Лучшее признание в любви

Нина Милн, 2019

Жизнь Габриэллы Росс резко изменилась. Из владелицы книжного магазина она превратилась в будущую королеву Касавалье. Цезарь Астурия – принц соседней страны, и он ставит интересы государства превыше всего. Цезарь готов жениться на Габи, чтобы этот союз смог объединить их страны. Но как жить без любви? Смогут ли они быть счастливыми в этом браке?

Глава 3

Цезарь вошел в сверкающий зал, который сиял рождественскими украшениями. Два огромных, великолепно декорированных дерева мерцали, наполняя воздух ароматом сосны и праздника. Венки висели на стенах, а арки и колонны были украшены гирляндами зелени.

Цезарь шел позади родителей, по бокам от них шли его старшие братья с женами и младшая сестра Флавия. Все вежливо улыбались.

Флавия толкнула Цезаря локтем в бок.

— Мне жаль бедную принцессу Габриэллу. Мы выглядим, как вторгшаяся сила, несмотря на наши улыбки.

Чувство вины, которое пульсировало в Цезаре, усилилось, когда он вспомнил высказанные Габриэллой опасения. Ужас, который она испытывала при мысли о встрече с королевской семьей Агиларес. Черт возьми, он должен был сказать ей, кто он такой!

Но когда принц понял, что Габриэлла понятия не имеет о том, кто он такой, то не устоял перед возможностью лучше узнать настоящую Габриэллу Росс. Он не сомневался в том, что она вела бы себя совсем иначе, если бы знала правду. Теперь же он, по крайней мере, знал, что есть искра притяжения, основа для строительства. И он чувствовал это с самой первой секунды, как увидел ее, а к концу их прогулки под луной окончательно убедился, что эта искра была взаимна.

Как бы там ни было, ему нет нужды испытывать чувство вины. Он ведь отправил ей письмо с объяснениями. Принц подозревал, что она будет в ярости, а разъяренная женщина — не самое лучшее начало для кампании по женитьбе. Но он все еще искренне собирался очаровать ее.

— Цезарь! — Шипение сестры вернуло его в зал.

Сановники и чиновники выстроились вдоль стен, ожидая важного представления, которое должно было показать всему миру, что действия Мэрибель и приход нового правителя не повлияли на союз между Касавелье и Агиларесом.

Его родители медленно прошли по золотисто-голубому ковру, расстеленному на мраморном полу, туда, где их ждала семья Валенти. Взгляд Цезаря был прикован к Габриэлле. Красота, поразившая его прошлой ночью, теперь была заметна всем. Ее платье оказалось невероятно элегантным. Черно-белая широкая юбка с замысловатым кружевом и вышитыми цветами поверх белого тюля. Бретельки были сделаны в виде изящных цветов, которые скользили по кремовой коже ее плеч, и у Цезаря пересохло в горле. Каштановые волосы обрамляли ее лицо, но в глазах застыло напряжение.

Когда Габи поздоровалась с его родителями, он услышал ее канадский акцент, а речь казалась отрепетированной. Улыбка была слегка натянутой. Но в целом она держалась очень хорошо, и он поймал себя на том, что мысленно ей аплодирует.

Затем дошла очередь и до него самого.

Она посмотрела на него и начала приветствие.

— Добро пожаловать… — затем голос принцессы стих, карие глаза расширились от шока, и в этот момент он понял, что его письмо не дошло до нее. — Что вы делаете здесь? — выпалила она.

Цезарь увидел, как сузились от гнева ее глаза, когда она мысленно сопоставила все факты, услышал, как по залу пробежал гул любопытных голосов. Он поклонился.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, ваше королевское высочество.

Возможно, прерывать ее было против правил, но это лучше, чем позволить продолжить.

Габриэлла опустила глаза, а когда снова посмотрела на Цезаря, он увидел, сколько усилий ей стоит говорить сейчас.

— И мне… Очень приятно видеть вас. Я знаю, что ваши дела в посольстве очень важны, и я рада, что вы смогли приехать.

Слова слетали с ее губ, и только легкий румянец на щеках выдавал смущение, когда он прошел дальше, а его место заняла его сестра, Флавия.

— Цезарь, что это было? — Голос отца был холоден, братья с печальными лицами застыли рядом. — Принцесса выглядела не очень счастливой при виде тебя.

— Я думаю, она просто немного смутилась.

— Пожалуйста, помни, о чем мы договорились.

«Скорее, это был приказ», — подумал Цезарь, сохраняя на лице улыбку и принимая бокал шампанского от проходящего мимо официанта.

— Ты должен ухаживать за принцессой, а не враждовать с ней. Этот брак важен, и мы верим, что ты сделаешь все возможное для нашей страны. Как это сделали мы с твоей матерью.

«И вы счастливы?»

Эти слова чуть не слетели с его языка. Но не было смысла задавать этот вопрос, они бы просто не поняли его. Родители поступили правильно, иначе было нельзя. Счастье тут ни при чем.

О, неужели именно на одиночество вдвоем он обречен? Его брак будет без любви? Но выбора не было, в этом его отец прав.

И если он хочет, чтобы этот брак состоялся, он должен ухаживать за Габриэллой. И принц должен признать: начало положено не самое удачное. Пора вернуть почву под ногами и осторожно ступать по ней, ведь все будут следить за каждым их движением.

Габриэлла стояла в небольшой группе, вместе с королевой Марией и несколькими сановниками. Цезарь приблизился к ним, и вскоре, благодаря королеве Марии, они с Габриэллой смогли остаться вдвоем.

Ее карие глаза гневно сверкнули, но она смогла выдавить легкую улыбку.

— Ваше королевское высочество, надеюсь вы наслаждаетесь вечером. — В ее словах был намек на горечь. — И моим замешательством.

— Нет, я не наслаждаюсь твоим замешательством. Скорее, я бы хотел извиниться за свое участие в этой ситуации. Я послал письмо с объяснениями, но, похоже, ты его не получила.

— Письмо? Как мило. — В голосе принцессы появился сарказм, и он постарался увести ее к украшенной гирляндой колонне, надеясь скрыть от посторонних глаз. — Тебе не пришло в голову использовать что-то более современное? Например, телефон. Или даже прийти лично.

— Я старался вести себя в соответствии с традициями.

— Ну, так ты промахнулся.

— Очевидно. Но сейчас ты должна выглядеть так, словно этот разговор приятен тебе. Люди наверняка заметили, что наше приветствие было натянутым.

— Я не актриса.

— Тогда тебе надо научиться актерскому мастерству. И быстро. Одна из обязанностей королевских особ — носить маску.

— Ну значит, я не совсем королевская особа. Почему? Почему ты не сказал мне, кто ты такой? — Она поднесла руку к щеке. — Я так зла, так расстроена, что могла…

— Могла что? Разрушить все, ради чего ты так упорно трудилась? Ты говорила мне, что этот бал важен для тебя. И для твоей страны. Как и для моей. Если ты не хочешь все испортить, тебе нужно взять себя в руки. Сейчас речь идет о политике. Если пресса и люди подумают, что мы ссоримся, то будут последствия для наших обеих стран. Ты меня понимаешь?

О, это не входило в планы принца — говорить с ней так жестко. Но Габриэлла должна понять. И она поняла. Он видел это по ее глазам. Она глубоко вздохнула и кивнула:

— Ты прав. Я все осознала.

— Хорошо. И, мэм?

— Да?

— Я искренне прошу прощения.

Она покачала головой, на ее губах играла легкая улыбка.

— Ты позволил мне выставить себя дурочкой.

И чувство вины вновь всколыхнулось в Цезаре, когда он вспомнил, как она волновалась из-за этого вечера. И это тронуло его.

— Нет! Габриэлла, это не так. — Принц видел боль в ее глазах и видел, как сильно она старалась, чтобы скрыть эту боль. Вспомнил, что ее не учили скрывать свои эмоции и играть роль. И он не имеет права ожидать этого от нее. Он, Цезарь Агиларес, чрезвычайный посол, напортачил, и теперь ему надо все исправить. — Клянусь тебе. — Он не хотел, чтобы она расстраивалась из-за него. — Улыбнись. Посмотри на меня так, будто я тебе нравлюсь.

— Я постараюсь, — вздохнула она, и он понял, как все это тяжело для нее.

— Вчера я тебе нравился. И я тот же человек, что и вчера.

— Нет. Ты — принц, а не наемный работник. Ты солгал мне. Ввел в заблуждение, одурачил, выбери любое подходящее для тебя слово.

— Я скрыл от тебя свою личность и искренне прошу за это прощения. Это было ошибкой. Но все остальное, что я говорил, было правдой. Вспомни мои слова. Больше я не соврал ни в чем.

Габи молча изучала его лицо.

— Ни в чем? — тихо спросил она.

— Да. Поверь мне.

Возможно, она услышала искренность в его словах. Честно сказать, он за эти несколько минут забыл, что они не одни, и все, что он сейчас хотел, — это чтобы она поверила ему. И когда Габи улыбнулась и кивнула, он почувствовал облегчение.

— Ну что ж, хорошо. Но я бы хотела, чтобы письмо с объяснениями дошло до меня.

— Возможно, я все скажу лично. Завтра. Мы могли бы прокатиться.

— У меня весь день будут встречи.

— Значит, увидимся в конце дня. Мы могли бы устроить пикник. Предоставь все мне. Встретимся в конюшне.

Габи заколебалась, и он добавил:

— Я понимаю, что тебе нужно проверить свое расписание, прежде чем ты примешь приглашение. Иногда простые решения имеют большие последствия.

Но Цезарь знал, что проблем не будет. Если он попросит королеву Марию, то она все устроит должным образом.

Наконец Габриэлла кивнула:

— Я свяжусь с тобой позже. А теперь я должна идти, я не должна пренебрегать своими гостями.

— Ты совершенно права. Но помни, что первый танец — мой.

На секунду выражение ее лица отразило настоящую панику. В глазах поселилась тревога. И он, не задумываясь, взял ее руку в свою и ободряющее сжал.

— Обещаю, это будет незабываемый танец. И, Габриэлла?

— Да?

— Я говорил тебе, что не лгал, и это так и есть. Я сказал тебе, что принц Цезарь будет ослеплен, и это правда. Ты выглядишь прекрасно, и я действительно сражен твоей красотой.

Теперь она выглядела смущенной. Нос смешно наморщился, а румянец стал еще ярче.

— Но… — выдавила Габи.

— Клянусь тебе. Если бы здесь не было так много людей, я бы тебе это доказал.

— Как? — Ее голос звучал настороженно.

— Я бы тебя поцеловал. — Он улыбнулся. — Или я бы попросил разрешения.

— Я…

— Что скажешь?

Внезапно Габи улыбнулась ему, на ее щеке появилась озорная ямочка.

— Почему бы тебе не попробовать?

И, понимая, что поймала его на слове, она позволила себе торжествующий смешок, и Цезарь рассмеялся в ответ.

— Теперь мне и правда нужно идти. — И, оглянувшись через плечо, она потерялась в толпе.

Неужели Габи действительно так сказала? Неужели она забыла свод правил для королевы? Габи подавила желание спрятаться за рождественской елкой, чтобы все обдумать. Но она не могла. Она должна дальше играть свою роль. Ей нужно как-то обуздать волнение и смятение, которые она сейчас испытывала.

Итак, ее таинственным спутником вчера оказался принц Цезарь. И она сейчас должна быть в ярости от его обмана. Особенно когда он набрался наглости сказать ей, чтобы она взяла себя в руки. Вот только Цезарь был прав. Она была в ярости, рассержена и обижена, и она… показывала всем это. Правило королевы номер один: не демонстрировать эмоций.

А потом каким-то образом Цезарь сделал так, чтобы ее ярость испарилась. Его извинения были искренними, как и блеск восхищения в глазах. «Ослепленный» — вот что он сказал. И она растаяла и флиртовала с ним… фактически пообещала поцелуй.

Габи мысленно закатила глаза. Неужели она настолько слаба?

Хватит. Она выбросит принца Цезаря из головы и сосредоточится на том, что должна делать. А именно: создать правильное впечатление, заставить всех этих людей поверить в то, что она способна править государством.

Она знакомилась с людьми, общалась и улыбалась так, что у нее заболели щеки. И наконец-то, час спустя, услышала:

— Как ты?

Она повернулась и увидела Луку, своего старшего брата, человека, который все понимал.

— Я в порядке, просто немного ошеломлена.

— Ты отлично справляешься.

— С ролью?

Он покачал головой:

— Дело не в роли. Ты принцесса, Габи. И ты станешь королевой Касавелье.

— И Цезарь так сказал.

Габи пожалела о своих словах, увидев, что Лука изучающе смотрит на нее.

— Похоже, вы быстро узнали друг друга.

— Да.

— И он прав, Габи. Ты станешь королевой. Ты сможешь.

— Спасибо. Тебе и Имоджен. За то, что прикрываете меня.

— Для этого и существует семья, Габи. А теперь у тебя есть семья и поддержка. — Лука улыбнулся ей. — Давай еще немного походим по залу.

Габи кивнула, понимая важность этого публичного собрания семей.

Лука огляделся.

— Давай и Имоджен подключим к этому делу, — улыбнулся он, когда, словно прочитав мысли своего жениха, Имоджен направилась к ним. А Габи испытала легкую зависть. Будет ли она когда-либо испытывать такое же чувство? Сможет кто-нибудь полюбить ее саму?

— Идем, — шепнул Лука и, смеясь и общаясь с гостями, они направились туда, где стояла королева Мария с Цезарем.

Когда они подошли ближе, от вида Цезаря, одетого в смокинг, который подчеркивал ширину его плеч и демонстрировал самого Цезаря в лучшем виде, Габи сглотнула. И поняла, что у нее перехватило дыхание. Снова.

Как будто почувствовав это, Цезарь поднял глаза и посмотрел на нее. Она увидела ответную вспышку, и все ее внутренности сжались от нахлынувшего желания.

— Цезарь. Рад тебя видеть, — произнес Лука, и Габи заметила, что разговоры вокруг них стихли, как только эти двое мужчин пожали друг другу руки. — Многое изменилось с тех пор, как мы виделись в последний раз. И я хочу заверить тебя и твою семью, что у меня нет никаких претензий к тому, как все обернулось. Я очень счастливый человек. У меня есть сестра и невеста. С Габриэллой ты знаком, а теперь позволь мне представить тебе Имоджен, мою невесту.

Цезарь пожал руку Имоджен:

— Рад знакомству с вами, Имоджен. Позвольте мне искренне поздравить вас и пожелать вам счастья от себя и от моей семьи.

— Спасибо. Я очень ценю это. И пожалуйста, передайте Мэрибель, что мы также желаем ей безграничного счастья, какое обрели сами.

— Непременно. — Цезарь улыбнулся. Ему явно понравился дипломатичный ответ Имоджен.

И тут заиграл оркестр. Улыбка Цезаря стала шире, когда он повернулся к Габи:

— Полагаю, мой танец.

Габи была уверена, что вся краска отхлынула от ее лица. Она, Габриэлла Росс, будет танцевать на балу в свою честь. С ума сойти!

— Ты всех поразишь, Габи, — сказала Имоджен. — Мы постараемся от вас не отставать.

— Пусть так и произойдет.

Габи повернулась к Цезарю, ощущая спокойствие. Он будет знать, что делать, так что если повезет, она не выставит себя полной дурой.

— Не надо нервничать, — мягко произнес Цезарь, беря ее за руку и направляясь к танцполу.

— Есть повод для беспокойства. Я же говорила тебе вчера, что танцы — это не мой конек.

— А я вчера вечером сказал, что у тебя все получится.

Она посмотрела на Цезаря — и он улыбнулся ей. Внезапно сама идея танца показалась ей не такой уж мучительной. И когда оркестр заиграл, она глубоко вздохнула:

— Хорошо. Я могу это сделать.

— Мы можем это сделать, — поправил он, и они ступили на танцпол.

Габи пыталась сосредоточиться на ритме, но это было так сложно, учитывая, что Цезарь был так близко. Аромат его лосьона после бритья дразнил. Ощущение его руки на талии было таким интимным, когда он вел ее в танце. И единственное, чего хотела Габи, — быть еще ближе. И ей казалось, что все гости и шум — все исчезло. Кроме них.

И когда затихли последние ноты, Габи словно очнулась, вдруг осознав, какое внимание они привлекли.

О черт! Она ведь не сделала ничего глупого, правда? Не обслюнявила его смокинг? И не танцевала с глупым выражением лица?

Габи собрала все свои силы, выдавила улыбку и, как она надеялась, выглядела холодной, но дружелюбной.

— Спасибо!

Цезарь улыбнулся в ответ.

— Давай я принесу тебе выпить, — предложил он, — прежде чем ты приступишь к своим обязанностям. И если у нас не будет возможности сегодня поговорить как следует, то я надеюсь увидеть тебя завтра вечером. Нам нужно многое обсудить.

Обсудить? Габи смотрела ему в спину, а потом повернулась и улыбнулась пожилому джентльмену, который как раз подошел к ней. Но пока она говорила с ним, все ее мысли крутились вокруг Цезаря, а от предвкушения их завтрашней встречи все ее внутренности скрутились в тугой узел.