Зимний рыцарь. Сказки для барышень любого возраста

Нина Воробьева

С детства Литта рисует одну и ту же картину – двое любящих людей: красивая женщина и образ мужчины, что из года в год все четче отображается в ее голове. «Я никогда не видела его в реальности, но могла бы узнать в любой толпе…»Такой сборник рассказов непременно нужен каждой из нас, романтичных барышень. Атмосферные истории захватывают воображение, и вот уже чувствуешь себя их героиней: злодей почти предрешил печальную судьбу прекрасной дамы, но тут… обязательно появляется благородный рыцарь.

© Нина Воробьева, 2023

ISBN 978-5-0060-2357-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Зимний Рыцарь

— Вот так.

Я отступила на шаг, чуть склонила голову и критически принялась разглядывать получившуюся картину.

Большая парадная зала. Неяркий свет свечей, усеивающих стены. Огромная ель в углу, обильно украшенная стеклянными игрушками. Танцующая пара — девушка в темно-бордовом, почти черном в тени платье и мужчина в ослепительно белых доспехах, с тяжелым мечом на боку. Лиц не видно — они скрыты частично позой танцующих, частично тенью от мохнатой лапы ели, частично тем, что танцующие тянутся к губам друг друга. Тяжелые густые русые локоны девушки волной растекаются по спине. Мужчина коротко подстрижен и темноволос. Они находятся на требуемом приличиями расстоянии друг от друга, но связь между парой однозначна и практически видима.

Вроде бы неплохо. Может быть, только вот здесь, на подоле, добавить немного тени…

Я потянулась к кисти, но недовольно опустила руку. За дверью послышался шорох шелковой юбки, простучали каблучки, и знакомый голос позвал:

— Литта, ты здесь?

Я стрелой метнулась к картине, отодвинула ее к стене и повернула изображением к стене, чтобы вошедшая дама не видела его.

Я всегда рисовала одно и то же. Точнее, не совсем так. Из-под моей кисти выходили и пейзажи, и букеты цветов, но если я рисовала людей — то всегда одних и тех же. В далеком детстве это были кривые каракули, изображающие девушку в длинном платье и мужчину в белом. Они могли танцевать, гулять, взявшись за руки, или просто смотреть друг на друга. Потом уровень мастерства вырос настолько, что черты их лиц стали хорошо различимы. Девушка походила на меня — но более красивая. Мужчина же… я никогда не видела его в реальности, но могла бы узнать в любой толпе — настолько его образ врезался мне в память.

Примерно с этой же поры я стала прятать свои рисунки от окружающих. Почему-то мне не хотелось, чтобы все — или только некоторые — знали, как я поглощена одним мужским образом. В лучшем случае это вызывало бы смех и шутки, в худшем — меня заподозрили бы в одержимости. Поэтому я показывала только пейзажи и натюрморты, оставляя мужчину в белом своей тайной.

— Да, мама, здесь!

Мама вошла и досадливо покачала головой.

— Здесь, — заключила она. — И, как всегда, рисуешь.

Не видя смысла в словесном подтверждении, я просто пожала плечами.

— Литта, все это прекрасно, но гости уже собираются, а отец ждет тебя на торжественный обед. Клади кисти, дитя мое, быстро переодевайся и спускайся.

— Мама, — простонала я, внутренне передернувшись. — А не может он пока обойтись без меня? Мне надо все убрать, смыть краску, причесаться и одеться, а это не пять минут. К маскараду я спущусь, честное слово.

Мама окинула цепким взглядом воронье гнездо на моей голове, пятна краски не только на руках, но, кажется, и на кончике носа, и кивнула.

— Хорошо. Принц Никлас, полагаю, будет разочарован, но переживет. Ожидание только подогревает чувства.

Как раз из-за принца Никласа мне категорически не хотелось присутствовать на обеде. Он родился на полтора года раньше меня. Наши матери, близкие подруги, неоднократно выражали желание соединить семьи, поженив нас, и сводили при каждой возможности.

Конечно, в детстве о свадьбе и речи быть не могло. Мы возились в песочнице, дрались совочками и делили деревянную лошадку, как и все прочие малыши. В подростковом возрасте Никлас стал более благосклонно относиться к идее взять меня в жены, наблюдая, как формируется моя фигура, отрастают густые волосы и наливаются нежным румянцем щеки. С прошлого года, достигнув совершеннолетия, он неприкрыто начал ухаживать за мной под умиленными взорами наших матерей. Если же мы оставались наедине, принц нагло заглядывал в мой вырез, глотая слюни, и норовил прижать к себе.

Мне же всегда претила мысль о браке с ним. И играя в песочнице, и уворачиваясь от цепких рук, я терпеть не могла Никласа, его белесые тонкие волосы, вечно мокрые ладони и жадный облизывающий взгляд. В три года он отобрал у меня любимую игрушку — зайчика с длинными мохнатыми ушками, зашвырнув его в грязную лужу. В десять пробрался в мою спальню и испортил очередную картину, подрисовав девушке усы и бородку, а мужчине — рога и хвост. В пятнадцать считал себя взрослым, презрительно морщился, встречая меня, и изрекал, что женщины годятся только для одного — разумеется, если поблизости не находился кто-то из наших мам.

А самое главное — он не был тем мужчиной с картины.

Я прекрасно провела время до маскарада, ехидно представляя себе разочарованного Никласа, вынужденного весь вечер смотреть на пустое место перед собой. Убрала краски и тщательно промыла кисти. Перенесла картину к стене, отвернув ее от случайного постороннего взгляда. Полежала в ванне, нежась в пахнущей ландышами воде. С помощью двух служанок причесалась и натянула пышное платье — не темно-бордовое, как на картине, а вишневого цвета. Его юбку украшали лично мною нарисованные и пришитые фрукты — яблоки, груши, персики. На шею легло аметистовое колье в виде виноградной грозди. В ушах закачались точно такие же серьги. Прическу украсила диадема в форме венка — я изображала Плодородную Осень. Образ завершила маска такого же вишневого цвета. Со вздохом, чувствуя, что на традиционном маскараде, который мой отец проводил за пять дней до наступления Нового Года, и куда съезжалось множество гостей — включая Никласа! — меня не ждет ничего хорошего, я выскользнула за дверь. Может быть, за маской и пышной юбкой, с убранными в высокую прическу волосами, мой предполагаемый жених не узнает меня?

Напрасные надежды. Никлас не сводил глаз с лестницы и, едва заметив меня, двинулся наперерез, не совсем вежливо раздвигая локтями толпу. Я, в свою очередь, тоже заторопилась, грациозно огибая встречающихся на пути, и в результате мы столкнулись практически у подножия тронов, на которых восседали мои родители.

— Я, кажется, не имел чести быть представленным вам, о Прекрасная… — фальшиво изумленно проворковал Никлас, пытаясь сообразить, в образе кого я предстала. Впрочем, так как его взгляд прилип к округлостям, выглядывающим из тугого корсета, принц мог размышлять довольно долго.

— Осень, — подсказала я, устав ждать.

— Прекрасная Осень, конечно же! — радостно воскликнул он. — Позвольте же представиться вам: я Верховный Маг Гильдии.

Не знаю, почему Никлас решил, что Верховные Маги одеваются именно так: абсолютно черные рубашка, штаны и плащ из лучшей шелковой ткани, расшитой жемчужными звездами. На его груди висел непомерных размеров изумруд, источающий мертвенное сияние. Его держала золотая цепь в палец (Никласа, не мой!) толщиной. Маска и перчатки были сделаны из тончайшей кожи и инкрустированы бриллиантами.

До этого все встреченные мной маги одевались очень просто, в плотные штаны и льняные рубахи, никогда не украшали свою одежду драгоценностями, и зачастую их одежда носила на себе следы неверно исполненных заклинаний. Может быть, в Трехгорье, королевстве отца Никласа, маги ведут себя иначе?

Я вежливо улыбнулась, присела в знак знакомства, заскрежетав зубами, чувствуя, как жадный взгляд устремился в глубину выреза, и повернулась к родителям, надеясь, что на некоторое время избавлена от назойливого внимания принца.

Не тут-то было.

Никлас подхватил меня под руку, оскалился в улыбке и обратился к моему отцу:

— Ваше Величество, смотрите, какая красивая пара образовалась! Нельзя пропадать такому счастливому случаю! Прикажите начать танцы!

Отец с улыбкой посмотрел на меня, еле заметно подмигнул и махнул белоснежным платком. Музыканты на бельэтаже, только и ожидая этого сигнала, заиграли веселую музыку, и я поплелась танцевать.

Вечер полностью оправдывал ожидания. Надежды рушились одна за другой. Я тайно радовалась, что не придется держаться за потные ладони Никласа — а он снял перчатки, небрежно засунув их за пояс. Старалась держаться от него на достаточном расстоянии — он неприлично близко прижимал меня к себе и все время опускал руку, пытаясь нащупать под пышными юбками мое тело! Считала такты до окончания мелодии — принц, презрев все правила этикета, повел меня и на второй, и на третий танец. В промежутках между ними он не отпускал меня на расстояние больше вытянутой руки, надувал грудь как индюк, демонстрируя изумруд, беспрерывно восхищался моей красотой и рассказывал несмешные истории, после чего заливался визгливым истерическим смехом.

После пятого танца я утомилась настолько, что потеряла бдительность и проронила пару слов о том, что голодна.

— Прекрасная Осень хочет есть! — всполошился Верховный Маг. — Позвольте мне угостить вас, дорогая.

Я покорно, не в силах устраивать сцены, пошла за ним к накрытым вдоль стены столам.

— Постойте здесь, Прекрасная Осень, — суетился Никлас, оставляя меня возле ели в углу. — Я сейчас принесу вам все самое вкусное.

И ушел, давая мне возможность хоть несколько минут провести в одиночестве. Я отошла к ели, рассматривая знакомые с детства игрушки. Вот домик со стрелками, остановленными возле цифры «12». Мы с мамой и сестрой всегда вешали его на самое видное место. Вот любимый шарик мамы — синий, с золотыми звездами. Вот дракончик Сесилии — старшая сестра всегда увлекалась этими созданиями и даже замуж вышла за короля горного королевства, где драконы жили в большом количестве. Вот мой рыцарь в серебряных доспехах…

Потянувшись, я сняла с ветки игрушку и едва не выронила ее — под локоть меня взял вернувшийся Никлас.

— Осторожно, не упадите, Прекрасная Осень, — озабоченно проговорил он. — Вот, смотрите, что я вам принес.

— Одну минуту, — отстранилась я. — Мне надо повесить игрушку.

— Только не уколите свои тонкие пальчики, — напутствовал принц.

Я, сжав зубы, пристроила своего рыцаря на видное место и со вздохом вернулась к своему поклоннику.

Разумеется, он принес все самое вкусное — на свой взгляд. Плавающие в масле креветки, скользкие устрицы, один вид которых вызывал у меня тошноту, истекающие жиром кусочки запеченной свинины…

— Позвольте, я накормлю вас, — предложил Никлас, хватая пальцами самый неаппетитный кусок, — чтобы вы не запачкали ваши прелестные ручки…

— Нет уж, — наотрез отказалась я, взяла со стола двузубую вилочку, наколола на нее маленькую креветку и храбро сунула в рот.

Ужасно. Кошмарно. Отвратительно, как я и ожидала. Мало того, что масло растеклось по языку и горлу, так еще и креветка пропиталась острым соусом, и во рту словно загорелся пожар. Кое-как проглотив эту гадость, я хрипло попросила Никласа принести воды. Он не выразил энтузиазма, возможно, посчитав, что это способ отделаться от него, но после второй, более настойчивой просьбы все-таки сунул мне в руки тарелку и убыл.

Первым делом я избавилась от ядовитой еды, отставив блюдце подальше на стол. Вторым — обвела взглядом предлагаемые блюда, пытаясь найти, что может потушить пожар у меня внутри.

— Мне кажется, вам сейчас подойдет вот это, — проговорил над ухом незнакомый мужской голос.

Я не вздрогнула, не удивилась и не испугалась. Я расслабилась при первых же звуках, окутавших мои плечи бархатным невидимым шарфом, и медленно повернулась.

Коротко стриженые темные волосы. Ослепительно-белая одежда, по покрою напоминающая военный мундир. Тонкий серебряный кант и пуговицы. Серебряная маска, закрывающая половину лица. Узкие губы и гладко выбритый подбородок с легкой тенью синевы. Чем-то смутно знакомый баритон.

Сердце забилось в груди. Я знала контур этого лица так хорошо, что могла воспроизвести его с закрытыми глазами. Я рисовала его множество раз и видела в сновидениях. Образ, сотканный моими грезами, явился передо мной наяву?

— Прекрасная Осень ведь не откажется от сочных и ароматных земных плодов? — чарующе улыбнулся незнакомец, протягивая мне тарелочку.

Кисточка винограда. Мандариновые дольки. Крохотные тарталетки с икрой. Куриные ломтики с салатом и свернутые розочкой лепестки рыбы. Все то, что так люблю я и так не любит Никлас. Впрочем, ничего удивительного, что являющийся мне во снах и созданных мною картинах рыцарь знает мои вкусы.

— Благодарю вас, Зимний Рыцарь, — церемонно присела я и, соблюдя приличия, бросила в рот мандариновую дольку, заглушая отвратительный привкус креветки.

— Вы угадали мое имя. Поздравляю, Прекрасная Осень, — обнял меня теплым взглядом незнакомец.

— Мне кажется, я знаю вас с младенчества, — улыбнулась я в ответ, беря виноградинку.

— Неужели? — с восхитительно-изумленной интонацией в голосе произнес он. И, к сожалению, вынужден был отступить на шаг, поскольку между нами втиснулся Никлас.

— Прекрасная Осень, вот ваш пунш, — торжествующе сообщил он, подавая мне бокал. — Мне пришлось преодолеть множество преград, добывая его. Я сражался как лев с Паладином, Драконом, Бесом, Гномом и Солнцем! Мне преграждали путь, падали ниц, цеплялись за ноги…

Я не слушала. Одним глотком осушила бокал, не разбирая вкуса. Мой взгляд словно приклеился к серебряной маске, пытаясь проникнуть за нее и убедиться, что я не обманываю себя.

Никлас почуял неладное, оборвал свою победную речь на середине и воззрился на мужчину в белом.

— А вы кто? Я не помню вас.

— Зимний Рыцарь, к вашим услугам, — вежливо наклонил голову незнакомец ровно настолько, чтобы это не сочли неуважением к особе королевской крови.

— Сомневаюсь, чтобы мне потребовались ваши услуги, — процедил сквозь зубы принц и грубо повернулся спиной к собеседнику. — Прекрасная Осень, сейчас заиграют вальс, а вы обещали мне его. Вот вам моя рука.

Я не успела ни возразить, ни возмутиться — настолько неожиданно и властно Никлас повлек меня в центр зала — только жалобно посмотреть на Зимнего Рыцаря, взглядом передавая сожаление, грусть от скорого расставания и нежелание идти с принцем. Мы успели отойти лишь на два шага — перед нами вырос мой спаситель.

— Мне кажется, вы ошибаетесь, — голосом с отчетливо выраженной угрозой произнес он. — Дама обещала этот танец мне.

— Этого не может быть! — визгливо возмутился принц. Но я уже пришла в себя, вырвала у него свою руку и вложила ее в надежную ладонь Зимнего Рыцаря.

— Я всегда выполняю свои обещания.

— Хотелось бы в это верить, — вновь чарующе улыбнулся он и повел меня вперед, оставляя за нашими спинами негодующего и брызжущего слюной Никласа.

Мы вышли в середину зала. Зимний Рыцарь преклонил колено, коснулся губами кончиков моих пальцев и, когда зазвучала волшебная мелодия, уверенно повел в танце. Только сейчас я заметила, что к его поясу прикреплен меч, видимо, деревянный, сделанный специально для костюма — таким невесомым он казался. Так легко и непринужденно двигался в танце мой спутник.

Минуты пролетели вечностью. Точнее, мне хотелось бы, чтобы они длились бесконечно. Мне так нравилось пребывать в строгих, отвечающих правилам объятиях. Чувствовать себя защищенной от любого, кто посмеет мне угрожать. Порхать и быть уверенной, что меня поддержат сильные руки — лежащие точно так, как предписывает этикет, на талии и моей ладони. Нравилось тепло мужской ладони, кажущейся такой знакомой. Вдыхать притягательный аромат. Ощущать, как натягивается и крепнет возникшая с первого мгновения встречи незримая связь между нами.

Единственное, что меня не устраивало — что после вальса нам придется расстаться, и меня перехватит Никлас.

Словно бы прочитав мои мысли, на последних тактах Зимний Рыцарь оказался на периферии танцующих и увел меня из большой парадной залы в залитую лунным светом галерею.

— Только не говорите мне, что хотели бы вернуться к тому сопляку, — весело проговорил он. Я нежилась в обаянии мягкого баритона, уже полностью отдавшись волшебству, окутавшему меня этой ночью.

— Ни за что не скажу. Честно говоря, я уже устала от Никласа и его общества.

Мне показалось, или Рыцарь насторожился и напрягся?

— Никлас — это тот сопляк, как вы выразились. Возможно, мне следовало бы сказать «Верховный Маг», так стало бы понятнее.

— Я бы скорее назвал его «Напыщенный Павлин»… Но вы с таким жаром произнесли имя Никлас, что я удивился.

— Не люблю ни его, ни его имя, — с чувством сообщила я.

— Полагаю, есть за что? — полувопросительно, полуутвердительно хмыкнул Зимний Рыцарь.

Дальше говорила в основном я. После длинного монолога на тему «почему я терпеть не могу принца Трехгорья» (из которого я тщательно исключила все, касающееся его жадных взглядов, опасаясь, что тогда мой спаситель еще устроит дуэль), мы как-то плавно перешли к живописи. Я призналась, что сама немного рисую, и пообещала при случае показать некоторые рисунки Зимнему Рыцарю (разумеется, не те, где изображен он). Однако упомянула, что на некоторых из них изображена молодая пара, и, не сдержавшись, кратко описала ее. Это привело к странному эффекту: взгляд моего спутника изменился, стал более жарким и притягательным. Меня тянуло к Зимнему Рыцарю, что выходило за все рамки приличия. Но и ситуация сложилась незаурядная: когда еще юная принцесса могла встретиться с мужчиной, который приходил к ней в мечтах всю ее сознательную жизнь?

Щеки пылали от смущения и сдерживаемых эмоций. Голова кружилась, а по телу то и дело пробегали незнакомые обжигающие волны.

— Вам нехорошо, Прекрасная Осень?

— Нет, — улыбнулась я и тут же непоследовательно добавила: — Хотя мне необходимо выйти на свежий воздух.

Я взялась за ручку двери, выходящей на широкий балкон, и очень удивилась, когда мою руку перехватили, и баритон предупредительно произнес:

— Там холодно, Прекрасная Осень, а у вас легкое платье с открытыми плечами.

— Мне просто нужно немного подышать, — жалобно проговорила я, надеясь, что на воздухе справлюсь с буйствующими во мне эмоциями.

Зимний Рыцарь тяжело вздохнул и взялся за пряжку ремня, стягивающего мундир.

— Раздетой я вас не пущу. Подержите, пожалуйста.

Он передал мне ремень вместе с висевшим на нем мечом, который я считала бутафорским, но на деле оказавшимся боевым.

— Тяжело? — по-своему понял мой вздох Зимний Рыцарь. — Я сейчас заберу его. Вот, пожалуйста.

На мои плечи легла теплая ткань. Из рук забрали оружие. Рыцарь застегнул ремень и заботливо помог мне просунуть в рукава руки.

— Готовы, Прекрасная Осень? Тогда идем.

В лицо ударил вкусный морозный воздух. Кстати, не такой и холодный, как можно было бы подумать. Но мне нравилось чувствовать, как нагретый Рыцарем мундир укутывает мои плечи. В тех местах, где мужские пальцы коснулись тела, кожа словно бы горела.

Чтобы отвлечься от этих ощущений, я спросила первое, что пришло в голову:

— А почему у вас боевой меч?

Рыцарь, явно размышляющий о чем-то другом, недоуменно переспросил:

— А каким он должен быть?

— Ну… — замялась я. — Вы пришли на бал, меч явно предназначен для красоты, а не боя. Так зачем таскать с собой такую тяжесть? Не драться же вы пришли со счастливым соперником?

— Во-первых, за свою жизнь я привык к этой тяжести, — усмехнулся Зимний Рыцарь, — и без нее чувствую себя раздетым. А во-вторых, не драться с соперниками, а отгонять их от своей дамы сердца.

Смутившись, я весело рассмеялась:

— Никласа вы отогнали без применения оружия.

— Если бы потребовалось, я отогнал бы сотню таких Никласов, — так же весело отозвался Рыцарь. Вот только глаза его посерьезнели.

— Вы считаете, что я ваша дама сердца? — еле слышно выдохнула я.

Как-то очень резко на нас опустилась тишина. Веселье, игравшее в нас обоих несколько минут назад, улетучилось легким дымком. Мир исчез. Остались только балкон, мы, не сводящие глаз друг с друга, и огромная яркая луна, зависшая на черном небе.

Рыцарь опустился на колено и взял мою правую руку.

— Разве может быть иначе, Литта? — прошептал он, касаясь губами кончиков пальцев.

Я даже не обратила внимания, что он назвал меня по имени. Во мне бушевали незнакомые, будоражащие, немного пугающие эмоции. Как приличной девушке, мне следовало бы возмутиться и вырвать руку, если не оскорблено залепить нахалу пощечину. Но я продолжала стоять, чувствуя, как через прикосновение мужской руки в меня вливается что-то глубоко забытое, но такое знакомое. Связь между нами, крепнущая весь вечер, казалось, стала видимой и начала сокращаться, притягивая ближе.

Я сделала маленький шаг вперед.

Зимний Рыцарь поднялся, не выпуская моих пальцев.

Я приподняла голову.

Серебряная маска мешала, не давая поймать что-то зародившееся во мне. Что-то, что было там уже давно и теперь нащупывало себе путь на свободу, и это что-то было чрезвычайно важно для меня.

Я шагнула еще раз, неосознанно приподнимая свободную руку, чтобы потянуть за болтающийся на затылке шнурок.

Рыцарь не двинулся, чтобы воспрепятствовать мне.

Черная тень на мгновение закрыла луну. Одним резким движением Рыцарь швырнул меня себе за спину, одновременно доставая из ножен меч и всматриваясь в небо. Потом выдохнул и опустил оружие.

— Все нормально. Опасности нет.

Зато я завизжала от ужаса, видя, как над крышей замка закладывает вираж серебристое чудище и, плавно раскрыв крылья, опускается на двор перед нашим балконом.

— Как нет? Ведь это же… это же дракон!

— Виверна, — мягко поправил Зимний Рыцарь. — И опасности нет. Это моя виверна. Видишь, она оседлана.

Серебристое чудовище изогнуло длинную шею и приблизило морду к Рыцарю. На покрытой чешуей спине действительно крепилось кожаное седло.

— Моя хорошая, — проговорил Рыцарь, почесывая зверюгу за ухом. Виверна издала тихий звук и прикрыла от удовольствия глаза.

Осмелев, я вышла из-за спины Рыцаря и подошла к чудищу поближе. Виверна поражала своей красотой: гибкая шея, элегантная форма головы, грациозное стройное тело и длинный хвост с сердцевидным утолщением на конце.

— Красавица, — восхищенно протянула я, осторожно дотрагиваясь до блестящей чешуи. — Как ее зовут?

— Клоти.

Виверна приоткрыла глаза, осмотрела меня и, высунув раздвоенный на конце язык, лизнула в щеку.

— Ты тоже ей понравилась, — констатировал Рыцарь.

Теперь я понимала, почему Сесилия так любила драконов. Она и замуж вышла за короля, живущего в горах и занимающегося их разведением. Такие красивые, грациозные создания… Воплощенные сила, мощь и элегантность.

Я более смело начала поглаживать серебряную морду. Виверна благосклонно принимала ласку, урча от удовольствия как домашний кот. И опять испугала меня, когда вдруг прикусила зубами белый мундир — совсем легко, огромные зубы даже не проткнули толстую ткань — и потянула к себе.

— Нет, Клоти! — сурово приказал Зимний Рыцарь. Виверна, не подчинившись, потянула меня сильнее.

— Что она хочет?

— Предлагает тебе полетать на ней, — недовольно проворчал рыцарь.

— Полетать? — в ужасе переспросила я, но тут же осознала, что хочу этого. Да, это совершенно жутко, неподобающе и неприлично, но такую заманчиво… Подняться в зимнее небо, к огромной луне, на серебристом драконе, принадлежащем образу моих грез… Волшебство, окутывающее меня, продолжало действовать.

Клоти легонько ткнула хозяина в плечо и фыркнула, выражая недоумение.

— Литта, ты хочешь этого? — пристально вгляделись в меня глаза из-под серебряной маски. Я кивнула, все больше напитываясь уверенностью — да, действительно хочу!

Зимний Рыцарь тяжело вздохнул.

— Клоти, крыло!

Виверна, удовлетворенно выдохнув, развернула крыло и перекинула его через перила, образуя своеобразный мостик. Я не успела опомниться, как Рыцарь подхватил меня на руки и уверенно прошагал по нему на спину Клоти. На меня натянули плотную кожаную куртку, вынутую из переметной сумки, на голову лег такой же шлем, безжалостно примявший волосы, а в довершение всего талию опоясал широкий ремень, крепко прижавший меня к груди Рыцаря.

— Держись вот здесь, — показал он на кожаные петли. — Клоти, вверх!

Вытянув шею и хвост, виверна пробежала немного по двору и взмыла в воздух, туда, к бледному сиянию луны. Мой желудок сначала оказался где-то в пятках, потом вернулся на место, и у меня захватило дыхание от восторга.

— Клоти, плавными кругами, а потом вниз! — крикнул Рыцарь. — Плавными!

Виверна, распластавшись на воздушном потоке, не торопясь поднималась все выше и выше. Я, забывая от восхищения хватать воздух, рассматривала заснеженные крыши, круглую жемчужину озера, черные линии деревьев… Щеки пылали. Руки крепко сжимали петли. Спина даже через платье, мундир и куртку чувствовала жар, исходящий от Рыцаря. Хотелось петь, орать и плакать одновременно. Я не чувствовала мороза, кусающего за все доступные ему части тела, наслаждаясь новыми ощущениями. Зато о нем помнил Рыцарь.

— Клоти! Вниз!

Быстро — даже слишком быстро, на мой взгляд — виверна скользнула вниз, к земле. Меня замутило, закружилась голова. Я зажмурилась, видя, с какой скоростью приближаются каменные плиты двора, и зажала рот рукой, чтобы не завизжать, иначе в следующий раз Рыцарь не возьмет меня в полет. У меня не возникало и тени сомнения, что следующий раз непременно наступит.

На мне расстегнули ремень, сильные руки приподняли меня, и Рыцарь по крылу виверны отнес меня на тот же самый балкон. Я, со все еще кружащейся головой, доверчиво прижималась к нему, обхватив руками за шею, и не очень обрадовалась, когда меня опустили на балконные плиты. Темные глаза мужчины искрились нежностью, теплотой, заботой… и чем-то еще. Серебряная маска все так же мешала мне. Я отчаянно хотела увидеть, что скрывается под ней, убедиться, что Рыцарь именно такой, как представлялось мне, понять, что согревает меня изнутри и что именно сверкает в его глазах.

С трудом отдавая себе отчет в своих действиях, я подняла руку и дернула за шелковый шнурок.

Маска свалилась.

Я замерла, забыв, как дышать. Волшебство зимней ночи рухнуло на меня, прижав плечи тяжелым грузом осознания. Как я могла так точно представлять человека, которого не видела прежде? Откуда знала каждую черточку, включая небольшой шрам над левой бровью? Почему мне так знаком голос Зимнего Рыцаря?

— Литта… — крепко сжав мои руки, прошептал он. — Кажется, я должен кое-что рассказать тебе.

Я, все еще не в силах произнести ни звука, кивнула. Часть меня считала, что не стоит слушать Рыцаря. Он объяснит все странности, волшебство пропадет, и я вернусь в скучную обыденность к Никласу, его притязаниям и липким взглядам. Но другая моя часть — и больше по размерам, чем прежняя — полагала, что после слов Рыцаря все не только не закончится, а, наоборот, начнется. Что-то, распускающееся во мне, расцветет бурным цветом и изменит мою жизнь.

— Литта… — тихо начал Зимний Рыцарь, притягивая меня к себе.

— Дракон! — закричал кто-то поодаль. Послышались еще крики, замерцали факелы, и Рыцарь неохотно отпустил меня.

— Иди в зал. Я найду тебя там, только разберусь с виверной.

Он снял с меня куртку вместе с мундиром, надел на себя и прыжком перепрыгнул через перила.

Я намеревалась подождать его в галерее, но, поймав свое отражение в стекле, быстро передумала. Маска с меня слетела, и я даже не заметила, когда и где. Скорее всего, во время полета на виверне. Платье помялось, а фрукты на нем частично промокли, частично порвались. Хуже всего дело обстояло с прической — растрепавшаяся, съехавшая на одну сторону, с перекошенной диадемой. В таком виде не стоило не только возвращаться к родителям, но и показываться кому-либо на глаза. Подобрав юбки, я метнулась в свою комнату приводить себя в порядок.

Это заняло довольно много времени. Нарисованные фрукты я просто сорвала и бросила в камин, рассудив, что уже можно обойтись и без них. Подол платья за это время подсох. С прической я провозилась дольше всего. После многократных безуспешных попыток в одиночку поправить ее, я просто расчесала волосы и скрепила их диадемой. В таком виде, осмотрев себя в зеркале в последний раз, я спустилась в большую залу.

И, конечно, первым делом наткнулась на Никласа.

— Литта?

В его голосе удивительно смешались удивление, вожделение и недовольство.

— Где твоя маска? И почему ты в таком виде?

Не могла же я сказать, что маска слетела во время полета на виверне, принадлежащей Зимнему Рыцарю?

— Она мне надоела, Никлас.

— Верховный Маг!

— Никлас, — выделила я голосом, — я уже устала от детских игр. Время близится к полуночи, скоро все равно все обязаны будут снять маски. Я просто чуть опередила остальных. Не вижу смысла скрывать все, что и так известно. Ты же безошибочно нашел меня в толпе.

— Как и твой поклонник в белом, — ядовито процедил Никлас. Я уже не могла сдерживаться.

— У тебя нет права разговаривать со мной в таком тоне.

— Долго это не продлится, — торжественно пообещал принц. — После сегодняшней ночи все изменится.

— О чем ты говоришь? — насторожилась я. Волшебство, окутывающее меня, быстро улетучивалось без всяких объяснений Зимнего Рыцаря. Обыденность слишком быстро возвращалась, и мне очень не хотелось этого. Где же, интересно, образ моих грез? Ведь он обещал найти меня в зале, а прошло довольно много времени. Рыцарь уже должен был возвратиться.

— Наши родители обручили нас вскоре после твоего рождения, и ты прекрасно знаешь об этом, Литта. Мне осталось формально попросить у Его Величества твоей руки.

— Он не даст согласия, пока не соглашусь я, — презрительно фыркнула я. — А ты прекрасно знаешь, Никлас, что я никогда не пойду на это.

— Это всего лишь формальность, — не скрывал своего торжества Никлас. — Когда это отцы слушали мнения своих дочерей по поводу их замужества? Тем более если оно решает многие политические и экономические проблемы.

Я промолчала, еще пристальнее вглядываясь в зал в поисках высокой фигуры в белом.

— Я не собираюсь долго тянуть со свадьбой, — напыщенно продолжал будущий жених. — И так ждал почти восемнадцать лет. А уж после этого счастливого для нас обоих события ты не будешь указывать мне, как с тобой следует говорить.

— Это мы еще посмотрим, — не выдержала я. Мало ли что говорит Никлас. Отец выслушает мое мнение. Особенно если я приду под руку с человеком, портретами которого заполнена вся моя мастерская, и продемонстрирую некоторые из них, самые удачные. Никакой свадьбы с Никласом не будет. Отец не отдаст меня за нелюбимого.

— Ты ищешь своего поклонника в белом? — пренебрежительно обронил принц. — Не старайся. Его здесь нет. Как только я объяснил ему, кто ты такая, и что у него нет ни малейшей надежды на продолжение отношений…

— Ты рассказал о помолвке, не имеющей никакого значения? — возмутилась я.

— И о ней, и о твоем статусе, и о том, что твой отец никогда не выдаст дочь замуж за неизвестно кого…

— Ты не подумал, что можешь сам ошибиться в отношении его статуса?

— Нет, — нагло рассмеялся Никлас. — Я знаю всех знатных людей в соседних королевствах, а его никогда не видел, так что твоему поклоннику-неудачнику ничего не светит. И он, кстати, тоже понял это, так как после нашей милой беседы исчез, и больше я его не видел. Когда мы пойдем к твоему отцу, дорогая?

Я подобрала юбки и начала медленно, с прямой спиной подниматься по лестнице к себе.

— Куда ты, Литта? — крикнул мне вслед принц. — Кабинет твоего отца в другой стороне!

Я не удостоила его ни взглядом, ни ответом. Не только потому, что мне претило общение с этим представителем рода человеческого, но и потому, что не хотелось выдавать ему вновь бурлящую во мне эмоциональную бурю. Совсем не такую, как час назад. С противоположным знаком, так сказать.

Зимний Рыцарь обманул меня?

Не знаю.

Я сама обманулась в нем?

Не знаю.

Что вообще произошло сегодня — со мной, с ним, с нами? Если уж на то пошло, что происходило со мной на протяжении всех моих восемнадцати лет? Почему я рисовала одно и то же, и как это связано с человеком, катавшим меня на виверне?

Не знаю, не знаю, не знаю!

Я ворвалась в свою комнату и захлопнула дверь.

Одно ясно точно — никуда я сейчас не пойду. Мне надо хорошенько подумать, как строить разговор с отцом, чтобы не показаться истеричной глупышкой, прельстившейся первым встречным и из-за этого отказывающейся выходить замуж. Портреты, конечно, помогут, но хорошо бы, чтобы отец увидел вживую изображенного на них персонажа. Встречи с Его Величеством надо избегать до того, как мне удастся найти Зимнего Рыцаря и все-таки узнать, что он хотел мне сказать и почему кажется таким знакомым. А проще всего избежать встречи с отцом, уехав из замка. И я даже знала куда — в гости к сестре. Это не вызовет ни у кого подозрений — сестру я любила, но после появления у нее детей мы виделись очень редко.

— Литта?

На этот раз мама не удосужилась подождать, пока я открою дверь, а сама распахнула ее, влетая под аккомпанемент шелкового шороха. — Литта, Никлас сказал, что ты поднялась к себе. Что ты делаешь?

Я с трудом выпуталась из вороха пышных юбок платья и с облегчением отбросила его на кровать.

— Уезжаю к Сесилии.

— Литта, но отец хочет поговорить с тобой?

Я натянула теплую рубашку и достала шерстяную юбку из шкафа.

— По поводу предложения Никласа?

— Да, но…

Я не дала маме договорить.

— Вот поэтому я и уезжаю. Мне надо все как следует обдумать. Объясни это папе, как сможешь. Уверена, у тебя все отлично получится.

— Литта, послушай меня…

— Не хочу, — опять перебила я, бросая в сумку первые попавшиеся вещи. — Я все выслушаю, когда вернусь. Довольно скоро. Через неделю-другую, хорошо?

— Хорошо, — недовольно согласилась мама. — Передавай Сесилии привет и самые добрые мои пожелания. И детям тоже, обязательно! Я распоряжусь, чтобы тебя сопроводили до ее замка.

Мама повернулась, чтобы уйти, но я позвала ее, немного сомневаясь, правильно ли делаю.

— Мама… ты видела сегодня в замке высокого гостя в белом и серебряной маске?

— Да… Кажется, понимаю, о ком ты.

— Он ушел раньше, чем сняли маски. Ты можешь узнать, кто это был?

— Могу, — с сомнением отозвалась мама. — Литта, но…

— Я потом все объясню, хорошо? — Я подбежала и чмокнула маму в напудренную щеку. — Когда приеду.

И быстро побежала вниз, чтобы мама не стала расспрашивать, зачем мне понадобился неизвестный гость. И поэтому не видела, как она подошла к забытой мною картине у стены, повернула ее и долго рассматривала танцующую пару, а на ее губах играла загадочная улыбка.

Выезжая из ворот замка, я невольно бросила взгляд на луну — не мелькнет ли там тень виверны? Нет. Луна сияла полным блеском, освещая нам дорогу. Сжав зубы, пряча подальше нахлынувшую тоску и сожаление, я послала лошадь вперед.

Сесилия встретила меня раскрытыми объятиями. Она с первого взгляда догадалась, что мой визит продиктован не только родственными отношениями, но расспрашивать не стала.

— Отдыхай, Литта. Если получится, конечно. Дети придут в восторг, когда узнают о твоем приезде.

Все так и произошло. Четверо ребятишек в возрасте от восьми лет до двух завизжали от радости при нашей встрече и оккупировали все мое время. Мы читали, лепили снеговиков, катались с горки, валялись в снегу, строили из подушек и пледов замок с красивой принцессой и злым драконом, а перед сном пили теплое молоко с печеньем. Только ночью у меня было время подумать о своих проблемах, но сон накрывал быстрее, чем в голову приходила хотя бы одна умная мысль.

Накануне Нового Года дети разбуянились настолько, что пришлось призвать на помощь их маму. Где лаской, где словом, где дополнительным печеньем Сесилии удалось угомонить сорванцов и уложить их, но они все равно возились и хихикали.

— Мама, а дядя Никлас приедет? Он же обещал, — вдруг вылез из-под одеяла старший наследник престола.

— Приедет. Завтра утром. А теперь спи. — Мать еще раз укрыла мальчика и поцеловала в вихрастую темноволосую голову. — Спокойной ночи, сынок.

— Ты же говорила, что Новый Год пройдет в семейном кругу, без гостей? — напустилась я на сестру, когда мы тихо вышли из детской.

— В семейном он и пройдет, — удивилась Сесилия.

— А почему же тогда приглашен Никлас? — продолжала напирать я.

— Как почему? Он же член нашей семьи, — изумленно развела сестра руками. Я расстроено прикусила губу, сдерживая нежданно подступившие слезы. Все уже зашло так далеко? Никлас уже безоговорочно считается членом нашей семьи? И он был прав, утверждая, что отцу без надобности мое решение на этот счет? Может быть, я зря уехала? Надо было остаться и поговорить с отцом, несмотря на риск показаться истеричной глупышкой?

— Так, Литта, мне это не нравится, — заявила сестра, внимательно глядя на меня. — Кажется, нам пора поговорить.

Она увела меня в небольшую уютную гостиную, явно используемую только женщинами — везде в милом беспорядке лежали вышивки, начатые и законченные, мотки ниток и лент, крючки и нашпигованные иглами подушечки.

— Держи, — Сесилия протянула мне чашку с, судя по запаху, теплым вином с пряностями. — Садись и рассказывай. Почему ты удрала из дома и какое отношение к этому имеет Никлас?

Я задумалась, с чего бы начать.

— Когда ты в последний раз видела Никласа?

— Какого? — вместо ответа переспросила сестра. Видя мое недоумение, она пояснила: — Я знаю двоих. О ком ты спрашиваешь?

— Их двое? — пораженно уточнила я.

— Их может быть гораздо больше, но мне представляли только двоих. Так кого ты имеешь в виду?

— Сына короля Трехгорья.

— Этого противного мальчишку? Довольно давно. Кажется, на своей свадьбе десять лет назад, и не скажу, что мечтаю увидеть его еще раз. Вряд ли он сильно изменился с той поры.

— Стал еще хуже, — отстраненно проронила я, обдумывая полученную информацию. Если Сесилия не желает видеть Никласа, тогда кто же приедет завтра утром?

— Брат моего мужа, — с удовольствием ответила на мой вопрос сестра. — Странно, что ты не знаешь о нем. Хотя… подожди-ка. Да, ты же с ним не встречалась. На нашей свадьбе он не присутствовал, поскольку был очень занят воспитанием дракончика. Ты же знаешь, что, когда они появляются на свет, от них в буквальном смысле невозможно отойти? Хуже, чем с младенцами, честное слово… Да, и по соседям Никлас не любит разъезжать… Большая удача, что он прибудет домой хотя бы на Новый Год. Завтра ты встретишься с ним, милая. Он понравится тебе, обещаю. Полная противоположность тому, второму Никласу, — весело рассмеялась она.

В темноте за окном метнулась серая тень. Сесилия резво подбежала к нему и выглянула наружу.

— А вот, кажется, и он прилетел. Никуда не уходи — я сейчас приведу его знакомиться. Нехорошо, что родственники понятия не имеют друг о друге.

Даже если бы я хотела удрать — у меня бы не получилось: так сильно задрожали ноги и затряслись руки. Сесилия сказала «прилетел». Никлас — ее Никлас! — воспитывал дракона десять лет назад. Виверна — разновидность драконов. За окном мелькала серая — возможно, серебристая в темноте — тень.

Может ли Никлас сестры быть моим Зимним Рыцарем?

Может, почему бы и нет?

Факты складывались, как кусочки головоломки. Зимний Рыцарь не мог появиться на маскараде без приглашения — значит, отец знает его. Мой отец, разумеется, знаком с родственниками своего зятя, иначе и быть не может. Рыцарь называл меня настоящим именем, хотя нас никто не представлял — он понимал, с кем разговаривает и кому укрывает плечи мундиром.

Тогда почему он исчез и не нашел меня на балу? И что хотел рассказать мне?

Я на ослабевших ногах подошла к окну и увидела там именно то, что и хотела увидеть — серебристую виверну с седлом на спине.

— Никлас, проходи. Смотри, кто к нам приехал в этом году!

— Литта?

Я обернулась, без особого удивления посмотрев в глаза Зимнему Рыцарю.

— Добрый вечер, Зимний Рыцарь.

— Что ты здесь делаешь?

Его голос, по-прежнему бархатный и обволакивающий, теперь пронизывали жесткие нотки.

— Приехала к сестре на семейный праздник. Как и ты — к брату.

— Сестре, конечно же… Я и подумать не мог, что ты будешь прятаться у меня дома.

— Я понятия не имела, что это твой дом.

Сесилия все это время недоуменно переводила взгляд с меня на Рыцаря и обратно.

— Как я понимаю, вы уже где-то виделись… Ладно, не буду вам мешать. Но ты потом все мне расскажешь, Литта!

Она исчезла за дверью. Мы едва обратили на это внимание, не сводя глаз друг с друга.

— Я был уверен, что ты узнала меня…

— И поэтому сбежал, не выполнив обещания? — горько усмехнулась я.

— Какого обещания? — подобрался Рыцарь.

— Найти меня в зале на маскараде. — Я гордо задрала вверх подбородок, не давая вылиться слезам.

— Этого… — облегченно выдохнул он. — Видишь ли, Литта, я ждал тебя в зале. Но после небольшого разговора с тем сопляком пришел к выводу, что лучше подожду тебя в кабинете отца.

Сопляк — это, несомненно, Никлас. Но, пока я металась в обманутых чувствах, Рыцарь сидел у моего отца?

— Литта, тебе разве не передавали просьбу прийти к нему? Я ждал сколько мог, пока это не показалось неприличным. А потом пришла Ее Величество и сообщила, что ты сбежала.

— Я на самом деле сбежала, но только потому, что обманулась в своих ожиданиях и тебе, — медленно проговорила я, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Мама сказала, что…

— Подожди! Меня просили прийти к отцу, так как Никлас собирался просить у него моей руки.

— Именно так, — роняя каждое слово, подтвердил Рыцарь. — Я напомнил твоему отцу о его обещании и попросил твоей руки.

— Но я же не знала, что тебя тоже зовут Никлас! Я считала, что речь идет о том сопляке, как ты выразился!

— Ты ничего не помнишь, да, Литта? — тихо спросил Рыцарь. — Но ты сама сказала, что помнишь меня с младенчества… Я ошибся, да?

Я тряхнула головой, уже ничего не понимая. Да, кажется, я говорила что-то такое… и не соврала, поскольку рисовала его с детства… О каком обещании моего отца идет речь?

— Позволь напомнить тебе кое-что, — мягко проговорил Рыцарь, подходя ко мне и беря обе мои руки в свои. Уютное тепло пошло от них по моему взбудораженному телу, успокаивая, расслабляя и наполняя чем-то загадочно-волшебным. — Тебе было годика три, может быть, четыре… Ты играла в саду, залезла на дерево и не могла слезть, потому что испугалась высоты. И на помощь не могла позвать, потому что опасалась — тебя поругает мама.

Я закрыла глаза, окунаясь в чарующие звуки. В памяти действительно начали всплывать смутные картинки — царапающая кора кажущейся непрочной ветки, солнце, пробивающееся сквозь листву, яркие пятна спелых вишен, за которыми я и полезла тогда, не дождавшись, когда их подадут на десерт. И высокий, как мне казалось в свои три с небольшим года, юноша, который снял меня с дерева, промыл царапины и нарвал целую гору ягод…

— Это был ты, — уверенно сказала я, открывая глаза.

— Я. Меня взял с собой брат, приехавший по делам к твоему отцу. Я заскучал и пошел прогуляться по саду.

— И в итоге провел со мной весь день, — добавила я. Воспоминания все яснее всплывали в памяти. — А вечером…

— А вечером мы зашли к Его Величеству, и ты подвела меня к нему.

— И сказала, что это мой будущий муж…

Я хотела схватиться за щеки, залившиеся густым румянцем, но Рыцарь не отпустил мои ладони, крепко сжимая их.

— Его Величество улыбнулся и пообещал, что, когда ты вырастешь, он еще раз поговорит с тобой об этом. Ты выросла. Мне пришло приглашение на бал-маскарад, и я решил, что было бы неплохо посмотреть, в кого выросла та малышка… А потом, увидев, что ты явно узнала меня… поговорив с тобой… взяв за руку… вспомнил об обещании твоего отца.

— Я действительно узнала тебя, — прошептала я, уткнувшись в его плечо, чтобы хоть так скрыть горящие от смущения щеки. — Твой образ так запал в мою душу, что я рисовала тебя всю свою жизнь. Твои глаза, твои черты лица, твой шрам над левой бровью… Но совершенно забыла, откуда взялся этот образ. И весь вечер гадала, почему твои руки, твой запах, твой голос кажутся мне такими знакомыми.

— Литта, — вздохнул он. — Если бы я знал, то не отпустил бы тебя, не объяснившись.

— Я бы и сама не сбежала, зная, что ты ждешь меня у отца. Стой! Мама же знала, куда я поехала. Она сообщила только то, что я удрала, и ничего больше?

— Да, — отстранился от меня Рыцарь. — И все это время мы с Клоти обыскивали окрестности в поисках сбежавшей принцессы. Меня еще удивляло, что твой отец так равнодушно отнесся к побегу.

— Мама! — с чувством высказалась я. — Она точно знала, кто ты. И это ее любимое правило «Ожидание подогревает чувства»… Она дала нам время или остыть, или…

— Распалить их до полыхающего пламени? — подсказал Рыцарь.

— Да, — призналась я, поднимая голову. В темных глазах образа моих грез и яви полыхали оттенки того самого распаленного пламени. Я не сомневалась, что и в моих он видит то же самое. Внутри меня бурно разрасталось то самое незнакомое, зародившееся на маскараде чувство, распуская по всему телу длинные плети. Руки зажили собственной жизнью и легли на широкие мужские плечи. Сердце колотилось как пойманная птичка. Голова закружилась, и из нее исчезли последние внятные мысли.

В следующее мгновение мы целовались. Жестоко и нежно, страстно и ласково. Отчаянно — и даря друг другу себя. Даря то, что и так принадлежало нам. Я прижималась к Зимнему Рыцарю, и он обнимал меня так, словно боялся отпустить. Мы сливались в поцелуе, позабыв про то, где находимся.

— Литта! — возмущенно крикнула сестра. — Что ты делаешь?

Рыцарь оторвался от моих губ, впрочем, не отпуская и по-прежнему прижимая к себе.

— Сесилия, не верю, что после десяти лет брака ты все еще не знаешь, как целуются люди, — хмыкнул он.

— Я-то знаю, но моя сестра… И ты…

— Обручились еще много лет назад, так что имеем полное право делать это. Но ты права, надо официально объявить об этом. Найди одежду Литты, мы немедленно улетаем к ней домой.

— Литта?

Я высунула голову из-за широкой спины Рыцаря и виновато улыбнулась.

— Я все расскажу тебе, обещаю. Когда вернусь. А сейчас нам действительно пора.

Клоти радостно встретила меня, ткнувшись в плечо. Ее еще не успели расседлать, и Рыцарь легко усадил меня на ее спину, запрыгнул сам и застегнул на талии ремень. Виверна распахнула крылья, пробежалась по двору и поднялась к луне, унося нас в новую жизнь.

Новую, счастливую жизнь, пусть даже моего мужа зовут Никлас. Я привыкну к этому имени. Но он навсегда останется для меня Зимним Рыцарем.