Виктор Некрасов. Русский… Ремарк? Маленькие рассказы о большом успехе

Николай Яковлевич Надеждин

История Виктора Платоновича Некрасова — это история наоборот. Сначала он был архитектором. Потом ушёл на войну. Во время войны (а он воевал под Сталинградом) он был ранен, написал книгу, в которой имя Сталина не упоминалось. И Сталин его… сделал лауреатом Сталинской премии, дав дорогу писателю Некрасову. Потом Сталин умер. Пришёл Хрущёв, которому Некрасов не понравился. Потом пришёл Брежнев, который выгнал Некрасова из страны за Бабий Яр (место, где расстреливали евреев в Киеве).

3. Эрих Мария…

Начинать знакомство с книгами Некрасова (а у меня есть устойчивое предчувствие, что для многих моих современников это писатель малознакомый, а то и незнакомый вовсе) можно с любой его вещи. И понять Виктора Платоновича будет проще, если вспомнить… Ремарка.

Они удивительно созвучны. Та же неторопливая повествовательность, но ни одной лишней фразы, тот же грустный юмор. И это неудивительно — Некрасов боготворил Ремарка. Поначалу вместе со сверстниками, ещё до войны, увлёкся Хемингуэем. Но потом возник Ремарк. И всё встало на свои места. Героика «настоящего мужчины» чуть отступила вглубь, а на первый план выдвинулись страдания «вечного эмигранта»…

Кем мы были в той, советской жизни? Разве не эмигрантами? Реальными, внутренними — какая разница? Одинаково бежали от тотального засилья лжи. Зло иронизировали — изредка вслух, но чаще про себя, молча, наблюдая по телевидению жаркие поцелуи товарища Брежнева с каким-нибудь Луисом Корваланом. Искренне печалились судьбе великой страны, сползающей куда-то в сторону, но всё равно к неотвратимой гибели. С тоской смотрели советское кино, в котором правды было меньше, чем идеологии… И после этого обвинять Некрасова в «ремаркизме»? Да он и был нашим Ремарком (слышал бы эти слова Виктор Платонович, сильно огорчился — он очень не любил сравнений с Ремарком). В том смысле — что писал такую же горькую правду от частного лица, от одинокого беззащитного человека. То есть от своего имени и, как оказалось, от нашего.

А ещё повести Некрасова так же легко читать, как романы Ремарка. Ощущения те же. И то же дивное послевкусие.