Мы здесь одни…

Нил Алмазов, 2018

Что может скрываться в паспорте несовершеннолетней девушки, о которой отец запретил даже мечтать? Это и предстоит узнать Дамиану во время совместного отдыха наедине с ней в Абрау-Дюрсо…[Изображения, использованные для обложки, были сгенерированы мной в нейросети Midjourney].

Глава 7

Сердце учащённо заколотилось, и возникли самые дурные мысли. От волнения поставил бутылку на стол небрежно, отчего она чуть не упала — успел вовремя подхватить.

— Алина! — громко позвал и прислушался к ночной тишине.

Не отозвалась. Крикнул ещё раз — и снова не услышал ответ. Может, просто порезалась и пошла в дом, а я не заметил, пока стоял в кухне?

Ни секунды не тратил и побежал к входной двери. Едва не врезался, открыл, с порога на выдохе заголосил:

— Алина! Где ты?!

— В ванной, — глухо отозвалась она.

Я облегчённо выдохнул, подошёл к двери.

— Что случилось? С тобой всё хорошо?

— Просто поранилась немножко. Я сейчас.

Как вовремя я взглянул на ручку двери, что испачкана кровью. Затем бросил взгляд на пол — и там много красных каплей.

— У тебя сильное кровотечение. Я вижу по твоим кровавым следам. Открой дверь. Тебе нужна помощь. Я должен посмотреть на рану, — обдумал дальнейшие действия и сообразил, что лучше сразу взять аптечку. — Хотя подожди чуть-чуть.

Быстро сбегал и вернулся. Дёрнул дверь — заперта.

— Да открой ты уже! — не выдержал я и выразился приказным тоном.

Послышался щелчок. Наконец-то, сообразила, что от неё хотел!

В глазах Алины увидел страх, а в раковине — много крови. Она тщетно пыталась смыть её, виновато глядела на меня и правой рукой прикрывала запястье левой. Что-то тут неладное…

— Дай руку, — поставил аптечку на стиральную машину. — Руку давай, я говорю!

— Нет, не надо, — слёзно взмолилась она. — Ты не должен это видеть. Я…

— Что я? — взялся за её запястье и убрал правую руку. — Ну и дела…

Единственное, что успокоило — кровь не густая, а значит, вены не задела. Тем не менее, явно видно, что она пыталась это сделать, ведь линия пореза ровная и проходила чётко поперёк руки. Просто невозможно случайно так порезаться…

За время обработки раны я не сказал ни слова. Алина тоже молчала. Когда закончил с бинтом, с укором произнёс:

— Надо было мне сразу сказать о случившемся, а не пытаться просто промыть рану. Если б ты вены порезала, всё было бы куда серьёзнее. Иной раз без скорой помощи не всегда получится человека спасти. А до нас докторам ехать не так уж близко. Так что тебе очень повезло.

— Прости меня, пожалуйста, — она похлопала глазками, опустила голову. — И спасибо тебе. Я… Как бы сказать… Ну, не так хотела…

Я глубоко вздохнул, сложил всё в аптечку.

— Теперь тебя одну оставлять вообще нельзя. Будешь всегда рядом со мной. Куда я пойду, туда и ты. А то опять что-то натворишь с собой.

— А если ты в туалет или в душ пойдёшь, мне тоже с тобой идти? — без шуток вопросила она.

— Надеюсь, что нет. Смотря, как ты себя вести будешь.

— Я больше так не буду, правда.

После этой фразы сомнения в том, что Алина порезалась случайно, полностью испарились, потому что признала вину.

— Ладно, идём, — подхватил аптечку и двинулся к выходу из ванной. — Ты за мной. А в беседке нам предстоит ещё важный разговор.

— Хорошо, я поняла, — мгновенно согласилась она.

Алина старалась не отставать от меня, но это понятно — чувство вины заставляло её слушаться. Когда мы вернулись в беседку, я предусмотрительно убрал подальше острый нож, оставил только специальный обеденный, чтобы могла порезать мясо при желании. Следом открыл бутылку и разлил по фужерам.

— Давай выпьем, чтобы всё было хорошо и без происшествий, — поднял бокал, на что Алина ответила взаимностью.

Как и в прошлый раз, она выпила за один приём приличное количество шампанского. Говорить про это не стал и решил просто следить за ней.

— Теперь расскажи, зачем ты пыталась порезать себе вены? — начал я и пристально вгляделся в её глаза.

— Ну, так получилось, — она отвела взгляд в сторону водоёма с форелью. — Я не знаю, как сказать.

— Говори, как есть. Кроме нас тут никого. Сама понимаешь, что и я не собираюсь кому-то рассказывать. Меня ещё и упрекнут, что не уследил за тобой.

— Ладно, сейчас, — залпом осушила бокал и поставила на стол. — Только налей ещё сразу, пожалуйста, а то я без этого не смогу рассказать.

— Хорошо, — я терпеливо согласился, добавил шампанское. — Давай по порядку.

— Да, конечно, — закивала Алина, сделала маленький глоток и продолжила: — Знаешь, вот бывают такие периоды в жизни, когда не хочется жить.

— Допустим. Но что такого у тебя могло случиться, что ты всерьёз решилась на самоубийство?

— Решилась, но потом стало больно руке, я испугалась и побежала в ванную. Думала, что кровь остановится, и ты не заметишь.

— Твоя кровь везде. Пришёл — тебя нет. Разве я бы этого не заметил?

— Блин. Ну, я же на эмоциях вся была. Не могла обо всём сразу подумать.

— С этим понятно. Мы уже в другую сторону ушли. Так в чём причина была совершить самоубийство?

Алина всячески пыталась уклониться от ответа в течение нескольких минут. Иногда я переставал доставать, молчал, чтобы дать ей время осмыслить произошедшее и выпить ещё с надеждой, что станет смелее и расскажет. Позже начал замечать, что алкоголь подействовал куда сильнее, чем было до этого, и она заговорила сама:

— Дэм, прости ещё раз, пожалуйста. Ты переживал за меня, да?

— Да. По-настоящему переживал.

— Это так мило. Вроде ещё не знакомы, а ты уже волнуешься. Не то, что мой, — Алина вдруг замолчала, по щекам покатились слёзы. — Мой…

Так и не смогла договорить — громко заплакала и уткнулась головой в стол.

— Ну почему это всё со мной происходит? Кто мне скажет? — с трудом выдавила она из себя, убийственно разрыдалась и даже не подпускала к себе, когда я попытался просто сесть рядом, чтобы успокоить её.