Олька

Нина Князькова, 2019

Являются ли постоянные ссоры признаком возникновения теплых чувств? Помогает ли разлука понять то, что происходит с самим собой? Что делать тридцатилетнему мужчине, который влюбился в малолетку? Вопросов много, а ответов на них почти нет. Она считает, что он бабник, он видит в ней ребенка. Они оба правы и… неправы одновременно. История Гарина Толика и Корсаровой Ольги. Седьмая книга цикла «Деревенщина».

Глава 2

Ольга

— Подарить! — Добавил он.

Не знаю, сколько времени мы бы проглядели друг на друга, но рядом раздался голос.

— Ваши напитки. — Перед нами поставили два бокала.

Толик медленно оторвал взгляд от меня и посмотрел на напитки.

— Пей. — Он подвинул высокий бокал с мутной жидкостью кофейного цвета.

Я послушно придвинула к себе емкость и принюхалась. Пахло карамелью и дорогим алкоголем. Я такой запах только от отчима чувствовала, когда он возвращался с какого-то очень важного совещания. Во мне тут же взыграло любопытство. Обхватила соломинку губами и втянула в себя жидкость. Ммм, на языке тут же расцвел теплый букет карамельного вкуса. И тепло ухнуло куда-то в живот.

— Вкусно? — Участливо спросил Толик, отпив что-то крепкое из широкого стакана.

— Мгм. — Закивала и снова втянула в себя вкусную субстанцию.

В голове немного зашумело, но я почему-то расслабилась. Странное ощущение. Вроде бы ты здесь и сейчас, но не вполне владеешь ситуацией. Отпила еще, чтобы понять ощущения.

— Хватит. — Гарин, нахмурившись, отставил от меня бокал.

— Почему? — Возмутилась я.

Он вздохнул, и кивнул барменше, которая вновь плеснула в его стакан янтарную жидкость.

— Тебе нельзя. — Он рвано выдохнул. — Ты маленькая еще.

Я нахохлилась.

— Мне есть восемнадцать. — Даже захотелось вновь паспорт достать, но более практичное сознание посоветовало этого не делать.

— Мне тоже. Я даже старый немножко. — Как-то печально констатировал Гарин и вновь окинул меня снисходительным взглядом. Да он издевается!

Я оскорбилась. Резко выбросила руку, схватила бокал и опрокинула его в себя. Весь. Только когда дыхание перехватило, и из глаз брызнули слезы, поняла, что схватила Гариновский бокал с пипец каким ядреным напитком.

— Уй-ё! — Выругалась, втягивая в себя воздух.

У губ почувствовала прохладное стекло и глотнула вязкой карамельной жидкости, потушившей пожар. Отдышавшись, кивком поблагодарила спасителя и стерла с лица непроизвольно выступившие слезы.

— Легче? — Дыхание Толика опалило ухо, и я резко дернулась в сторону. Вот только немного не рассчитала, едва не свалившись со стула.

— Угу. — Согласилась, от греха подальше. — Но больше пить не буду. — Добавила.

Он согласно кивнул.

— Я тоже не буду. — Положил на барную стойку купюру и встал, придерживаясь за стул. — Пошли, тебя надо… Где ты там сейчас живешь?

— В гостинице. — Не стала врать я.

— Вот туда. Сейчас отвезу тебя и… домой пойду. — Обрисовал он планы на будущее.

— Не нужно меня никуда везти. Я такси возьму. — Он же пьяный, ему нельзя за руль.

Кажется, Гарин совсем не оценил моего плана развития событий.

— Сдурела? С каким-то левым мужиком в одной машине в темное время суток…

— Ты где остановился? — Пресекла я его возмущение. Пьяное бормотание о своих умственных способностях я слушать не хотела.

— Зеленая, двадцать два, третий подъезд, четвертый этаж. — Без запинки отчеканил он. Видимо, вызубрил адрес, чтобы и в невменяемом состоянии знать, куда идти.

Припомнила, что это адрес перевалочной квартиры Догилевых, но в ней почему-то регулярно зависал именно Толик. Я достала телефон, отрыла карту и посмотрела, далеко ли до этой самой квартиры. Оказалось, что бар находился всего в двух домах от нужного адреса. С сомнением посмотрела на Гарина. Вроде бы стоит на своих двоих, и падать не собирается. Дотащу ли? Если упадет — точно нет. Но пока стоит, шанс есть.

— Мы идем к тебе. — Заявила я и встала со стула.

Пол слегка покачнулся, но я не обратила на это никакого внимания.

— Ко мне? — Тупо переспросил опасно шатавшийся Гарин, когда я за локоть потащила его в направлении выхода.

— Да, к тебе. Твой дом ближе, чем моя гостиница. — Попыталась аргументировать.

Толик молчал, ровно до того момента, пока я не увидела наш с ребятами столик.

— Я же старый. — Как-то недоуменно выдохнул он.

Не поняла этой реплики. Причем здесь это? Я прислонила его к зеркальной колонне и попросила.

— Постой здесь, я плащ возьму. — Убедившись, что он удобно пристроен, я поспешила к столику.

— Ой, Олька. Мы уж тебя потеряли. — Парни все напились в хлам, а Стешка с Алькой хмуро переглядывались.

— Я за плащом. — Схватила свою одежку. — Знакомого до дома доведу. Да и поздно уже. Завтра тяжелый день. — Попыталась объяснить свою оторванность от коллектива.

— Нифига себе, у тебя знакомые. — Протянула Стешка, заглянув за мою спину. — Красавчик какой. Может, познакомишь?

Меня внутренне перекосило, но я постаралась улыбнуться.

— В следующий раз. Все, я побежала. Всем пока.

В ответ раздался нестройный хор голосов. А я поспешила к Гарину. Он все так же подпирал колонну, но при этом разговаривал с молодым человеком, держащим в руках гигантского зайца. Я ускорилась, но когда подошла, молодой парень уже слинял, оставив зайца перед Гариным.

— Это тебе. — Толик кивнул на зайца. — С днем рождения. — Сказал он похоронным голосом.

— Э-э, спасибо. — Выдавила из себя, даже не представляя, как помимо пьяного мужика попру на себе еще и зайца, уши которого доставали мне до челки.

Поняв мою заминку, Толик нагнулся и схватил животину за уши. Самого его при этом ощутимо повело, но он самоотверженно перехватил зверя локтем за горло, прижав его к себе, как родного, и уставился на меня немигающим взглядом.

— Я сам понесу. — Ответил он на мой вопросительный взгляд.

А его кто понесет? Вздохнув, поднырнула под его свободную руку, обхватила за талию (не знаю, был ли в этом хоть какой-то толк ввиду моего роста) и повела его на улицу, попутно надеясь, что он протрезвеет на свежем воздухе. Я чувствовала, что ноги у меня самой слегка ватные, видимо, от выпитого алкоголя. Но в целом я чувствовала себя хорошо. Еще бы Гарин так не наваливался.

По улице мы шли целую вечность. Мужик, которого я пыталась доставить до дома, периодически останавливался, утыкался носом в мою макушку, пару минут отдыхал, а потом снова начинал перебирать конечностями. Когда мы подошли к нужному дому, я только молилась, чтобы там был лифт. На четвертый этаж я его просто не заволоку.

Однако, зря я волновалась. Лифт был на месте и даже работал. Ключи у Гарина пришлось отобрать и открывать указанную им дверь самой. Ввалились мы в темную прихожую уставшие и счастливые, что вообще добрались.

— Донес. — Толик швырнул зайца на пол и посмотрел на него чуть ли не с ненавистью.

Я не стала бросать Гарина на пол, а посадила на банкетку, включила свет и сняла с себя ботинки. Плащ тоже сняла. Толик все это время сидел, уткнувшись затылком стену, и из-под ресниц рассматривал меня. Вздохнув, склонилась над ним, собираясь разуть его, когда он вдруг он резко встрепенулся.

— Я сам. — Он зацепил один ботинок о другой и стянул его с ноги. Потом избавился от второго таким же способом. — Чай будешь? — Участливо спросил он.

— Нет. — Помотала головой. — Гарин, пошли, я тебя уложу спать. Ты ж на ногах не стоишь.

— Неправда. Я же досюда дошел. — Как-то слишком весело фыркнул он.

Я скривилась, так как у меня заныли все натруженные мышцы.

— Спать, Гарин. — И тут же коварно улыбнулась. — В твоем возрасте просто необходимо хорошо высыпаться.

Он тут же обиделся.

— Я не старый. — И поджал красивые губы.

Я несогласно фыркнула, но спорить не стала. Толик, стряхнул помятый пиджак с плеч, тяжело поднялся на ноги и по стеночке пошел вглубь квартиры. Я отправилась за ним, чтобы проследить. Мало ли, упадет где-нибудь. Хотя, после прогулки Гарин мне показался более трезвым, чем был в баре. Сейчас его не так сильно шатало, да и вообще все действия были вполне осознанными.

Пришел он, кстати, не в спальню, а в маленькую комнатку с белым другом из санфаянса. И дверь передо мной захлопнул. Я, между прочим, тоже хочу в туалет. Ждать своей очереди мне пришлось минут пять. Наконец, не выдержала и постучала. Дверь тут же открылась и Толик навис надо мной.

— Э-э, а где твои штаны? — Удивилась, увидев его в одной рубашке, носках и трусах.

— Замочек не застегивался. — Было сообщено мне, затем мужчина отступил в строну, позволяя проскользнуть внутрь.

Штаны нашлись на полу рядом с унитазом. Я быстро сделала свои дела, взяла вещь в руки и вышла в коридор. Гарин почему-то все так же стоял у стеночки. Когда ж у него батарейка закончится, и он спать уйдет?

— Где спальня? — Спросила его.

— Там. — Он указал рукой на дверь в конце коридора.

Стиснув зубы, пошла в указанном направлении, надеясь, что он пойдет за мной. Пошел. Даже за плечо прихватил, для равновесия, видимо. Я включила в комнате свет и, оглядевшись, бросила его штаны на стул.

— Ложись. — Сказала, подведя его к кровати.

Обернувшись, наткнулась на его серьезный взгляд.

— Нет. — Он еще для наглядности головой покачал.

— Гарин, — прошипела сквозь зубы. — Ты пьяный, так что ложись спать.

— Нет. — Он все так же не отрывал от меня упрямого взгляда.

Через минуту я сдалась.

— Ладно. Чего ты хочешь? — Спросила.

— Полежи со мной. — Попросил он. Пока я пыталась переварить его слова, он отпустил мое плечо, приблизил руку к моему лицу и провел большим пальцем по моим губам. — Такие мягкие…

Я сглотнула и приготовилась найти тысячу аргументов, чтобы сбежать…

— Толь, я…

— Так хочется поцеловать. — Почти прошептал он, не слушая меня.

Э-э… У меня в который раз за сегодня отказал речевой аппарат. А уж когда он наклонился ко мне, то вообще все мысли из головы вылетели. Чего это он удумал, извращенец старый?

— Олька, — выдохнул он мне прямо в губы.

А я стояла, как парализованная. Вдруг остро накатило осознание того, что мы сейчас не в конторе, где куча народу, а в квартире, где кроме нас никого нет. И я маленькая, испуганная и… под воздействием алкоголя. Да точно, на него завтра все и спишу, решила я, прежде чем подалась вперед, прижавшись к его губам.

О чем я думала? Да банально о том, что завтра я улечу в другую страну и вернусь в Россию только через полгода. А там и стыдно уже не будет…, наверное. Да и вряд ли мы с Гариным еще хоть когда-нибудь встретимся. А так… Толик — известный бабник. Да и сегодня он изрядно выпил и вряд ли сможет сдержаться. А еще есть шанс, что он не запомнит этого всего.

Я уже изучала вопрос потери… девственности. Вот честно, какой-то болезненный пережиток прошлого. Я ее все равно потеряю рано или поздно. Так почему бы это не сделать с мужчиной, который мне сейчас безумно нравится?

Толик сдавленно застонал.

— Олька, — прохрипел, отстранившись от меня и сжав в своих руках. — Что ж ты творишь?

Чуть отодвинувшись, принялась снимать с него рубашку. Он не сопротивлялся, но и не помогал. Я справилась и уставилась на голый торс безумно красивого мужика. Я таких только на картинке видела. Не перекачанный, не пересушенный, еле заметные кубики на животе и дорожка темных волос, спускавшаяся к трусам.

Я подняла руки и одним движением расстегнула кнопки на своей блузке. Сбросила ненужную вещь на пол. С молнией на юбке тоже справилась быстро. Стыдно было, что на мне обычные черные колготки, а не чулки, но и с ними я справилась за секунды.

Гарин все это время с широко открытыми глазами наблюдал за мной и постоянно облизывал губы. Я же, оставшись в одном нижнем белье, почувствовала себя неловко под его пристальным взглядом. Щеки предательски покраснели.

— Оль, — вдруг твердым голосом сказал Толик. — Я ведь не отпущу.

Сердце пропустило удар. Если бы это было возможно… Но, я опустила ресницы и чуть кивнула. А через секунду уже лежала спиной на кровати, а Гарин практически лежал на мне, ошалело целуя. Он постоянно стонал, гладил меня руками, заставляя извиваться от непонятного чувства, обострившего все нервные окончания. В какой-то момент нижнее белье куда-то исчезло. С нас обоих. Кажется, я сама попросила его об этом.

— Олька, не могу больше… Прости…, не могу… — Прохрипел он, приподнимаясь на локтях.

Я на секунду вынырнула из чувственного омута и…, мне стало больно. Не просто больно, а очень-очень-очень больно. Толик замер, почувствовав неладное. Мне бы подбодрить его (как я и хотела по первоначальной задумке), но я только всхлипнула. И слезы из глаз покатились.

— Олька? — Вдруг ахнул быстротрезвеющий мужик и скатился с меня.

Я моментально свернулась калачиком, подтянув ноги к груди. Черт, совсем не ожидала, что так все будет. Да, я прекрасно понимала, что будет больно, но что бы так… Никогда бы не подумала. Дура! В квадрате! Господи, что же он обо мне сейчас подумает?

Уловила движение рядом и шлепки босых ног по полу. Уходит? И правильно. Чего со мной плаксой еще делать? Неумеха! Прикусила губу, стараясь сдержать эмоции и не зареветь в голос.

— Оль. — Матрас рядом прогнулся. — Оль, выпей. Легче станет.

Я подняла заплаканное лицо и уставилась на стакан с водой и таблетку в протянутой мне ладошке. — Это обезболивающее.

Отняла руку от живота и потянулась за таблеткой. Сев, выпила лекарство и отдала стакан, который тут же был поставлен на тумбочку.

— Сильно больно? — Гарин, не мигая, смотрел на меня. Я скривилась. — Все. — Подскочил. — Поехали в больницу.

Он в своем уме? Какой парень после такого повезет девушку в больницу?

— Нет. — Помотала головой, вновь обхватив себя руками.

Он скрипнул зубами, но настаивать не стал. Отрыл стоящий у стены шкаф, вытащил оттуда одеяло и укрыл им меня. Сам снова сел рядом и отвел взгляд.

— Олька, я…, — начал было он, но я его перебила.

— Я спать хочу. — Не желаю даже слышать его сожаления о произошедшем. Ежу понятно, что он сейчас на меня нормально смотреть не может. Легла на бок и похлопала по соседней подушке. — Ложись.

Он осторожно перебрался на указанное место, лег позади меня и прижался к моей спине через одеяло. Я немного поерзала, сдвинула одеяло и прижалась к горячей коже. Хорошо-то как… Закрыла глаза в надежде хоть немного поспать. Через несколько минут, когда я расслабилась в тепле мужского тела, то услышала хриплый шепот.

— Олька…, — Толик осторожно погладил мою руку, ровно там, где когда-то сам поставил мне синяки. — Прости дурака. — Прошептал он с каким-то надломом.

Мне понадобились все мои силы, чтобы не напрячься и не дернуться от его шепота. Что же он делает? У нас нет будущего. Я никогда не смирюсь с его бабами, а глупая малолетка ему никуда не уперлась. А он тут своим пьяным шепотом по больному режет. Еще и рукой нырнул под одеяло и накрыл мой живот ладонью. Удовлетворенно выдохнул и засопел носом, шевеля волосы на моей макушке.

А у меня снова слезы побежали. Прикусила и так истерзанную губу и постаралась успокоиться. Я уеду утром и больше никогда его не увижу. Никогда. Только от этого лучше почему-то не становилось. Пока лежала, вспомнила все наши ссоры и стычки. Большинство из них я сама начинала, и мне нравилось с ним спорить, выводить его из себя… И наблюдать за ним нравилось, когда никто не видел. Самый красивый мужчина на свете. Безумно красивый.

Я прекрасно отдавала себе отчет в том, что он — моя первая любовь, и вряд ли я смогу его забыть хоть когда-нибудь. Интересно, через десять лет я смогу вспомнить, как он спал на этой кровати и обнимал меня? Не знаю. Память — штука непредсказуемая, мало ли что затрет.

Я пролежала без сна несколько часов. Честно пыталась заснуть, но почему-то ничего не получалось. Под утро осторожно вылезла из-под руки спящего Гарина, собрала разбросанную одежду и вышла в коридор. Быстро оделась, обулась и услышала пиликнувший в сумке телефон. Мысленно застонала. Дядька Гек уже все морги и больницы, наверное, обзвонил. Вытащила телефон. Ни одного пропущенного. Только СМС, пришедшее несколько секунд назад: «Выходи».

— Черт! — Прошептала, понимая, что он меня просто отследил, а значит, знает, где я провела ночь.

Бросила телефон в сумку и открыла входную дверь. Оглянулась напоследок. Понимая, что непроходимая дура, вернулась, схватила гигантского зайца и потараканила его на выход. Это же подарок! Мой подарок!

Пыхтя и ворча, вышла из подъезда. Теперь понимаю, чего Толик останавливался и отдыхал. Животина была крайне неудобная в носке. Машина дяди стояла у подъезда. Открыла заднюю дверь, упихала туда зайца, а сама усела на переднем сиденье.

— Надеюсь, что вы там крестиком вышивали и об экономике разговаривали? — Спросил дядя Гена.

Отвернулась к окну и закусила уже саднящую от постоянного использования губу.

— Нет. — Услышав раздраженный вздох, добавила. — Не говори ничего, ладно. И маме… не надо.

Машина мягко тронулась, что совсем не соответствовало напряженной обстановке в салоне.

— Я его убью! — Наконец, не выдержал он.

Я тут же среагировала.

— Ты его и пальцем не тронешь. Вообще. Никогда. — Сама испугалась своей такой вспышки раздражения, но давать ни в чем не повинного парня на растерзание бывшему спецназовцу — было бы крайне жестоко. — И дедушке не говори. И вообще, по твоей инициативе его никто не потревожит. Понял? — Наставила палец на опешившего от такого заявления родственника. — Я сама виновата.

— Он взрослый мужик! — Вспыхнул дядька.

— Ты тоже. Кире это ни разу не мешает делать глупости. — Напомнила ему.

— Она не делает глупостей. — Нахмурился он. — У нее уже срок большой.

Я отмахнулась, но обещание не трогать Гарина вытрясла. А то пока я буду где-то там, мои родственники его по очереди… доставать будут, напоминая обо мне. А он должен забыть… мой сегодняшний позор.

Пока ехали до родного города я умудрилась немного поспать. Открыла глаза уже в родном дворе.

— Приехали. До рейса еще четыре часа, так что успеешь собраться.

Я кивнула и, выбравшись из машины, отправилась в квартиру. Дядька подхватил сумки, которые не полетят со мной, и понес следом. Дверь открыла мама.

— Так вот как нынешняя молодежь после сеновала выглядит. — Она окинула меня внимательным взглядом.

Я фыркнула и наклонилась, чтобы обнять ее.

— Я тоже тебя люблю. — Сказала.

Мама, шурша колесами инвалидной коляски, откатилась в сторону.

— Как же быстро дети взрослеют. Дочь, ты в курсе, что от тебя так мужским парфюмом разит, как будто ты в нем искупалась?

Я улыбнулась и отправилась собираться. Мама, конечно, знает всегда больше всех, но что-то объяснять и рассказывать ей сейчас мне совсем не хотелось. Лишь через двадцать минут, позволила себе разрыдаться в ванной, прикрывая себе рот полотенцем, чтобы никто не услышал. У меня на бедре виднелись алые полосы, но они были ничем по сравнению с тем, что творилось у меня в душе.