Лермонтов. Тоска небывалой весны

Нина Бойко, 2021

В книге представлено глубокое, опирающееся сугубо на факты и документальные источники исследование биографии поэта М. Ю. Лермонтова и его последней роковой дуэли. Читателю открываются новые детали и подробности, которые заставляют под другим углом взглянуть на ту давнюю и такую близкую во всех смыслах трагедию. Для всех интересующихся русской литературой. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Л. Блок

© Бойко Н. И., 2021

© Издательство «Родники», 2021

© Оформление. Издательство «Родники», 2021

I

Главным лицом в жизни Михаила Юрьевича Лермонтова была его бабушка Елизавета Алексеевна, происходившая из знатного рода Столыпиных, который прославился верными сынами отечества и выдающимися государственными деятелями. Видное положение в обществе, громадное состояние сделали характеры Столыпиных твердыми, властолюбивыми и высокомерными. Но все почитали искусство. Отец Елизаветы Алексеевны содержал домашний театр, на сцене которого играли крепостные и его собственные дочери, «…в Симбирской вотчине проживая, — писал А. М. Тургенев о дочерях Алексея Емельяновича Столыпина, — девицы-боярышни изволили сами занимать высокие амплуа в трагических пьесах».

Вскоре Столыпин завел крепостную труппу из семидесяти актеров и музыкантов. «Каждую неделю доморощенная и организованная труппа ломала трагедию, оперу, комедь и, сказать правду, комедь ломала превосходно» (А. М. Тургенев). Зрителями и слушателями были помещики Симбирской, Саратовской, Пензенской и Московской губерний, приезжавшие в гости. После того как Столыпин перебрался в Москву, на его сцене выросли многие крупные дарования, но в 1806 году, в связи с переездом в Пензу, он продал театр императору Александру I за 32 тысячи рублей. Этим доморощенным актерам, танцорам и музыкантам суждено было стать первотворцами отечественного государственного Малого театра.

Брат Столыпина, Дмитрий, тоже имел домашний театр. «Какой сильный магнит великолепные стены, музыка и множество свеч!» — сообщал современник. Фанатичным меломаном был и младший сын Столыпина, Афанасий, похитивший даже двух девушек у соседа за их красивые голоса.

Алексей Емельянович — пензенский помещик, имел 11 детей; старшей была Елизавета. Стройная, разумная, с приятными чертами лица, с крепкой деловой хваткой, унаследованной от родителя, она считала себя некрасивой и признавалась потом: «Я была не молода, не красива, когда вышла замуж, а муж меня любил и баловал… Я до конца была счастлива».

Так это или нет, потому что имеются прямо противоположные сведения, но вместе они прожили 16 лет, и никогда Елизавета Алексеевна не отзывалась о муже плохо. Настояла, чтобы и внуку дали его имя — Михаил.

Замуж она вышла за елецкого помещика Михаила Васильевича Арсеньева, и после свадьбы чета перебралась в село Тарханы, купленное на деньги (58000 руб.) от приданого невесты и записанное на Елизавету Алексеевну. Вот как писал о Тарханах чем-барский краевед П. К. Шугаев: «Село лежит на востоке от Чембара в четырнадцати верстах. Расположено оно по обеим сторонам небольшой долины у истока небольшой речки, основано в начале XVIII столетия господином Нарышкиным и его крепостными крестьянами, выведенными им из московских и владимирских вотчин как бы в ссылку, — отборными ворами, отчаянными головорезами, а также и закоснелыми до фанатизма раскольниками. Село было продано Арсеньевой за неплатеж оброка и вообще бездоходность его, а также и потому, что вся барская усадьба, в которой владелец сам никогда не бывал, сгорела вследствие того, что повар с лакеем нарышкинского управляющего вздумали палить живого голубя, который у них вырвался и полетел в свое гнездо, находившееся в соломенной крыше. Гнездо загорелось. Сгорело и все село, до основания, кроме маленькой деревянной церкви. Этот управляющий Злынин был также в Тарханах во время нашествия одного из отрядов Емельяна Пугачева, командир которого опрашивал крестьян, нет ли каких у кого жалоб на управляющего, но предусмотрительный Злынин еще до прибытия отряда Пугачева сумел ублаготворить всех недовольных, предварительно раздавши весь почти барский хлеб, почему и не был повешен».

Место было благодатное, с дубовой рощей, липовой аллеей, прудами и речкой. На площади в 4080 десятин проживало около 500 крепостных крестьян мужского пола с детьми и женами, которых Елизавета Алексеевна сразу перевела с оброка на барщину, что позволяло увеличить доход. Был построен новый барский дом, выданы стройматериалы на восстановление крестьянских изб. Через несколько лет, заболев, Арсеньева написала духовное завещание: «Чувствуя слабость своего здоровья, Тарханы, приобретенные во время супружества с Михайлом Васильичем и с помощью его, с признательностью за горячую любовь его и беспримерное супружеское уважение завещаю в случае своей смерти в равных долях мужу и дочери».

Михаил Васильевич Арсеньев происходил из старинной дворянской семьи. Детство провел в селе Васильевском Елецкого уезда Орловской губернии, затем учился в Богородицком пансионе знаменитого агронома и садовода А. Т. Болотова, служил в лейб-гвардии Преображенском полку, и вышел в отставку в чине поручика. У отца его были обширные владения в Орловской губернии, сына ожидало порядочное наследство, но сам он его не получил или не спешил получить, позже оно досталось его жене и дочери. В Тарханах Михаил Васильевич занимался строительством и благоустройством усадьбы. Был избран уездным предводителем дворянства и, по словам современников, проявил жар человеколюбия и твердую решительность благородного сердца. Был страстным театралом, создал в Тарханах театр, где играли «господа, а некоторые роли исполнялись актерами из крепостных». 2 января 1810 года Михаил Васильевич скоропостижно скончался.

Уход супруга из жизни Елизавета Алексеевна восприняла тяжело и, облаченная в черные одежды, походила на старуху. Через год поехала в Васильевское к его родственникам — перевести наследство мужа на себя и дочь.

Васильевское находилось в тридцати верстах от имения Кропотово, хозяином которого был Юрий Петрович Лермонтов. Арсеньевы и Лермонтовы дружили между собой, и в этот приезд дочь Елизаветы Петровны познакомилась с Юрием Петровичем. Маше было 16 лет, ему — 24 года. Как описывают его современники, красивый, начитанный, остроумный и вспыльчивый. Маша влюбилась в него. Очевидно, и он в нее тоже.

Арсеньева забеспокоилась: Лермонтов беден, Кропотово приносило ему очень скромный доход, к тому же он опекал трех незамужних сестер и заботился о матери, отец его умер; четвертая сестра была замужем, проживала в Москве.

Но Лермонтов жил не хуже других, только не было лишних денег. Капитан пехотного полка, он был сейчас в отставке. В юности Юрий Петрович окончил кадетский корпус в Санкт-Петербурге, участвовал в войне со Швецией и Францией, но после смерти отца вернулся домой — в тот самый год, когда Елизавета Алексеевна со своей хрупкой дочерью Машей приехала к родственникам в Васильевское.

Для поправки финансов Лермонтов мог бы заняться винокуренным делом, как отец Арсеньевой, но для постройки завода, закупки хлеба не имел оборотных средств. Малодоходное Кропотово не позволяло накопить средств ни отцу, ни матери, ни самому Юрию Петровичу, а драть три шкуры с крестьян они не хотели. Крестьяне говорили о Лермонтове: «Добрый, даже очень добрый барин». Он был образован, блистал столичными манерами, в доме имелась большая библиотека, но военная жизнь тоже сказалась: характер его был неровный.

Маша писала в своем альбоме, обдумывая письма Юрия Петровича из Кропотова, куда он время от времени отлучался: «Вы пишете потому, что хотите писать. Для вас это забава, развлечение. Но я, искренно любящая вас, пишу только для того, чтобы сказать вам о своей любви. Я люблю вас. Эти слова стоят поэмы, когда сердце диктует их».

Как ни противилась мать, дочь настояла на помолвке с Лермонтовым. Елизавета Алексеевна была уверена, что Лермонтов женится не на Маше, а на деньгах. Но Арсеньевой было 38 лет, ждать ее скорой кончины, чтобы Маша вступила в наследство, Лермонтову не приходилось. Об этом он сам, годы спустя, написал в завещании сыну: «Скажи бабушке, что несправедливости ее ко мне я всегда чувствовал очень сильно и сожалел о ее заблуждении, ибо явно она полагала видеть во мне своего врага, тогда как я был готов любить ее всем сердцем, как мать обожаемой мною женщины».

К свадьбам в те годы готовились тщательно, и пока Арсеньева подготавливалась, в Россию вторглась армия Наполеона. Юрий Петрович был призван в дворянское ополчение, Маша осталась одна, грустно вписывая в альбом:

О злодей, злодей — чужая сторона,

Разлучила с другом милым ты меня…

Разлучила с сердцем радость и покой,

Помрачила ясный взор моих очей…

В боях Юрию Петровичу не пришлось участвовать: он заболел и был возвращен в Кропотово.

Ужас в стране перед огромной и превосходно подготовленной наполеоновской армией, отступление русских войск, пожар в Москве, беженцы по дорогам России (вероятно и сестра Юрия Петровича бежала из Москвы в Кропотово) — никак не способствовали свадебным пиршествам. Два брата Елизаветы Алексеевны были в армии, множество крестьян из имений Столыпиных, Лермонтова, Арсеньевых принимали участие в Бородинском сражении, а позже в сражениях под Магдебургом, Лейпцигом и Дрезденом. Лишь в начале 1814 года Юрий Петрович с Марией Михайловной смогли обвенчаться и справить свадьбу.

Расстаться с единственной дочерью — отрадой своей — Елизавета Алексеевна не имела сил, настояла, чтобы молодые супруги жили в Тарханах. Семьей они съездили в Москву, где проживала многочисленная родня Арсеньевой, и она их знакомила с зятем. Когда возвратились в Тарханы, Елизавета Алексеевна передала управление имением Лермонтову.

Юрий Петрович не догадывался, что радушное предложение управлять Тарханами — не что иное как нежелание тещи выделить дочери приданое. Скупость в этом вопросе дошла у нее до того, что, имея в Тарханах налаженный быт, свою церковь, кабак, кирпичный завод, Арсеньева все-таки поделила наследство, полученное от мужа, неравномерно между собой и Машей: взяла себе большую долю.