Мотель смертников

Николай Леонов, 2010

В Пензенской области неподалеку от мотеля «Над Сурой» застрелен глава московского банка «Амальгама» Кирилл Сотский. Убийцу быстро ловят; мотив преступления – ревность. Дело уже практически закрыто, но... почти в том же месте два месяца спустя погибает новый директор банка Глеб Арбенин – его машину раздавил груженый лесовоз. Несчастный случай – или все-таки есть связь с первым убийством? В этом поручено разобраться знаменитому оперу из МУРа Льву Гурову. Дело осложняется одним обстоятельством: рядом с лесовозом найдена черная женская перчатка. А женщины, как известно, такой транспорт не водят...

Глава 4

С Катей Лукониной Гуров связался по телефону, пока стоял на заправке где-то под Кузнецком. На звонок ответил приятный, немного низкий женский голос. Гуров представился, объяснил, что послан проверить все обстоятельства, связанные с гибелью двух банкиров.

— Мне необходимо с вами встретиться, — сказал он своей собеседнице. — Я бы предпочел это сделать у вас, но если вам неудобно, я расположусь в вашем областном ГУВД, и вызову вас туда повесткой.

— Зачем же повесткой? — в голосе собеседницы явно проскользнула ирония. — Мне скрывать нечего. И дети не помешают — не обзавелись мы с Димой ими. Так что приезжайте. Адрес знаете? Не запутаетесь?

— И адрес знаю, и не запутаюсь, — пообещал Гуров.

Правда, выполнить это обещание оказалось не так просто: он не сразу разобрался в переплетении самарских улиц, прилегающих к здешнему авиационному институту; на одной из них и жила Катя. Наконец он притиснул свой «Пежо» на свободный пятачок на тротуаре, отыскал нужный подъезд и поднялся на шестой этаж.

Гуров не страдал от нехватки женской красоты в своем окружении: одна жена, красавица-актриса Мария Строева, чего стоила. Однако и он воскликнул про себя: «Ох ты!», когда Катя Луконина открыла ему дверь и он впервые ее увидел. Она и сейчас была красива, и было понятно, что в юности была еще красивее и легко кружила головы мужчинам.

Они прошли в зал обычной трехкомнатной квартиры. Гуров вынул диктофон, демонстративно поставил его на стол: чтобы была ясность, и никаких недомолвок — у них здесь не приватная беседа, а официальный разговор, который является частью следствия.

— Чтобы нам с вами не ходить вокруг да около, — начал он, — давайте сразу договоримся: будем говорить только правду и только то, что относится к делу. Не надо врать, как вы делали на первом допросе, утверждая, что встречались с Сотским всего один раз. И лучше вообще начать с самого начала — с того, как вы с ним познакомились, где и сколько раз встречались. Мне кажется, следствие тут не все выяснило.

— Мне кажется, вы сами себе противоречите, — ответила Катя. Сейчас, при очном общении, ее голос не казался таким низким. — Да, простите, я не совсем запомнила, как вас зовут…

— Лев Иванович, — напомнил Гуров.

— Так вот, Лев Иванович, тут одно с другим не сходится. Если я, как вы просите, буду рассказывать историю наших встреч с Кириллом с самого начала, то это ну никак не будет относиться к делу — а это ваше второе требование. Впрочем, как хотите.

Она устроилась поудобнее, повернулась к окну — словно именно там могла увидеть свое прошлое, о котором предстояло рассказывать, — и начала говорить.

— Значит, вы хотите знать, когда мы с Киром познакомились, где и сколько встречались? На то, чтобы все это рассказать, целого дня не хватит. Потому что знакомы мы чуть ли не с детского сада. А уж с первого класса — точно.

— Вы вместе учились? — переспросил Гуров. В деле об этом важном обстоятельстве не было ни слова.

— Ну да, здесь, в Самаре, — ответила Катя. — А вы что, не знали? Он здешний, потом уже в Москву переехал. Так вот, знакомы мы были давно и встречались бесчисленное множество раз. Но встречи у доски вас, вероятно, не интересуют. Хорошо, перейдем сразу к более интересной части. Я была, как вы можете догадаться, самой красивой девчонкой в классе, да и во всей школе, а он — самым интересным мальчишкой. Нет, не красавчиком — со внешностью у него как раз были проблемы. И не круглым отличником. Просто он хорошо умел чувствовать все новое и был очень талантлив. Если бы захотел, мог бы, наверное, стать ученым-математиком. Но не стал. И во многом — из-за меня. Но обо всем по порядку.

В общем, в девятом (это по-нынешнему десятый) классе началась у нас любовь. И сразу по-взрослому: с полной близостью, с разговорами о создании семьи, о приобретении своей квартиры… И его, и мои родители жили бедновато. Да и время было такое — начало девяностых. Кое-кто, конечно, тогда богател, но таких были единицы. В общем, на свой угол надо было зарабатывать. Я мечтала стать модельером, причем прославленным — таким, чтобы в мою одежду одевались знаменитости. Ну, на худой конец дизайнером, ландшафтным архитектором — очень мне парки нравились. Сами понимаете, с такими мечтами много не заработаешь. Так что вся надежда была на Кирилла. Он в одиннадцатом классе выиграл несколько олимпиад, и у него было на руках направление в московский физтех — мечту многих. И он хотел ехать учиться… Но тогда надо было расстаться со мной. Он не колеблясь выбрал меня. Тогда я этому радовалась… Ах, какая дура! Если бы можно было вернуть…

Она на минуту замолчала, опустив голову на руки. Гуров не знал, что делать. Пока он подбирал слова утешения, Катя справилась с собой, ладонью вытерла слезы и продолжила рассказ.

— В общем, он остался в Самаре и стал искать, где заработать деньги. Собственно, путь был ясен. Он еще в школе хорошо освоил компьютер, научился составлять программы. А программы — от простых бухгалтерских до максимально сложных — требовались во все большем количестве. А еще требовались специалисты по их защите от взлома. Ну, и по взлому тоже, но эту дорожку он сразу отверг, и это было счастье. Потому что из его друзей, которые занялись этим выгодным бизнесом, уже никого в живых нет.

— Минуточку, — прервал Луконину Гуров, у которого мелькнула одна мысль, показавшаяся важной. — Правильно ли я вас понял, что ему делались предложения по взлому компьютеров?

— Ну, он мне подробностей не говорил, но я так поняла, что да, были такие предложения, — ответила Катя.

— В том числе, возможно, и от группировок, которые крутились вокруг Тольятти, тамошнего автозавода… — не то спросил, не то просто вслух высказал свои мысли полковник.

— А, вы вот на что подумали! — догадалась Катя. — Думаете, ниточка может еще с тех времен тянуться? Мне бы, конечно, выгодно у вас такую мысль поддерживать, чтобы мужа выгородить, но я врать не стану. Нет, тут ничего не было. Я же говорю: не стал он принимать такие заказы, хотя деньги обещали большие. Он выбрал путь, который сулил заработки не сверхвысокие, зато надежные.

— А эти… заказчики, которые просили взломать чужую защиту, — они ему не угрожали? — спросил Гуров.

— Нет, угроз особых не было, — проговорила Катя. — Ведь под рукой имелись другие исполнители, готовые ради «зеленых» сделать любую работу. Так что здесь вы зря будете искать.

— А чего мне искать? — с невинным видом спросил Гуров. — Следствие убийцу установило, суд с его доводами согласился. И кто убил известно, и почему…

— Ничего ваше следствие не установило! — вскочив с кресла, закричала Катя. Лицо ее преобразилось: теперь оно уже не выглядело усталым, оно выражало гнев и решимость. — Схватили первого попавшегося человека, который по неосторожности… по моей вине оказался рядом, и скорей запихали его в тюрьму! Как же — они нашли убийцу! А с чего бы тогда вы сюда прикатили, если бы все было закрыто?!

— Первое дело нас интересует в основном из-за того, что случилось восемь дней назад, — осторожно заметил Гуров, следя за реакцией собеседницы.

— Ну да, конечно! — с еще большим жаром крикнула Катя. — Дима Луконин сидит в тюрьме, а банкиров продолжают щелкать как орешки. Ясное дело, надо разобраться. Тут уже не первого попавшегося берут, а лучшего сыщика, настоящего специалиста. Вдруг он что раскопает, что первое следствие не заметило? Вот и у меня… — ее гнев прошел так же внезапно, как и вспыхнул, и Катя Луконина устало опустилась в кресло. — Вот и у меня на вас вся надежда. Я ведь почему так охотно согласилась с вами встретиться? Почему всю свою личную жизнь готова рассказать? Только чтобы его, Диму, спасти! Может быть, вы разберетесь, найдете нестыковки в обвинении и вытащите его оттуда… — и она разрыдалась, безудержно и безутешно.

— Пересматривать дело, по которому вынесен приговор суда, — вещь не простая, — заметил Гуров. — Но если в ходе расследования выяснятся важные подробности, не нашедшие отражения в обвинительном заключении, то нам даны и такие полномочия.

Ему хотелось сказать еще что-то, как-то утешить эту женщину — было видно, что она тяжело переживает несчастье, случившееся с мужем. Но как это сделать, он не знал. Давать невыполнимые обещания было не в характере старшего оперуполномоченного.

Однако Катя, как и в первый раз, смогла взять себя в руки. Правда, на этот раз ей потребовалось сходить в ванную, чтобы умыться. Приведя себя в порядок, она снова уселась напротив Гурова и сказала:

— Итак, про наши «школьные годы чудесные» вы услышали. Вопрос с компьютерной защитой изучили. Что еще интересует полковника Гурова?

— Все, что случилось дальше, — отвечал Гуров. — Ведь ваша семейная жизнь с Сотским, насколько я понимаю, так и не состоялась. Почему? Что этому помешало, если не преследования бандитов?

— Помешала этому я сама, — сообщила Катя. — Я одна. И с этого началась та история, которая и закончилась два месяца назад. Итак, Кирилл довольно быстро смог заработать достаточно, чтобы мы могли снять приличную квартиру и жить отдельно от родителей. Он обещал, что вскоре мы сможем купить собственное жилье и все у нас пойдет на лад. Но… Я проучилась в своем институте год и поняла, что мои мечты не стали ближе ни на один миллиметр. Это у Кирилла были какие-то успехи, он стал известен в Самаре, а у меня был полный ноль. Со всеми мечтами о славе, о любимой работе надо было распрощаться, а я была к этому не готова. И тут появился ОН…

— Кто?

Катя вновь, как и в начале их беседы, опустила голову, голос ее стал глухим, отдельные слова с трудом можно было разобрать.

— Его звали Дитер, — тихо произнесла она. — Дитер Шульц. Он работал в крупной фирме, занимавшейся строительством и проектированием. И его прислали в Самару, потому что наш передовой губернатор затеял какую-то грандиозную стройку с участием немцев. Не помню, как мы познакомились — то ли на официальном банкете, то ли на вечеринке у моих друзей-переводчиков. В общем, нас познакомили, и он… и я…

Она запнулась, подыскивая слова, и на какое-то время замолчала. Потом решительно тряхнула головой и вновь заговорила:

— Я думаю, детали следствию не интересны: важен результат. А результат был тот, что, когда спустя месяц Дитер Шульц вылетел назад в Германию, я вылетела вместе с ним. В качестве кого, вы спросите? Отвечу: в качестве невесты. Любимой и обожаемой русской невесты при перспективном, состоятельном, но нелюбимом немецком женихе. И в чем — снова можете вы спросить — был смысл этого мезальянса? А в том, что русская дура-невеста надеялась, что в сердце Европы она наконец сможет реализовать свою мечту, что здесь перед ней откроются все двери…

— А что же Сотский? — тихо спросил Гуров.

— Кирилл… Он до самого последнего момента ни о чем не знал, не догадывался… Я не могла, понимаете, не могла ему сказать! Ему уже потом, когда я исчезла, знакомые все рассказали. Что он по этому поводу думал, что пережил — этого я не знаю… Я его об этом даже потом, в прошлом году, когда мы встретились после долгой разлуки — даже тогда об этом не спросила…

Она вновь надолго замолчала.

— Ну а потом? — нарушил молчание Гуров.

— Потом… Что ж… — Катя усмехнулась. — Вначале, конечно, все было замечательно. Ну, вы представляете: в 92-м году попасть из Самары во Франкфурт… Дитер не обманул: у нас была свадьба, все честь по чести, хорошая квартира в престижном районе. Он устроил меня на работу — сначала в модельное агентство. Однако проработала я там недолго. Все, что я ни предлагала, не принималось. Я никак не могла уловить тенденцию моды. В общем, вскоре стало ясно, что таланта в этой области у меня нет. Тогда муж устроил меня в фирму, которая занималась созданием садов и парков. Тут у меня дела пошли лучше, я стала получать удовольствие от работы и в фирме меня хвалили. Но… В тот момент, когда рухнула моя мечта о славе, о признании, возник вопрос: во имя чего я предала свою любовь, бросила родителей, друзей? Чтобы до конца жизни сажать кусты на берегах Рейна? И делить постель с нелюбимым мужем? А Дитера я не любила, и с этим ничего нельзя было поделать: поговорка «стерпится — слюбится» ко мне не подходила. А муж чувствовал это мое отношение, и ему это, конечно, не нравилось. Он-то меня любил. И потом — у нас не было детей, надо было идти обследоваться, возможно, лечиться, а я отказывалась. Причина та же — не хотела я иметь от него детей, привязываться к той жизни.

В общем, промучились мы с ним так два года — и развелись. Что называется, по обоюдному согласию. Он мне оставил приличную сумму, и в фирме я была на хорошем счету, так что в деньгах не нуждалась. Но теперь я вспомнила о Кирилле. Списалась с подругами и узнала, что он вскоре после того, как я его бросила, уехал в Москву, создал здесь свою фирму, дела идут неплохо. А самое главное — женился, и уже ребенок есть.

Вот это меня окончательно доконало. Я и до этого понимала, что вряд ли получится начать все сначала, но какая-то надежда оставалась. А теперь… Я начала пить. На работе вначале терпели, пробовали меня лечить, я отказывалась, бегала от врачей… Тогда меня уволили. Я пропила все деньги, которые у меня оставались, и, наверное, кончила бы свои дни в каком-нибудь тамошнем приюте для алкоголиков, но тут со мной познакомился один тамошний пастор, который как раз занимался с пьяницами. Он вцепился в меня как клещ, и добился-таки своего: я перестала пить. Может, он, конечно, не только о душе моей думал, но и о теле… Не знаю. В общем, я снова устроилась на работу, в другую парковую фирму, заработала денег на билет на самолет и на жизнь на первое время — и вернулась сюда, в Самару. Вот такая история…

Катя снова замолчала, свесив голову на грудь. За окном стемнело. Раздался щелчок — это кончилась кассета в диктофоне. Этот звук заставил Катю очнуться.

— Что же мы в темноте-то сидим? — воскликнула она. Встала, зажгла свет, сходила на кухню. Оттуда вернулась с подносом, на котором стояли две чашки с чаем, сахар и лимон.

— Вот так, Лев Иванович, — сказала Катя, прихлебывая чай. — Получается, я вам всю свою жизнь рассказала. Даже не подозревала, что буду кому-нибудь об этом говорить. Не думаю, что эта моя история поможет вашему следствию.

— Не знаю, не знаю… — покачал головой Гуров и поменял в диктофоне кассету. — В нашем деле важна каждая деталь. Мелочей здесь нет. Так что давайте рассказывайте дальше. Тем более теперь в вашей истории, как я понимаю, снова должен появиться Кирилл Сотский.

— Да, — кивнула Катя. — Он действительно появился… Но не сразу. Я пробовала с ним связаться: узнала адрес фирмы и писала письма по электронной почте, потом сумела раздобыть номер домашнего телефона и несколько раз ему звонила. На письма он не отвечал, а когда я звонила, клал трубку. Как видно, слишком глубокую рану я ему нанесла и он хотел меня забыть. Искренне на это надеялся.

Ну а я тем временем познакомилась с Димой… ну, с моим будущим мужем. Он был полной противоположностью и Кириллу, и Дитеру — крепкий, немного агрессивный… Ой, что же это я о нем, как о мертвом: «был»! Нет, он и есть такой — крепкий, сильный, ни себя, ни друзей своих в обиду не даст. Влюбился он в меня — ну просто без памяти. Ну, и мне он понравился. Что ж мне, век теперь у телефона сидеть да школьные фотки перебирать? Вот я вышла за Диму и стала Лукониной. И тут…

Она поставила чашку на столик, глубоко вздохнула, словно собираясь нырнуть в воду, и продолжила:

— Тут спустя год после нашей с Димой свадьбы наконец пришло письмо от Кирилла. Электронное, конечно, но на нашу общую домашнюю почту. Так что я его быстро стерла, потом создала себе на «Яндексе» свой почтовый ящик и уже оттуда послала Кириллу ответ.

— А о чем он писал? — спросил Гуров.

— Он… Писал, что пытался меня забыть, но не смог. «Видимо, эту запись можно стереть только вместе со всей программой», — эту фразу я запомнила наизусть. Сообщил, что за те годы, что я в Германии разбиралась со своими талантами и чувствами, он преуспел в бизнесе, фирма его разрослась, он создал собственный банк и теперь ворочает большими делами. Что у него растет дочка, уже ходить начала. Ну, и спрашивал, как у меня дела.

— И что вы ответили?

— Поведала в общих чертах о том, что рассталась с Дитером… вернулась… Сообщила, что вновь вышла замуж… Он просил прислать несколько фотографий — я так и сделала. Выбрала, конечно, фотки, где не было ни первого, ни второго мужа. Спустя неделю он прислал второе письмо… Так мы стали переписываться. И переписка эта длилась почти год — до октября прошлого года.

— А потом вы решили встретиться, — скорее утверждая это, чем спрашивая, сказал Гуров.

— Да, потом мы решили встретиться, — согласилась Катя. — Мы пришли к этому оба, почти одновременно, так что никого уговаривать не пришлось. И инициатора встречи трудно назвать: мы оба ее хотели.

— А кто выбрал место — вот этот самый мотель? — спросил Гуров и подался вперед — он чувствовал, что теперь каждая деталь могла иметь важное значение.

— Кирилл выбирал, — ответила Катя. — Он там до этого был один раз — друзья завезли на охоту. Место ему понравилось. К тому же, как он мне писал, мотель расположен почти на полпути между Москвой и Самарой. Ну не совсем напол пути, к Самаре ближе.

— Значит, он был там на охоте… — задумчиво сказал Гуров. — А он что, охотник?

— Нет, это он просто за компанию ездил, — ответила Катя. — Сам он стрелять не умеет, и ружья нет.

— А что это была за компания, не знаете?

— С которой он на охоту ездил? Представления не имею. Мы с ним на эту тему не говорили.

— Ладно, это пока оставим, — проговорил Гуров. — Итак, вы встретились первый раз в октябре — верно?

— Да.

— Каждый приехал на своей машине, Сотский заказал номер на двоих… У вас какая машина?

— Самая простая — «Матиз» старенький, — ответила Катя.

— Вы не заметили, за вами никто там не следил?

— Там народу мало, постороннего сразу видно… Нет, слежки в мотеле я не заметила. Зато ее заметил Дима здесь, в Самаре.

— Это вы о чем? — удивился Гуров. — Какая слежка?

— Это случилось вскоре после нашей первой встречи с Кириллом, — начала рассказывать Катя. — Диспетчер с нашего автосервиса заметил машину, которая несколько дней стояла напротив нашей фирмы — черный такой «Лендровер». Он сначала думал, что это клиент, просто очереди ждет, но владелец на СТО не обращался. А еще в эти дни нам несколько раз звонили — и на работу, и домой. Спрашивали то Диму, то меня. Ну муж, конечно, решил, что это у меня появился очередной поклонник. И когда снова увидел эту машину, пошел выяснять отношения. Однако хозяин машины его заметил и быстро уехал.

— А номера этого наблюдателя муж не заметил? — спросил Гуров.

— Нет. А вот номер региона запомнил, — ответила Катя, внимательно глядя на Гурова, словно стараясь внушить ему какую-то мысль. — Номер был московский.

— Так, может, это был ваш друг Сотский?

— Нет, исключено, — покачала головой Катя. — Мы как раз в эти дни с ним много переписывались, он был в Москве и никуда не выезжал. Наоборот, старался подольше бывать на работе, переделать все дела, чтобы потом получить возможность отлучиться на пару дней для встречи со мной.

— Интересно… — пробормотал Гуров, делая пометку в блокноте. — Хорошо, значит, после этого у вас были еще две встречи, а четвертая не состоялась. Как я знаю, вы на нее опоздали. Расскажите, как это случилось.

— Ну сейчас-то я знаю, что это Дима постарался, — начала свой очередной рассказ Катя. — А тогда, помню, страшно психовала. Надо же: столько поломок сразу! Сначала колесо спустило. Ну это еще ладно. Только я его заменила…

— Сами заменили? Без посторонней помощи? — удивился Гуров.

— А что тут такого? — в свою очередь удивилась его собеседница. — Домкрат у меня хороший, Дима подобрал. Со стандартным я бы, конечно, долго возилась. Силы тут особой не нужно… Это вы, мужчины, привыкли думать, что женщины только у плиты стоять могут…

— А следователю вы иначе говорили, — напомнил Гуров. — В деле значится, что вы со спущенным колесом доехали до ближайшей станции техобслуживания.

— Ах, это… — Катя усмехнулась. — Я пыталась этому следователю рассказать то же, что и вам — правду, то есть. Только он не поверил: что ты мне, мол, сказки рассказываешь! Ну ладно, тогда я и сказала, что ехала до монтажки.

— Хорошо, с этим понятно. Рассказывайте дальше, — потребовал Гуров.

— Ну вот, только я, значит, запаску поставила — мотор начал греться, — сказала Катя. — Что за притча? Я и так, и этак — вентилятор не крутится, и все тут. Вот тут действительно пришлось заезжать на СТО. Как я на этих мужиков давила, как просила сделать побыстрее… Если бы знала, куда спешу… В общем, когда я приехала в мотель, там уже было полно милиции, а Кирилл был уже мертв…

Она обхватила плечи руками, словно вдруг замерзла, хотя в квартире было тепло.

— А машину мужа не заметили? Он же ехал вам навстречу? — спросил Гуров.

— Не могла я ее заметить, — не меняя позы и глядя в пол, пробормотала Луконина. — Темно уже было. Да и не обращала я внимания на встречные…

— Ну хорошо, на этом можно и закончить, — сказал Гуров, выключая диктофон. — Если потребуется что-то уточнить, я вам позвоню, идет?

— Звоните, — пожала плечами Катя. — Вы только внимательно все это изучите, ладно? Вникните еще раз. Вы тогда обязательно поймете, что Дима не виноват — просто все обстоятельства против него обернулись. Точнее, их кое-кто так организовал, что все улики показывали на него. Вам в Москве убийцу надо искать, вот где! Я и тому следователю это говорила, только он меня и слушать не хотел. Но вы другой, я же вижу!

— Может, вы мне заодно и подскажете, где именно в Москве надо искать убийцу? — усмехнулся Гуров, направляясь в прихожую. — Мне тогда и работать не надо будет…

— Могу и подсказать, — ответила Катя. — Мне кажется, вы не из обидчивых, не станете в бутылку лезть из-за того, что посторонний человек, да еще жена убийцы, вам советы дает. Так вот: я точно знаю, что убийцу надо искать в том банке, которым Кирилл руководил.

— Подозреваете или знаете? — уточнил Гуров, становясь серьезным.

— Знаю! — ответила Луконина, тоже поднимаясь с кресла. От ее апатии не осталось и следа.

— Может, вы мне его заодно и назовете, убийцу этого? — спросил полковник.

— Нет, назвать, к сожалению, не могу, — заявила Катя. — Я сначала думала на одного человека… Впрочем, это неважно. Вот вы разберитесь в этом деле, поговорите там, в Москве, с людьми. Может, тогда и найдете убийцу.

— Загадки какие-то… — пробормотал Гуров. — Ладно, так и быть, придется самому расследовать. А я-то думал, вы за меня всю работу сделаете…

Уже в прихожей, взявшись за ручку двери, Гуров вспомнил, что не задал еще один вопрос. И он спросил:

— Скажите, Катя, а кем вы в Германии работали? Я имею в виду, уже после развода с мужем, когда во второй раз устроились на работу?

— Ну я же говорила: опять в садово-парковую фирму пошла, только в другую, — ответила Луконина.

— Это я помню, — сказал Гуров. — А кем именно работали? Какую работу выполняли?

— Ну… — она пожала плечами, — проектирование, составление плана насаждений… указывала рабочим, что где сажать, где дорожки делать, дренаж… А зачем это вам? Это уж точно к делу не относится.

— Так, для полноты картины, — проговорил Гуров. — Ну, до свидания. Если что, я действительно позвоню.

— А мне кажется, мы еще увидимся, — такими были последние слова Кати, которые он услышал, перед тем как дверь захлопнулась.