лева, — остановил напарника Крячко и вновь обратился к Елене: — Ваш дедушка — человек состоятельный?

— Ну… — Девушка слегка замялась. — Когда-то он, безусловно, был человеком состоятельным. И влиятельным. Он работал во Внешторге. Сейчас на пенсии, уже лет десять как. Думаю, какие-то сбережения у него должны были остаться, но насколько они значимы… Я не знаю, никогда не интересовалась этим вопросом.

— Следы взлома, беспорядка в квартире имеются?

— Нет. Ничего такого я не заметила.

— Может быть, что-то пропало? Вещи все на месте? — участливо поинтересовался Стас.

— Я не знаю… — через силу выдавила из себя Елена. — Я не подумала об этом. Как-то не до того было, и я… Я не проверяла.

— А стоило бы, — покачал головой Крячко и поднялся. — Давайте сделаем так, Леночка. Мы поедем сейчас на квартиру вашего дедушки. Вместе. И вы внимательно все осмотрите на предмет пропавших вещей. Хорошо?

— Да, конечно.

— Возможно, это даст нам какую-то зацепку.

— Стас, мы не… — попытался вмешаться Гуров, но Крячко тут же перебил его:

— Я знаю, Лева. Мы не можем реагировать раньше, чем пройдет трое суток. Но, думаю, если я прокачусь с девушкой до квартиры и осмотрюсь на месте, особого вреда не будет. Мы не станем пока официально заводить дело. Я сделаю это исключительно по доброте душевной. Ты же не против?

Гуров ничего не ответил.

— Вот и славно, — улыбнулся Станислав и, подав руку Елене, помог ей подняться со стула. — Едем, Леночка.

Уронив голову на грудь и нервно посапывая, Павел Николаевич встрепенулся только тогда, когда машина выскочила за черту города. Конусообразный свет фар взрезал стремительно наползающие сумерки. Автомобиль шел на скорости сто десять километров в час.

— Куда мы едем?

Вопрос Качанова был обращен к сидящему за рулем молодому человеку в болотного цвета водолазке с закатанными выше локтей рукавами. Но тот ничего не ответил. Непроницаемое смуглое лицо, украшенное большим горбатым носом, осталось совершенно безучастным. Он словно и не слышал вопроса Павла Николаевича. Скорость автомобиля возросла до ста пятнадцати километров в час.

— Мы едем в загородный особняк одного из ограбленных антикваров, — донесся с заднего сиденья голос полковника. — В этот момент там как раз проводится следственный эксперимент. С участием небезызвестного вам Тимура Заварзина…

— Небезызвестного мне? — Качанов попытался развернуться лицом к тому, кто именовал себя полковником Гуровым, но высокий подголовник пассажирского сиденья не позволил ему нащупать глаза собеседника. — Я уже в сотый раз повторяю вам, что не знаю никакого Заварзина. Это какая-то ошибка! Уверяю вас!

— Разберемся, — лаконично откликнулся старший оперуполномоченный. И тут же, коснувшись плеча водителя, требовательно добавил: — Нельзя ли как-то ускориться, сержант? Рабочий день у нас не резиновый.

— Есть, товарищ полковник.

Педаль газа почти коснулась пола. Стрелка спидометра достигла ста тридцати километров в час. Качанов нервно заерзал на соседнем сиденье, хотел было спросить еще что-то, но передумал. Синие губы старика продолжали мелко подрагивать. Свет фар промчавшегося встречного автомобиля, как молния, озарил бледное лицо Павла Николаевича, а уже в следующую секунду оно вновь потонуло во мраке салона.

Полковник оглянулся через плечо, сунул руку в боковой карман пиджака и, проворно выудив гибкий стальной шнурок, быстро набросил его на хрупкую морщинистую шею Качанова. Старик даже пискнуть не успел. Его немощные руки инстинктивно рванулись вверх, рассчитывая скинуть удавку, но силы противников были неравными. Полковник потянул шнурок на себя. Павел Николаевич захрипел, отчаянно забился в предсмертных конвульсиях и уже секунд через тридцать затих. Убийца сдернул удавку, и ничем не удерживаемое тело Качанова повалилось вперед. Лоб с глухим стуком соприкоснулся с приборной панелью, руки почти коснулись пола.

Водитель сбросил скорость до семидесяти километров в час и осторожно коснулся двумя пальцами шеи старика.

— Готов, — коротко констатировал он.

Полковник ничего не ответил. В темноте щелкнула его зажигалка, и салон мгновенно окутал аромат ванили. Автомобиль проехал еще чуть больше километра и прижался к обочине. Фары выхватили из мрака контур стоящей впереди машины. Удерживая тлеющую ароматизированную сигарету зубами, «старший оперуполномоченный» выбрался из салона, достал мобильник и нажал на нем кнопку последнего вызова. Абонент отозвался сразу же, после первого гудка.

— Мы закончили, — коротко сказал «полковник» и повел плечами, разминая затекшие мышцы. — Как у вас, Жора?

— Порядок, Иваныч. Мы с Франтом уже в «Радуге». Минут десять как. Заказали вот по рюмашке коньяка. Сидим, отдыхаем, ждем вас.

— Следов не оставили? Все за собой подчистили?

— Обижаешь, Иваныч, — хмыкнул Жора. — Не впервой, чай. Все отдраили до блеска. Муха не сидела. А если и сидела, то только в тапочках. Не хипишуй. Работаем без расслабона.

— А как навар?

Докуренная сигарета приземлилась на асфальт и беспощадным образом была придавлена тяжелым носком ботинка. Обойдя машину по периметру, мужчина в синем костюме остановился напротив водительской дверцы.

— Как ты и прогнозировал. «Сняли» все, что было.

— Хорошо. Ждите меня в «Радуге». Скоро буду.

— Понял. Работаем без расслабона. Кстати, лялька твоя уже тут, Иваныч. Сказать ей, что ты приедешь?

— Не надо. Сюрприз будет.

— Усек, — гоготнул Жора.

«Полковник» отключил связь и склонился к раскрытому окну. Водитель покорно ожидал его распоряжений, барабаня пальцами по рулевому колесу.

— Избавься от тела. И проследи за тем, чтобы в салоне нигде не осталось его отпечатков пальцев. На все про все тебе полтора часа, Осман. Потом приедешь в «Радугу».

— Управлюсь быстрее, — пообещал водитель.

— Мне не нужно быстрее, Осман, — нахмурился мужчина в синем костюме, — мне нужно качественнее. И чтобы никаких проколов, как в прошлый раз. Сначала думай головой, потом делай. Я не люблю грязной работы, ты меня знаешь.

— Все понял, начальник, — быстро закивал головой Осман. — Сделаю в лучшем виде. Больше никаких «косяков».

— Добро.

«Полковник» дважды хлопнул ладонью по крыше автомобиля, а затем неторопливо двинулся к впереди стоящей машине. Снял ее с сигнализации, занял место за рулем, но двигатель запустил не сразу, наблюдал в зеркало заднего вида, как Осман трогается с места.

По мнению «полковника», дагестанец был самым слабым звеном в его команде. И, несмотря на то что они вместе работали уже почти два месяца, полного доверия Осман Гульнаров так и не заслужил. За ним стоило приглядывать. И «полковник» приглядывал, прекрасно зная, что в случае крайней необходимости парнишку придется пустить в расход.

Машина Османа ушла вперед, и только после этого «полковник» развернулся на трассе, взяв курс обратно на город.

Елена отомкнула замок ключом и первой переступила порог квартиры.

— Дедуля!

Ответом ей послужила гробовая тишина. По пути Крячко старался отвлечь девушку от невеселых мыслей, ненавязчиво расспрашивая ее о семье, об Англии, о ностальгии по родине, но при этом замечал, что иногда Елена отвечает невпопад. В глубине души она все еще надеялась, что с ее дедом ничего страшного не случилось.

— Проверьте наличие вещей, Леночка, — напомнил он, а сам неторопливо прошелся по комнатам.

Квартира Геннадия Устьянцева была довольно внушительных размеров. Четыре жилые комнаты с высокими потолками, просторная кухня, два балкона, выходящих на разные стороны… Крячко сразу отметил для себя тот факт, что, будучи сотрудником Внешторга, Геннадий Геннадьевич точно не бедствовал.

Внимание сыщика привлек встроенный в стену сейф в одной из комнат. Он потянул за ручку, но металлическая дверца не поддалась. Сейф был заперт. Елена шагнула на порог старого дедовского кабинета, бережно прижимая к груди небольшую шкатулку из орехового дерева.

— Что в этом сейфе? — Станислав постучал согнутыми костяшками пальцев по металлу.

— Не знаю. Дедушка никогда не открывал его при мне.

— А ключ от него есть?

— Наверное, должен быть в столе, — предположила Елена. — В одном из ящиков… Я так думаю.

Крячко обошел большой прямоугольный стол, покрытый красным сукном, и опустился в кресло. Один за другим выдвинул несколько ящиков. В большинстве из них хранились бумаги, содержанием которых Стас пока интересоваться не стал. А вот в левом среднем обнаружились паспорт на имя Геннадия Устьянцева, пять или шесть квитанций на оплату коммунальных услуг и небольшой ключ. Он взял его, предварительно обернув руку носовым платком — на ключе вполне могли остаться чьи-нибудь отпечатки пальцев помимо отпечатков самого Геннадия Геннадьевича.

— Вы не будете против, если мы с вами попробуем открыть сейф вашего дедушки?

— Я не знаю… — Елена была растеряна. — Если вы считаете, что в этом есть смысл… Если это каким-то образом поможет нам напасть на след…

— Не исключено.

— Тогда, конечно, — вымученно улыбнулась она. — Давайте откроем.

Крячко решительно прошел к сейфу, внимательнейшим образом изучил замочную скважину, удостоверился в том, что характерных следов грубого взлома нет, и только после этого вставил ключ. Тот легко провернулся два раза против часовой стрелки, снабженная пружиной металлическая створка подалась навстречу, и Станислав открыл дверцу сейфа. Внутри было совершенно пусто. Однако Крячко оказалось недостаточно визуального осмотра. Достав из кармана мобильный телефон, он включил на нем фонарик и пробежался тонким лучом по двум полкам. Пыль располагалась только по краям, но в центре ее не было. Значит, совсем недавно сейф не был пустым. Станислав мрачно пожевал нижнюю губу.

— Что вы там ищете? — выглянула из-за его плеча Елена. — Маленькие бриллианты?

Крячко не ответил. Ему не хотелось огорчать девушку раньше времени. По большому счету с исчезновением Устьянцева еще ничего не ясно. Он молча погасил фонарик, убрал телефон обратно в карман и, заперев сейф на ключ, повернулся лицом к девушке.

— Пока нет никакой определенности, Леночка. Что у вас там? — кивнул Стас на шкатулку в ее руках. — Обнаружили какую-то пропажу?

— В общем, да… Я не знаю, имеет ли это отношение к исчезновению моего дедушки, но… Год назад он подарил мне серьги. Я не стала надевать их сразу, положила в эту шкатулку и, честно говоря, просто забыла. А сейчас их нет.

— Насколько дорогие серьги?

— К ювелиру на оценку я их не носила, — пожала плечами Елена, — но думаю, что достаточно дорогие. Дедушка сказал, что их изготовили на заказ. К моему двадцатипятилетию. Юбилей как-никак…

— Выходит, эксклюзивная вещь.

— Да.

— Из какого материала? Золото?

— Золотые, с двумя изумрудами размером с горошину, но выполненные в виде капель, сами изумруды я имею в виду. Причем цвет у них не совсем обычный… Не зеленый, а такой, знаете ли, мутновато-салатовый.

— Такое бывает? — удивился полковник.

— Бывает, если изумруды совсем молодые. Не знаю уж, где дедушке удалось достать такие… Не иначе как задействовал свои старые внешторговские связи… Но это большая редкость.

— Понятно. — Станислав вернул ключ от сейфа на прежнее место. На всякий случай проверил содержимое оставшихся выдвижных ящиков, но ничего существенного обнаружить не смог. — Больше ничего не пропало, Леночка?

— Не могу сказать наверняка, товарищ полковник… — виновато улыбнулась она.

— Отставить! — шутливо нахмурился Крячко. — Никаких товарищей и никаких полковников. Зовите меня просто Стас или на худой конец Станислав. И, если не трудно, то лучше всего на «ты». Я, конечно, понимаю, что уже далеко не мальчик, но и чувствовать себя глубоким старцем как-то тоже не очень хочется. Договорились, Леночка?

— Договорились.

— Так о чем ты хотела сказать? — подавая пример, первым перешел на «ты» Крячко.

— Я хотела сказать, что не могу быть ни в чем уверенной относительно пропавших ценных вещей. — Елена все так же бережно прижимала к груди шкатулку из орехового дерева. — Я ведь уже говорила вам…

— Тебе, — живо поправил Станислав.

— Что?

— Мы ведь, кажется, договорились перейти на «ты».

— Да, конечно. Просто я имела в виду тебя и полковника Гурова, — с улыбкой выкрутилась девушка, и Стас в очередной раз смог оценить, насколько удивительно меняется ее лицо, когда на нем появляются характерные «ямочки». — Так вот… Я уже говорила, что приезжала навестить дедушку буквально раз в год. И при этом мои визиты длились не больше недели. Следовательно, я вряд ли смогу точно определить, какие вещи на месте, а какие пропали. Серьги принадлежали мне, а что касается всего остального…

— Я понял, — кивнул Крячко. — И все же постарайся. Посмотри все еще раз, более внимательно. И покажи мне ту записную книжку со знакомыми твоего дедушки. А я пока пойду, поспрашиваю соседей. Может, кто чего видел или слышал… Хорошо?

Он намеренно не хотел брать Елену с собой. Общаться с потенциальными свидетелями ему будет гораздо проще в одиночку.

— Хорошо.

Сначала Крячко позвонил в квартиру напротив, но ему никто не ответил. Сыщик спустился этажом ниже. Кнопка электрического звонка на двери под номером «одиннадцать» отсутствовала. Станислав поколебался мгновение, а затем решительно постучал. Из глубины квартиры доносились звуки работающего телевизора. Судя по безумным разноголосым воплям, шла демонстрация очередного ток-шоу, смысл которых для Крячко до сих пор оставался загадкой. Он постучал еще раз. Звук телевизора сделался тише, и на его фоне полковник уловил неторопливые приближающиеся шаги. Громко и сухо, как выстрел, щелкнул замок. Дверь скрипнула и отворилась.

— Вы ко мне? — Маленькая тщедушная бабулька с забранными в пучок седыми волосами хмуро взглянула на сыщика через очки. — Вы кто? — Ее глаза за линзами выглядели огромными, что совершенно не сочеталось с хрупким телосложением хозяйки квартиры.

— Добрый день. — Крячко продемонстрировал ей свое удостоверение. — Я из полиции. Главное управление уголовного розыска. Хотел задать вам пару вопросов…

— По какому поводу?

— По поводу одного из ваших соседей…

— Про Митьку, что ли? — живо высказала предположение старушка. — Я так и знала, что рано или поздно этот дармоед допрыгается. Где это видано, чтобы человек каждый день в семь утра уже пиво дул в подъезде? Разве у приличных людей день должен с этого начинаться?.. Ну ничего, тюрьма научит его уму-разуму. Верно? На сколько вы его сажаете?

— Вообще-то… — Станислав был слегка озадачен столь решительным натиском. У него сложилось впечатление, что в недавнем прошлом бабулька и сама имела отношение к правоохранительным органам. Ее властный тон чем-то напомнил Крячко тон генерала Орлова, когда тот бывал не в духе. — Если честно…

— Его не сажают? — Старушка разочарованно покачала головой, но уже в следующую секунду ее морщинистое лицо осветила надежда: — Его самого пристукнули? Да? Что ж… О покойниках, конечно, плохо не говорят, но вы уж извините меня, молодой человек… Митька такое заслужил, царство ему небесное. Сегодня ты позволяешь себе плюнуть в подъезде, а завтра что?.. Ведь бог знает до чего можно докатиться. Но начинается все с плевков, молодой человек, вы уж мне поверьте…

— Постойте! — Так и не дождавшись подходящей паузы в монологе собеседницы, Крячко решил безжалостно прервать поток ее излияний. — Я даже не знаю, о ком вы говорите, уважаемая… Простите, не знаю вашего имени-отчества…

— Зинаида Михайловна.

— Очень приятно.

— Пахомова Зинаида Михайловна. В прошлом учительница русского языка и литературы. Ветеран труда.

— Странно, — не удержался от сарказма полковник, — а я думал, вы — из милиции.

— Из милиции — вы, — нравоучительно напомнила Зинаида Михайловна. — Или я чего-то не поняла?

Крячко не стал спорить и объяснять заслуженному ветерану русского языка и литературы, что такое сарказм.

— Все верно, — серьезно подтвердил он. — Только дело вот в чем, Зинаида Михайловна. Ни о каком Митьке, о котором вы толкуете, мне ничего не известно. Хотя, возможно, мы с вами еще и вернемся к этому вопросу. Меня интересует другой ваш сосед, из тринадцатой квартиры. Устьянцев Геннадий Геннадьевич.

— Ах, этот! — Лицо пожилой дамы исказила гримаса неприкрытого презрения. — Буржуй недорезанный, вот он кто. Тридцать лет, как клоп какой-то, сосал кровь трудового народа. Все хапал, хапал… И куда ему столько надо было? Я ведь как-то не выдержала и откровенно спросила его: «Зачем ты столько хапаешь, Гена? На тот свет с собой деньги забрать собираешься? Или багажник на крышку гроба приделать планируешь?» А ему хоть бы хны… Усмехнулся только в усы и отвечает: «На безбедную старость коплю, Зинаида. Для себя и для тебя». Я говорю: «А я-то тут при чем?» А он: «Наберусь смелости и предложение тебе сделаю. Будем вместе старость встречать. И ни в чем не нуждаться». Только зачем он мне такой нужен? Хоть с деньгами, хоть без. Я уж лучше одна… Как-нибудь. Не жалуюсь. А с буржуями и народными кровососами я отродясь дел не имела. И иметь не буду… Вы уж с ним там построже, молодой человек, спуску не давайте. А то ведь Генка — он хитрый…

— Понятно, понятно. — Крячко с трудом подавил зевоту. Он уже понял, что ничего толкового от Зинаиды Михайловны добиться не удастся. — Вы сами-то его последний раз когда видели?

— Что значит «когда»? — Вопрос сыщика вызвал у старушки искреннее удивление. — В тот день, как вы его забрали, и видела. А потом уже ни разу. А он что?.. Сбежал от вас, что ли?

— Не понял? — Теперь уже пришла очередь Станислава удивляться. — Куда и когда я его забирал?

— Ну, не вы лично, молодой человек… Но ваши. Коллеги ваши то есть.

Зевать Крячко мгновенно расхотелось. Он насторожился, подобно гончей, учуявшей след дичи.

— Когда это было, Зинаида Михайловна, не припомните?

— А чего тут припоминать? — откликнулась она. — Я, слава богу, склерозом пока не страдаю. На прошлой неделе это было. Во вторник. Я в тот день как раз пенсию ждала, но почтальонша наша новенькая так и не соизволила явиться. Вертихвостка! Явилась в четверг как ни в чем не бывало. А во вторник, часов в семь вечера… или в самом начале восьмого… Слышу шаги на лестнице. Я к двери… Но пока дошла, они мой этаж уже миновали. Я дверь открыла и слышу, они в квартиру Геннадия звонят. Потом он, видимо, спросил: «Кто там?» — потому что один из ваших громко возвестил: «Откройте, полиция!» Гена открыл. Они вошли к нему в квартиру, и больше я ничего не слышала… А минут через десять-пятнадцать снова хлопнула дверь наверху. Я на кухне была, а там хорошо слышно, как дверь в квартиру Геннадия хлопает… Я назад… Но опять немного не успела. Видела только, как они по лестничному пролету на второй этаж спускались.

— Сколько человек?

— Двое. Геннадий и с ним полицейский один.

— Полицейского, случайно, не рассмотрели? — спросил Станислав.

— Только макушку. — Острое сухопарое плечико слегка дернулось. — У него были черные волосы. Это все, что я могу сказать.

— Извините, но до этого вы сказали «они», а с Геннадием Геннадьевичем спускался один человек. Как это понимать?

— Остальные остались в квартире, — спокойно пояснила Зинаида Михайловна. — Как минимум двое. Я слышала их шаги. Так же, как сегодня слышала шаги ваши и Ленины. Но это только в том случае, если кто-то ходит прямо над моей спальней. В других комнатах такой хорошей слышимости нет. Поэтому я не могу сказать вам, когда остальные ваши сотрудники покинули квартиру Геннадия. Этот момент я, честно признаюсь, упустила из виду. Не доглядела… Так вы мне не ответили, молодой человек. Он что, сбежал?

— Не совсем, — ушел от ответа сыщик. — Тут задействованы разные ведомства, возникла путаница… Все сложно. Но мы разберемся. А вам спасибо огромное за информацию, Зинаида Михайловна.

— Не за что, — отмахнулась старушка, гордо приосанившись. Похвала полицейского пришлась ей по душе. — Если Геннадий виноват, так пусть отвечает по закону. Правильно?

— Полностью с вами согласен.

Распрощавшись с Зинаидой Михайловной, Станислав вернулся в квартиру Устьянцева. Делиться полученной информацией с Еленой, по мнению полковника, пока не стоило. Зачем волновать ее раньше времени? Версия с арестом вызывала у Крячко сомнения. То есть он допускал такой вариант и знал, что сможет проверить его в течение часа, но сотрудники правоохранительных органов определенно не стали бы чистить сейф Геннадия Геннадьевича. Здесь что-то не сходилось.

— Как успехи? — вышла к нему Елена.

Он пожал плечами.

— Пока порадовать, к сожалению, нечем. Извини, — пожал плечами Стас. — Но я не собираюсь сдаваться. Это не в моих правилах.

— Ты найдешь его?

Крячко замялся. Но всего лишь на пару секунд.

— Я сделаю все возможное. Это я тебе твердо обещаю, — решительно проговорил он.

— Спасибо.

Совершенно неожиданно для сыщика Елена шагнула вперед и припала к его груди. Станислав осторожно обнял ее и погладил по волосам.

— Я боюсь, Стас, — подняв на него глаза, честно призналась Елена.