Мозговая активность

Николай Н. Плетнёв, 2018

Изо дня в день мы видим и делаем то, к чему привыкли, а с экранов нам рассказывают, что происходит в большом мире – и мы безоговорочно верим, пока не появляется кто-то, кто знакомит нас с действительностью, но можно ли и ему доверять, ведь каждый преследует свои цели? Может оказаться, что правда жизни в том, что мы всего лишь мозги в банках, подключённые к сети. Автор обложки – Laila Marhiv

3

Шли годы, я становился старше. Мне уже исполнилось двенадцать лет, в честь чего в Игровой комнате горки и трубы были заменены на спортивный городок, а игрушки — на тренажёры и гантели. Сначала мне было интересно их опробовать, потом мои друзья обзавелись такими же тренажёрами, показывали мне как правильно их использовать и подзадоривали меня, выясняя смогу ли я сделать больше упражнений, чем они. И чаще всего я их обходил, чем вызывал восторг у наблюдавших девчёнок.

В какой-то момент я заметил, что девочки как-то похорошели. Раньше я не делал различий в общении между ними и мальчишками, у нас была тёплая компания, полная юмора и веселья, но потом я понял, что девочки совсем не похожи на мальчиков, и дело тут не в половых признаках, о которых мне рассказывала ментор Лили во время учёбы. Мы все немного выросли и изменились, но девочки даже реагировали немного не так на шутки или рассказы, могли обидеться без видимой причины или смеяться непонятно над чем. В общем, мне бывало неловко оставаться один-на-один с кем-нибудь из девочек, если одна из них подключалась раньше остальных или отключалась позже. Но было одно исключение. Это Ирис.

Каждый раз, направляясь в Игровую, я мечтал, чтобы первой подключилась Ирис, и чаще всего так и происходило. С ней было приятно общаться, кроме того, мне казалось, что она симпатичнее остальных и лучше других меня понимает. Во время наших соревнований с мальчишками она неизменно кричала моё имя, тогда как остальные девочки поддерживали то одного, то другого, хотя они всё равно радовались и поздравляли победителя, кем бы он ни оказался.

Ирис была не такая, как остальные. Было непохоже, что она очень много общается с другими ребятами, она реже всего принимала участие в шумных обсуждениях и, когда все вокруг покатывались со смеху от очередных выдумок близнецов Брюса и Вуди, она лишь мило улыбалась. Её скромность казалась мне большим преимуществом, мне нравилось, что она не перекрикивает других ребят, стараясь что-то сказать, а говорит только когда её спросят. Наверное, я и сам отчасти вёл себя так же.

Однажды я решил, что было бы неплохо пригласить Ирис ко мне в гости, чтобы пообщаться с ней наедине подольше, чем те несколько секунд, пока не появятся остальные. Я вынашивал эту идею несколько дней и был полон решимости её реализовать в следующий же раз, когда пойду в Игровую. Я даже спросил у куратора Джозефа, который навещал меня время от времени, возможно ли это, на что он с отеческой улыбкой ответил:

— Конечно, Сэм. Если ты её попросишь прийти и она согласится.

Я был в предвкушении. Я представлял как Ирис войдёт в мою комнату, как мы будем общаться, думал о том, что я буду говорить, где я сяду, где предложу сесть ей. Перед походом в Игровую, я вычистил все тёмные углы моей комнаты, до которых не всегда добиралась нянька, я заправлял кровать добрых полчаса, разглаживая рукой каждую морщинку и ровняя подушку. Книжки и тетрадки я сложил аккуратной стопочкой, а Пэрри — единственную из игрушек, оставшуюся со мной с раннего детства, я спрятал под кровать. Я не очень-то хотел, чтобы Ирис сочла меня малышом, и ни в коем случае она не должна была узнать, что я всё ещё сплю со смешным человечком в обнимку.

В Игровой комнате я то и дело пытался заговорить с Ирис, но у меня не хватало смелости при всех пригласить её в гости, ведь тогда другие могли бы решить, что я влюбился, а этого, как мне казалось, нельзя было допустить ни в коем случае. Мои мысли были заняты решением этой проблемы, так что я проиграл соревнование по количеству подтягиваний Алану, хотя расстроило это, судя по всему, одну лишь Ирис. И вот, когда пришла пора прощаться, я подошёл к экрану, на котором была Ирис, и сказал:

— Ирис, сможешь остаться на пару минут? Мне нужно кое-что тебе сказать.

Девчёнки так и прыснули, явно раздувая из мухи слона, заявив, что они тут, похоже, лишние, удалились, а парни, одобрительно хмыкая, сделали тоже самое, нарочито громко попрощавшись со мной.

— Да, Сэм, что ты хотел мне сказать? — Ирис смотрела в пол, теребя руками пуговицу на платье.

— Эээ… Ирис, не обращай внимание на этих дураков… Я не то, что они подумали, просто… — собраться с мыслями для меня было целой проблемой, я умолк, не закончив фразы.

— Нам пора идти, Сэм, — она посмотрела на меня взглядом, в котором читался вопрос и надежда.

— Подожди, Ирис! Я хотел пригласить тебя в гости. Придёшь? — я выпалил это на одном дыхании и уставился на свою обувь, ожидая приговора.

— Конечно приду, Сэм, — с облегчением сказала она, — Давно хотела пообщаться без посторонних ушей.

Меня обуял восторг, я едва сдержался, чтобы не подпрыгнуть, но внезапно я вспомнил, что продумывая все мелочи, я не подумал о том, как проводить Ирис в свою комнату, ведь раньше мне было сложно найти нужную дверь среди десятков похожих. Да и где сама Ирис я тоже не знал.

— А как ты найдёшь меня? Я живу справа по коридору от Игровой, через… — я лихорадочно пытался прикинуть сколько дверей отделяют мою комнату от Игровой. Десять? А может, двадцать? Я никогда их не считал.

— Меня проводят, жди меня у себя, я скоро приду.

Когда я возвращался в комнату, мне казалось, что коридор бесконечный и двери слева и справа никогда не кончатся. Я даже ненадолго перешёл на бег, обуреваемый нетерпением. Добежав до открытой двери, которая вела в мою комнату, я обнаружил её пустой, но когда я зашёл, и дверь за мной развернулась, я не отчаялся, а стал ждать, ведь Ирис пообещала мне, что придёт.

Минуты тянулись бесконечно долго, я бросался то ровнять несуществующие складки на покрывале кровати, то прислушиваться к двери, то к раковине — прилизывать непослушный вихор. В итоге, голова стала совсем мокрой, а затем и высохла, но ничего не происходило.

Когда я уже взялся за книжку, чувствуя себя подавленным и обманутым, на стене вдруг вспыхнул экран, и на нём появилась Ирис.

Сперва я опешил, так как ожидал немного другого, но это быстро сменилось радостью от того, что я вижу её, от того, что она всё-таки появилась здесь.

— Привет, Сэм! Вот и я!

— Привет, Ирис. Ты не нашла мою комнату? Поэтому ты на экране?

— Нет, Сэм, — она вздохнула, — Мне разрешили общаться с тобой только так. Прости, но я не смогу прийти сама. Но я очень рада взглянуть на твою комнату, она такая аккуратная! Ты молодец, Сэм!

Румянец разлился по моим щекам, я начал показывать ей книжки и некоторые рисунки из тетрадок. Было не очень удобно подносить рисунки к экрану так, чтобы она увидела, но это было лучше, чем ничего, и я был рад гостье.

Однако, спустя совсем короткое, как мне показалось, время, она сказала, что нам уже пора прощаться. Я не слышал, чтобы кто-то говорил ей что-то, но она, как и всегда в Игровой, сказала о том, что время вышло и ей нужно идти.

— До встречи в Игровой, Сэм! — сказала она, и экран погас.

Я сел на кровать, сдвинув груду книжек и тетрадок, которые успел или не успел показать ей. Обдумывая все впечатления прошедшего дня, я ощутил потребность обнять Пэрри и рассказать ему на ухо мои впечатления от визита Ирис. Я полез под кровать, но не нащупал ни резиновой головы, ни пластмассовых ботиночек Пэрри. Я стал шарить активнее, думая, куда же это я его забросил, но Пэрри нигде не было. Под кроватью было темно, я не мог ничего разглядеть, тогда я, поднапрягшись, отодвинул кровать от стены. Всё что я увидел — это маленькая синяя шапочка, которую Пэрри носил на голове. Я обшарил всё пространство под кроватью, но самого Пэрри там не было.

“Наверное, нянька убиралась в моей комнате и положила Пэрри куда-то”, — подумал я и стал обшаривать комнату вдоль и поперёк. Но Пэрри по прежнему не находился. Дошло до того, что я вывернул одежду из шкафов, все игрушки и конструкторы, обшарил все места, где Пэрри только мог поместиться, но он исчез.

Я заплакал, не зная что и думать — то ли нянька прихватила его и выбросила, как те игрушки, что я сломал, то ли он сам ушёл через открытую дверь. Я не исключал такого варианта, несмотря на полную уверенность в том, что Пэрри — это кукла, а куклы не могут сами ходить. Но штука в том, что говорить куклы тоже не могут, однако, Пэрри говорил. Часто, когда мы с ним засыпали или я просыпался среди ночи, я слышал как он шепчет мне что-нибудь. Иногда это было так тихо, что я не мог разобрать ни слова, а иногда я вполне мог слышать, что он говорит. Обычно он уверял меня в том, что мы друзья, что он один настоящий человек и друг, что однажды он поможет мне. Он рассказывал мне странные истории про каких-то людей, которые были учёными, но сошли с ума, закрывшись от всего мира, однако, я не всегда мог отличить рассказы от снов, так как часто засыпал посреди его истории.

Я часто рассказывал ему новости, делился мыслями и затеями, но он очень редко слышал меня, даже если я пытался громко позвать его. Видимо, какая-то магия, или, как говорил он, тех-но-ло-гия позволяла ему лишь на время становиться живым и говорить со мной. При этом каждый раз он напоминал мне, что я должен говорить с ним очень тихо и никому-никому не рассказывать про то, что он умеет говорить, ведь тогда он утратит возможность общаться со мной, и будет просто куклой с резиновой головой в тряпичной шапочке.

— Ах, касатик, что ты натворил? — раздался механический голос няньки, которая привезла мне ужин и увидела бардак, который я устроил.

Шмыгая носом, я спросил:

— Няня, это ты унесла Пэрри? Мне он нужен, верни мне его назад!

— Пэ-р-ри? Ту куклу в шапочке? Нет, до-ро-гой, я не брала его. К тому же, уборка будет только завтра, тогда я и выброшу то, что ты положишь в мусорную корзину. Всё как всегда, касатик.

Я поверил няньке. Из ужина осилил только компот, как она меня ни уговаривала, ей пришлось увезти всё обратно.

Лёжа в темноте, я не мог уснуть без привычного присутствия Пэрри. Я вспомнил про визит Ирис, но опять пожалел, что не с кем поделиться впечатлениями, и снова заплакал.

— Что же ты плачешь, Сэм? Что случилось?

Это был Пэрри! Его тихий вкрадчивый голос было сложно не узнать.

Я вскочил с кровати и включил свет, но комната была пустой. На кровати Пэрри тоже не было. Я заглянул под кровать, взывая:

— Пэрри, где ты?

— Тсссс, не шуми! Выключи свет! Ляг в постель!

Я выполнил его поручение и стал шептать в пустоту:

— Я думал, ты ушёл, боялся, что потерял тебя. Где ты, Пэрри?

— Я здесь, малыш. Я всегда буду здесь, ведь я твой настоящий друг. А вот то, что куклу забрали — плохой знак. Мы должны быть осторожнее, понимаешь?

Я шмыгнул и кивнул. Хотя не очень понимал, почему это плохой знак и почему надо быть осторожнее, однако, обретя друга снова, я не посмел возражать.

Пэрри продолжил:

— Кукла ничего не значит, я по-прежнему буду рядом, но ты должен обещать мне, что никому не расскажешь обо мне. Ни куратору, ни менторам, ни ребятам, ни даже твоей подружке Ирис. Обещаешь?

— Обещаю, — уже не в первый раз произнёс я обещание. — Я так рад, что ты нашёлся, и ты знаешь, Ирис сегодня приходила ко мне…

— Ох, Сэмми, это старый фокус, ты разве не заметил, что она не приходила к тебе, а появилась на экране? Все твои лесные друзья — лишь способ побудить тебя развиваться. Знаешь, как заставить поросёнка есть больше? Нужно поставить перед его кормушкой зеркало. Поросёнок будет думать, что напротив него другой поросёнок, который пытается съесть его еду, поэтому будет есть быстрее и больше, набирая сало, приближая момент убоя. Хе-хе, наверное, менторы не рассказывали тебе из чего сделаны котлетки, которые ты лопаешь? Но ты можешь не переживать, поросята не пострадали, они перешли на сою, которую легче выращивать в автоматическом режиме и с помощью роботов и киберов наподобие твоей няньки…

Я перестал улавливать нить разговора, после всех переживаний меня клонило в сон.

— Спокойной ночи, Пэрри. Ты мой лучший друг, — прошептал я, засыпая под его болтовню про каких-то киберов, мозги вместо процессоров и прочие глупости. Такой вот он фантазёр — этот Пэрри.