О чем молчат бирюзовые реки. Книга вторая

Нина Ивашинникова

Это вторая книга после «Золотое озеро детства» о девочке Нинке, о её непростой жизни, о сибирском характере, любви к великому слову ЖИЗНЬ и о прекрасном и дивном Алтайском крае.

Спортивный лагерь

Большой комфортабельный автобус выехал из города и повёз нас по широкому Чуйскому тракту в сторону пионерского лагеря «Солнечный», расположенного в сосновом лесу недалеко от шумной бирюзовой Катуни. Эта удивительно красивая река, как дорогой алмаз, по всему течению огранена горными голубыми вершинами. Беря свои истоки у самой Белухи, течёт госпожа Катунь до самого Бийска, сливаясь с красавицей Бией.

Выйдя из автобуса, мы потащили свои тяжёлые чемоданы через входные ворота лагеря вдоль огромного бассейна и танцевальной площадки.

— Ребята, наш отряд четвёртый, всем понятно? — громко кричал Юрий Иванович. — Размещаемся, и строевым шагом в столовую! После обеда я расскажу вам о наших планах на смену.

Мы вереницей пошли по узкой тропинке к месту нашего временного проживания. Длинный корпус располагался в самом отдалённом от центра месте окнами в лес и состоял из просторной веранды и двух светлых комнат по пятнадцать коек в каждой. Наспех разложив вещи на стульях и развесив платья на кроватных спинках, мы понеслись на обед. Настроение было взволнованное. Сколько красивых девчонок в ярких платьях и сарафанах, мальчишек в шортах и футболках! А сколько взрослых ребят! Оказалось, что в соседнем корпусе слева проживали спортсмены-баскетболисты, а в корпусе справа — гимнасты. Их, конечно, было несложно отличить: баскетболисты были выше всех остальных ребят, а гимнасты постоянно тренировались на брусьях, делая перевороты и сальто.

— Значит так, — объявил в первый день Юрий Иванович, — расписание дня такое: подъём, пробежка, зарядка, завтрак, тренировка, обед, тихий час, полдник, тренировка, ужин, свободное время.

— А после ужина тренировки не будет? — тихо спросили Ирка и хихикнула.

— После ужина хотите? Будет вам и после ужина. А кто не заснёт, тот и ночью приседать будет.

Так началась наша мучительная спортивная смена в «Солнечном». Ранним тёплым утром мы, сонные и вялые дети, едва перебирая ногами, выходили на пробежку по холодной росе. После зарядки уже в бодром настроении переобували мокрые кеды и гурьбой шли на завтрак.

— Ну чего, пехотинцы, где ваши улыбки? — весело спросил тренер перед тренировкой. — Почему я не вижу радости в глазах? Вперёд и с песней! Увижу, что филоните или круги срезаете, — научу приседать и отжиматься!

Мы бежали по узким лесным тропкам, вопреки угрозам тренера останавливаясь в колючих малиновых зарослях, наспех срывали по нескольку горячих сладких ягод, утоляли ими жажду и снова бежали долгие изнуряющие километры. Мошкара прилипала к мокрым щекам, тело горело от солнца, а голые колени щипало от острой травы, по которой мы со скоростью проносились к финишу. Каким блаженством была для нас прохладная вода бассейна, в которую мы прыгали после таких тренировок! Она обнимала нас, снимая усталость и охлаждая ожоги, радовала миллионами блестящих осколков солнца, отражая их на своей зеркальной поверхности. Мы выпрыгивали из неё бодрыми, весёлыми и голодными, будто не было тех тяжёлых часов бесконечных мучений.

— Ура! — кричали девчонки, — сегодня танцы!

Девочки распустили длинные волосы: Людка свою чёрную как смоль копну сбоку собрала заколкой, Ирка сахарной водой смочила кудрявые пряди, и они кольцами легли на плечи. Я всегда завидовала длинноволосым девчонкам, потому что мне косы было никак не отрастить.

— Нина, тебе волосы не стоит отращивать. Они у тебя такие непослушные, торчат во все стороны, — уверяла мама, — лучше покороче их подстригать будем. Так и мыть, и расчёсывать проще, да и мешать не будут. Ты же спортсменка, а зачем спортсменам волосы? Только лишние неудобства.

Подружки достали свои лучшие вечерние наряды и стали примерять их перед зеркалом. Мне доставать было нечего, кроме жёлтого льняного сарафана, голубых трико и белых индийских брюк брата, которые тот мне передал по наследству. Брюки были мне чуть маловаты, к тому же окрасились, когда я их постирала вместе с красной футболкой. Я со скрипом натянула штанины, едва застегнув на животе пуговицу, посмотрелась в зеркало и впервые в жизни решила худеть. Правда, не знала, как.

— Как похудеть? — переспросила Людка. — Надо не есть на полдник хлеб с повидлом. А ты по три куска проглатываешь не жуя, тут только потолстеть можно.

Я с ней была полностью согласна, но уж очень вкусным был белый тёплый хлебушек с маслом и толстым слоем яблочного повидла.

— И ещё больше двигаться надо! — добавила подружка. — Правда, мы за день так надвигаемся, что сил танцевать уже нет. Давай, натягивай живее свои брюки, танцы давно начались!

Мы пулей бежали к летней эстраде, прыгали и скакали под громкие звуки магнитофона, а после возвращались в корпус мокрые, уставшие и снова голодные.

— Девчонки! У кого есть что-нибудь перекусить? — спросила Наташка после отбоя, когда тренер прошёлся по комнатам и выключил свет.

— У меня есть хлеб, — прошептала Ленка.

— У меня печенье с полдника осталось, — донеслось откуда-то из угла.

— Давайте к нам на кровать перелезайте, пир устроим! Жалко, запить нечем.

— Я могу за водичкой сходить, — предложила я.

— Как сходить? Там же всё закрыто.

— Я в форточку вылезу, наберу воды и снова вернусь.

— Здорово ты, Нинок, придумала! — воскликнула Маринка. — Только тихо иди, чтобы тебя вожатые не заметили.

Я аккуратно вылезла из спальни наружу, по холодной росе осторожно пробежала к умывальникам, набрала воды и вернулась к окну.

— Ку-ку, а вот и я! — весело крикнула я в окно.

— Видим, что ты. Залетай, кукушка, — послышался голос Юрия Ивановича. — Мы очень рады.

Я кое-как залезла через форточку в комнату и встала перед ним.

— Я за водичкой ходила, пить сильно хотелось…

— Конечно, за водичкой, никто не сомневается! — Юрий Иванович, сложив руки за спиной, прошёлся между кроватями. — Сто отжиманий, упор лежа! Начинай, а мы хором считать будем.

После наказания тренер снова выключил свет и вышел.

— Вот гад, — возмущалась Маринка. — Только ты вылезла, как он появился, смотрит — а твоя кровать-то пустая!

Я ничего не ответила. Руки дрожали, во рту пересохло, и есть уже совсем не хотелось. Хлеб, вода и печенье так и остались нетронутыми. Больше за водичкой я не выходила.

— Доброе утро, бойцы! — приветствовал нас Юрий Иванович на утреннем построении. — По многочисленным просьбам тренировки для некоторых особо одарённых ребят проходят и ночью. Да, Моськина?

Я покраснела.

— Ладно, на первый раз прощаю. Но знайте, если вы не спите, значит, не устаёте. Если не устаёте, значит, нагрузку следует увеличить. Так ведь? А теперь напра-во! Бегом марш!

Мы бежали мимо корпусов к воротам, оттуда по просеке до асфальтной дороги, ведущей в город, разворачивались и неслись обратно в лагерь. После завтрака тренировка была на лыжероллерах, на которых мы имитировали бег на лыжах. Тяжёлые, с большими колёсами, мы бежали на них по асфальту то на крутой подъём, то катились с горы вниз. Скорость — вот главное в гонках! Ты летишь вниз, словно на автомобиле, чуть сгибая колени и заводя палки назад. Ветер сухими струями обдувает горячее тело, деревья мелькают перед глазами одно за другим; ты несёшься вперёд, стараясь не терять скорость, и твоей временной целью становиться впереди бегущий лыжник. Оп! И ты уже впереди него; мысленно ликуя от достигнутого результата, проносишься мимо тренера, который с восторгом наблюдает за твоими движениями.

— Молодец, Моськина! Это заявка на пластик! — кричал он вслед.

Его радость воодушевляла, откуда-то появлялись силы, становилось легче дышать, и я на скорости проносилась на второй круг.

— Тренировка закончена! Все в лагерь! — наш тренер спокойно шёл с нами, шутя и смеясь. — Так и быть, завтра вместо второй тренировки на Катунь пойдём! Уж очень день жаркий обещают.

— Спасибо, Юрий Иваныч, — мы от радости чуть не запрыгнули ему на шею. — Вы самый человечный тренер на земле!

— Пользуйтесь, пока я добрый! — смеялся он в ответ.

На следующий день после полдника, наспех собрав все необходимые вещи, радуясь и запевая спортивную песню, мы зашагали на реку. Подойдя к обрывистому берегу, увидели необычного, зелёно-бирюзового цвета воду и песчаные берега, тянущиеся далеко за речным изгибом.

— Красота-то какая, — с особой нежностью в голосе произнёс Юрий Иванович, — только кажется мне, что купаться здесь мы навряд ли сможем…

— Это почему же? — спросили мы.

— Вода ледяная, вот почему, — ответил тот. — Почти такая же, как в нашем лагерном бассейне. Где-то плюс тринадцать. А вот позагорать и ножки помочить — это мы сможем. Ну что, пехотинцы, раздеваемся?

Мы дружно скинули кеды, шорты и майки и по очереди стали заходить в речку. Действительно, особой теплотой Катунь нас не встретила. Это с виду она казалась тёплой, на самом деле окунуться в неё удалось далеко не каждому.

— Ребята, там подальше разлив от реки идёт, в нём вода потеплее. Может, в следующий раз туда пойдём? — предложил тренер. — Сегодня здесь попечёмся, а в другой день до разлива рванём. Это километра на два подальше будет.

— Давайте сегодня, а?

— Нет, ребята, сегодня здесь отваляемся. Нам ещё до ужина в лагерь успеть надо.

Юрий Иванович стал рассказывать о Катуни, а мы, зарываясь всем телом в горячий песок, слушали его повествование.

— Суровая Катунь, ребята. Дно коварное, всё усеянное огромными валунами. Эти валуны и создают по всему течению пороги, по которым сплавляются туристы на катамаранах. Шумная река, разговорчивая. День и ночь рассказывает она свои истории, только улавливай, только слушай её. Если, ребята, прийти на Катунь рано утром, перед рассветом, еле увидишь её. Туман белым покрывалом застилает всю реку. Бережёт, значит.

Рассказчик помолчал немного, покашлял и продолжил:

— А дышится как! Вы вдохните полной грудью и почувствуете, что воздух здесь наполнен влагой, запахом хвои и тишиной. Это в городе суета и шум, здесь же тихо, как в заповеднике. Ветер, и тот бережёт Катунь, не досаждает своим завыванием. Посмотрите на сосны — ни одна веточка не шелохнется. С утра на траве и на деревьях переливается роса, которую потом подсушит ласковое солнышко.

— Да! — мечтательно добавила я. — Можно так сказать: роса переливается, словно горный хрусталь!

Юрий Иванович вдруг замолк.

— Ещё расскажите, — взмолились мы, — уж очень складно у вас получается!

— Рассказать? — хрипло рассмеялся тренер. — Так рассказывать всю жизнь можно. Я ведь родился здесь, на Катуни, в Быстрянке. Слышали о такой? Сызмальства в речке купался, рыбачил, бывало даже друзей хоронил… Всему причиной эта река была, ребята. Хотите, я вам легенду про неё расскажу? Вот эта легенда:

«Когда-то давно жил великий и могущественный хан, и звали его Алтай. Был он очень богат, но самым главным его богатством была единственная дочь Катынг — девушка необыкновенной красоты. Отец в ней души не чаял. Конечно, он понимал, что рано или поздно придётся ему с ней расстаться, но не хотел с этим смириться, поэтому скрывал дочь от посторонних глаз и спрятал ее высоко в алтайских горах. Жилище девушки было прекрасно: стенами его служили высокие скалы, а под ноги был брошен ковер из заповедных цветов, кандыков и огоньков — но к нему не было дорог, и зеленоглазая красавица жила в нём очень одиноко, разговаривая только с птицами и ветром, слушая их песни о жизни и о любви. Многие поклонники добивались её руки, но все они были отвергнуты суровым и бессердечным отцом. Ни один из них не казался ему достойным её руки. Но сердце девушки пленил только один — пастух по имени Бий, пасший на равнине отары овец. Хоть и был он беден, у него были сильные руки, прекрасная душа и благородное сердце. Но он жил так далеко… Сердечко Катынг тосковало и рвалось к нему, вслед за мечтами… А восточный ветер приносил весточки о любви юноши к ней, птицы щебетали о счастье с любимым, падающий с неба дождь робко трогал плечи и волосы. По вечерам выходила девушка на край скалы и долго смотрела на синие вершины гор, покрытые белым сверкающим льдом.

И вот Катынг решилась на побег. В момент, когда её отец уснул, она осторожно выбралась из юрты, смело спрыгнула со скал и помчалась на север — туда, куда звало её любящее сердце. Проснувшись, отец не обнаружил беглянки, и кинул клич своим самым сильным и ловким воинам, пообещав им награду за то, чтобы они вернули ему дочь. Нет, они не смогли её догнать: она прыгала серебристыми ручейками по камням, рассыпалась изумрудными россыпями в скалах, запутывала следы. Все более сильными и свободными становились её бирюзовые струи… А её возлюбленный Бий спешил ей навстречу. Не догнали богатыри красавицу Катынг, которая встретилась с Бием, и побежали они дальше уже вместе, слившись в одно целое и превратившись в великую сибирскую реку — Обь. С тех пор они неразлучны. Обь — сильная и свободная река, которая величаво и спокойно несет свои воды по равнине…»

Мы молчали, представляя красавицу Катунь и её любимого Бия. То были наши реки, слияние которых происходило сразу за городом.

К вечеру, обессиленные от изнуряющей июльской жары, мы шли тихо в лагерь, каждый думая о своём…