Цейтнот

Николай Остапцов, 2021

У экипажа звездолёта "Мечтатель" – радостный день: они возвращаются домой! Что может быть радостнее? Однако, даже когда до Земли уже рукой подать, можно оказаться в ситуации…

Никогда бы не подумал, что возвращение будет таким обыденным! Только что ёрзал в привычном кресле, выключая кучу агрегатов давно ставшего родным звездолёта первого класса «Мечтатель», только что любовался едва отличимым от мириад других звёздочек Солнцем, и тут…

Оттолкнулся от кресла, обыденно, как в очереди в какую-нибудь столовкуна орбиталке, подплыл к «Двераэдру», как мы в шутку назвали камеру телепортации, и… оказался в другой комнате! Не в отсеке, не в каюте, а в самой что ни есть обыкновенной комнате! Единственное, что отличало эту комнату от десятков корабельных помещений, — какое-никакое тяготение. Слабое, в шесть раз меньшее, чем на Земле, но всё-такитяготение. Лунное!

Путь от Плутона и до орбиты вокруг Проксимы Центавра занял, без малоготридцать два года. А чему удивляться? Всё-таки больше сорока триллионов километров! Около шестнадцати лет «Мечтатель» разгонялся, несколько раз корректировал траекторию. Потом — несколько часов невесомости, во время которых звездолёт развернулся движками в сторону своей цели, и снова — годы полёта, уже с торможением. Казалось бы, всё просто! Главное — «не делать резких движений», чтобы перегрузки не разломали хрупкую конструкцию громадного корабля. Незначительные коррекции требовали известной точности и аккуратности, но на этом, пожалуй, не стоит заострять внимания.

Вообще, работа экипажа во время столь длительных перелётов скучна и однообразна. Если не заниматься каким-нибудь делом, можно свихнуться! Механизмы и электроника ведут себя безупречно, за бортом — ничего не происходит. Скучно!

Только и остаётся научная работа. Свободного времени, в принципе, нет, но…Каждый понимает, что результаты всех этих биологических исследований давно известны, что астрономические наблюдения, скорее всего, вообще ничего не дадут. Да и что они могут дать? В кромешной тьме «Звёздного моря» никаких комет и метеоритов не разглядишь, а звёзды — они и есть звёзды: такие же далёкие и такие же неизменные…

Внешние опасности? — Автоматика сама корректирует курс, обходя замеченные за многие тысячи километров частицы опасных размеров.

Заметная часть корабельной жизни — общение.

Увы, прожив эти тридцать с лишним лет с ними, знаешь каждого, что называется, «Как облупленного»! Не успеет твой собеседник сделать вдох, а ты уже знаешь не только, что он тебе скажет, но и с какой интонацией, в какую сторону посмотрит, о чём при этом будет думать, и в каком месте рассказа у него дрогнет голос. А если учесть, что на корабле, в общем-то, ничего не происходит…

Я ввалился в незнакомую комнатку Лунной базы. Непривычно малая сила тяжести мне даже не показалась малой — пока «Мечтатель» болтался на орбите вокруг Проксимы Центавра, на борту царила невесомость, к которой я довольно быстро привык. Теперь, пожалуй, придётся мне проходить «курс реабилитации», как это было с космонавтами двадцатого века. Ладно! Они как-то переносили, и мы выдержим.

Едва не упав, я схватился за никелированный поручень, несколько секунд постоял, оценивая свои силы. — Не так страшен чёрт… Думал, будет хуже!

— Виктор Сергеич, поздравляем вас с благополучным возвращением из Первой Звёздной экспедиции! — Прозвучал голос из невидимого динамика. — Просим вас пройти по коридору направо.

Динамик замолк. Интересно, почему меня никто не встречает… Ладно, нет оркестра, ковровой дорожки, восторженнойтолпы… — Я не успел додумать.

— Ну, наконец-то! Что ты так долго собирался? А где командир? — Щебетала Наталья Валерьевна, наша незаменимая врач, биолог, лаборант и успешно совмещающая ещё с десяток профессий. — Небосьбродит по палубам и прощается с «Мечтателем»… Не набродился за тридцать лет!

Признаться, я не стал дожидаться прихода командира.

— Знаешь, мне почему-то кажется, командир имеет право побыть один, попрощаться с кораблём…

— Конечно!

Минут через десятьв дверном проёмепоявился и сразу же прислонился к коробке Юрий Палыч, наш«Капитан, обветренный, как скалы». Конечно, никакой он не «обветренный», но в его внешностивсё-такиесть что-то пиратское.

— Что, заждались? — прогремел его трескучий бас. — Как вам тяготение? Привыкаем?

— Рано ещё! Мы ведь только-только…

— А почему нас не встречают? — Прищурил он правый глаз. — Где оркестры, ковровая дорожка, тысячи букетов?

— Будут ещё, наверное…

— Командир, а что, должны быть? — Поинтересовался я.

— Наверное… Мы ведь всё-таки Первая Звёздная! Не хухры-мухры!

2.

Первого живого землянина мы увидели минут через пять. Как и ожидалось, им оказался врач Кирилл. Лекарь. Конечно, было бы удивительно, если бы нас тут действительно встречали с оркестром, но хоть какую-то торжественность встрече могли бы, наверное, придать.

Кирилл поговорил с нами о самочувствии, рассказал, что недавно, буквальночетверо земных суток назад, в этой самой каюте… Вру! Он говорил не «каюте», а «комнате». Так вот, в этой самой комнате Кирилл беседовал с экипажем звездолёта «Коперник», участниками одиннадцатой Звёздной экспедиции.

Конец ознакомительного фрагмента.