Теории возникновения фашизма

Николай Сергеев

Глава из опубликованной ранее книги «Гидра».Фашизм – неизбежное негативное последствие развития человечества, наряду с загрязнением окружающей среды или истощением природных ресурсов. Цивилизации необходимо выработать системные меры по борьбе с этим явлением.Понимая истинные причины фашизации общества, механизмы прихода фашистов к власти, можно значительно уменьшить риск установления в стране фашистской диктатуры.

© Николай Сергеев, 2022

ISBN 978-5-0056-4659-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Теории возникновения фашизма

(Сокращенный вариант главы 1.15 «Теории возникновения фашизма» из книги Николая Сергеева «Гидра» 1998 года)

Существует большое разнообразие различных толкований фашизма как явления, зачастую противоречащих друг другу. Не меньше создано логически безупречных теорий его возникновения, опирающихся на одни и те же исторические данные, но предлагающие совершенно различные выводы. Этому есть множество причин.

Отчасти это связано с тем, что в основе подавляющего большинства теорий лежит не подробный анализ подлинных исторических событий во всей их совокупности и последовательности, а частичные реконструкции, сделанные с очевидным акцентом на то, что мы знаем сегодня и чего не знали непосредственные участники и очевидцы.

Опираясь на современные знания о том, чем закончились те или иные события и какие они имели последствия, исследователи игнорируют то обстоятельство, что современникам эти события могли представляться совершенно в ином свете. Следовательно, побудительные мотивы участников событий могут попросту быть недоступны для понимания современных ученых.

Известные нам события могли быть вызваны иными причинами, чем те, что сегодня предполагают исследователи, по причине того, что по прошествии времени мы не видим цельной картины происходившего, а пользуемся в лучшем случае тем, что дошло до нас в сохранившихся документах и отдельных разрозненных свидетельствах. В худшем случае используем лишь то немногое, что прошло через фильтр собственных современных представлений, а может даже широко распространенных заблуждений.

Проводя ретроспективный анализ, многие исследователи преследуют единственную цель — объяснить собственное видение тех или иных явлений и доказать состоятельность своего взгляда на историю.

Что ещё хуже, необъективные реконструкции исторических событий сделаны в угоду научных, политических, религиозных и иных предпочтений исследователей. История в таком представлении кажется этим авторам задним числом более понятной, а прошедшие события более закономерными и ожидаемыми, чем на самом деле они были для непосредственных очевидцев тех событий.

Реконструируя исторические факты особым образом, используя лишь отдельные специально отобранные общеизвестные сведения, исследователи пытаются на их основе вывести общие закономерности и прийти к единому объяснению природы фашизма. Эти теории внутренне логически непротиворечивы лишь потому, что при их создании игнорировалось всё, что не вписывалось в установленные исследователями рамки.

В разные исторические периоды после окончания Второй мировой войны преобладали различные представления о причинах возникновения европейского фашизма первой половины XX века. Эти периоды можно условно разделить на три основных: на первом этапе преобладала точка зрения, что фашизм возникал вследствие слабости политических и общественных институтов в европейских государствах, на втором этапе популярность фашизма объяснялась исключительно социальными и экономическими причинами, на третьем этапе создаваемые новые теории возникновения фашизма базировались на культурологических и психологических аспектах.

Все эти теории верны, но они отражают лишь отдельные причины, основываясь на искусственно ограниченном перечне свойств фашизма и используют в качестве доказательств либо специально отобранные исторические факты, либо интерпретацию этих фактов в угоду интересам исследователей.

В 1950-х и 1960-х годах акцент делался на закономерностях политического развития различных европейских фашистских государств, с учётом новейших на то время теорий тоталитаризма. Проводился сравнительный анализ и делались выводы о том, что фашизм возникает в условиях органической неспособности государственных и общественных институтов, которые абсолютно необходимы для существования демократического государства, а также по причине невозможности для демократических партий и умеренных политиков что-либо противопоставить масштабу и формам мобилизации народных масс различными популистами, относящимся к разным сторонам политического спектра.

По мнению сторонников таких теорий, не встречая сопротивления, левый, правый или ещё какой-нибудь популизм, перенося свои цели из разряда локальных и тактических, в стратегические и глобальные, постепенно и совершенно естественным образом перерождается в фашизм.

Привлекательность фашизма объяснялась тем, что кроме фашистов, никто не мог ничего предложить массам в условиях политической нестабильности. Фашизм отождествлялся с банальным популизмом, но вышедшим за разумные рамки, добравшегося до экстремальных политических инструментов управления страной и контроля над социумом.

Фашизм выглядел в таких теориях «тотализированным» популизмом, когда демагогические лозунги в отсутствии действенной критики естественным образом превращались в идеологию, методы, в отсутствии сопротивления граждан, становились экстремальными, а контроль — тоталитарным.

Для перерождения популизма в фашизм, в таком случае, необходимым условием является готовность большинства людей слепо следовать по пути, указываемым популистами, подчиняться экстремальным мерам принуждения, терпеть существенные ограничения личной свободы и тотальный контроль государства.

Этот подход не объясняет фашизацию общества в европейских странах с давними демократическими традициями и отлично работающими соответствующими демократическими институтами, как, к примеру, симпатии, испытываемые к фашистским идеям миллионами граждан Великобритании или США в 1919 — 1939 годах, а также распространённость фашистских партий в тоталитарных нефашистских государствах, например, популярность партий и движений с секулярной тоталитарной идеологией в традиционно религиозных странах.

С точки зрения теорий возникновения фашизма вследствие недостатков государственных и общественных институтов, необъяснима популярность в исламских странах светской национальной социалистической арабской партии Баас. В последнем случае, исламскому духовенству есть что противопоставить фашизму, в том числе в области идеологии и социальной политики. Способность исламских духовных лидеров к мобилизации верующих на любые действия и консолидации всех социальных слоёв мусульманского общества на основе традиционной арабской религии, как я полагаю, не требует доказательств.

В конце 1970-х — начале 1980-х годов, на первый план выдвинулись социальные концепции, которые во главу угла ставили изучение социальных процессов и определяли фашизм исключительно как результат недовольства определённых социальных групп, непосредственно пострадавших от последствий мирового экономического кризиса. Последствием этого стало то, что, за очень немногими исключениями, исследователи в своих работах, умышленно или неосознанно, вывели психологические аспекты из состава значимых и существенно уменьшили значение идеологии.

С этой точки зрения, подавляющее большинство неудачных попыток модернизации государства и общества, приводящие к длительному политическому кризису, наподобие такого, в каком находилась Веймарская Республика и Италия после окончания Первой мировой войны, непременно должны приводить к фашизму.

История знает много примеров, когда провал реформ заканчивался хаосом, вплоть до полного развала экономики и ликвидации государства, но за этим не следовала не только фашистская диктатура, но и сколь-нибудь заметная фашизация народных масс. Возможность события не означает его неизбежность, даже если вероятность наступления такого события велика.

Российская Федерация уже на протяжении семи последних лет находится в состоянии затяжного экономического и политического кризиса, описанного социально-экономическими теориями происхождения фашизма. Наблюдается также пресловутое противостояние дореформенных и послереформенных властных элит, желание возврата к старым порядкам у наиболее реакционной части общества, в лице нетронутого реформой КГБ СССР и потерявшей власть бывшей партийной номенклатуры, организационно оформившейся в ортодоксальные коммунистические или национал-патриотические партии и движения.

Не хочется думать, что наследником современного национализма и черносотенного псевдопатриотизма станет новый русский национал-социализм или национал-синдикализм, а впереди на историческом пути России маячит фашистская диктатура.

В середине 1980-х годов возникли теории культурного дисбаланса, когда основной причиной фашизации общества называлось несоответствие существовавшего у большинства населения доиндустриального традиционного мышления, стремительно менявшемуся миру, быстрому прогрессу средств массовой коммуникации, серьёзной и глубокой перестройке мировой экономики.

В свете этих представлений о природе фашизма, причиной популярности нацистов в Германии называют дремучий великогерманский национализм, являвшийся, ещё совсем недавно, в конце XIX века традиционным для подавляющего большинства немцев.

По мнению сторонников этой теории, укоренившийся в сознании масс национализм был лишь многократно усилен в первой трети XX века нацистской пропагандой. Привычное для немецкого народа авторитарное управление кайзеровской Германской империей родило культ личности фюрера, но уже в республике, благодаря всё той же пропаганде национал-социалистов. Немецкий, а в особенности прусский милитаризм и вполне обычное среди немцев почитание армии, при содействии нацистских газет и радио, без особых потуг родили мощные нацистские культы силы и войны.

Сторонники подобных идей специально обращали внимание на то, что первые фашистские режимы в Европе возникли в политически отсталых странах с устойчивыми авторитарными традициями, как правило, в бывших монархиях, где общество было лишь частично буржуазным.

По мнению сторонников подобного подхода к объяснению природы фашизма, отсталое традиционное общество (итальянское, немецкое, португальское и прочие), при дефиците буржуазного парламентаризма, в условиях взрывного роста индустриального капитализма, неизбежно должно было свалиться и в реальности свалилось в фашизм. При этом исследователи никак не объясняют, почему в некоторых странах «сваливания» в фашизм не случилось, при наличии тех же самых условий, даже ещё в более выраженной форме.

Если воспользоваться всеми этими теориями комплексно для более внимательного анализа, то окажется, что возникновение фашизма в Италии вообще является историческим недоразумением, по причине слабой выраженности многих факторов, признаваемых вышеназванными теориями в качестве основных причин фашизации. Следовало бы с гораздо большей вероятностью ожидать возникновения фашизма не в Италии, а в России сразу после окончания Первой мировой войны, если бы не случилось октябрьского переворота в 1917 году.

Все экономические и социальные условия в России в 1917 году и в Италии 1919 года были очень похожими, только в России были более выражены социальные противоречия, приведшие народные массы в движение.

В России 1917 года так же как и позднее в Италии были популярны модернистские течения в литературе, искусстве политике с призывами к радикальному разрыву с прошлым, с его гуманистическими ценностями и этикой, которая, по мнению нового поколения, изжила себя и годилась лишь для слабых, старых и калек, мешала молодым людям, сильным и живущим в полную силу, преобразовывать мир. В России это проявлялось гораздо ярче, чем в Италии. Проявления нового мышления и соответствующему этому мышлению новой культуры наблюдались ещё многие годы после большевистского переворота.

Россия, так же, как и Италия, была страной, где процесс индустриализации сильно запоздал, по сравнению с более развитыми европейскими державами и поэтому осуществлялся ускоренными темпами, вызывая соответствующие социальные проблемы. Это привело к формированию нового массового общества со старым мышлением, более свойственным традиционным монархиям с аграрной экономикой. В России это ощущалось гораздо острее.

В обеих странах национализм был идейной основой всех политических партий. Как в Италии, так и в России на массовое сознание сильное влияние оказала Первая мировая война, породившая в стране глубочайший политический и экономический кризис. Но Италия оказалась в числе победителей, хоть и считала себя обделенной при дележе территорий, а Россия к 1917 году была уже фактически разорена непомерными военными расходами и находилась в предбанкротном состоянии.

В Российской республике это мог быть не только национал-монархический черносотенный фашизм, который сразу же приходит на ум при мысли о раннем русском фашизме начала века. Это мог бы быть, с большей долей вероятности, национал-социализм, взращённый в эсеровской среде.

В партии социал-революционеров в 1917 году было более одного миллиона членов, приверженцев «русского корпоративизма» с его представительной и хозяйственной демократией, союзами промышленников, профсоюзами рабочих, крестьянских союзов и организованных в кооперативы потребителей (кооперативные союзы).

Не известно, чем бы закончился корниловский мятеж, если бы он удался. Не случись октябрьского переворота, возможно, фашистская диктатура стала бы реальностью сразу после захвата власти левыми эсерами, либо крайне правая часть конституционно-демократической партии (кадеты) смогла бы реализовать свою программу установления сильной государственной власти (в терминологии лидера правых кадетов Петра Бернгардовича Струве — «власти твёрдой руки»), при полной ликвидации Советов и введении жёсткой цензуры, тотального государственного контроля над экономикой под предлогом продолжения войны с Германией и объявления чрезвычайного положения на всей территории Республики.

По поводу однобокого подхода к объяснению исторических событий, следует отметить, что приход к власти коммунистов в аграрной царской России, с небольшой долей пролетариата по отношению к огромному населению Российской империи, даже самим коммунистам и социал-демократам, жившим в России в первой половине 1917 года, также казался чем-то невероятным. Пролетарская революция в отдельно взятой непролетарской стране точно так же не соответствовала теории, но только в этом случае уже марксистской.

Владимир Ильич Ленин, по его собственным словам, большую часть своей жизни, каждый день думал о революции и делал всё возможное для её приближения. Тем не менее в январе 1917 года, всего за каких-то 9 месяцев до Октябрьского переворота, выступая с трибуны цюрихского Народного дома с докладом о революции 1905 года, Ленин утверждал о невозможности пролетарской революции в России при жизни его поколения.

Несмотря на неверие Ленина и его товарищей в успех революции, приход к власти в России большевиков в октябре 1917 года советской исторической наукой в течение более чем 70-ти лет преподносился как закономерное и ожидаемое событие. На эту тему советскими марксистами-ленинистами было написано огромное количество теоретических работ и проведено не меньше исторических исследований.

Целые научные коллективы советских институтов марксизма-ленинизма десятилетиями вели работу по обоснованию неизбежности переворота и последующей пролетарской диктатуры.

Мне кажется сомнительным объяснять причины сложных политических явлений, значимых исторических событий, тем более масштабных социальных, экономических или политических процессов, какими-то слишком простыми причинами.

В классической механике есть задача двух тел, которая состоит в том, чтобы определить движение двух точечных частиц, которые взаимодействуют только друг с другом. Но стоит только добавить третью точечную частицу, как задача становится не решаемой в виде конечных аналитических выражений в принципе. О задаче с большим числом тел даже говорить не принято. Ни один из математиков никогда даже не будет пробовать решать, к примеру, решать задачу взаимодействия десяти, семи или даже пяти тел. Точно так же невозможно точно прогнозировать возникновение в стране фашистской диктатуры учитывая несколько десятков факторов.

Простые объяснения постфактум общеизвестных исторических событий, опираясь только на две-три очевидные причины и игнорировав множество остальных, есть, по сути, профанация исторической науки. Никто и никогда не сможет точно объяснить почему в одном государстве возникло фашистское государство, а в другом, при сходных обстоятельствах, этого не произошло. Тем более никто не может строить прогнозы.

Можно лишь говорить о факторах, влияющих на общую фашизацию общества, о наличии в стране реальной возможности захвата власти, а произойдет ли этот захват никому предугадать не суждено. Не существует какого-либо приемлемого уровня или опасного предела фашизации.

Фашисты могут прийти к власти в самом демократическом государстве. До предела фашизованное общество, пропитанное до крайности ненавистью и злобой, может вовсе не родить гидру фашизма. Опасны любые проявления фашизма, любая степень фашизации общества может привести к катастрофе.

Вопреки тем следствиям, которые прямо вытекали из теорий возникновения фашизма, классических фашистов в России так никогда и не появилось в начале XX века. Ни левые эсеры, ни правая часть партии кадетов не смогли создать привлекательную для народных масс идеологию, построить пропагандистский аппарат, а те, кто мог эволюционировать в полноценную национальную монархическую фашистскую партию были в меньшинстве.

Черносотенцы не смогли стать движущей силой будущих преобразований в созданной 1 сентября 1917 года постановлением Временного правительства Российской республике. Православные националисты-монархисты вообще не смогли бы оказать никакой реальной конкуренции большевикам, эсерам (социал-революционерам), кадетам (конституционным демократам), анархистам и прочим. И это, заметьте, в стране с почти стопроцентным православным верноподданническим населением, где религия и самодержавие были тем стержнем, который скреплял не только государство, но и всё общество сверху донизу, от русских дворян, до простых крестьян в отдалённых губерниях. В стране, где великорусский национализм и панславизм входили в фундамент идеологии огромной империи, именно той идеологии, которая была одной из главных причин вступления Российской империи в Первую мировую войну.

Конец ознакомительного фрагмента.