Теперь я живу у тебя

Нора Лирова, 2023

На работе я нашла фотографии, на которых была заснята измена мужа. Оказалось, что Петя спал с женой моего начальника. Скандал. Развод. Все решено. Только когда я выгнала Петю из дома, ко мне пришел начальник, решивший теперь жить у меня, потому что в его квартире теперь живет Петя. Мои возражения он слушать отказывается. Уходить не собирается. Так еще и ко мне в кровать лезет! И как мне теперь быть?

Глава 2

Мы подъехали к кафе. Александр Павлович припарковал машину. На миг задумался. Потом ударил ладонями по рулю и вышел из машины. Я последовала за ним. Кафе было небольшим. Мы взяли по кофе и каких-то слоеных пирожков с изюмом и картошкой.

— И чего теперь делать? Ломать носы — это не выход, — сказала я.

— Согласен, но кулаки чешутся, — ответил Александр Павлович. — Я уйду. Оставлю квартиру. Машину. И уйду. Хорошо, что она к бизнесу не имеет отношения. Как чуял, но не стал все в одну корзину валить.

— Я сказала, чтобы Петя из квартиры выметался. Квартира моя, поэтому ему в ней делать нечего.

— Прощать не будешь?

— Нет. Хотя он считает, что это все мимолетное недоразумение, которое мы должны пережить, — сказала я.

— Моя все отрицает. Говорит, что ее подставили. Обманули. Только меня любит, но при этом вчера опять домой пришла около полуночи. Я думал, что она няню для детей попросила, потому что устает. А ей шляться захотелось. Придушил бы!

Он сжал руки в кулаки. Кулаки у него были большие. Крепкие. Такими реально можно было убить.

— Это того не стоит, — сказала я. — Сейчас нами руководят эмоции. Из-за обиды хочется причинить боль такую же, какая в душе. Но это того не стоит. Они нам причинили боль. Лучшая месть будет жить дальше по возможности лучше, чем в браке. Да. Это решение. Нам нужно просто жить лучше и счастливо. Назло двум изменникам. Меня даже не интересует: будут ли они вместе или нет. Но отомстить нужно счастьем. Чтобы эти двое локти кусали, понимая, что они потеряли.

— Как будто это так легко.

— А разве в жизни бывает что-то легкое? — спросила я. — Легко можно лишь себе жизнь сломать.

Александр Павлович с интересом посмотрел на меня.

— Тебя вроде Аней зовут? Но все называют Нюрой.

— Бабушка хотела Нюрой назвать, но родители все же настояли на более привычном имени. Но всегда все звали Нюрой, — ответила я.

— Приятно звучит. Как-то по-домашнему, — ответил Александр Павлович.

— Спасибо.

— Нюра, а может ты и права. Надо жить дальше и лучше прежнего. Обида никуда не денется, но ломать жизнь из-за двух нехороших людей явно не стоит, — сказал он.

Я съела свои пирожки. Допила кофе и почувствовала себя намного лучше. Растерянность пропала. Я сама поверила в свои слова. Прощать нельзя. Но жизнь не заканчивается.

— Готова к рабочему дню? — спросил Александр Павлович.

— Хотелось попросить отгул, но я его явно не получу.

— Я тебе в помощницы Тому отдам, — сказал он.

— Спасибо.

— Тебе спасибо. Я с тобой поговорил и сразу голова прочистилась. А то как пелена красная перед глазами. Я только и думал, как отомстить.

— Сама не знала, как жить дальше.

— Если мне опять захочется устроить над ними кровавую расправу, то не против, если с тобой поговорю?

— Хорошо.

— Договорились, — допивая кофе, сказал Александр Павлович.

Он подвез меня на работу. И выходила я в тот момент, когда подъехал автобус. Из него вышло большинство наших сотрудников. Повод для разговоров мы дали хороший. Когда ко мне пришла Тома, то по ее горящему взгляду я поняла, что она хотела поговорить, но работы было много, поэтому на вопросы отвечать было некогда. Похоже реклама, которую дали недавно, начала действовать.

В обед позвонил Макар. Я даже удивилась его звонку и спокойному голосу.

— Я не надолго, — сразу сказал Макар.

— Ничего. У меня обеденный перерыв, поэтому я могу с тобой поговорить, — ответила я. К тому же обед я с собой не взяла, поэтому пришлось довольствоваться чаем и печеньем за счет компании.

— Бабушка рвет и мечет. Она мне весь телефон оборвала. Я столько о тебе всякого услышал, что у меня уже уши завяли. Она требует, чтобы я собрал вещи и переехал к ней.

— А ты?

— Мам, только честно, ты ведь правду сказала?

— Что твой отец влюбился в другую женщину? Да. Это предательство. И такое прощать — не уважать себя. Я не буду бороться за твоего отца, понимая, что ему небезразлична другая, — ответила я.

— Логично. Я пока с тобой останусь. Мне совсем не хочется слушать, как бабушка поносит тебя по делу и без дела. Да и папа явно будет говорить те же слова. Если ты не будешь мне так же мозг выносить, то я с тобой, — ответил Макар. — Мам, я не хочу быть против тебя или против отца. Вы мне не враги. А бабушка считает, что ты мне стала врагом. Я этого не понимаю.

— Такое бывает. Даже если человек виновен, то ему проще вину скинуть на кого-то другого и тем самым оправдать себя. Тут срабатывает инстинкт. И тогда уже ложь и правда смешиваются. Ты на бабушку не обижайся. Она старый человек. Тем более что твой папа — это ее сын. Понятно, что она будет его защищать.

— Мам, ты только не делай так же. Если я буду не прав, то не надо меня слепо защищать.

— Пожалеешь потом, — тихо рассмеялась я.

— Не пожалею. Мне такая слепая защита не нужна, — ответил Макар. — Я пока телефон отключу, чтобы с бабушкой не разговаривать. А то еще обидится. Так я смогу сказать, что телефон сел.

— Ладно. Но если что, то звони, — сказала я.

В комнату отдыха заглянул Александр Павлович с двумя коробками готовой еды.

— Не хочешь перекусить? Я и на твою долю захватил, — сказал он, ставя передо мной коробку, от которой приятно пахло солянкой и мясом.

— Не стоит.

— Да ладно, вижу же, что ничего не захватила.

— Слушайте, сейчас народ подойдет. И…

— Ешь. А слухи… Плевать на них. Мне тут моя написала. Хочет откупные за развод. Нормально так?

— Вы и без денег сможете развестись.

— Тут зависит от времени. Суды могут затянуться.

— Нужно подождать. Петя только вчера узнал, что она беременна от него. А если он предъявит права на ребенка? Это может повлиять на нее, — ответила я, принимаясь за еду. Есть мне все же хотелось.

— Может. Думаешь, что он придет к ней и потребует оформить отношения?

— Может быть.

— Может грубость скажу, но вы по залету поженились? Это, чтобы предсказать его дальнейшее поведение, — сказал Александр Павлович.

— По любви. Макар не сразу появился, — ответила я. — А вы?

— По залету. Она забеременела, а я посчитал, что из Жанны получится хорошая мать и жена, — сказал Александр Павлович. — Но прогадал.

— Хотите сказать, что она плохая мать?

— Не скажу. Она живет детьми. Следит за ними. По врачам ходит, по учителям. Она только недавно попросила помощницу. Няню. Я понимаю, что погодки требуют внимания. Им всего шесть и семь лет. Машка и Лешка. Один еще в садике, другой в первый класс пошел. И одиннадцатилетний Мишка.

— Маленькие еще. Мне казалось, что у вас должны быть уже взрослые дети, — ляпнула я.

— Это второй брак, — ответил Александр Павлович. — Поэтому и дети такие маленькие.

— Мне пора работать, — сказала я.

— Конечно. Значит ты считаешь, что мне не стоит пока переживать?

— Я советую вовсе не переживать. Надо отпустить ситуацию и смотреть, как все пойдет. Чего они решат. Если мы сейчас начнем спрашивать, чего они решили, то ничего не добьемся. Эти двое сами не знают.

— Тебе хорошо: у тебя квартира есть. А мне приходится к ней возвращаться.

— Так снимите пока квартиру или попроситесь к друзьям, если не хотите сидеть дома и общаться с женой.

— Надо подумать. Нравится мне с тобой общаться, Нюра.

— Спасибо за обед, — сказала я, а сама поторопилась вернуться на рабочее место.

Александру Павловичу было не позавидовать. Я возвращалась домой, зная, что квартира моя, а Петя на нее не может претендовать. Макар сказал, что останется со мной, так как я меньше ему мозг выношу. А вот Александру Павловичу было сложнее. Уйти должен был он. Оставить предательнице детей и квартиру. Дети явно были больше привязаны к матери, чем к отцу. Поэтому оставить их себе он не мог. Это было бы слишком жестоко по отношению к детям. Хотя он мог пойти на принцип. Сказать, что мать не работает. Что ее не бывает дома, потому что она встречается с мужчинами. Ведет аморальный образ жизни. Найти доказательства. Это не составило бы труда. Если подумать, то у каждого человека есть грешки, которые могли бы опорочить человека в глазах общества. Но мне хотелось верить, что этот большой и крупный мужчина, который походил на медведя, не опуститься до этого. Почему-то мне этого совсем не хотелось.

— Ты мне расскажешь? — спросила Тома.

— Было бы что рассказывать, — ответила я.

Рабочий день пролетел довольно быстро. При этом мне хотелось спать. К четырем часам я работала только на кофе и мечтала поскорее дойти до дома и лечь отдыхать. Зато я знала, что сегодня будет на ужин — пельмени. Готовить мне сегодня совсем не хотелось.

Последний час перешел в переписке с Петей, который спрашивал не передумала ли я. Пришлось ему ответить, что мое решение останется в силе. И если он не заберет вещи, то я их выкину. Он пообещал мне, что я об этом пожалею. И чего мне угрожать? Я ему не изменяла. Спокойно работала. Растила сына. Но он почему-то во всем обвинял меня.

Я стерла нашу переписку. Стала собираться домой. Прибралась на столе. Выключила компьютер. Тома ушла после трех, чтобы закончить свои дела, поэтому в кабинете я была одна. Мне осталось лишь закрыть окно, когда я услышала тяжелые шаги.

— Тебя подвезти? — спросил Александр Павлович.

— Спасибо, но сама доеду.

— Ладно тебе. Поболтаем по дороге. Могу помочь с муженьком поговорим, — сказал он.

— Не нужно. Он обещал к моему возвращению собрать вещи. К тому же я не хочу скандалить при сыне.

— Разумно. Но я все же тебя подвезу.

Последние слова он сказал таким тоном, что возражений Александр Павлович не хотел слушать. Я встретилась с ним взглядом. Упрямый тип.

— Пойдемте, раз так настаиваете, — сказала я.

— Тебе надо поспать. Выглядишь ужасно. Синяки под глазами.

— Сейчас все решу и буду спать спокойно.

— Вот как мне сейчас приехать домой и спокойно с ней разговаривать? Слушать весь этот бред? Откуда взять терпение? Я же с ней поругаюсь. Сразу стану плохим для детей.

— Александр Павлович, мой вам совет, не поезжайте сейчас домой. И не будет ссор.

— Может напиться? Я двадцать лет в завязке.

— А может не стоит развязываться?

Мы сели в его машину. Александр Павлович завел машину. Потер указательными пальцами виски.

— Болит голова? — спросила я.

— Несколько дней почти не сплю. Не могу работать. У меня все мысли только о жене, детях и фотографиях. Аж бесит.

— Но это не повод, чтобы начинать пить. У вас есть друзья?

— Есть. Но друзья общие. Не хочу ставить их в неловкое положение и выбирать чью-то сторону, — ответил Александр Павлович.

— Ясно. И чем вы сегодня займетесь? Куда поедете?

— Не знаю. Пока меня раздирает желание напиться, разругаться с женой и с твоим мужем.

— Это все плохие мысли.

— Знаю. Давай сегодня вместе пожалуемся друг другу на жизнь?

— А завтра вы придете в себя и меня уволите.

— С чего это?

— Начальник, который показал слабость перед подчиненным, не захочет терпеть сотрудника, видевшего эту слабость.

— Не буду я тебя увольнять. Мы же почти родственники. К тому же мне с тобой нравится разговаривать. Ты здраво смотришь на вещи.

— Это защитная реакция. Внутри бушует буря, но показывать я ее никому не собираюсь.

— Вот я и говорю, у нас много общего. Можно я у тебя сегодня переночую? Или это совсем нагло?

Я задумалась. С одной стороны, я не хотела, чтобы он ночевал у меня, а с другой — я опасалась, что он найдет себе приключения. И я буду в этом виновата, потому что не остановила, хотя могла.

— Хорошо, — ответила я, зная, что потом пожалею о своем решение.

Возвращаясь домой, я боялась встретить там Петю, но его не было. Как не было и Макара. Дверца шкафа была приоткрыта. Пустые полки. Петя собрал вещи и оставил мне записку, что я дура. От Макара была записка, что он ушел гулять и вернется лишь к восьми вечера.

Александр Павлович в это время разбирал сумки с продуктами. Ему похоже надо было чем-то заняться, поэтому я не была против его самодеятельности. Сняв с кровати постельное белье, я закинула его в стиральную машинку. Потом застелила кровать свежевыстиранным бельем. Казалось, что если отстирать вещи, то и в жизни все наладится. Уйдет грязь, в которую меня окунули. Я переоделась. Закрыла дверцы шкафа. После этого проверила документы. Петя забрал свидетельство о браке и свои документы. Ничего не забыл. Свидетельство о рождение Макара и медицинский полис остались у меня.

— Я приготовлю ужин? — предложил Александр Павлович.

— Пожалуйста. Я не против.

— Уехал?

— Муж? Да. Сын гуляет.

— Повезло, что ссоры не будет, — ответил он.

— Знаете, я только сейчас поняла, что как прежде уже не будет.

— Дальше поймешь, что придется перестраивать планы, образ жизни, мечты. Это сильно подкашивает. Нюра, может перейдем на «ты»?

— А потом будет точно увольнение, — сказала я.

— Я тебя не уволю, — сказал он. — Это будет подло с моей стороны. Да и по имени общаться проще, чем по имени отчеству. Я вовсе не люблю, когда меня по имени отчеству кличат. Чувствую себя стариком.

— Но вы выглядите солидным.

— Солидным? — он посмотрел на меня. Улыбнулся. — Или старым.

— Нет, скорее солидным. Этаким богатырем.

Я стала чистить картошку. Он лепил котлеты.

— Первая моя жена погибла в аварии, — неожиданно сказал Александр Павлович. — Долго не мог оправиться. Потом появилась Жанна. Новенькая секретарша И чего-то прям меня она так привлекала, что я впервые за долго лет себя живым почувствовал. Вскружила она мне голову сильно. Пирожки таскала. Вкусные. Сразу нашлись темы для разговоров. Она начитанная. Умная. Идеальная женщина. Даже в кровати. Устоять было сложно.

— Все бывает, — ответила я. — Вы ведь долго в браке прожили. Она могла измениться.

— Самое противное, что она никогда так на меня не смотрела, как на него.

— Это бесит больше всего.

— Ага. Такое ощущение создается, что все это было обманом.

Мы переглянулись. И правда, мы были с ним в одной лодке. Похоже, что мы испытывали одинаковые чувства. Только Александр Павлович переживал все сильнее. Я видела его растерянность. Он вроде крепился, но при этом не понимал чего делать дальше.

— Надо это все пережить. Я уверена, что дальше все будет лучше, — сказала я.

— Чего лучше? Мне уже пятый десяток. Искать любовь — это глупо. Создавать семью, чтобы вновь испытывать такую боль — я не хочу. И чего мне ждать? У меня сейчас осталась лишь одна обязанность — это обеспечить детвору. Но детей можно обеспечить и счетом в банке. Сейчас такие мысли, что мне хочется продать компанию, поделить деньги между счетами детей и уйти в закат.

— Александр Павлович, это опасные мысли.

— Нет. Они не опасные. Скорее реальные мысли. Для чего горбатиться и для чего стараться? Для себя? Было время, когда я жил для себя. А сейчас уже привык, что у меня есть семья. Что детвора носится по квартире. Вечером кто-то ждет. Прибегает с уроками и проблемами.

— Но все это осталось. Пусть вы с Жанной расстались, но дети все равно останутся вашими детьми. И детям нужен отец. Я не знаю сойдется ли Петя с Жанной, будут ли они вместе жить или разбегутся, а у нее появится другой мужчина. Но детям нужны будете вы, а не он, — сказала я. — Нельзя так даже думать.

— Я не хочу быть один, — ответил он.

Ужин был приготовлен. Ели мы молча. Я думала о человеке, который сидел напротив меня и его ситуацией. Он не хотел быть один. Но пока будет длиться развод, пока он будет все это переживать, то не станет ни на кого смотреть. Уйдет в депрессию. И что дальше?

— Если честно, то я даже рада вашей компании сегодня. Тоже пришла домой и никого. Это как-то напрягает, но это не повод уходить в закат или все бросать и переезжать на тропический остров, чтобы под пальмой в позе лотоса сидеть. К тому же со временем все пройдет. — Вот только не надо говорить, что время лечит. Ничего оно не лечит.

— Александр Павлович, я понимаю ваше состояние, но…

— Забудь. Так, мне просто захотелось поныть, — ответил он.

— Но меня это нытье пугает.

— Нюра, а если честно, то какое тебе дело до моего нытья?

— Чисто шкурный интерес: не хочу остаться без работы. Вот если вы уйдете в закат, то как мне потом коммуналку оплачивать и ребенка кормить?

— В твоих словах что-то есть, — сказал Александр Павлович.

— Если вы сдались, то я сдаваться не собираюсь. Мне просто некогда сидеть и жалеть себя.

Он не ответил, но при этом пошел мыть посуду.

— Уже сто лет не мыл посуду и не готовил ужин. Обычно я приходил и все уже было готово, — сказал Александр Павлович. — Может в этом и была причина?

— В том, что вы не мыли посуду?

— В том, что не было ничего связывающего. Не было общих домашних дел. От меня требовали лишь приносить деньги. И я как-то к этому привык.

— А мы многое делали вместе, но при этом все равно все закончилось печально. Так что причина не в этом. Мне кажется, что они просто полюбили друг друга. Тут бесполезно винить себя или их. Считай, что купидон выпустил стрелы. Они попали в этих двух. Что поделать? Найдите себе цель и живите ради этой цели, — сказала я. — У вас еще много времени. Можете спокойно третий раз жениться. Не надо ставить на себе крест.

Я подошла к окну. Во дворе сидел Макар и общался с друзьями. Все нормально. Сын со мной. Муж уехал. Ничего. Проживу. И обида пройдет. Обижаться на Петю было глупо. Нам еще часто в жизни пересекаться. Нас связывал сын. Мы будем с Петей видеться на его соревнованиях и выпускных. Провожать в армию и будем гулять на его свадьбе. Нужно сохранить хорошие отношения. Об этом можно было сказать и Александру Павловичу. Или пока повременить?

— Цель? С этим все сложно, — сказал Александр Павлович. Я передернула плечом.

— Но кроме вас никто больше не знает то, что вам нужно. Тут нельзя посоветовать, — ответила я.

Он зашел в комнату. Там я его и нашла, когда вернулась из туалета. Он рассматривал фотографии на полках. Взял пульт, и включил телевизор. Сел в кресло, в котором обычно сидела я. Наши взгляды встретились.

— Посмотрим телевизор? Все равно нам делать нечего, — предложил он.

— Думаете, что это поможет отвлечься?

— Это лучше, чем сидеть друг напротив друга и пялиться, — ответил Александр Павлович. — Ты выберешь или я?

— Все равно.

В итоге мы сошлись на странной передаче, где женщины и мужчине обращались к гадалке, а она им советовала, как решить проблемы в жизни.

— Вот была бы у нас такая гадалка. Приходишь к тетке, а она даст совет, как быть.

— Может надо к психологу сходить?

— Они не дадут совета. Только вопросов накидают, а решать самому. Я после смерти жены ходил. Я спрашиваю, вот как мне теперь жить без нее? А мне в ответ: как думаете, что вас будет держать на этом свете? Ну или похоже. Найдите хобби. Путешествуйте. Смотрите на мир и ищите положительные. Это при том, что я все в черном цвете видел. Вот и чего ходить?

— Зато пока вы думали над их вопросами, то жили дальше, — ответила я. — А дальше вырабатывается привычка вставать по утрам без цели.

— Так говоришь, как будто переживала что-то похожее, — сказал он.

— Нет. Пусть я родителей проводила, но это было в свое время. Петя говорит, что я довольно жестокий и циничный человек. У меня никогда не было истерик. Я ко всему отношусь довольно ровно. А если переживаю, то меня это скорее выбивает из колеи. Я теряюсь и не знаю, как жить. Но потом это проходит.

— Я на все бурно реагирую. Не представляю, как можно все в себе держать. Так же и свихнуться можно, — ответил Александр Павлович.

— Я вроде в здравом уме.

— Ты думала, как будешь реагировать, когда твой сын будет встречаться с отцом, а потом приходить к тебе и говорить, что твой бывший муж в его глазах будет хорошим, а ты станешь плохой.

— Вряд ли такое случится, — ответила я. — Макар в меня скорее пошел, чем в Петю. Он больше головой думает, чем чувствами. И не надо говорить, что это ущербность.

— Я такое и не думал. Люди разные. Одни как спички. Они легко загораются и тут же вспыхивают. Другие же похожи на сырые спички. Но при этом они же не перестают быть спичками, — сказал Александр Павлович.

— Только не надо меня сушить!

Он рассмеялся. Я услышала, как вернулся Макар. Оставив начальника, я пошла к сыну. Я хотела с ним поговорить по поводу Пети и предупредить, что сегодня у нас гости. Но Макар понял все еще при входе, увидев ботинки Александра Павловича.

— И кто у нас в гостях? — спокойно спросил он.

— Мой начальник. Александр Павлович. Я понимаю, как все это выглядит, но твой отец встречается с его женой. И ему было некуда идти.

— А ты решила встречаться с ним? — спросил Макар. — Этакий обмен партнерами?

— Макар!

— Да ладно тебе. Мне на самом деле все равно. Главное, чтобы меня не трогали. Я так бабушке и сказал. Мы с ней поругались. Поэтому она не хочет меня видеть, как будто я ее враг.

— Она скоро остынет.

— Зато мне не придется теперь пахать на огороде, — сказал Макар. Он помыл руки на кухне. Я же поставила разогреваться еду.

— А мне казалось, что тебе нравится помогать бабушке.

— Смеешься? Кому охота по полдня картошку полоть и слушать сплетни про всех соседей? Это скучно.

— Тогда зачем ты к ней ездил?

— Так нужно же помогать старикам, — хмыкнул Макар. Впервые я видела в его глазах наглость. — Или я не прав?

— Я сегодня у тебя буду спать.

— Ладно уж. Чего стесняться. Все люди взрослые.

— Макар, не надо так.

— Да делаете, что хотите. Мне плевать, — ответил он.

— Не злись. Скоро все наладится.

— Чего? Назад сойдетесь? Вряд ли. Отец сегодня звонил. Сказал, что когда все устроится, то я могу к нему переехать. Похоже у него с новой подругой все серьезно.

— Я не в курсе.

— Странно, что я знаю об этом, а ты не знаешь.

— А я работала.

— С начальником. Ну, ну.

— Перестань меня дразнить, — попросила я. — И так думать.

— Мам, не важно, как я думаю. Вы все равно сделаете так, как посчитаете нужным. Меня вы спрашивать не будете. Как папа сказал? У каждого из вас своя жизнь. Я в ней лишь временный элемент. Как я понимаю, то временный элемент должен быть рад, что ему дали тарелку картошки с котлетой и не выгнали на улицу. Вот я и радуюсь, что ты займешь мою комнату, чтобы на пару дней попудрить мне мозги. И лишь потом представишь нового папочку. Да, я очень этому рад. Ты даже не представляешь как! Больше всего мне нравится, когда вокруг создаю красивую картинку, а за этой картинкой дерьма вагон.

— Я тебя поняла. Ты у нас выбрал нейтральную сторону и тебе на всех плевать, — не выдержала я. — Включая и меня.

— А тебе не плевать на меня? Ты меня не спрашивала, когда утром отца выгнала. Не спрашивала сегодня, когда привела в дом другого мужика. Оба хороши, — сказал Макар. Отодвинул тарелку, наполовину не доев. — Спасибо. Я наелся. Пойду к себе, пока еще в свою комнату, от которой скоро останется лишь угол с кроватью.

Он ушел к себе. Даже хлопнул дверью напоследок, как и положено. Я сама чувствовала раздражение. Зачем так обо мне думать? Но и он был прав. Выглядело все примерно так, как он и говорил. К тому же, сейчас, когда ему нужна была уверенность и свой угол, я на этот угол покушалась.

Вернувшись в комнату, я застала совершенно спокойного Александра Павловича. Он смотрел фильм и казалось ничего не замечал. Но стоило мне было сесть в кресло, как он обратился ко мне.

— Разговор не заладился?

— Макар считает меня такой же, как отец. Будто мы вдвоем семью разрушили.

— Это вполне ожидаемо.

— Но разве это так?

— В создание семьи виноваты двое. Так же как и в разводе. У него вчера была дружная семья. Мама и папа, к которым он мог всегда обратиться. Сегодня же уверенность пропала. Он думает, что теперь не нужен вам. Вот чтобы этого не слышать, я и не иду домой.

— Поэтому вы прячетесь у меня.

— Да. У тебя спокойно и не нужно все это переживать.

— Макар сказал, что они хотят сойтись.

— Ожидаемо. Нет, мне у тебя действительно нравится. Я намного спокойнее отношусь к ситуации, — сказал Александр Павлович.

— Зато теперь начинаю нервничать я.

— Рассказать, что происходило в фильме, пока ты отходила? Как раз реклама пошла.

— Расскажите, — согласилась я на перевод темы. Он наклонился ко мне.

— Мадам решила проверить, где был ее муж. Поехала к цветочнице…

Он мне рассказывал сюжет, а я его почти не слушала. Все же вся эта ситуация была неприятной. Может было бы проще, если бы я выгнала Александра Павловича? Но поступить с ним так я не могла. Мне все же его было жаль.