Бесы, или Некоторые зарисовки из жизни порномоделей

Николай Ставрогин, 2010

Эта нереальная книга основана на реальных событиях, которые происходили с ее героями. Как это ни парадоксально, ее герои тоже реальные люди, которых не существует в реальной жизни. Все герои – образы собирательные, их прототипами послужили действительно живущие в наше время бывшие или работающие модели, фотографы, прочие труженики эротического поприща, сам автор этой книги и просто жители планеты Земля. Мистические и прочие события, описанные здесь, почти все взяты из реальной жизни. Свидетелем и участником некоторых стал сам автор, другие записаны с рассказов очевидцев или участников.Содержит нецензурную брань.В книге встречается упоминание нетрадиционных сексуальных отношений, но это не является пропагандой.

6

Николай вышел на улицу и глубоко вдохнул свежий воздух в надежде, что это избавит от слабости и головокружения. Но это не помогло. Он сел в свой «джип» не первой свежести и, собрав все силы, чтобы сконцентрировать внимание и не въехать в чей-нибудь автомобиль, аккуратно поехал домой.

Он понимал, что ему надо поспать, чтобы вечером доделать свою работу. Николай должен был запереть арендованную квартиру, после того как с нее все разъедутся, и завтра утром вернуть ключи от квартиры агенту из «Шамбалы». А еще ему нужно было побыть одному и попытаться еще раз вспомнить, что же было ночью. Николай размышлял:

— Может, со мной каждую ночь что-то происходит, просто я, так же, как и сегодня, все забываю? Просто до этого раза все было не столь явным, без таких последствий. Естественно, я и не мог ничего подозревать. А может, со всеми людьми так, и никто ничего не помнит и не подозревает. Или мы вообще все спим, и даже то, что со мной сейчас происходит, это все иллюзорно, все сон. Как в фильме «Матрица»!

За этими размышлениями он чуть не проехал поворот к своему дому. Николай поймал себя на том, что машиной управлял не он, а его тело выполняло все действия рефлекторно, автоматически, пока он был погружен в свои мысли. От этого снова стало противно.

Припарковав машину, Николай вошел в подъезд дома. Дом, в котором располагалась его квартира, был очень старым, постройки царских времен, построен почти двести лет назад. Он находился на Невском проспекте, такое жилье всегда считалось весьма дорогим и престижным и стоило немалых денег. Но Николаю оно досталось в наследство от бабки с дедом по материнской линии. Николай их почти не помнил, потому что дед умер, когда Николаю было четыре года, а бабка умерла годом позже, оставив все свое состояние внуку. Он жил в большой четырехкомнатной квартире. Она состояла из двух спален: хозяйской и для гостей (впрочем, спальня для гостей, при появлении у Николая потомства, была бы переоборудована в детскую), большой гостиной с камином и рабочего кабинета. Разумеется, в квартире была кухня и ванная комната.

Практически вся обстановка в квартире состояла из старинной, антикварной мебели, все это сохранилось без изменений со времен бабки с дедом. За исключением некоторой современной бытовой техники.

Николай поднялся по лестнице на свой этаж и вставил ключ в замочную скважину. Он уже собирался открыть дверь, но поймал себя на том, что ему ужасно не хочется входить в свою квартиру. Вернее, может быть, он и хотел войти, но точно не один. Одному было не по себе. Такое с ним происходило впервые, какое-то неприятное, гнетущее чувство овладело им, он прислонил ухо к двери и прислушался. За дверью ему почудились легкие, крадущиеся шаги, как будто кто-то на цыпочках подошел к двери и остановился. Сердце Николая забилось сильнее. Он продолжал слушать, теперь ему послышался чей-то не то далекий плач, не то причитания, словно бабки-плакальщицы завывают на похоронах. Он постоял еще немного, держась одной рукой за ключ, другой за дверную ручку. Глубоко вдохнул:

— Нет, блин, это уже какая-то фобия, бред какой-то! — подумал он, злясь сам на себя, и открыл дверь.

За дверью, как внутренне он и надеялся, никого не оказалось. В прихожей было темно, все двери комнат, выходящие в коридор, были заперты. Однако из кухонного дверного проема лился солнечный свет. В кухню дверь никогда не запиралась. Николай вошел в коридор, закрыв за собой входную дверь. Он снял легкую летнюю куртку и повесил на старинную резную вешалку для одежды, стоявшую справа от входной двери, сел на резной, с кожаным сиденьем, пуфик, стоящий слева, напротив вешалки, который слегка скрипнул, приняв вес его тела. Николай неторопливо разувался, когда у него возникло ощущение, что за ним кто-то наблюдает.

Коридор был метров восемь длиной, Т-образной формы, в конце коридора было два небольших поворота. Правый поворот вел в рабочий кабинет Николая, который соединялся с его спальней и ванной. Левый поворот вел в гостевую спальню, которая тоже соединялась с ванной. Прямо он упирался все в ту же ванную комнату. При входе в квартиру, метрах в двух от входной двери, слева по коридору, находилась кухня, напротив кухни справа был вход в гостиную. В коридоре окон, конечно, не было, и при закрытых дверях даже днем в нем было совсем темно. Но так как из кухни шел свет, то при входе в квартиру было светло, однако в глубине коридора оставался полумрак.

Внутри Николая похолодело, он резко повернул голову в сторону ванной и увидел, как из-за угла справа кто-то осторожно подсматривает за ним. Он вскочил и включил свет. Из-за угла, белея аккуратным, ровным краешком, торчала газета, брошенная им на старую этажерку, которую Николай сам туда поставил несколько месяцев назад, потому что она никак не вписывалась в интерьер комнат.

— Вот псих! Нет, это уже ни в какие ворота не лезет, к врачу, что ли, действительно обратиться? Что-то последнее время я — как-то не того!

Прежде, когда у Николая были какие-то «приходы», проявляющиеся в форме слышащихся голосов или непонятных состояний не то сна, не то бодрствования, он посмеивался над собой. «Не пора ли к психиатру?» Но сегодняшнее ночное «приключение», которого он не помнил, и то, что произошло сейчас, вновь привели к этой мысли, но уже серьезно. Он действительно испугался за свой рассудок.

Вообще, все эти «приходы» стали происходить с ним очень активно два года назад, когда у него пропала жена. Ирина внезапно пропала, как бы странно или нелепо это ни звучало. Она пропала прямо из квартиры, вернее, из их супружеской постели, ночью. Они, как всегда, легли спать, пожелав друг другу спокойной ночи, а утром Николай проснулся, а Ирины нет. Вещи на месте, жены — нет! Поначалу он не мог понять, куда она могла уйти, думал, может, она в магазин ушла? (в семь утра? — бред). Может, к родителям уехала? (в те же семь утра?). Устроилась на работу?! (ага, и ни словом не обмолвилась, и ушла обнаженная! Потом Николай понял, что Ирина действительно исчезла и дело очень серьезное. Он заявил в милицию, следователь приходил… Закончилось все тем, что его предупредили, если он не прекратит всю эту чепуху, то его или отправят в психушку, или заведут на него уголовное дело по подозрению в убийстве.

Первый год Николай никак не мог смириться с этой пропажей, вдвойне было горько от состояния безызвестности и бессилия в сложившейся ситуации. После этого с ним и участились «приходы». Они и раньше случались. Первый произошел, когда он был еще подростком. Но раньше это было крайне редко — раз в год или в два, а теперь…

Николай прошел в свою спальню, постель так и осталась с утра незаправленной. Кровать, на которой он спал, стояла изголовьем к стене, подножием к окну. На стене висела старинная картина, какого-то, то ли немецкого, то ли австрийского художника. На картине был изображен фавн, совокупляющийся с лесной нимфой. Дед Николая, как рассказывала ему мать, коллекционировал подобные пикантные вещички: картины, гравюры, бронзовые и фарфоровые статуэтки разных эпох. Справа от кровати стоял старинный дубовый шкаф с резными карнизом и пилястрами. Слева комод, в том же стиле. У изголовья кровати, справа и слева, стояли два прикроватных столика. Один из них лежал на полу, утром Николай этого не заметил. Он сел на край кровати и задумался, уткнувшись лицом в ладони. Он пытался восстановить ночные события:

— После того, как я услышал… Или почудилось, что услышал?… Шорох из-под кровати, я попытался встать. Затем упал, ударился… Что же дальше? Потерял сознание? А как тогда в постели с утра оказался, да еще со следами «бурной ночи»?

Он встал и попытался в точности воспроизвести траекторию ночного падения. Когда Николай коснулся головой пола, ушибленное место отозвалось тупой болью:

— Может, сотрясение мозга?

На полу, под кроватью, его взгляд уловил что-то неестественное:

— Хм, странно! — удивился Николай.

Под кровать попадали солнечные лучи, освещая дружно скопившуюся там пыль. Ну и что? Пыль как пыль, однако! На участке примерно с середины подкроватного пространства и до края, где он сейчас находился, пыль была как будто чем-то стерта.

— Это еще что такое? Я что, упал, потом в бессознательном состоянии заполз под кровать и мастурбировал там до полного обееспермливанья? — раздраженно думал он, вспоминая о засохшей субстанции, которую обнаружил утром на своем животе.

Он поднялся на ноги и откинул одеяло. Простынь была в пятнах, подобных обнаруженным утром.

— Ага! — злобно усмехнулся он про себя. — А потом эта рукоблудная «оргия» продолжалась на кровати! Что за дерьмо?!

Николай скинул одеяло на пол и, не снимая одежды, плюхнулся спиной поперек кровати. Он закрыл глаза.

— Что же, что же это было?!

Не отпускавшее его головокружение мерно убаюкивало. Правая рука два раза дернулась от непроизвольного сокращения мышц, как бывает в момент засыпания. Николай не заметил, как погрузился в сон.

Он находился в своей школе, рядом стоял его школьный приятель Олег и настойчиво просил Николая, чтобы тот его «трахнул». Николаю эта идея казалась неприятной и нелепой, он упорно отказывался. Олег ходил следом за Николаем по школе и все нудил. Наконец терпение Николая лопнуло и он ответил Олегу вполне логичным для сна вопросом: «Как, я могу тебя трахнуть, если у тебя нет влагалища?» На что Олег вполне спокойно ответил: «Есть», — и снял свои штаны. К удивлению Николая, на том месте, где у всех мужчин находится пенис, у Олега оказался женский половой орган.

Николай даже начал возбуждаться, а Олег, не теряя времени, взял член Николая в руки, принялся его стимулировать. Николай уже был близок к оргазму, когда вся обстановка поменялась, как это бывает во сне, он очутился в какой-то комнате с черными стенами. Про Олега уже не вспоминалось, предыдущих событий словно вообще не было. Сейчас Николаю предстояло провести сложную операцию на головном мозге, на СВОЕМ головном мозге. Николай посмотрел на большие настенные часы с качающимся маятником и резким, серьезным голосом произнес:

— Записывай! Операция началась в одиннадцать тридцать! — И сам же записал время в блокноте.

Нелепо для воспоминания после пробуждения, но вполне естественно для того сна, голова Николая лежала перед ним же, в корытце из блестящей нержавейки, стоящей на столике с колесиками. В то же время он ее видел со стороны и трогал ее. После некоторых манипуляций плоскогубцами и стамеской, черепная коробка была вскрыта. Николай извлек свой головной мозг и положил его в небольшой тазик, затем залил его кипяченой водой из чайника и стал прополаскивать руками. При сем процессе он почувствовал какое-то неприятное, даже немного болезненное ощущение в голове. Когда мозг был достаточно промыт, Николай заметил, что из него вывалились непонятно откуда там взявшиеся не то два камушка, не то косточки размером с ноготь.

Николай немного запаниковал, потому как понимал, что в мозгу каждый нюанс важен. А из какой части мозга они отвалились, он не приметил. Тогда он, по-русски надеясь на «авось», решил, что и так сойдет, без «косточек». Николай вложил мозг обратно во вскрытую черепную коробку, прислушался к своим ощущениям и понял, что голова соображает как-то не так, мозгу было как будто неудобно. Пришлось взять вывалившиеся кусочки и засунуть их просто между мозговых полушарий, надеясь все на тот же «авось». Голова стала думать значительно лучше, мозгу стало комфортнее. Николай облегченно вздохнул, посмотрел на часы на стене и сказал, снова для самого себя:

— Записывай! Четырнадцать часов пятнадцать минут, операция на головном мозге успешно завершена.

Николай проснулся. Склонившись над его лицом и глядя Николаю прямо в глаза, стоял его умерший дед Семен Данилович. Николай его нисколько не испугался, но очень удивился, однако попытался всем своим видом показать деду, что для него даже ничего странного не произошло. И максимально спокойным голосом спросил:

— Дедушка, ты давно приехал?

— Когда ты умрешь, внезапно поймешь, что проснулся, — ответил дед.

— Что это значит? — спросил Николай… и проснулся уже по-настоящему.

Он так и лежал на спине поперек кровати. Сколько времени он спал, Николай даже не догадывался. Порадовало, что чувствовался прилив сил и противное головокружение прошло. Николай отдохнул. Сквозь штаны себя бессовестно демонстрировала упругая эрекция, член был влажным.

— Снова мокрый! — подумал Николай. — Кончил, что ли, во сне, как юноша или того хуже?

В голове витали обрывки увиденного сна.

— Дед приснился, — думал он. — Как живой, как будто действительно здесь стоял! Что бы могли значить его слова? Олег! — усмехнулся он про себя. — Чуть Олега не трахнул! Вот бред!

Николаю было неловко перед собой за свой же сон. И как он мог, пусть даже во сне, не важно, но возбудиться на школьного друга, пускай тот и был с вагиной, но он же парень.

— А операция! По жизни до такой галиматьи никогда не додумаешься! По крайней мере, человек с нормальным рассудком такое вряд ли выдумает.

Николай лежал и не спешил вставать, ему было хорошо, он отдохнул. Времени было шесть вечера, к Матвею надо было приехать полдевятого, Николай никуда не спешил. Старинный шкаф тихонько скрипнул.