Любовник в погонах

Николай Леонов, 2019

В подмосковном лесу найден труп управляющего поместьем, принадлежащим генералу МВД Тараканову. В полиции расценивают это как дерзкий вызов и поручают расследование полковнику Льву Гурову. От чудом спасшегося свидетеля сыщик узнает, что в нападении на управляющего принимал участие один из подчиненных Тараканова. Остается выяснить мотив преступления. Гуров «берет след» и приходит к ошеломляющему заключению: труп в лесу – это только первое звено тщательно спланированной кровавой цепочки, которая ведет… к любовному треугольнику.

Глава 6

Хотя в машине было темно, но даже в темноте было заметно, что лицо капитана выразило возмущение.

— Ты чего мелешь? — грозно спросил он. — Думай, что говоришь! За такие обвинения, знаешь, что бывает?

— Да знаю я, знаю, — отмахнулся Мягков. — Вот потому и не спешил на допрос.

— Прежде чем такое говорить… — продолжал распаляться капитан, но тут Гуров вновь остановил его:

— Помолчи немного, капитан! Тут, я вижу, интересный сюжет намечается. Хочется, чтобы наш друг Эдуард этот сюжет изложил внятно и полно. И лучше всего — под протокол. Так что мы пока этот разговор отложим. И поговорим, уже когда приедем в Управление.

— Да тут долго ждать не придется, — неожиданно вступил в разговор молчавший до этого водитель полицейской машины. — Мы уже, можно сказать, приехали.

В самом деле, машина развернулась и приткнулась у подъезда уже знакомого Гурову здания.

— Вот и отлично, — проговорил Лев и, повернувшись к Муравьеву, предложил: — Думаю, сядем у тебя в кабинете. Не возражаешь? Время детское, еще только первый час ночи пошел. Хотя, если тебе спать очень хочется, можешь идти. Я один допрос проведу.

— Зачем же мне спать? — пробурчал капитан. Чувствовалось, что у него еще не прошла обида на то, что Гуров его довольно бесцеремонно прервал. — Работать, значит, работать.

— Вы извините, — вмешался в их разговор Мягков. — Но нельзя ли водички попить? А то как с дачи меня увезли, я даже стакана чаю не успел выпить.

— Чаю я тебе обещать не могу, — ответил Гуров, — но водой, думаю, обеспечим. У вас ведь в здании кулер с водой где-нибудь есть? — обратился он к Муравьеву.

— Да, на втором этаже, возле кабинета генерала, — ответил капитан.

— Вот и отлично. Ну-ка, рядовой, — сказал Лев, повернувшись к водителю полицейской машины, — отведи-ка гражданина к кулеру, пусть утолит жажду. Как попьет, доставь его в кабинет капитана. А тебе, Мягков, очень советую вести себя тихо и никаких глупостей больше не делать. Ты их и так наделал, когда два дня скрывался. Ты у нас пока в статусе подозреваемого. А из него легко перейти как в статус свидетеля, так и задержанного. Все, мы тебя ждем.

Когда два водителя скрылись за углом коридора, Гуров и Муравьев направились к кабинету капитана.

Спустя несколько минут полицейский привел туда водителя Мягкова. Капитан сел за компьютер, чтобы вести протокол, а Гуров начал допрос.

— Скажи, Мягков, что тебе известно об отношениях майора Гриневича с управляющим Сергеем Красовским? — спросил он.

— Ну, достоверно мне известно не очень много, — признался водитель. — Потому что это такие дела, о которых люди на каждом углу не кричат. Но какие-то общие интересы их связывали. Значит, началось все с того телефонного звонка, о котором я вам уже рассказывал. Звонок этот имел место… когда же? Кажется, в марте. Точно, снег еще лежал, и я резину не успел поменять. Значит, я тогда ясно разобрал, что человек, который крыл Борисыча матюгами и угрожал его «на ноль помножить», был Гриневич.

— А как ты это разобрал? Ты что, хорошо знал Гриневича?

— Конечно, узнаешь, если каждый день видеть будешь.

— Где — в Управлении?

— Ну в само Управление я почти не заходил, я в машине у подъезда сидел, чтобы Николая Сергеича домой отвезти. Ну и он, то есть Гриневич, часто выходил вместе с генералом, они стояли возле машины, разговаривали. Но чаще я майора у нас в поместье видел. Он же у нас здесь постоянный гость. Я еще удивлялся, что-то его в последнюю неделю не видать…

— А когда ты его последний раз видел?

Водитель задумался, потом заявил:

— Пожалуй, двадцатого он у нас был, больше я его не видел.

— А до этого бывал каждую неделю?

— Не каждую неделю, а, можно сказать, почти каждый день. Своим человеком был.

— С кем он чаще общался в поместье?

— Да со всеми. С генералом, понятное дело, и с Ольгой Анатольевной они много беседовали, и с Ильей я его видел…

— Хорошо, вернемся к отношениям Гриневича с Красовским. Что сказал Красовский после окончания этого разговора?

— Ничего он не сказал. Он вообще был очень зол, что разговор этот при мне случился.

— А как ты думаешь, за что именно собеседник Красовского на него так рассердился?

— Да не знаю я! Говорю же, я только матюги разобрал.

— Но ты сказал, что собеседник Красовского ему угрожал. Значит, это ты разобрал?

— Да, угроза там была.

— А в чем она выражалась? Чем угрожали управляющему?

— Так, дайте вспомнить. — Мягков снова посидел пару минут, вспоминая, потом произнес: — Угроза была в словах.

— Как это? — не понял Гуров.

— Ну я самого Гриневича не слышал, зато слышал, что Борисыч ему отвечал. И понятно было, что он отвечал на угрозы. Ну он говорил что-то вроде: «Да я вовсе не хотел…», «Давайте считать, что я ничего не говорил…», «Вы меня не так поняли…». А потом, в конце, когда на него еще порцию матюгов высыпали, он заявил: «Все сделаю, как вы сказали, завтра же все ей отдам».

— «Ей отдам»? Ты хорошо расслышал?

— Могу ручаться.

— И кто же эта «она», о которой говорил Красовский?

— Откуда мне знать?

— А это не могла быть хозяйка поместья, Ольга Анатольевна Тараканова?

— Ничего про это сказать не могу, — развел руками Эдуард.

— А ты не заметил каких-то особых отношений между Ольгой Таракановой и майором Гриневичем?

Водитель вновь задумался, потом ответил:

— Нет, вроде ничего такого не было. По крайней мере, я не видел.

— Хорошо, тогда скажи, он часто возил с собой бумаги?

— Да, была у него особая папка. Черная такая, кожаная. У генерала тоже такая есть, он в ней особо важные документы возит.

— Генерал нас пока не интересует. И что, Красовский всегда возил с собой эту папку?

— Ну, всегда или нет, этого я не знаю, но несколько раз я ее видел.

— А в тот день, когда его убили, эта папка у него с собой была?

Водитель задумался на секунду, потом ответил:

— Папки я не видел. Но он взял с собой сумку. Такую средних размеров сумку, их обычно в короткие поездки берут.

— Что за сумка? Опиши ее: размер, цвет, материал.

— Черная, из заменителя, на ремне. Размер вот такой. — И водитель руками показал, какая была сумка.

— Он держал ее при себе, в кабине?

— Конечно, в кабине. Рядом на сиденье лежала.

— Возле тела убитого была найдена такая сумка? Или в машине? — повернувшись к Муравьеву, уточнил Лев.

Теперь настала очередь капитана на секунду задуматься. Но только на секунду. Затем он уверенно ответил:

— Нет, не было. Мы при нем вообще ничего не нашли: ни ключей, ни кошелька, ни телефона. Даже носового платка в кармане не было.

— Так-так-так… Слушай, капитан, вот про черную сумку запиши, а дальше пока можешь не писать. Дальше мы с Эдуардом так побеседуем.

Лев снова повернулся к водителю и задал новый вопрос:

— Скажи, а какие отношения были между майором Гриневичем и Ильей Таракановым?

— С Ильей? — удивился Мягков. — Какие же у них отношения? Никаких отношений у них не было. Может, Илья даже не знает, как майора зовут. За столом, во время ужина, вместе сидят, да и то не всегда. Ведь Илюша в родительский дом вернулся, чтобы в основном девушками заняться.

— А что, у него много девушек?

— За последний месяц, кажется, троих сменил. Сначала была такая блондинка, потом черненькую возил, потом шатенку…

— И что, это все на глазах у отца с матерью?

— Нет, конечно! Генерал ни о чем таком не подозревает. Ну и Ольга Анатольевна тоже. А я почему в курсе, потому что Илюша девушек своих в поместье тихонько привозит, чтобы родители не увидали, и сразу машину в гараж загоняет. А потом их в дом заводит по черной лестнице. Есть у нас такая лестница, она снаружи сразу на второй этаж ведет. Вот он девушку к себе проведет, а потом таким же путем, через гараж, назад ведет. И тут уж иногда просит меня, чтобы я гостью отвез в город, потому что сам он за руль сесть не может.

— Слишком много виски принимает?

— Точно. И не только виски. Мне кажется, он еще чем-то колется, а может, нюхает. Глаза у него иногда как-то странно блестят.

— То есть об учебе он совсем не думает?

— Какая там учеба! Веселая жизнь! Вообще пропадает парень, это определенно.

— А отец с матерью, что же, никак не могут на него повлиять?

— Они пытались. Мне Аня, горничная, и Макс, охранник, рассказывали, какие у них скандалы разыгрывались. Ну и я сам пару раз был свидетелем. Они его для того в московский вуз и определили, чтобы оторвать от здешней компании. Только без толку — он в Москве, мне кажется, еще сильнее к разгульной жизни привык. Тогда они его сюда вернули. В январе он взял академический отпуск, в поместье приехал. Думали, здесь за ум возьмется, но ничего из этой затеи не вышло. Он ведь только говорит, что вот-вот к учебе вернется. И занимается только для виду. А на деле — девушки, выпивка, веселая жизнь… Так что нет, родители на него повлиять не могут. Тут нужен кто-то более авторитетный…

— Понятно, — пробурчал Гуров, вспомнивший просьбу генерала Орлова «поговорить с младшим Таракановым», и сказал капитану: — Так, теперь опять ведем протокол. Возвращаемся, так сказать, к криминальным будням.

После чего спросил у водителя:

— Значит, ты, очнувшись, увидел стоявший на дороге позади вашей машины джип «Патриот» черного цвета, в номерном знаке которого присутствовали два нуля. Я правильно запомнил?

— Да, все правильно.

— Ты раньше когда-нибудь эту машину видел?

— Нет, не помню такого. У нас в поместье такой точно не было.

— А майор Гриневич на какой машине приезжал?

— Чаще всего на моей «Волге», вместе с генералом — ну я об этом уже говорил. А иногда на своей. У него «Мерседес» новый. Хорошая машина…

— Да, неплохая. Теперь скажи о людях, голоса которых ты слышал. Ты их раньше когда-нибудь слышал, эти голоса?

— Нет… точно нет.

— А мог бы ты эти голоса описать? Ну, низкий или высокий, чистый или хриплый, молодой или старый?

— Так, сейчас… Они… Нет, хрипеть никто не хрипел, это точно. И басом тоже никто не говорил. А про возраст… Да, вот про возраст сказать могу. Мне кажется, они молодые все были. Точно, молодые такие голоса! Я тогда на это внимание не обратил, а теперь вспомнил.

— Значит, молодые голоса, которых ты раньше не слышал… Ладно, Эдуард, будем нашу беседу заканчивать. А то заработались мы, утро уже скоро. Ответь мне на последний вопрос: с управляющим Красовским в этом году никаких больше приключений не происходило, кроме того, что на него накричал майор Гриневич?

— Да нет, ничего такого не… — начал было водитель и вдруг прервал сам себя: — А я ведь вам вру! Было с ним одно странное происшествие, было! Он в мае заболел сильно. Ну то есть всем сказали, что заболел. Даже в больнице неделю лежал. Только мне кажется, что это не болезнь была.

— И что же, если не болезнь?

— Подрался он с кем-то, вот что! И плохо ему в этой драке пришлось — избили нашего Борисыча, до полусмерти избили!