Сказки мертвого мира

Николай Марчук, 2022

Прежний, сытый и живой мир умер. Сдох, как блудливый пес, сбитый машиной. Человечество умерло в горниле зомбиапокалипсиса. С начала эпидемии, превратившей мертвецов в кровожадных монстров прошло 10 лет. Людей на планете Земля стало заметно меньше, но оставшиеся, по своей кровожадности и хитрости не уступают ожившим мертвецам. Любые совпадения с реальными людьми и никнеймами – случайно!

Глава 7

— Командир, прием! — раздался в динамики «говорилки» голос штурмана дозорной машины.

— Слушаю, прием! — ответил я.

— Справа, в подлеске валяется какой-то тарантас, судя по всему, его совсем недавно раздолбили. Можно мы мухой метнемся и проверим на предмет трофеев? — спросил штурман, с еле слышной надеждой в голосе. — Прием.

— Нет, — отрезал я. — Странно, что ты вообще задаешь такие глупые вопросы. Прием!

— Там просто аппарат свежий, даже ствол «крупняка» виден, по ходу издалека по ним отстрелялись. Ну, так, что, можно?! Прием.

— Что за машина? — лениво поинтересовался я, зная, что все равно откажу. — Прием.

— Кажись немецкий «унимог». Может, и нет, но очень похож. В бинокль вижу нарисованную на капоте какую-то загогулину, похожую на свастику.

Ёпта! Ничего себе?! А эти как здесь оказались?! Не может быть таких совпадений? Не может быть двух таких одинаковых машин.

— Эй, командир, ты чего замолчал? Ну, так, мы проверим или как? Прием.

— Нет, — строгим голосом, не терпящим возражений, отрезал я. — Курс не менять, скорость тридцать. Отбой.

— Адамыч, сверни с дороги, я выйду, — крикнул я водителю.

— Обормот передай, что на момент моего отсутствия, старший — Боцман, — приказал я радисту. — Шапка сиди и не дергайся, без тебя разберусь, — прикрикнул на девушку, видя, что она собирается вылезти из машины.

Поправив на плече автомат, сделал несколько шагов назад, убираясь подальше на обочину. Мимо меня проезжали машины нашего каравана и каждый пассажир считал своим долгом помахать мне рукой, я лениво махал в ответ. Интервал между машинами был приличный — пятьдесят метров. Когда появился нужный мне КамАЗ, я махнул рукой, показывая, чтобы автомобиль свернул на обочину.

— Давай, подождем, пока колонна пройдет, а потом сгоняем, проверим, что там за «папелац» гниет среди березок, — кратко проинструктировал я бойцов в кабине грузовика.

За рулем сидел дядька лет пятидесяти, худощавого телосложения, рядом с ним, на месте штурмана — стрелка, парень двадцати пяти лет отроду. Оба были похожи как отец и сын, почти одно лицо, только у пожилого морщин больше на лице, да голова седая как снег. Дядьку звали Черный, а молодого — Ваня. Да, кстати, они и были отец и сын.

— А трофеи, как делить будем? — первым делом спросил Ванька.

— Цыц! — дежурно, прикрикнул на сына Черный. — Не твоего ума дела! Надо бы еще кого-нибудь с собой взять, — обратился ко мне водитель, — втроем можем, не управится, если вдруг придется линять по-быстрому.

— Шпик, прием! — вызвал я помощника.

— На связи. Прием, — отозвался Шпик.

— Спрыгнешь возле машины Черного, есть дело на пару минут. Прием!

— Командир, тут гости желают меня сопровождать, — отозвался Шпик. — Как быть? Прием.

— Гости?! — переспросил я. Бля! А я совсем забыл о троице с Толкучки. — Ну, раз желают, так тому и быть! — решился я.

Черного с сыном я отправил дальше, а сам остался ждать на обочине Шпика с гостями, их КамАЗ подошел через пару минут. Из кабины выбрался Игорь Тошин, по прозвищу Лентяй, а из самодельного кунга троица гостей, в сопровождение моего зама. В кабине грузовика остался водитель — Анатолий Карасев, прозванный своими — Вобла, причем погремуху он свою получил не из-за «рыбной» фамилии, а из-за частого употребления словосочетания «во-бля».

— И, шо, мы тут имеем? — спросил Тошин, рассматривая густой подлесок в оптику, навешанную на автомат. — Расстрелянный бус, неизвестной марки. Машина не горела, значит, в баке по любому осталась горючка, да и ствол «Утеса» торчит вверх, как мой хрен на новую ляльку Палыча, так, шо, Кэп, с уверенностью могу заявить, что расстрелянный тарантас не шмонали и нас может ждать куча ништяков.

— Ага, или его заминировали и специально так оставили, — ворчливым тоном заявил Шпик. — Давай зацепим его тросом и дернем.

Тошин и Вова Шпик, вопросительно посмотрели на меня, ожидая приказа.

— Лентяй, обойди машину слева, вон там, — я показал рукой, троекторию движения. — Накинешь на кенгурятник карабин с тросом, а потом КамАЗом дернем это корыто вперед, там как раз метров десять пустого пространства. Только давай осторожно, под ноги смотри.

Игорь кивнул, и, задвинув АКМ на правый бок, полез в кунг за тросом.

— А зачем надо было останавливаться, неужели у вас такой дефицит оружия, что приходиться рисковать жизнями, ради досмотра расстрелянных машин? — спросил предводитель гостей Седой.

— Толя проедь вперед, так чтобы длины троса хватило, — приказал я водителю КамАЗа. — Гоша, будь другом, залезь на кунг и «держи» дорогу в обе стороны. Лизонька, вот твой сектор, Шпик, ты возьмешь на себя вот эту и эту часть. Всем понятно? А, мы с Виктором Павловичем, пожалуй Лентяя подстрахуем.

Подчиненные Седого вопросительно посмотрели на своего командира, и, дождавшись утвердительно кивка, принялись выполнять мои приказы.

— На самом деле, со стрелковым оружием у нас никогда проблем не было, на складах столько еще всего есть, что правнукам хватит, — ответил я на вопрос Седого. — Просто, я стараюсь обращать внимание на любые мелочи и странности, происходящие на маршруте движения наших машин.

— Похвально, — одобрил мои слова Седой. — А вот вам и первая странность, — усмехнулся командир гостей: — Ваши парни из «Нивы» когда расстрелянную машину заметили? Вернее откуда?

Я завертел головой, прикидывая точку, откуда могли заметить скрытую среди густого подлеска машину. Интересно?! Получается, что ничего не получается. С дороги расстрелянную машину можно заметить, только из одной точки, той самой, где я сейчас стою, и то, просвет небольшой, всего пара метров, девять из десяти мимо проедут и ничего не заметят. Тут надо знать, куда смотреть.

— Абсолютно ничего это не означает! — уверенно произнес я. — У меня парни, три года уже караваны водят, они эту дорогу не глазами видят, они её жопой чувствуют, и если что здесь изменилось, то они это влет заметят, работа у них такая. Тем более, что расстрелянный автомобиль совсем свежий, он здесь не больше суток стоит, так, что ваши намеки совершенно не в тему.

— Боже упаси, какие, в самом деле, намеки? — всплеснул руками Седой. — Я, просто, указал на некие странности, но если для вашей группы это нормально, то я только рад за вас.

Я ничего не ответил, и разговор замялся сам собой. Пару раз мельком глянул на Седого. А дядька то, не простой. Интересно кем он был в прошлой жизни? Мент? Следак? Или контрразведчик? Как это он с машиной точно заметил, тут опыт специфический нужен, чтобы на такие мелочи внимание обращать.

— Кэп, на два часа, — Владимир рассматривал в коллиматорный прицел подступы к дороге.

Два мертвяка вышли из леса и медленно поплелись в нашу сторону.

— Не стрелять, — приказал я, доставая из подсумка половинку бинокля. Монокль, так сказать.

До мертвяков, было не больше ста метров, поэтому рассмотреть их во всех деталях в десятикратную оптику было не трудно. Мужчины, оба в «цифре», с разгрузками на груди. В бинокль было видно, что карманы разгрузок пустые, да еще и почерневшие от засохшей крови. У того, что ковылял справа, перебило руку чуть выше локтя, но совсем не оторвало, и она свисала вниз, держать на лоскутах кожи. Мертвец при ходьбе раскачивался из стороны в сторону, смешно размахивая перебитой конечностью.

Вид бредущих мертвецов не вызывал никаких внутренних чувств. Ну, идут себе покойники, подумаешь, что в этом такого? Ноги у них есть, вот они и ходят. Единообразное обмундирование мертвецов наводило на нехорошие мысли. Надо еще заглянуть в салон расстрелянного буса, хотя, я и так знал, кого там увижу.

Игорь почти добрался до березы с тройным стволом, в которую уперся бортом «унимог», Лентяй шел медленно, внимательно всматриваясь себе под ноги, выглядывая мины и растяжки. Правильно, он боец опытный, знает, что надо делать.

— Седой, пусть, кто-нибудь из твоих, мертвяков упокоит, — предложил я, седовласому.

— Проверить решил? — ухмыльнулся Седой. — Ну, смотри! Лиса покажи фокус, как ты умеешь.

Женщина вскинула «винторез» и несколько секунд всматривалась в окуляр прицела. Я проследил траекторию, пытаясь понять, почему она медлит и не стреляет, дистанция до цели была более чем хорошая — метров семьдесят, деревьев не было, лишь густые кусты, но они не закрывали обзор, стреляй, не хочу, вполне можно было и из пистолета мертвецов достать.

Щелк! — раздался негромкий одиночный выстрел, и оба мертвеца упали на землю. А, вон, чего она выцеливала, ждала пока головы зомби, окажутся на одной линии, чтобы можно было их убить одой пулей. Лихо!

— Слишком долго целилась, — проворчал я. — Шпик, подобный фокус, не раз показывал, только быстрее и из ПМа.

Стоящий, в нескольких метрах, Владимир авторитетно кивнул, подтверждая мои слова.

— Готово! — крикнул Лентяй.

Он зацепил тросом, наваренную на морду машины, решетку. Второй конец троса Толик накинул на буксировочный крюк КамАЗа. Водитель подождал пока Лентяй, отойдет подальше от расстрелянного автомобиля, а потом медленно направил грузовик по дороге. Трос натянулся как струна, КамАЗ взревел мощным движком, испустив густое облако выхлопа, «унимог» заскрипев всем кузовом, подался вперед, проламывая себе дорогу в молодой поросли.

Ба-бах! — мощный врыв, подбросил выдергиваемый из подлеска автомобиль как игрушечный. Фонтан земли взметнулся вверх, и совсем рядом, кто-то огромный стукнул кувалдой по пустой бочке, что было дальше, я не очень понял, так как меня отбросило взрывной волной на противоположную сторону дороги.

Сознание не потерял, лишь наглотался пыли, да дыхалку сбил, влетев со всей силы спиной на толстый пень. Шлем отлетел в сторону, а вот автомат, слава богу, был на месте.

Поднявшись на ноги, вытер рукой вспотевшее лицо, тыльная сторона ладони, была в крови. Руки, ноги — были на месте, на теле кровавых пятен не расползалось и инородных предметов не торчало. Лишь на щеке, и справа над виском щипало и саднило кожу, как от неглубоких царапин. Уже хорошо! В голове стоял звон, и кто-то колючий скребся об внутренности черепушки. Сотряс?! Контузия?! Хотя, это в принципе, одно и то же.

Седой лежал на правом боку, дорожная пыль под ним потемнела и набухла от крови. Пальцы на вытянутой правой руке мелко подрагивали, как будто Виктор Павлович пытался ухватиться за что-то, наверное, за жизнь хватался.

— От бисова шлёндра, курва пицьката! — Шпик, всегда в минуты особой опасности матерился на языке великих укров. — В пыхву таю лярву раздарить, тай у дупи зибрать!

Хохол вылез из кустов, в которые его забросило взрывом, при этом на его лицо без содрогания нельзя было смотреть — колючие ветки ободрали кожу на щеках и лбу до мяса, как еще глаза целы остались, уму не постижимо.

Лиза выбралась на дорогу, еле слышно шипя, сквозь зубы. Оружия, она, как я и Шпик, не потеряла, и сейчас оглядывалась по сторонам, в поисках опасности, потом её взгляд споткнулся о лежащего в луже собственно крови Седого, и она метнулась к нему.

Ничуточки не боясь испачкаться в крови, женщина плюхнулась на колени перед раненым и перевернула его на спину.

Не жилец! Это я вам авторитетно заявляю, с такими ранами в нашем мире не живут. Грудь пробита в нескольких местах, на шее длинная рваная рана, да еще и бедро и левый бок, истерзаны так, что казалось, что их кто-то рвал клыками.

— Осколки. Болтами посекло, — Шпик, показал на сплющенный болт, торчавший из «бронника» Седого. — Повезло тебе Кэп, считай, мужик на себя все осколки принял.

— Помогите! — вскрикнула Лиза, пытаясь разорвать лямки РПСа, чтобы добраться до ран. — Ну, помогите же, чего вы стоите?

— Тащи её в машину, — кивнул я Вове.

Шпик, понятливо кивнул, и, ухватив женщину за плечи, приподнял с земли, она вначале подумала, что он хочет помочь с раненым, но потом сообразила, что её просто хотят увести, и начала вырываться. Владимир перехватил её поперек туловища и потащил в сторону КамАЗа, от которого навстречу уже бежали Гоша и Толик, оба, кстати, были целы и невредимы.

Так, а где Тошин, где этот Лентяй? Нехорошие предчувствия поскреблись в позвоночник. Последний раз я видел Игоря в двадцати метрах от вытаскиваемой машины, которая теперь, лежала почти на опушке леса. Может он лежит где-то в кустах раненый?

Нет. Игорь не лежал раненый среди молодой поросли деревьев. Он погиб.

Мля! Первый двухсотый в моей команде, за последний год. Твою мать, как обидно-то, на таком порожняке прокололись, такого пацана потеряли!

На хрена я полез смотреть этот унимог?! Вот на хрена?! Сука, дебил!!!

Лентяй поднялся из-за кустов, совсем рядом с дорогой, видимо его сюда отбросило взрывом, а при падении он свернул себе шею, по крайней мере, сейчас его лицо смотрела куда-то вбок, под совершенно противоестественным углом по отношению к корпусу, у живых так не бывает. Жалко Игоряна, хороший парень был, надежный.

Одиночный выстрел, свалил Лентяя и тот, деревянным чурбаном, улетел обратно в кусты. Еще один выстрел и, поднявшийся в дорожной пыли труп Седого, плюхнулся обратно на дорогу.

В самом начале эпидемии, десять лет назад, мертвецам, чтобы ожить требовалось минут десять-пятнадцать, а сейчас спустя годы, трупы, оживали, практически сразу после смерти.

— Толян тащи Лентяя в кузов, — приказал я водителю, выворачивая карманы Седого.

Сейчас рассматривать и сортировать мелочевку, извлеченную из карманов некогда, я все это добро в рюкзак закину, а как выпадет свободная минутка, так все и изучу, особое внимание следует уделить пухлому блокноту и сложенной в несколько раз карте.

Мертвеца я ухватил за голенища ботинок и потащил к машине. Труп упаковали, в заранее раскинутый Толиком на земле брезент, получившийся сверток перетянули несколько раз веревкой и закинули в кузов. Проделали все быстро и торопливо, никому не хотелось надолго здесь застревать.

В кабине машины поехали Шпик и Гоша, ну, и Толян, за рулем, понятное дело, а в кузове я и Лиза. Вначале Вовка порывался сопровождать Лису в кузове, мотивируя тем, что мне, как командиру, положено ездить только в кабине, но перехватив мой суровый взгляд, понял, что ему обломится.

Лиза забилась в самый дальний от входа угол, и, скрючившись среди мягких баулов, принялась рыдать. Плакала она тихо, еле слышно, а потом и вовсе затихла, видимо уснула. Я к ней не лез, не было особого желания наниматся в няньки, да и разучился я людей утешать. Интересно, с чего Лиса так убивается, родственник ей Седой что ли?

Вдоль борта лежали два продолговатых свертка, из которых торчат подошвы ботинок, а ведь еще каких-то полчаса назад, это были живые люди. Сколько их таких свертков, уже было за последние годы? Десятки? Сотни? Всех и не сосчитать, да и надо их считать? Может, и я так буду скоро ехать, свернутый в брезентовое покрывало? Лентяя жалко, очень хороший был человек, один из немногих, на кого я мог безоглядно положиться, зная, что он не предаст.